Джерард.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ГЛАВА VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Джерард. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА VIII. (старая орфография)

VIII.

Агенты по найму домов оказались добросовестнее, чем их собратья вообще, и дом, который м-ра Гиллерсдона пригласили осмотреть, ближе подходил к их описанію, чем это вообще бывает.

Конечно, он не вполне удовлетворял его потребностям, но это было дело поправимое, и дом стоял в таком месте, где с каждым днем труднее найти себе жилище.

То был старинный дом несколько мрачного вида, так как сад, окруженный высокими стенами, был очень тенистый. Но Джерарду нравился его угрюмый и пустынный вид, который оттолкнул бы многих других. Он на другой же день заключил контракт с владельцем и заставил Роджера Лароза немедленно приступить к исправленіям, согласно его плану.

Дом принадлежал к той эпохе, когда фасады всех роскошных домов были итальянскіе, и Джерард настаивал, чтобы итальянскій стиль был строго проведен во всем.

- Главное, чтобы не было смеси различных стилей,-- говорил он,-- и пуще всего фламандского и якобитского; эти школы устарели. Пусть будет легкій и граціозный портик, но в строгом стиле, и пусть будет громадная зала в первом этаже между двумя новыми флигелями, которые вы пристроите и из которых каждый будет состоять только из одного покоя: билліардной комнаты с одной стороны и концертного зала с другой.

Восхищенный Лароз уверял своего кліента, что итальянская школа - его страсть и что ему также надоели готическіе башни и углы, и фламандскіе куполы и фламандская прилизанность, неправильно приписываемые королеве Анне. Он представил свои планы Гиллерсдону, и на бумаге новый фасад и флигеля казались очаровательными.

Джерард просил поторопиться.

- Я хочу, чтобы дом был готов до ноября месяца,-- заключил он.

Роджер Лароз говорил, что вряд-ли это возможно, так как переделки слишком капитальные для такого короткого срока.

- Все возможно для энергического человека, располагающого большими деньгами,-- отвечал Джерард.-- Если ваш план невыполним в теченіе четырех месяцев, то он безполезен. Я найму дом, как он есть.

Заказ был слишком выгодный, и Лароз обещал сделать невозможное.

- Я не думаю, чтобы кто-нибудь до сих пор мог выполнить нечто подобное, разве только для Аладдина!-- сказал он.

- Считайте меня Аладдином, если хотите; но сделайте, что я хочу.

Сад особенно интересовал Джерарда. Садовник, которого он пригласил и который гонялся пуще всего за живописностью, хотел срубить по меньшей мере половину деревьев - ясеней и каштанов, более нежели столетних, под тем предлогом, что они затемняют дом, и что гладкія лужайки и геометрическія клумбы цветов лучше, чем раскидистые деревья, под которыми никакой дерн не может рости.

Джерард не хотел пожертвовать ни одним деревом.

- Вы будете сажать свежій дерн в начале апреля ежегодно,-- говорил он,-- и при заботливом уходе он у нас проживет до конца іюля.

Садовник согласился и почувствовал, что новый кліент заслуживает особенного уваженія.

- И вы должны доставлять мне пальмы и апельсинные деревья, рододендроны и другія декоративные растенія, смотря по сезону. Уход за ними будет предоставлен вполне вам.

- Точно так, сэр, я понимаю вас. Луг очень стеснен этими высокими деревьями, но вы выставите красивый ряд апельсинных деревьев в кадках, рододендронов в цвету и высоких пальм около портиков и на лужайке и вы сохраните ваши ясеневые рощи, которые, конечно, весьма замечательная вещь в саду, находящемся так близко от Лондона.

ія дома м-р Гиллерсдон прибегнул к советам человека, вдохновлявшого вкус м-с Чампіон. Источник этого вдохновенія был позабыт через год или два, и м-с Чампіон воображала, что сама создала свою обстановку. Но когда м-р Гиллерсдон спросил её мненія насчет того, как ему лучше отделать свой дом, она посоветовала ему обратиться в м-ру Калландеру, джентльмену, спеціальность которого заключалась в изящном убранстве домов для людей, у которых хватало денег на выполненіе его идеала.

- У каждого, конечно, свой вкус,-- говорила Эдита Чампіон.-- У меня были самые оригинальные мысли по части убранства гостиной и будуара, но я нашла, что очень трудно их привести в исполненіе. Ремесленники так тупы. М-р Калландер мне много помог своими рисунками и советами. Я бы на вашем месте обратилась к нему.

Джерард послушался совета и отправился в м-ру Калландеру, о котором Лароз говорил, что он единственный человек в Лондоне, у которого есть вкус в деле мебели.

Этому джентльмену Джерард очень коротко высказал своя желанія.

- Мой дом будет в строго итальянском стиле и я желаю отделать его так, как еслибы это была вилла между Флоренціей и Фіезоле и еслибы я был Лоренцо ди-Медичи.

- А расходы такое же второстепенное дело, как еслибы вы были одним из Медичи?

- Тратьте денег, сколько угодно, лишь бы отделка не бросалась в глаза. Я неожиданно разбогател и не хочу, чтобы на меня указывали пальцами, как на nouveau riche.

- Ваш дом будет отделан с скрытым великолепіем, которое заставит думать, что вы происходите от флорентинских предков. Ничто не будет бросаться в глаза и напоминать о недавнем богатстве.

- Вы, очевидно, художник, м-р Калландер. Постарайтесь осуществить артистическій идеал во всей чистоте. Но помните, пожалуйста, что есть две комнаты в первом этаже, налево от лестницы, которые я хочу отделать сам и для которых вам ничего не нужно покупать.

* * *

Наступила половина іюля и Лондон стал пустеть. Три недели тому назад трудно было перейти с одной стороны Бонд-Стрита на другую; теперь же пробираться по самым людным улицам стало так же легко, как гулять по полям и лугам. Все уезжали из города или собирались уезжать; обеды и балы отходили в вечность, кроме небольших обедов, устроиваемых для немногих избранных в переходное время.

Джерард обедал вчетвером в Гертфорд-Стрите. М-с Грешам вернулась, чтобы в последній раз взглянуть на Лондон, после двухнедельного строгого исполненія своих обязанностей в приходе мужа.

Он был викаріем в курьезном старинном местечке в Суффольке. Этот городок когда-то был приморским портом, но море давно ушло оттуда, быть может, найдя его слишком скучным.

М-с Грешам была в восторге от того, что видит снова м-ра Гиллерсдона, и он не мог не заметить усиленную горячность её чувств к нему со времени его неожиданного богатства.

- Я надеюсь, что вы забыли мою несвоевременную просьбу о новом приделе,-- сказала она, присаживаясь на козетку, на которой он уселся, поговорив с хозяином дома.-- Я знаю, что я слишком поспешила, но еслибы вы видели нашу милую, старинную церковь, вы бы наверное ею заинтересовались. Знакомы ли вы с церковной архитектурой Суффолька?

- Стыжусь сознаться, что это одна из отраслей моего образованія, которая была заброшена.

- Какая жалость! Наши восточные англиканскія церкви так интересны. Быть может, вы когда-нибудь посетите нас в Сандихолме.

- Сандихолм - приход м-ра Грешама?

- Да, у нас прелестнейшій старинный приходскій дом и только одно худо, что много бывает клещей летом. Но зато это неудобство вознаграждается нашими розами. У нас известковая почва, знаете. Я надеюсь, что вы пріедете как-нибудь в субботу и проведете с нами воскресенье. Вам понравятся проповедь Алека, я знаю, и для маленького городка у нас хор не так дурен. Я занимаюсь с ним два вечера в неделю. Вы пріедете, м-р Гиллерсдон?

- Непременно,-- отвечал Джерард, в полной уверенности, что никогда этого не сделает.

Он не особенно внимательно слушал речи этой лэди, так как мысли его были заняты м-ром Чампіоном, который стоял на ковре у камина, спиной к орхидеям, украшавшим камин и служившим плохой заменой огня для человека анемичного.

ій и сильный на вид человек, каким его описывала жена. Человек, сам пробившій себе дорогу и долгіе годы работавшій для пріобретенія богатства, решительный, самодовольный, сдержанный человек, гордый своей удачей, убежденный в своих достоинствах, ревность которого не легко возбудить, но который может оказаться свирепым, если его обманут. Не такой человек, без сомненія, чтобы посмотреть сквозь пальцы на измену жены.

Признаки болезни были совсем, ничтожные. Легкая тень под глазами и вокруг топорного рта, осунувшіеся мускулы лица и мертвенность взгляда - вот и все, чем отметил безпощадный недуг свою жертву.

За обедом разговор шел больше о приближающемся отъезде. М-р и м-с Чампіон уезжали в Монт-Оріоль.

- Вы навестите нас там, Гиллерсдон, надеюсь,-- сказал Чампіон:-- жена не может обходиться без вас; вы да нея почти так же необходимы, как её комнатная собака.

- Да, вероятно, я побываю в Монт-Оріоле. Я по природе нерешителен. Вы и м-с Чампіон часто избавляли меня от скуки выбирать место для летняго отдыха.

- А теперь, когда вы богаты, вы станете еще ленивее, должно быть.

- Честное слово, нет. Бедность меня парализировала, и необходимость писать ради куска хлеба мешала мне написать хорошій роман.

- Вы когда-то написали такой, что он всех очаровал,-- вмешалась м-с Грешам, которая смутно помнила сюжет и вряд-ли сьумела бы назвать его заглавіе.

М-р Чампіон отправлялся в клуб после обеда. Он играл в вист каждый вечер во время лондонского сезона, в одном и том же клубе, если только не был вынужден сопровождать жену на какое-нибудь празднество. Он был очень молчаливый человек и никогда не любил особенно общества, хотя ему и нравилось жить в роскошном доме с красавицей-женой и задавать обеды бомонду.

- Не засиживайся слишком поздно, Джемс!-- сказала ему жена заботливо, когда он промычал что-то про клуб.-- Доктор особенно настаивает на том, чтобы ты пораньше ложился спать.

- Еслибы доктор наделил меня способностью спать, я больше ценил бы его совет,-- отвечал Чампіон;-- но не бойся, я вернусь домой к одиннадцати часам.

Когда м-р Чампіон ушел, м-с Грешам усадили за фортепіано в маленькой гостиной, и Эдита с Джерардом остались на деде tête-à-tête. Кузина Роза любила музыку и в особенности свою собственную.

Она заиграла "Capriccio" Мендельсона, в то время как собеседники подсели ближе в веранде.

- Я много думала о вас в последнее время,-- сказала Эдита с тревогой в голосе.

- Вы очень добры.

- Добра? не знаю. Это от меня не зависит. Еслибы я даже и не любила вас больше, чем всех других людей в свете, то странность нашего положенія невольно заставляла бы меня о вас думать. У меня такія дикія мысли в голове... но, может быть, это потому, что я перечитала "Peau de chagrin". Я почти забыла эту повесть. Какая ужасная книга!

- Нет, нет, Эдита, великолепная книга, полная глубочайшей философіи.

- Нет, полная одного только мрака. Зачем умирает этот молодой человек только от того, что получил наследство? Повесть эта ужасающая, точно непрерывный, неотвязный кошмар. Я как будто вижу этого несчастного молодого человека, такого даровитого, такого красивого, лицом в лицу с зловещим талисманом, который укорачивается с каждым его желаніем и отмечает убыль его молодой жизни. Эта исторія не выходит у меня из головы.

- Вы слишком впечатлительны, моя милая Эдита, но я должен сознаться, что исторія эта имеет зловещее обаяніе, от которого не легко избавиться. Этой книге Бальзак обязан своей славой, и мне кажется, что герой - это идеализированный портрет самого автора, который так же лихорадочно тратил жизнь, как и Рафаэль де-Валантэн, живя с таким же напряженным пылом, работал с такою же страстной сосредоточенностью и умер в зените своего таланта, если не юности.

- Не был ли Альфред Мюссе того же типа человек?

іальных людей преждевременная смерть стала модой. Мюссе, величайшій поэт Франціи, изящный, аристократическій, рожденный для того, чтобы любить и быть любимым, после необыкновенно блестящей юности, губил свои зрелые годы в винных погребках Латинского квартала и померк, подобно падучей звезде, задолго до конца своей жизни. Наши современные геніи лучше умеют пользоваться своими способностями. Они так же берегут свой мозг, как престарелая старая дева свой праздничный костюм.

- Тем лучше для них и для потомства,-- заметила м-с Чампіон.-- Пожалуйста, продолжайте, Роза!-- обратилась она в м-с Грешам, которая собиралась встать из-за фортепіано:-- Шопен так очарователен.

- Несомненно; но я играла Рубинштейна,-- отвечала Роза строго.

- Ну, так сыграйте прелюдію Шопена la-majeur.

- Да я ее сыграла десять минуть тому назад.

И она продолжала разговаривать с Джерардом.

- Вероятно, это вліяніе этой исторіи, но я чувствовала себя ужасно разстроенной все это время и страшно безпокоюсь о вашем здоровье.

- Совершенно праздная тревога, так как я вполне здоров,-- ответил Гиллерсдон раздражительно.

- Конечно, конечно; но мой муж тоже казался совсем здоровым прошлый год, а между тем в нем уже таился органическій недуг. Я знаю, что вы не сильны, и с тех пор, как вы разбогатели, у вас очень, очень нездоровый вид.

іяніе на мою комплекцію, а между тем врачи семнадцатого века почитали его целебным, если сварить в бульоне.

- Я хочу попросить вас об одной милости, Джерард.

- Приказывайте.

- О! это пустое дело. Вы, конечно, пріедете в Монт-Оріон?

- Да. Если это все, что вы хотели просить...

іалистом по части мозга, сердца и легких.

- Обширная спеціальность. Полагаю, что вы разумеете при этом человека, наиболее превознесенного модой?

- Нет, нет. Я вовсе не раба моды. Сходите к кому-нибудь, кто поймет ваш характер, кто съумееть посоветовать вам, как наслаждаться жизнью, не губя её, как Бальзак или Мюссе.

- Не бойтесь... Я - не Бальзак и не Мюссе. Во мне нет байронических страстей, сожигающих меня, и будьте уверены, что я намерен скупо тратить жизнь... ради будущого, которое может быть очень счастливо.

Он взял её руку и поцеловал, как раз в тот момент, как окончилась "Лунная соната".

Не без лукавства, быть может, м-с Грешам начала свадебный марш с громом, от которого затрепетали стекла на лампах.

- Знаете ли вы какого-нибудь умного доктора?-- спросила Эдита.

- Я никогда не обращался к докторам с тех пор, как вышел из детских лет, и единственный знаменитый доктор, которого я знаю, это д-р Соут, детскій врач, спасшій мне в ту пору жизнь. Я готов пойти к нему.

- Детскій врач!-- Эдита пожала плечами.

ія. Смею думать, что д-р Соут знает кое-что об этих органах и у взрослых.

- Вы завтра же съездите к нему, когда так, и если он даст удовлетворительный ответ, ни к кому больше не обращайтесь. Я бы предпочла нового доктора-немца, с которым все советуются, а он творит такія чудеса с гипнотизмом... д-р Гейстраубер; говорят, он удивительный человек.

- "Говорят" - не такой авторитет, которому можно доверяться. Я предпочитаю обратиться к д-ру Соуту, который спас мне жизнь, когда я был ребенком.

- Разве вы были тогда так больны?-- спросила м-с Чампіон нежно, интересуясь этим кризисом, хотя он происходил семнадцать лет тому назад.

- Да, кажется, я был очень опасно болен и однако остался в живых. Когда я стараюсь припомнить свою болезнь, она мне представляется каким-то мучительным сном, хотя доброе лицо д-ра Соута я помню очень отчетливо. Я был болен воспаленіем легких, но с разными осложненіями: плевритом и еще не знаю чем. Кажется, местный доктор каждый день придумывал новое названіе для моей болезни, пока наконец не явился д-р Соут и не спас меня своим героическим леченіем. Да, я поеду к нему завтра, не столько потому, чтобы нуждался в медицинском совете, сколько затем, чтобы повидаться с старым другом.

- Дорогая Эдита, мне нечего рассказывать. Я не болен.

М-с Грешам наигралась досыта и появилась в гостиной, вместе с лакеем, принесшим чай à la franèaise,-- чай, который прогоняет заботы и утешает в горести как герцогиню, так и простую прачку.

Разговор стал общим или, вернее сказать, превратимся в оживленный монолог Розы Грешам, любившей слушать в своем исполненіи Шопена или Шарвенка, но еще больше музыки наслаждавшейся звуками собственного голоса.

М-р Чампіон появился на минуту после одиннадцати часов, усталый и бледный на вид после полуторачасовой игры в вист... а Гиллерсдон ушел, но не домой. Он заглянул в два клуба, главным образом потому, что ему хотелось встретиться с Юстином Джермином; но того не было ни в "Петуніи", ни в "Полуночнике", и никто из лиц, которых Гиллерсдон разспрашивал, не видел его после собранія у лэди Фридолин.

ію,-- сказал Ларов:-- какое-то местечко с таким названіем, какого и не выговоришь. Я думаю, что он выдумывает каждое лето новое местечко, а сам преспокойно живет где-нибудь неподалеку и составляет планы новых шарлатанских штук на зиму. Никто не увидит и не услышит о нем до ноября месяца, а затем он будет описывать нам какую-нибудь удивительную летнюю резиденцію, где он лечился от разстроенных нервов.

Гиллерсдон засиделся в клубе и выпил немного больше шампанского, чем это понравилось бы его матери или м-с Чампіон, так как у женщин весьма скудные понятія о вкусах мужчин,-- понятія, не выходящія за пределы детской.

Он пил не потому, чтобы любил вино, но для веселья, для того, чтобы забыться и разсеять раздраженіе, вызванное намеками м-с Чампіон на его плохое здоровье.

- Я в самом деле заболею, если мне все будут внушать, что я болен,-- говорил он себе, досадуя на непрошенную заботливость м-с Чампіон.

Рыночные телеги уже направлялись в Ковентгарден, когда он вернулся домой, и естественным результатом поздняго сиденья и лишне выпитого шампанского была головная боль, которую он почувствовал, когда проснулся. Он позавтракал бисквитами с чашкой зеленого чая и отправился в доктору.

ія в пріемной, где разстроенная и безтолковая мамаша пыталась развлечь худосочного сынка книжкой с картинками, представляя курьезный контраст с другой модной и разряженной мамашей, которая, повидимому, больше думала об отсутствующей модистке, нежели о своей анемичной дочке, жалуясь ей слезливым тоном на то, что доктор заставляет ее так долго ждать, тогда как у нея назначено свиданіе у портнихи и она наверное опоздает.

- Это все твоя вина, Клара,-- стонала лэди вполголоса:-- надо было тебе простудиться. Очень глупо с твоей стороны! Я уверена, что нам предпишут ехать куда-нибудь в дорогое местечко в Швейцарію. Доктора решительно не входят в положеніе людей.

В ответ на материнскія сетованія девушка только покашливала. Её истомленное, худое лицо и старенькое платье представляли странный контраст с цветущим и артистически раскрашенным лицом матери и её щегольским костюмом. Гиллерсдон почувствовал облегченіе, когда человек во фраке выглянул в дверь и пригласил мамашу с дочкой в кабинет доктора.

Заботливая мамаша понравилась ему больше, и так как ему было скучно, то он завел знакомство с мальчиком и помогал занимать его картинками, объясняя ему их содержаніе. Наконец мамашу с больным мальчиком позвали к доктору, затем много еще других паціентов, а Гиллерсдон старался убить время за чтеніем старых нумеров "Satarday Review".

Наконец человек во фраке позвал его, и он очутился в присутствіи д-ра Соута, которого он нашел в просторной комнате с большим окном, выходившим в сад, огороженный стенами, увитыми плющом.

ій приходскій дом.

- Помню,-- отвечал доктор.-- Помню и то, что ваша болезнь меня заинтересовала. И матушка ваша - такая прекрасная женщина. Надеюсь, что она еще жива?

- Да, слава Богу, и пользуется хорошим здоровьем.

Он сообщил д-ру Соуту, что он не совсем доволен своим здоровьем, хотя и не может назвать себя больным, и пріехал посоветоваться с врачом, искусству которого доверяет с детства.

Доктор тщательно и долго выстукивал и выслушивал его. Окончив свое изследованіе, он слегка вздохнул, что можно было объяснить и усталостью.

іент немного тревожно.

- Настоящого органического разстройства я не заметил, но несомненно, что легкія и сердце не очень крепки. Вы вероятно чем-нибудь были сильно потрясены в последнее время.

- Я пережил большой сюрприз, но скорее пріятный, чем непріятный.

- Рад слышать; но тот факт, что пріятный сюрприз так сильно на вас подействовал, должен служить вам предостереженіем.

- Каким образом?

іе и недостаток жизненной энергіи. Говоря откровенно, м-р Гиллерсдон, вы не очень крепкого сложенія, но многіе люди вашего сложенія доживают до глубокой старости. Все дело в том, чтобы беречь силы и не расходовать их зря.

Джерард подумал о "Шагреневой Коже".

- Я только-что получил большое состояніе и только начинаю жить, и мне очень печально услышать как раз теперь, что я не крепкого сложенія.

- Я не могу утешать вас ложными показаніями, м-р Гиллерсдон. Вы пришли ко мне за правдой.

- Да, да, я знаю и благодарен вам за откровенность. Но все-таки, сознайтесь, это тяжело выслушать.

іе дает современная наука, вы должны прожить лет восемьдесят.

- Да, но с тем условіем, чтобы не жить, а прозябать.

Он всунул деньги в руку доктора и нервно спросил:

- Вы запрещаете мне жениться?

- Нисколько. Я не нахожу в вас органического порока, я уже вам сказал. Напротив того, я советую вам жениться. Счастливая семейная жизнь будет наилучшей обстановкой для человека не очень сильного сложенія и крайне нервного.