Джерард.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ГЛАВА XI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Джерард. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГЛАВА XI. (старая орфография)

XI.

Прощальное пиршество было устроено Юстином Джермином на славу. Он нанял "Jersey Lily" ^- яхту, которую желал пріобрести Джерард. Её владелец, богатый негоціант, наскучил своей игрушкой и рад был продать ее человеку, который не постоит за ценой. Яхта, оснащенная мачтами и парусами, и кроме того имевшая и паровик, была в полном порядке, и первое плаваніе на ней Джерарда совершилось пикником. Что касается музыки, то м-р Джермин на этот раз не удовольствовался бродячими неаполитанскими гитаристами, а пригласил нескольких из лучших музыкантов, участвовавших на знаменитых концертах в казино. Но величайшим его тріумфом были цветочные декораціи. В этом отношеніи он превзошел самого себя и опустошил все цветочные заведенія.

Джерард был очень весел, и это заметила Лотхен, наблюдавшая за хозяином пиршества в то время, как он стоял прислонясь в борту и задумчиво глядел на море. Они оба удалились от остальной компаніи, слушавшей серенаду Шуберта, исполнявшуюся струнными инструментами.

- Вы, кажется, сегодня очень счастливы,-- сказала Лотхен, подходя в Джерарду, не дожидаясь его приглашенія.

- Да,-- отвечал он:-- счастлив, но счастлив только физически... как счастлива кошка, купающаяся в солнечных лучах; это счастіе разсеевается, только что начнешь думать. Я купаюсь в красоте матери-земли, и если думаю, то только о том, как хорошо было бы жить вечно без души, без думы, безсмертным - среди такой обстановки, как здешняя; жить, как живут оливковые деревья, вон на том холме, вдыхая лишь мягкій, бальзамическій воздух, ощущая пріятную теплоту благодетельного солнца.

- Вы бы очень соскучились по истеченіи недели или двух...-- сказала Лотхен:-- да и что за жизнь без любви!

- Жизнь больше, чем любовь. Посмотрите, как безусловно счастливы дети, наслаждаясь природой, а они не знают любви... или по крайней мере той страсти, которую называют этим именем. По моей фантазіи, мір был бы совершенством, еслибы мы были безсмертны и оставались всегда детьми. Это мір старейших богов, это - божества речные и горные, водяные и лесные нимфы. Что такое они были, как не взрослые дети, опьяненные красотой и прелестью жизни? Но для нас, жалких червяков, с каждым дыханіем приближающихся в неизбежной могиле, чем может быть эта прелестная земля, с её бесконечным разнообразіем красоты, как не временной выставкой? Мы глядим и жаждем её красоты; но пока мы глядим, она бледнеет и скрывается во мраке. Она все еще прекрасна, но нас уже нет. Кто-то другой будет любоваться этими холмами в будущем году, кто-нибудь такой же молодой, как и я, и так же осужденный на преждевременную смерть, как и я...

Лотхен молчала. Слезы струились по её прекрасным щекам, когда Джерард взглянул на нее. Она была мила, обворожительна в своей чувствительности, но сердце Джерарда оставалось холодно, как мрамор.

- Не тратьте слез и симпатій на меня, Fräulein!-- сказал Джерард мягко.-- Плачьте о тех умирающих, которые сами себя не жалеют. Я же крайній эгоист и поглощен сожаленіем о собственной участи.

- Вы бы могли прожить долее, быть может, еслибы больше береглись,-- проговорила она.

- Нет таких забот, каких бы я не принял, чтобы жить. Только потому, что я знаю безнадежность своего положенія, я сдался. Мне ничего не остается, кроме развлеченій. А вы подарили мне свое состраданіе - и состраданіе от вас мне сладко.,

- Состраданіе!-- повторила она с глубоким вздохом.-- Что-ж, зовите это состраданіем, если хотите!

Он вынул небольшой бархатный футляр из кармана и раскрыл его на солнце, лучи которого так и заиграли в брилліантах, отливая всеми цветами радуги.

- Примите эти брилліанты в благодарность за ваши слезы, Fräulein. Прошу вас, носите их иногда в память умирающого человека!

Она протянула руку, и он надел на нее брилліантовый браслет. Рука была красивая, точно из алебастра, изящнейшей формы. Поклонники m-lle Charlotte объявляли, что её руки - венец её красоты и приближаются по совершенству к греческой скульптуре более, чем какія бы то ни было другія руки в Париже.

Джерард застегнул браслет у тонкой кисти, в небрежно-граціозной позе лежавшей на борте яхты, застегнул, ни слова не говоря и с спокойным равнодушіем дожидаясь потоков благодарных слов, обыкновенно следовавших за такими дарами; но губы Лотхен были сомкнуты. Она оставила на секунду свою руку в его руке, затем вырвала ее и с криком горя или ярости сорвала браслет и бросила его в море.

- Неужели, вы думаете, я нуждаюсь в ваших брилліантах, когда вы нисколько меня не любите?-- вскричала она и убежала в каюту, откуда больше не выходила до тех пор, пока яхта не вернулась в Монте-Карло, но без Джерарда Гиллерсдона, который высадился в Антибах, чтобы попасть во-время на поезд в Геную, выходившій из Ниццы до солнечного заката.

Эта выходка Лотхен тронула его сильнее, нежели её красота или слезы.-- "Королева Джиневра в миніатюре!-- сказал он самому себе, глядя вслед убегающей Лотхен.-- Кажется, женщины все на один лад во всем міре. Дик Стиль всего лучше описал женщину, назвав ее "красивым романическим животным". У всех есть наклонность к романам - и даже в опытной парижской demi-mondaine. Бедная Лотхен!"

Он больше ее не видал, потому что она не показывалась среди тех, кто теснился на палубе яхты, чтобы посмотреть, как он садился в лодку. Её красивой руки не было в числе тех, которые махали ему платками в то время, как лодка медленно направлялась в берегу.

- А rivederchi, на будущей неделе во Флоренціи!-- кричал Джермин; и с набережной, куда он пристал, Джерард, обернувшись назад, увидел тонкую фигуру прорицателя, резво выделявшуюся на фоне неба в то время, как он стоял на палубе, окруженный сиренами.

ій день Джерард прибыл во Флоренцію, и первым ощущеніем его в этом городе было, что он оставил лето позади себя. Для некоторых людей западная Ривьера представляется высшим совершенством итальянского пейзажа, и да них все другія места кажутся холодными и сумрачными сравнительно с её роскошной прелестью. Иные думают, что вся прелесть Италіи погасла, когда они повернутся спиной к Средиземному морю, и все, что исторія, легенда и изящные искусства могут представить по части интереса и красоты, кажется бледным и скучным сравнительно с магической прелестью сапфирового моря и романтическим разнообразіем излучистых холмов, которые глядятся в него.

Джерард, гуляя по улицам Флоренціи серым мартовским днем - март здесь был такой же прохладный и ветренный, как и на Пакадилли - почувствовал, что очарованіе ушло из его жизни, а тепло из его жил. Какими скучными казались дома на Lung'Arno! Конечно, то были дворцы такого великолепного вида, какого только мог пожелать архитектор; но разве мало дворцов на Пикадилли и в Кенсингтоне?

Какія серые воды катит река! и какой холодный тон у каменного моста! Каким холодом веет от снежной линіи Апеннин! Хотя он устал от дороги, однако предпочел идти пешком, предоставив слугам везти багаж в Hôtel de la Ville, где ему были наняты аппартаменты.

Он не извещал м-с Чампіон о своем пріезде. Он хотел сделать ей сюрприз, увидеть неожиданно женщину, любовь которой к нему не уменьшилась от годичной разлуки. Прихотливо отдал он свое сердце и лучшія чувства другой женщине, но теперь снова желал ухватиться за нить жизни, которую выпустил из рук год тому назад, когда пошел за Эстер Давенпорт через Сен-Джемскій парк и при первом же взгляде на нее влюбился в нее по уши. Теперь он хотел снова любить на прежній лад: спокойно, разсудительно. Он снова хотел ощущать тихую привязанность, поддерживавшую его интерес в Эдите Чампіон в продолженіе трех лет её замужней жизни.

Дом её находился на скате холма, ведущого в Сан-Миніато; то была вилла в очаровательном саду, где бутоны магнолій серебрились на темном фоне листьев, и где широкія куртины с огненными тюльпанами нарушали бархатное однообразіе лужаек, между тем как высокая изгородь из розовых піонов трепетала на пронзительном флорентинском ветре, недурно характеризованным названіем восточного ветра, дующого с запада.

Дорога от станціи в покрытому зеленью холму на южном берегу реки была не близкая, и Джерард очень устал, когда пришел на виллу Bel Visto, господствовавшую над садами Боболи и над роскошным видом Cupola и Campanilla; вид простирался далеко-далеко, до самых красивых холмов, на север от города.

В солнечный день вид мог бы развлечь его своей красотой; но под этим холодным, серым, британским небом он утратил свое обаяніе, и Джерард пожалел о залитых солнцем холмах Монако, где он как будто разстался с летом.

Ворота были настеж раскрыты и довольно значительное число экипажей стояло на полукруглой площадке перед домом. Входная дверь тоже была раскрыта, и несомненно британского вида выездной лакей прохлаждался на широких мраморных ступенях, презрительно глядя на противоположные холмы. Джерард прошел в дом, не будучи спрошен никем, и очутился в сенях, куда выходило несколько дверей. В сенях царствовал полусвет, атмосфера тепла от пріятного соседства камина, где горели дрова, а из раскрытых дверей доносились звуки голосов, большею частію женских, но они вдруг замолкли, пока он подходил к дверям, и раздалась сначала прелюдія, а затем красивый баритон запел модный романс: "Vorrei morir"... Мажордом, высокій, красивый и тосканскій уроженец, стоял у раскрытых дверей и докладывал о посетителях; он вопросительно взглянул на м-ра Гиллерсдона, который молча дожидался конца романса.

М-с Чампіон, очевидно, принимала гостей. Может быть, это был её пріемный день. В последних письмах она писала ему, что завела несколько знакомых во Флоренціи и они по временам навещали ее в одиночестве; но он совем не приготовился к толпе нарядных женщин и элегантных мужчин, среди которых очутился, когда замолкли последніе звуки задумчивого романса Тости, и он разрешил мажордому доложить о себе.

Дневной свет входил в окно, занимавшее почти целую стену в просторной гостиной, и при этом свете Джерард увидел Эдиту Чампіон, стоявшую в группе элегантных женщин различных національностей и выделявшуюся между ними своей красотой, точно императрица среди своих статс-дам.

Она была одета вся в черном, но тяжелые складки её роскошного черного толкового платья говорили скорее о величіи, нежели о печали, и тюлевый головной убор à la Марія Стюарт придавал особую пикантность короне из заплетенных волос, лежавшей над её низким, широким лбом.

Она вздрогнула при имени своего возлюбленного и поспешила ему на встречу.

- Добро пожаловать во Флоренцію,-- весело вскричала она: - хотя я никак не ожидала вас видеть! Вы только-что пріехали?

- Еще нет часу, как я во Флоренціи.

Её рука была в его руке; губы раздвинулись пріятной улыбкой; но когда он вышел на свет, лившійся из широкого окна, он увидел, как выраженіе её лица вдруг переменилось и взгляд стал печальным и удивленным. Он слишком хорошо знал, что означает этот взгляд, хотя она и не высказала своих мыслей. Год тому назад, пріятели часто говорили ему, что у него нездоровый вид; теперь никто больше не говорил ему этого; но он читал на лицах о роковой перемене, которую они видели в нем.

- Я попал на праздник,-- сказал он, оглядываясь на толпу гостей.

- О! это просто мой пріемный день. Люди во Флоренціи так общительны. У меня сегодня больше обыкновенного собралось народу, потому что я дала знал знакомым, что синьор Амальди обещал мне петь. Могу я вам его представить? Без сомненія, вы слышали его в Лондоне в предъидущій сезон. Он везде производит фурор.

Она сделала знак небольшого роста джентльмену с огненными черными глазами и широкими усами, прислонившемуся к красиво драппированному фортепіано и окруженному толпой поклонников.

Знакомство состоялось. Джерард настолько был знаком с итальянским языком, чтобы без особенных ошибок сказать несколько комплиментов, и синьор Амальди выразительно отвечал, что его музыкальный дар - ничто, одни пустые звуки, которые он с восхищеніем бросает к ногам очаровательных англійских лэди.

Фортепіано занято было после того мертвенного вида немцем, с бурыми волосами, остриженными под гребенку, точно он убежал из Портлэнда. Этот джентльмен в продолженіе получаса играл Шопена среди всеобщого невниманія.

Двое англійских лакеев разносили чай и шоколат; дамы болтали по углам, а из соседней комнаты доносился стук серебра и стекла; около щедро снабженного буфета собралось довольно много народа.

- Я не ожидал, что вы так веселитесь,-- сказал Джерард.

- Неужели вы называете это весельем: немножко музыки и кое-кто из знакомых, соболезнующих о моем одиночестве и навещающих меня? Флоренція - скучное место для тех, у кого нет знакомых. Здесь нечего делать, когда осмотришь несколько галерей и совершишь те экскурсіи, которые - de rigueur. Но теперь, когда вы и весна появились, мы вместе повторим все экскурсіи; поедем в Фіезоле, купим духов у милых старых монахов в Чертозе... Я так рада, что вы пріехали!

- А между тем вы мне запретили пріезжать, прежде чем истечет срок вашего траура. Вы не хотели подарить мне ни одной недели.

- Иногда ослушаніе бывает пріятно. Но скажите мне, почему вы пріехали? Что заставило вас ослушаться?

- Мое желаніе вас видеть. Я очень несчастлив без вас и хочу вас видеть.

- Я боюсь, что вы не берегли без меня свое здоровье,-- сказала о на, серьезно взглядывая на него.

- Я хворал, но теперь я здоров,-- я с вами. Я разсчитываю, что вы и Италія исцелите меня. Я купил яхту и намерен увезти вас, как только дни станут длиннее и погода установится.

- Этого не будет до наступленія іюня месяца, когда кончится год моего траура.

- Я не намерен дожидаться іюня. Я не намерен дожидаться и мая. Я знать не хочу м-с Грюнди и её претензій. Если вы можете задавать рауты, то можете и выйти за меня замуж. Я больше не намерен ни слушать, ни ждать.

Она засмеялась и мягко пожала ему руку, взглянула на него и вздохнула, причем глаза её наполнились слезами. Она поспешно встала и пошла прощаться с расходившимися гостями. Остановившись у дверей, она в продолженіе получаса раскланивалась с прощавшимися посетителями.

Джерард безпокойно расхаживал по комнатам, но никого не встречал знакомого. Он видел, что люди глядели на него исподтишка тем взглядом, в котором хорошее воспитаніе борется с любопытством. Вдруг он очутился напротив громадного трюмо и увидел себя с головы до ног на фоне целой группы хорошо одетых людей, элегантных и граціозных женщин и щегольского вида мужчин.

Какой у него ужасный вид! Мертвенно-бледные щеки и провалившіеся глаза - естественный результат, конечно, безпутно проведенной недели в Монте-Карло. Какой у него вместе с тем растрепанный и неизящный костюм,-- теперь, когда счеты портного для него сущіе пустяки, и когда во дни своей бедности он был образцом для молодежи, славившимся щегольством своей одежды!

іон. Он поспешно ушел через столовую, не прощаясь с Эдитой. Он думал-было остаться и поговорить с ней, когда все гости разойдутся, но им внезапно овладело отвращеніе к жизни и к самому себе в то время, как он оглядывал себя с головы до ног в венеціанском зеркале. И мысль о tête-à-tête с возлюбленной уже не казалась ему привлекательной.

Он пришел к ней на другое утро к завтраку, и на этот раз по крайней мере зеркало отражало хорошо одетого человека. Он особенно тщательно озаботился о своем туалете, и бледно-серое complet, с белым толковым галстухом, соответствовало прохладной свежести весны, между тем как у главного цветочника на Via Tornabuoni он купил большой букет белых лилій и розовых нимфей для своей возлюбленной.

Она приняла его с восторгом и поздравила с цветущим видом.

- Вчера вы, право, казались больным,-- говорила она: - езда по пыльным железным дорогам так утомительна. Сегодня утром вы совсем помолодели.

- И намерен оставаться по возможности молодым. Не слишком ли я безцеремонно поступаю, являясь к вам завтракать без зова?

ія. Приходите так часто, как только можно. Ваш прибор всегда будет на столе. Мой сторожевой пес скоро снова явится на своем посту. Миссис Грешам поехала навестить каких-то клерикальных друзей в Сіенне; они пристали к ней, чтобы она служила им переводчиком с французского и итальянского языков. Кстати сказать,-- оба, муж и жена - пренепріятные.

- Разве сторожевая собака нужна во Флоренціи? Мне говорили, что флорентинское общество очень снисходительно.

- Это доказывает ваше англійское неведеніе. Хорошее общество во Флоренціи - такое же, как и всякое другое хорошее общество.

Они позавтракали en tête-à-tête, под охранительными взглядами мажор-дома и двух британских лакеев в траурных ливреях и с напудренными волосами. Тут интимная беседа била невозможна, да Джерард ничего иного и не желал, как легкой, поверхностной болтовни и сплетен о знакомых ему людях и о том, что делалось в их спеціальном кружке, дома и на континенте. Ему пріятно было болтать, и казалось, что страсть с её неизбежными горестями и треволненіями осталась позади его на берегах Темзы. Он чувствовал себя покойным и почти счастливым. Ему было так же легко с своей fiancée, как еслибы они были уже давным-давно женаты. Он рассказывал ей про свою яхту, её роскошную отделку и новейшія усовершенствованія. Он говорил про залитые солнцем греческіе острова, которые они вместе посетят.

ія, когда мы будем находиться на Кипре или на Корфу.

- Я оденусь как вам угодно, хотя думаю, что хорошенькое tailor gown из белой саржи гораздо удобнее и изящнее, чем хитон или пеплум.

М-с Грешам вернулась в чаю, и, прослушав около часа её болтовню о соборе, мозаиках, картинах и табль-д'от в Сіенне, включая диво-дивное - встречу с м-с Роудон Смит из Чемсфорда и её дочерью, Джерард простился, обещая придти опять в завтраку и отправиться в Фіеволе вместе с м-с Чампіон и её кузиной,-- конечно, если будет светить солнце, чего еще не было со времени его пріезда во Флоренцію.

Он вернулся к себе в гостинницу и пообедал в уединенном обширном салоне, выходившем окнами на реку и на Piazza. Свечи горели в высоких канделябрах, освещая стол, но оставляя углы комнаты в тени. В окна виднелось бледное и серое небо, и на этом сером фоне горели огни на старом мосту и вдоль набережной.

Джерард почти никогда не мог есть в одиночестве, а потому встал из-за стола и подошел к одному из окон. Он растворил его и глядел на мраморный мост, прислушиваясь к вечерним городским звукам и опершись локтями на красную бархатную подушку, лежавшую на подоконнике.

на Страстной, и богослуженіе день и ночь совершалось в этой церкви; алтари горели огнями и молящіеся стекались толпами.

Колокол замолк и некоторое время ничего не было слышно, кроме шума воды и шагов случайных прохожих по пустынному сквэру. После того колокол снова загудел медленно, торжественно, похоронно, и из монастыря позади церкви выступила погребальная процессія во всей её флорентинской мрачности, с монахами в капюшонах, закрывающих голову и лицо, с зажженными факелами; впереди - окутанный черным покровом гроб.

Джерард с сердитой поспешностью закрыл окно и вернулся к обеденному столу. Он отослал все кушанья, не притронувшись к ним. Только бутылки с вином и дессерт красовались при свете свечей в канделябре.

Пустынная улица, мрачный звон колокола, темные обои слабо освещенной комнаты омрачили его расположеніе духа. Он взял шляпу и вышел вон из дому. На улице быть гораздо пріятнее, чем сидеть в четырех пустых стенах.

Улицы казались веселы и оживленны, несмотря на Страстную неделю. Освещенные окна магазинов, прохожіе - все это несравненно лучше пребыванія в пустой комнате. Ни театр, ни опера не были открыты; в противном случае он искал бы там развлеченія. Большія, горящія огнями вывески возвещали о различных развлеченіях низшого музыкального сорта и строго британского характера. Эти развлеченія ему не улыбались. Он прошел мимо освещенного портика модного клуба, но не искал в нем гостепріимства. Он повернул с широкой улицы в узкій переулок, который вел на Piazza Maria Novella. Желтое пламя колыхалось на противоположном конце его. Какое-нибудь празднество в честь поста.

іе факелы, гроб под черным покровом, и вот на колокольне Santa Maria прозвучал медленный и торжественный колокол.

Джерард повернул и поспешно пошел обратно на широкую улицу, только-что им оставленную, и там натолкнулся опять на процессію. Снова монахи, факелы, гроб.

Флоренція кишмя кишела похоронами. Ему казалось, в городе ничего другого не делают, как хоронят мертвецов. Он поспешил к реке, взял проезжавшого пустого извозчика и велел поскорее везти себя на виллу м-с Чампіон. Он жаждал человеческого общества, дружеского сочувствія, симпатіи любящей души.

- Я не могу быть один,-- говорил он себе в то время, как извозчик переезжал через мост к Porta Romana.-- Меня страшат всякіе смутные призраки, как ребенка, запуганного няньками. Что такое этот странный детскій страх, желал бы я знать,-- этот врожденный ужас к чему-то не, объяснимому, неописанному? Что это такое, как не наследственный страх смерти, бесконечный ужас, передаваемый из рода в род, боязнь, предшествующая знанію, инстинкт, опережающій разсудок? Вопреки тому, что говорит Локк и вся его школа, есть одна врожденная идея, хотя бы только одна - и это страх смерти. Волк, медведь, нянькин бука - все это различные образы одной невообразимой формы.

Он стыдился собственной слабости и того потрясенія, какое испытал от проходивших мимо похорон чужих и незнакомых ему людей; но звон колокола и монахи в капюшонах пробудили в нем мрачные фантазіи. Он представлял себе Флоренцію четырнадцатого века, охваченную моровой язвой, и все сцены тогдашней эпохи живо рисовались его воображенію.

іон:

"Morrei morir' quando tramonta il sole,

Qnando soi prato dormon le viole,

Lieta farebbe а Dio Talma ritorno,

іалками? Не все ли ему равно умереть - весной или зимой? Смерть означает конец - и смерть невыразимо жестока.

М-с Чампіон и её кузина прохаживались в саду после обеда при лунном свете и так же надоели друг другу, как обеим надоел сад. В жизни каждого человека бывают сумрачные вечерніе часы, когда кажется, что жить не стоит.

- Как это мило с вашей стороны!-- вскричала Эдита, узнав своего возлюбленного при свете луны.

- Вы не ожидали меня так скоро увидеть, Эдита?

- Нет, не ожидала... но тем лучше.

іе быть с человеком, который меня любить... убедиться, что все еще есть на свете живые люди.

И он рассказал ей про трое похорон, встреченных им на улицах Флоренціи.

- Неужели это постоянно так бывает?-- спросил он.-- Неужели Флоренція кишит похоронами?

- Мой милый Джерард!-- вскричала она, смеясь.-- Трое похорон! для города с двумя стами тысяч жителей! Неужели это так много? Факелы и братья милосердія - вот что произвело на вас такое сильное впечатленіе! Здесь похороны гораздо возвышеннее, чем в Англіи; они так напоминают средніе века! они так живописны! но не будем говорить о похоронах.

- Да, не будем! Я пришел поговорить совсем о другом. Я хочу поговорить о свадьбе - о нашей свадьбе, Эдита. Когда она будет?

іюне, если хотите.

- Но я не хочу. До іюня очень далеко. Кто знает, доживем ли мы до іюня? Монахи могут снести нас в могилу при свете факелов, прежде чем наступит іюнь. Я хочу жениться на вас завтра...

- Джерард, на Страстной неделе!

- Какое мне дело до Страстной недели! Но если это вас смущает, то назначим свадьбу в понедельник на Святой. После церемоніи мы отправимся в Спецію и пообедаем на моей яхте в красивейшей гавани Европы. Мы можем оттуда наблюдать, как месяц серебрить вершины Каррарских гор, более живописных, чем снежные пики Апеннин.

- Так скоро!

іем произнес он.-- Эдита, разве я ждал не достаточно? Я лучшіе годы провел в ожиданіи. Эдита, я был вашим рабом; наградите меня за мою верную службу, пока еще не поздно. Мы должны быть счастливы, Эдита. У нас есть молодость, богатство, свобода - все условія для счастія.

- Да,-- отвечала она со слабым вздохом:-- мы должны быть счастливы.

- Значит, в понедельник. Я все устрою.

- В понедельник на Святой неделе.. Какой вульгарный день для свадьбы!

- Разве он так вульгарен? Ну, не беда; наша свадьба произойдет так тихо и скромно, что никто о ней не узнает, пока не появится объявленіе в "Times".

противном случае его бы поразил контраст между тем, как вела себя м-с Чампіон сегодня вечером, и её прежним обращеніем с ним в былые дни в Гертфорд-Стрите.

На другой день они поехали вместе в Фіезоле. День был солнечный, воздух ароматическій, и пріятно было вырваться из постной Флоренціи с её торжественным колокольным звоном.

Здесь, пока лошади отдыхали, м-с Грешам пошла осматривать собор, предоставив Эдите и Джерарду вдвоем взбираться по тропинке, которая вела в францисканскому монастырю и церкви св. Александра.

Медленно, очень медленно поднимался Джерард по каменистой тропе, опираясь на руку Эдиты Чампіон и с трудом переводя дух. Он остановился, запыхавшись и выбившись из сил перед лавчонкой, в которой старик чинил старые башмаки; старик тотчас отложил в сторону работу и принес стул для усталого англичанина.

Эдита умоляла его не идти далее, убеждала, что вид так же хорош с того пункта, какого они достигли, как и с вершины, но он заупрямился и, отдохнув минут пять, дал пятифранковую монету вежливому башмачнику; оставив его в восторге от щедрого вознагражденія, он прошел несколько остальных сажен, остававшихся до пыльной маленькой террасы, где группа шумных немцев и другая группа таких же шумных американцев восторгались раскидывавшейся перед ними панорамой.

Смертельный холод охватил её сердце в то время, как она сидела таким образом рука в руку с человеком, с которым так скоро должна была соединить свою судьбу. Такой же неопределенный ужас охватил ее два дня тому назад, когда она взглянула в лицо своему возлюбленному при ярком свете дня и увидела страшные следы болезни - явный отпечаток смерти...