Приключения парижанина в Океании.
ЧАСТЬ 3.
ГЛАВА XIV

ГЛАВА XIV
Тщетное искушение. -- Решительный отказ доктора от наследства, оставшегося после Нирро-Ба. -- Фура. -- Сын Красного Опоссума. -- Появление Сэма Смита. -- Бандит, конвоирующий честных людей. -- Доводы делового человека. -- Кайпун умер - да здравствует Жан Кербегель! -- Фрике удостоверяется, что в бочонках находится золото. -- Прибытие в Мельбурн. -- Лесовик просит и получает свободу. -- Мистер Холлидей не хочет говорить, и его сажают в тюрьму. -- Визит к генеральному прокурору. -- Страшное разочарование. -- Все погибло! Добыча и тень. -- Следы золотого песка. -- Бегство.

Известие о захвате фуры имело для французов громадное значение. У них появилась надежда на счастливый исход предприятия. Они думали так: если их предположение, что в громадной австралийской фуре перевозится золото, подтвердится, то главный бандит Боскарен не замедлит появиться лично, чтобы отбить свое сокровище. Начнется борьба с засадами, битвами. Тем лучше. Прекратится, по крайней мере, война с неуловимым призраком, предстанет враг, облеченный в плоть и кровь. Главный интерес сосредоточится на перехваченном кладе. Злодеи поневоле будут вынуждены действовать открыто, сбросив маску, которая столько лет обеспечивала им успех в делах, самое незначительное из которых заслуживало виселицы.

Маленький отряд собрал свои пожитки и, не мешкая, тронулся в путь. Туземцы под предводительством Жана Кербегеля, который пока не выказывал ни малейшей охоты отказаться от прав и преимуществ, предоставляемых ему званием Кайпуна, пошли за французами.

Доктор полушутя, полусердито посылал ко всем чертям австралийского Виами, свое неожиданное семейство, члены которого не давали ему ни минуты покоя.

Вдовствующая мадам Нирро-Ба, превозмогая робость, то и дело лезла к нему, таская за собой многочисленное потомство. Бедняжка употребляла все средства понравиться, какие только в ходу у туземных красавиц. Она нацепила на себя всевозможные украшения и разрисовала свое лицо самыми яркими красками. Смешно и жалко было видеть, какие отчаянные взгляды кидала она своими подмалеванными глазами. Нос бедной вдовицы был выкрашен белой краской, а щеки синей. Мадам Нирро-Ба была так обольстительна, что только такой черствый привереда, как доктор Ламперрьер, мог устоять против подобных прелестей и не растаять.

Судя о вкусах доктора по своим соплеменникам, падким до всякого рода гастрономических наслаждений, черномазая Пенелопа, пользуясь малейшей оплошностью своего воображаемого супруга, время от времени пыталась всунуть ему в рот горсть искусно приготовленного жира поссума, начиненного всевозможными душистыми травами.

Но увы! Неблагодарный варвар был глух к нежным речам, отворачивался от блестящего наряда, а вкусных яств не хотел даже нюхать, не то что есть.

И мадам Нирро-Ба испускала с горя такие отчаянные вопли, что белые какаду пугались и вспархивали, как очумелые. Отдав приготовленные для супруга лакомства своим чадам, она в отчаянии царапала себе лицо, так что кровь текла алыми струйками по ее прелестной татуировке.

-- О, женщины, женщины! -- твердил доктор, не зная, что ему делать, а товарищи его так и покатывались со смеху.

Наконец случай помог доктору избавиться от непрошеных ухаживаний. Показалась фура, или, как ее называли на местном наречии, "dray". В тяжелую повозку было запряжено десять сильных чистокровных лошадей той здоровой ломовой породы, которую до сих пор лелеют скваттеры.

Вокруг фуры стояло два десятка туземцев, вооруженных штуцерами, одетых в широкие полотняные панталоны и шерстяные рубашки. Старшим над ними был молодой мулат с умным лицом и крепкими мускулами. Он подошел к Буало и пожал ему руку. Буало представил мулата своим друзьям, которые обменялись с ним крепкими сердечными рукопожатиями.

К своему удивлению, французы узнали, что мулата зовут Дик Макнайт и он сын знаменитого Джона Макнайта, называвшегося прежде Красным Опоссумом и основавшего довольно цивилизованное негритосское государство.

Молодой Дик, которого мистер Рид называл скваттером, по первому зову явился на помощь европейцам и с удовольствием отправился в экспедицию с Даниелем, к которому был искренне привязан.

По-английски он говорил очень правильно, что чрезвычайно понравилось доктору. Почтенный медик сейчас же придумал воспользоваться помощью юноши для обуздания легковерной вдовицы, приставания которой становились просто невыносимыми.

В этот день наших героев ожидал еще один сюрприз. Когда Фрике и Пьер де Галь подошли полюбоваться на мистера Холлидея, хмуро забившегося в глубь фуры, к ним подъехал всадник, осадил лошадь и ловко соскочил на землю, беспечно бросив поводья на шею взмыленному коню.

-- Ба! -- вскричал парижанин. -- Да это почтеннейший мистер Сэм Смит!

-- Он самый, к вашим услугам, мистер Фрике.

-- Душевно рад вашему счастливому возвращению, мистер Сэм Смит.

-- Сердечно восторгаюсь свиданием с вами, мистер Фрике.

-- Простите за нескромный вопрос, мистер Смит, но скажите, пожалуйста, какого черта вы изволите здесь делать?

-- Такого, что мне захотелось прогуляться по очаровательным берегам реки Лоддон до того места, где эта река поворачивает к Инглвуду, первой железнодорожной станции. Там я рассчитываю сесть на первый поезд, проехать в Сандхерст, не останавливаясь доехать до Каслмейна, пересесть в Кайнтоне и благополучно прибыть в Мельбурн.

-- Вы - в Мельбурн? Вы? Недавний царь лесовиков? И вы не боитесь, что мельбурнский климат окажется вредным для вашей светлости?

 Оставьте напрасную тревогу, которая, впрочем, доказывает, что вы сохранили приятное воспоминание о нашей встрече с вами. Я больше не лесовик.

-- Изволили выйти в отставку?

-- Для того чтобы получить прощение грехов.

-- Вот как! Позвольте узнать, чем вы надеетесь заслужить прошение?

-- Тем, что буду конвоировать эту фуру, которая под моим покровительством находится в полной безопасности, потому что лесовики при мне ее не тронут. Они по старой памяти повинуются малейшему моему знаку.

-- Вы можете не затруднять себя, мистер Смит, потому что труд конвоировать фуру принимаем на себя мы и джентльмены, которые в ней сидят.

-- Это ничего не значит. Мы можем ехать вместе. Так будет еще лучше, еще надежнее.

-- Вот что, мистер Сэм Смит, будем говорить серьезно. Вы спасли мне жизнь. Мне будет очень неприятно видеть вас вздернутым на виселицу. Уезжайте. Отправляйтесь на все четыре стороны и оставьте нас в покое.

-- Оставить вас в покое?

-- Да. Мы едем в Мельбурн, чтобы передать в руки правосудия отчаяннейшего злодея, совершившего различные преступления.

-- Но это нисколько не помешает мне проводить вас до Мельбурна.

-- С какой стати? Или вы тоже один из собственников груза, находящегося в фуре?

-- О да, я тут несколько заинтересован.

-- Тем хуже. Фура будет обыскана властями, которые, вероятно, пожелают узнать, откуда получен ее груз.

-- Так что же? Пускай. Я ничего против этого не имею, да и мой милый куманек Холлидей, вероятно, тоже со мной согласится.

-- А! Так вы кум тому негодяю, что прячется, как сова...

-- Холлидей ни от кого не прячется, -- послышался из фуры хриплый голос, -- он готов смотреть прямо в лицо всякому, кто этого пожелает.

С этими словами американец, придерживаясь здоровой рукой за штаг фуры, соскочил на землю.

-- Вот и я, -- продолжал он, глядя на европейцев с бесстыдством и, нужно отдать ему справедливость, с бесстрашием. -- Что вам от меня угодно?

-- Нам угодно связать вам руки и ноги и бросить вас в фуру, как вы бросили нас - помните? -- в трюм на "Лоа-цзы", -- отвечал Пьер де Галь. -- А потом нам угодно передать вас палачу.

Бледное лицо пирата скривила улыбка-гримаса.

-- Вы меня не выдадите властям, и меня не повесят.

-- Это почему?

-- Потому что я вам нужен. Я знаю ваши планы и могу принести пользу, если вы будете умны. Я человек деловой. Мне нужны деньги и свобода. Давайте мне их, а себе берите остальное... то, за чем вы гонитесь. Поверьте, так будет лучше.

 Хорошо. Но мы сначала подумаем, а до тех пор, пока мы не решим, что с вами делать, вы будете находиться под неослабным надзором. Если же вы попытаетесь убежать, пеняйте на себя.

-- Не беспокойтесь, от фуры не уйду.

-- Надеемся, что нет. Ну а вы, мистер Смит, все еще намерены нас провожать?

-- Разумеется, намерен. Лихих людей много в этих местах, а со мной безопасно.

-- Очень жаль, потому что мне ужасно не хочется отбирать у вас оружие, сажать вас в фуру вместе с господином Холлидеем и приставлять к вам почетный караул. Как хотите, а мы не можем вам полностью доверять. Что, если вам вздумается навести на нас целый эскадрон лесовиков? Ведь вы совсем недавно встали на верный путь.

-- Делайте, что вам угодно, мистер Фрике, хотя ваши подозрения совершенно несправедливы. Я человек честный, мистер Фрике.

Фура двинулась в путь под надежным конвоем негритосов Дика Макнайта. Даниель вернулся на свою станцию, провожаемый благословениями новых друзей. Буало, получив в свидании с приятелями новую пищу для своего неисправимого космополитизма, отправился провожать экспедиционный отряд.

"звучит золотом", по выражению колонистов Австралии.

Оставалось пройти расстояние градуса в два, на что требовалось шесть дней. По мере приближения дикарей к цивилизованным местностям их беспокойство возрастало. Я имею в виду негритосов, приютивших Кайпуна, а не тех, что пришли с Диком Макнайтом.

Соседство белых пагубно не только для туземных растений, но и для туземной расы вообще, которая быстро вымирает.

Наступал час разлуки. Уже вдали показался густой черный дым, стлавшийся над сандхерстским прииском, над поредевшими окрестными араукариями и магнолиями, начинавшими подсыхать.

Напряженная борьба шла в сердце Кайпуна, ставшего вновь Жаном Кербегелем. Он не знал, что ему делать. Ему жаль было расстаться с полянами, по которым он так свободно и весело гонялся за казуарами и кенгуру. С другой стороны, в нем зарождалось нежное чувство к отыскавшемуся дяде и новым друзьям. Друзья-французы убеждали Жана Кербегеля вернуться в Европу и занять свое скромное место на родине, но как Кайпун он никак не мог решиться бросить великодушных дикарей, которые так радушно приняли его к себе, когда он умирал от голода, и делились с ним последним куском варрана.

Бледный, со слезами на глазах, бросил Жан последний взгляд на туземцев, расставил руки, как будто желая прижать к сердцу всех своих черных братьев, потом схватил бумеранг, разломил его надвое, бросил обломки на землю и воскликнул надорванным голосом:

-- Здесь умер Кайпун!

Спустя час после этого фура подъехала к сандхерстскому вокзалу. Грузчики при помощи лебедки поставили ее на открытую платформу, вся компания уселась внутри фуры, и поезд покатил в Мельбурн.

Обнаружив при первой встрече с врагами удивительную разговорчивость, американец все остальное время не раскрывал рта. Он охотно позволил доктору лечить рану, которую сам же доктор ему нанес, но не сказал больше ни одного слова по поводу сделки, которую предложил французам.

даже начало зарождаться сомнение, не напали ли они на ложный след, не сыграли ли с ними самую непозволительную комедию. Появилось даже подозрение, что в бочках находится вовсе не то, что они думали.

Вскоре, однако, сомнения рассеялись. Фрике просверлил в каждом бочонке по отверстию, и из них посыпался золотой песок. Но что же в таком случае значила эта безмятежная самоуверенность янки, который терял все, чем так дорожили и он, и вся клика? Чем объяснялось его спокойствие, ведь в будущем ему надлежало быть переданным в руки правосудия?

Андре, доктор, Пьер де Галь, Фрике и даже Мажесте - все внимательно следили за пленниками, подстерегая малейшее их движение, малейшую попытку наладить связи с внешним миром. Но это ни к чему не привело. Ни пират, ни лендлорд, ни Сэм Смит не сделали ни одной подозрительной попытки. До самого приезда в Мельбурн они сохраняли полнейшую невозмутимость, ни разу себя не выдав.

Когда поезд стал подходить к огромному вокзалу, о каких в Европе не имеют даже понятия, лесовик прервал молчание и заговорил, обращаясь преимущественно к Фрике:

-- Надеюсь, господа, что я не был надоедливым спутником, и мое присутствие в фуре до некоторой степени содействовало благополучному окончанию вашего путешествия. Согласитесь, что мне ничего бы не стоило натравить на вас сотню молодцов, что кончилось бы для вас очень плохо.

 Да и для них также, мистер Сэм Смит.

-- Пожалуй. Во всяком случае, я поехал с вами совершенно добровольно, потому что вы вспомнили услугу, которую я оказал, избавив вас вместе с мистером Кербегелем от диггеров.

 Я уже сказал, что вы свободны.

-- Очень приятно. Теперь вам нечего бояться лесовиков. Теперь вы находитесь в цивилизованной стране, в благоустроенном городе с тремястами тысячами жителей. Надеюсь, вы позволите мне удалиться?

Друзья переглянулись между собой. Господин Андре встал и сказал:

 Вы спасли жизнь моему названому брату. Вы свободны, уходите. Теперь мы квиты.

-- Спасибо вам, джентльмены. Я иного и не ожидал.

Он исчез в момент остановки поезда, соскочив на ходу и обменявшись странными взглядами с мистером Холлидеем, который улыбнулся сатанинской улыбкой.

-- Теперь поговорим с вами, мистер Холлидей, -- продолжал Андре. -- Вы нас поманили ложной надеждой, хотя нам и очень не нравилось вступать в сделку с таким негодяем, как вы. Вы дали нам понять, что не прочь выдать своих товарищей. Допустим, что мы согласны, почему же нет? Ведь пользуются на войне даже самые знаменитые генералы услугами шпионов-перебежчиков. Цель иногда действительно оправдывает средства. Что вы на это скажете?

-- Ничего.

 Хорошо. Через два часа вы будете в тюрьме, а ваши бочки будут взяты под секвестр [секвестр - запрещение или ограничение, налагаемое государственной властью на пользование имуществом. -- Прим. ред.].

-- Сделайте одолжение.

Андре прямо с вокзала отправился к прокурору, или, как это называется по-английски, к генеральному прокурору, с которым имел продолжительную беседу. Внимательно выслушав подробный рассказ о таинственном деле европейцев, о преступлениях бандитов моря и суши, о борьбе с ними друзей Андре, он печально покачал головой.

 Я боюсь, сэр, -- сказал он господину Андре, -- что, несмотря на все ваши старания, несмотря на вашу бдительность, вас в конце концов все-таки обманули и провели. Относительно американца я могу сказать только то, что мы сразу же предадим его суду. Но вы и сами, я думаю, понимаете, что казнь негодяя не возвратит вам похищенную девушку. И еще: вы вполне уверены, что в этих таинственных бочках, извлеченных со дна озера Тиррелл, заключается золото? Уверены, вы говорите? Хорошо. Во всяком случае, вы можете рассчитывать на мое содействие. Если бы даже эти негодяи не были виноваты перед английским правительством, если бы они не топили английские корабли, я все-таки стал бы помогать вам во имя правосудия, во имя солидарности честных людей всех наций. Знайте, сэр, что во всякое время дня и ночи я буду готов принять вас по вашему делу и выслушать всякое сообщение.

-- Ба! Угольная пыль, а по ней точно след золотого песка.

Многолетний опыт не обманул старика-прокурора. Секвестрованные, опечатанные казенной печатью бочки содержали в себе... не что иное, как свинец. Но дело в том, что у бочек было двойное дно, куда хитрые разбойники насыпали золотой песок, чем и ввели в заблуждение Фрике, который пробуравил бочки.

Когда этот печальный факт был официально констатирован, наши друзья пришли в уныние; их надежда на успех почти угасла. Новый случай еще больше показал масштабы их неудачи.

На другой день после разговора Андре с прокурором Фрике грустный ходил по пристани, стараясь развеяться среди толпы.

-- Это вы, Билл? На что это вы засмотрелись?

-- Взгляните сами, -- отвечал англичанин, крепко пожав Фрике руку.

-- Ба! Угольная пыль, а по ней точно след золотого песка.

-- Совершенно верно. Если во всех тридцати бочонках, которые я сейчас погрузил на этот симпатичный пароходик, заключается такой уголь, то я готов взяться за его промывку. За два часа я заработал бы себе на хороший стакан виски.

 Тридцать бочонков! Вы их грузили... на этот пароходик... Тридцать бочек с золотом! Гром и молния! Теперь я понимаю!

-- Нас ограбили... ограбили, как на большой дороге... Мы гонялись за тенью... Покуда Сэм Смит, лендлорд и американец вели нас по ложному следу, рискуя жизнью, лишь бы убедить нас в том, что они действительно везут клад лесовиков, настоящий клад везли другой дорогой. Нас провели, жестоко провели!

-- Черт возьми! -- воскликнул Буало. -- Это ясно, как божий день. Негодяи поехали, вероятно, берегом реки Авока, а потом добрались в Мельбурн по железной дороге из Сент-Арно через Мэриборо и Балларат. Они приехали позже нас часов на двенадцать, но это им нисколько не повредило. Теперь нам нужно начинать все сначала, потому что проклятый корабль уже вышел в море. Ну что же, делать нечего, начнем сначала. Во всяком случае у нас остается американец. Быть может, нам удастся что-нибудь вытянуть из него, а если нет, то он поплатится за всех.

В эту минуту в комнату вошел коридорный гостиницы и подал городскую телеграмму на имя господина Андре Бреванна.

"Холлидей среди бела дня сбежал из тюрьмы вместе со своим сторожем. Приходите, обсудим. Генеральный прокурор".