Наказание - нe мщение. Действие третье. Автор произведения - Вега Карпьо Л. Ф.. Иностранная литература.

Слушайте же! Я не скрою,

Что любила графа, хоть

Он коварством превосходит

Грека хитрого Улисса^[188].

Он, когда отцом был послан

В Мантую встречать Кассандру,

Обязался честным словом,

Столь дешевым у мужчины,

В брак вступить со мной законный.

Но вернулся он печальный

И отверг совет отцовский

Жизнь свою связать с моею

Лишь под тем пустым предлогом,

Что меня он к вам ревнует.

Так как ревностью пришпорить

Слишком медленное чувство

Вправе женщина нарочно,

С вами сблизилась я, Карлос,

Но не тронула нисколько

Тот и ревновать не может.

Стала я искать причину

Равнодушия такого

И, поскольку проникать

Через толщу стен способен

Рысий взор ревнивых женщин,

Я ее узнала скоро.

С туалетною Кассандры

Смежны два больших покоя,

Где развешано по стенам

Множество картин отборных

И зеркал в роскошных рамах.

Подозрение не ходит,

А крадется. Я, проникнув

В первую из этих комнат,

Вижу в зеркале, - о ужас! -

Как лобзанья, словно розы,

Граф срывает с уст Кассандры.

Я ушла оттуда с дрожью,

И об их позоре общем.

Зная, что в отъезде герцог,

Предались они пороку

Столь открыто и столь слепо,

Словно им и не зазорно,

Что быть может обнаружен

Их проступок, на который

Не решился б ни язычник,

Ни нагой дикарь заморский.

Мне казалось в ту минуту,

Что и зеркало немое

Затуманилось слегка,

Чтоб не видеть их позора.

Позже получила я

Много доказательств новых

И могу уверить вас,

Что паденье было полным.

Говорят, что скоро герцог

Возвратится из похода,

Род свой древний славой громкой,

Послужив отважно папе

И святейшему престолу.

Посоветуйте, что делать

В положении подобном

Мне, которая боится,

Что еще ей станет горше,

Если вы, как Федерико,

Мне в любви клянетесь только

Для того, чтоб так же низко

Поступить потом со мною.

Нет лекарства лишь от смерти,

Да к тому же смерть, Аврора,

Лишь над нашим телом властна,

А не над душой, поскольку

Тот бессмертен, кто умеет

Жить для славы и потомства.

Герцогу сказать должны вы,

И возможность обретете

В Мантуе зажить спокойно.

Если даже дикий тигр,

Чьих тигрят украл охотник,

След которого потерян,

Броситься способен в море

От неутоленной мести,

То искупит жертвой большей

Свой позор Ахилл феррарский^[189],

Ибо кровь одна отмоет

Столь жестокую обиду,

Если только раньше грозный

И всевидящий создатель

Карой не воздаст за похоть

И в гигантов непотребства

Не метнет небесных молний.

Вот таков совет мой вам.

Вместе с вашею рукою

Пусть же зеркалом Горгоны

Для Цирцеи новой станет

Зеркало в ее покоях!^[190]

Как! Он даже ждать не стал,

Чтобы встретили его мы?

Чуть завидел ваш отец

Стены города родного,

Как покинул в поле свиту,

Тотчас же вскочил на лошадь

И, спеша увидеть сына,

Чувств родительских исполнен,

Поскакал домой в Феррару.

Правда, он сначала должен

С герцогинею побыть,

Но ему вы, граф, дороже.

Он без солнца, ибо солнцем

Сын очам отцовским служит.

Граф! Скорей отцу готовьте

Въезд в Феррару триумфальный,

Ибо герцогское войско

Возвращается со славой

И с добычей боевою.

Как, Аврора! Вижу вновь я

Вас с маркизом!

Разве ново,

Граф, вам это?

Для чего вы

Шутите с моей любовью?

Я дивлюсь вам! Так воззрились

Вы на нас, зрачки расширя,

В сне глубоком находились.

Никогда, и в том клянусь,

Не подозревал я, граф,

Что, слугой Авроре став,

Я с соперником столкнусь,

Да еще с таким, как вы,

Перед кем, скажу без лести,

Только в сфере чувств и чести

Не склоню я головы.

Граф! Хоть я ни разу вас

Не видал у ног Авроры,

Удаляюсь я, коль скоро

К ним склонились вы сейчас,

Так как вас не стою я.

Ибо только для забавы

Вам нужна любовь моя.

Иль до нынешнего дня

Вы из-за своей печали

Никогда не замечали,

Как маркиз влюблен в меня?

Почему его со мною

Вы поссорить постарались

Лишь теперь, когда собрались

Мы стать мужем и женою?

Граф! Оставьте план свой вздорный

Помешать мне и поверьте,

Что боюсь я больше смерти

Вашей нежности притворной.

Скройте горе под личиной,

Будьте вновь спокойны с виду.

Я же не прощу обиду,

Коей были вы причиной.

Вы должны меня забыть -

Я для вас в игре греховной

Не хочу прикрытьем быть.

Не знаю сам.

Я ушам своим не верю!

Впрочем, некогда Тиберий^[191]

Поступил подобно вам.

Он жену на казнь послал,

Чтоб бедняжку сжить со света,

И, запамятовав это,

С ней откушать пожелал.

Вы рехнулись беспричинно,

Так же как Мессала^[192] в Риме

Позабыл свое же имя.

Я забыл, что я - мужчина.

Вы - как тот крестьянин-дока,

В браке года два проживший

И супруге объявивший:

«Э, да ты ведь черноока!»

Ах, тоска меня согнула!

Горько я в ошибке каюсь.

Вы - как тот чудак бискаец,

Разнуздать забывший мула.

Видя, что не жрет скотина,

Впал в такую он тревогу,

Что был вызван на подмогу

Местный Гиппократ^[193] ослиный.

Выйти на одно мгновенье

Попросил бискайца тот,

Снял узду, и бедный скот

Съел овес без промедленья.

Где в припадке аппетита

Мул кормушку грыз сердито,

Тут же дал наш умник слово,

Что никто его к врачам

Никогда уж не затянет,

Ибо пациентом станет

Он у коновала сам.

Что же вас, синьор, взнуздало,

Вам овес мешая есть?

От всего лекарство есть.

Так зачем же дело стало?

Растерялся я, Батин.

А тогда, - не обессудьте,-

Про овес пока забудьте.

Он приехал?

Свиту он покинул, дабы

Вас увидеть поскорей.

Встречу с тысячью смертей

Встрече с ним я предпочла бы.

Слуги отходят в сторону. Кассандра и Федерико вполголоса разговаривают между собой.

Прибыл уж, синьор, наверно,

Герцог, повелитель мой?

Да. Увидеться с женой

Он спешит, как муж примерный.

Легче умереть, чем знать,

Что теперь нам не встречаться.

Легче мне сто раз скончаться,

Чем пойти отца обнять.

Граф! Рассудок я теряю.

Мой уже потерян мною.

Гаснет жизнь во мне.

Давно я

Не живу, а умираю.

Что нам делать?

Нет ли выхода у нас?

Нет, затем что жить без вас

Значит от тоски сгореть.

Граф! Вы губите меня!

Нет, спасу я вас, коль скоро

Воздыхателем Авроры

Стану с нынешнего дня,

Разыграю пыл любовный

И пойду с ней под венец,

Чтоб поверил мой отец,

Что мы с вами невиновны.

Под венец? В уме ль вы, граф?

Нам иначе не спастись.

Граф! Шутить со мной страшись:

Бог мне дал горячий нрав.

Мысль свою изволь забыть,

Иль сама без колебанья

Наше прелюбодеянье

Я отважусь обличить.

Не трать слова впустую.

Знай: скорее казнь приму я,

Чем на брак твой соглашусь.

Те же, Флоро, Феб, Рикардо, Альбано, Лусиндо; за ними герцог Феррарский в богатых доспехах.

Навстречу вам уже спешил весь двор.

И все ж моя любовь вас обогнала.

Уж не хотите ль вы сказать, синьор,

Что я в разлуке с вами не страдала?

О нет, не ваша, а моя любовь

Сын! Я спешил тебя увидеть вновь,

Затем что свойственно отцу стремленье

Узреть свое подобие и кровь.

Не могут ни дела, ни утомленье

Помехой быть тому, кто от родных

Так долго находился в отдаленье.

Владея половиной чувств моих,

Не примет за обиду герцогиня,

Что ты имеешь ту же долю в них.

Синьор! Ценить вы вправе доблесть в сыне,

И я лишь рада, вашим вняв речам,

Что вы так благосклонны к графу ныне.

Свою любовь делю я пополам

Меж ним и вами, ибо всей душою

Признателен как графу, так и вам.

Блюсти престол был граф оставлен мною,

Пока был с вами разлучен войною.

Я вспоминал, едва лишь бой стихал,

Как мудро правит сын моей державой,

И, вспомнив это, сердцем отдыхал.

По милости творца мой меч кровавый

Врагов престола папского смирил.

Свой древний род покрыл я новой славой

И папою к руке допущен был

В тот день, когда, вернувшись из похода,

Я, как Траян воскресший, в Рим вступил^[194],

Отныне я повадки сумасброда

Оставлю и пойду такой стезей,

Чтоб безупречным быть в глазах народа.

Ведь человек, прославленный молвой,

Себе вовеки не позволит шага,

Который встречен может быть хулой.

Синьор! Аврора и маркиз Гонзаго!

Пусть ваш приезд вселит восторг в друзей,

Как ужас во врагов вселила шпага.

Не разрешите ли к руке своей

Припасть и мне?

Пускай вернут сторицей

Мои объятья долг души моей.

Хоть все еще ей трудно примириться

С тем, что без вас так долго пробыл я,

В ней скоро снова радость воцарится.

Но я дорогой утомлен, друзья.

Расстанемся, а завтра запируют

Мой двор, мой город и моя семья.

Пусть небеса вам долгий век даруют.

Друг Рикардо!

Был ли ваш поход удачен?

Очень. Даровал победу

Нам всеправедный создатель.

Мир в ломбардские равнины

Низошел. Враги бежали,

В страхе побросав оружье,

Чуть заслышали рычанье

Льва воинствующей церкви.

Славит герцога Феррары

Вся Италия, и хором

Девушки поют согласным,

Что в бою сразил Саул

Десять тысяч супостатов,

А Давид - сто тысяч их^[195].

Герцог, став любимцем славы,

Больше речи нет о дамах,

О пирушках и дуэлях.

Бредит он одной Кассандрой

И не любит никого,

Кроме как ее и графа.

Словом, прямо стал святым.

Как! Неужто это правда?

В человеке спесь обычно

Развивается с удачей,

И себя считать бессмертным

Он кичливо начинает.

Герцога ж успех, напротив,

Сделал равнодушным к лаврам

И смирением исполнил,

Так что не раздул тщеславья

В нем пьянящий ветр победы.

Дай лишь бог, чтоб с ним не сталось

То же, что с одним афинцем.

Вымолил чудак согласье

Кошечку-доминиканку,

То есть масти черно-белой,

Сделать женщиною статной.

Сидя как-то на балконе

В лентах и богатом платье,

Та увидела зверька,

Любящего столь же страстно,

Как поэты, грызть бумагу,

Спрыгнула с балкона разом

И накинулась на мышь,

Чем наглядно доказала,

Что пребудет кошка кошкой

И собакою собака

In saecula saeculorum.^[196]

Нет, он вновь блудить не станет,

Ну, а если сын родится

У него, - то и подавно,

Тот грознейшего меж львами,

В бороду ему вцепившись.

Что ж, коль так, я буду счастлив.

К Фабии. У нас свиданье.

Батин, герцог Феррарский с бумагами в руках.

Кто тут есть из слуг?

Лишь я,

Самый скромный из вассалов

Вашей светлости.

Разрешите к вашей длани

Ты что здесь делал?

Просто слушал, а Рикардо,

Как завзятый летописец,

Мне превозносил отвагу

Вашу, Гектор итальянский^[197].

Как здесь государством правил

Граф, пока я был в отлучке?

Так, что вряд ли вы стяжали

Больше славы на войне,

Чем в дни мира ваше чадо.

Жил ли он с Кассандрой дружно?

Вряд ли даже мать родная

С сыном может жить дружнее.

Да, у герцогини нашей

Ум под стать красе телесной.

Мне особенно приятна,

Потому что уважаю

И люблю я Федерико.

Помня, как он был печален

В день отъезда моего,

Я глубоко благодарен

Герцогине за стремленье

С пасынком своим поладить.

Мир меж сыном и женою -

Это то, о чем дерзаю,

Как о наивысшем благе,

Я молиться ежечасно.

Словом, две больших победы

Может праздновать Феррара:

Ту, что в битве одержал я,

И другую - окончанье

Распри двух людей, мне близких.

Я Кассандре постараюсь

Тем воздать, что мне отныне

Что отныне безвозвратно

Я с беспутством порываю.

Сотворил, как видно, чудо

Папа с герцогом Феррарским:

Воином в поход ушли вы,

Возвратились вы монахом,

Что Кальмáльдулу^[198] способен

Основать вторично.

Надо,

Чтоб узнал весь мой народ,

Что другим я стал.

Как мало

Отдыхала ваша светлость!

Повстречал я, поднимаясь

Вверх по лестнице дворцовой,

Нескольких людей, подавших

Мне с поклонами бумаги.

Или просьб не подобает

Мне откладывать на завтра.

Ну, ступай! В делах серьезных

Все решенья принимает

Лишь наедине правитель.

Пусть же вам, кто общим благом

Ежечасно озабочен,

Небо ниспошлет в награду

Славу многовековую

И победу над врагами!

«Синьор! Эстасьо я зовусь,

О парке вашей светлости пекусь,

Цветы ращу и землю разрыхляю.

Дать старшим двум…» - Довольно! Буду впредь

Я верного слугу в виду иметь.

«Лусинда я. Был капитан Арнальдо

Моим супругом…» - После дам ответ.

«Альбано я. В тюрьме уже семь лет…» -

Опять прошенье!

«Джулио Камилло,

Вор, ныне узник, просит…» - Очень мило!

«Паола Сан-Джермано я. К тому ж

Я честная девица…» - Ясно: муж

Необходим девице этой честной.

Прочту письмо вот это. Неизвестный,

Одетый в бедный и простой наряд,

Его мне дал, потупив робко взгляд.

«Синьор! Покуда вы в отъезде были,

Граф с герцогиней, вашею женой…» -

Не зря меня предчувствия томили:

Сын, видно, плохо управлял страной.

Но дальше, дальше!.. - «…дерзко осквернили

И честь и ложе ваше». - Боже мой!

За что я так наказан небесами? -

«Вы в этом скоро убедитесь сами».

О, чтó я прочел в посланье!

Верить или нет ему?

Я же ведь отец тому,

Кто обрек без состраданья

Честь мою на поруганье!

Но хотя моя жена

Быть не может столь грешна,

Хоть я верю в честность сына,

Помню я, что он - мужчина

И что женщина - она.

Я твержу себе, вникая

Вновь и вновь в донос злосчастный,

Слабостям душа людская.

Как Давиду, обрекая

На бесчестье царский дом,

Возвестил Нафан о том,

Что царя постигнет срам,

Так в письме прочел я сам,

Что мой сын - Авессалом^[199].

Нет, печальней жребий мой:

Лишь наложниц у Давида

Отнял сын; моя ж обида

Мне нанесена женой.

Меч господень надо мной

Вознесен за роковые

Прегрешения былые,

Ибо я разврат любил,

Хоть Урию не сгубил

Из-за страсти к Вирсавии^[200].

Сын - предатель! Нет, бесспорно,

Пишут ложь в бумажке этой,

Не свершил бы грех столь черный.

Но уж коль на шаг позорный

Отпрыск мой посмел решиться,

Пусть возмездие свершится,

Пусть все вновь и вновь из гроба

Восстает изменник, чтобы

Жизни тут же вновь лишиться.

Предал граф меня безбожно!

О, неужто даже сыну,

Уезжая на чужбину,

Дом свой вверить невозможно?

Как мне вызнать осторожно,

Лжет иль нет доносчик темный?

Ведь свидетели нескромно

Могут правду разгласить,

Хоть, решись я их спросить,

Не дерзнут сказать ее мне.

Нет, напрасны все сомненья,

Ибо просто непостижно,

Было это обвиненье.

Наказание - не мщенье,

Потому и не пристало

Мне расследовать сначала,

Виноват ли Федерико.

Подозрение - улика

Там, где честь на карту стала.

Раз вы сну не предаетесь,

Я пришел…

Вот и отлично!

…милости просить у вас.

Все, чего б ни попросил ты,

Даст тебе отец охотно.

Вы когда-то предложили

Мне жениться на Авроре,

И сначала согласился

Я от всей души на это.

Вслед за тем ее к маркизу

Я приревновал жестоко

И дерзнул не подчиниться

Вашему, синьор, приказу.

Но воочью убедился

В дни отлучки вашей я,

Что в серьезную ошибку

Впал из-за чрезмерной страсти.

Мы с Авророй помирились,

И кузине я, синьор,

Обещал на ней жениться,

Коль на то по возвращенье

Вы согласие дадите.

Вот о нем я и прошу вас.

Счастлив дать его, но раньше

Повидаться с герцогиней,

Матерью твоей, обязан.

Было бы несправедливо,

Если б без ее согласья

В брак с Авророю вступил ты.

Я по крови ей не сын

И считаю, что излишне

С герцогиней совещаться.

Мать ты в ней обязан видеть.

Хоть не от нее родился.

Сделать это я не в силах,

Ибо мать одна бывает.

Почему ты так обижен?

Я ведь слышал: вы с Кассандрой

В дни моей отлучки долгой.

Вас осведомили лживо:

Герцогиня, - хоть дурное

Мужу о жене любимой

Говорить мне и не след,-

Сердцем кротче херувима

С каждым, только не со мною.

Зря я был доверчив слишком.

Впрочем, мне о вашей дружбе

Чуть не хором все твердили.

То она со мной любезна,

То покажет неучтиво,

Что считать родным не может

Сына вашей прежней милой.

Да, ты прав. А мне хотелось,

Больше, чем меня, поскольку

Без подобной дружбы мира

Мне в семье не обрести.

Ну, ступай!

Пусть бог хранит вас!

Я до того взбешен,

Что гнев мой только чудом не прорвался.

Какой развязный тон!

Как хитро граф Авроры добивался,

Мне доказать стремясь,

Что честь отца не втоптана им в грязь!

А если он дурное

И говорил про герцогиню мне,

То лишь усилил вдвое

Придумана их ссора -

Ведь вор всегда кричит: «Держите вора!»

Не хочет видеть мать

Мой сын в Кассандре не без основанья:

Как матерью назвать

Ту, с кем свершил ты прелюбодеянье?

Нет, слишком я гневлив.

Кто мне докажет, что донос не лжив?

Ведь мог и недруг злобный

В расчете на неистовый мой нрав

Подать донос подобный,

Чтоб жертвой пал отцовской мести граф.

Увы, уже теперь я

Раскаиваюсь горько в легковерье!

Лишь у вас в руках, синьора,

Счастье и судьба моя.

Выбор ваш считаю я

Верхом мудрости, Аврора.

Тс-с, здесь герцог!

Почему

Вновь, синьор, вы за работой?

Должен отплатить заботой

Я народу моему.

Впрочем, так умело им,

Как мне из бумаг известно,

Управляли вы совместно

С графом, отпрыском моим,

Что хвалу поют вам здесь

Все от мала до велика.

Только графу Федерико

Подобает эта честь.

Равных в благородстве нет.

Он ваш вылитый портрет:

Смел в бою и мудр в совете.

Сын мой был, - вы в этом правы,-

Мне заменой столь примерной,

Что не раз его, наверно,

Принимали за меня вы,

И за это я вам скоро

Должным образом воздам.

Жаждет обратиться к вам

С просьбой новою Аврора.

Не дадите ль разрешенье

Ей с маркизом обвенчаться?

Как они ни огорчатся,

Запоздало их прошенье:

Граф пришел ко мне сюда

Что? В Аврору граф влюбился?

Да, Кассандра.

Для меня все это ново!

Завтра утром под венец

Граф пойдет с ней наконец.

Тут уж за Авророй слово.

Быть, синьор, я не согласна

Сыну вашему женою.

Как! Аврора! Что с тобою?

Ровня ль графу Карлос твой

Родом, доблестью, умом?

Нет. Но вспомните о том,

Как ваш сын гнушался мной.

Я за холодность былую

Вправе ныне отплатить.

Ты должна его простить.

Лишь с любимым в брак вступлю я.

Мне же граф не люб нимало.

Верю я себе едва!

Государь! Она права,

Хоть вам дерзко отвечала.

Нет, и завтра сын мой милый

Ах, синьор, нельзя же так:

Страсть не вложишь в сердце силой.

Горе мне! Меня, как видно,

Граф-изменник разлюбил!

Не отец ли мой здесь был?

Как ты смеешь столь бесстыдно,

Подлый лжец с душою низкой,

У отца просить Аврору?

Тише! Я прошу синьору

Помнить, что опасность близко.

Я мечтать о ней тебе.

Тс-с! Вы просто не в себе.

Те же и герцог Феррарский входит, оставшись незамеченным.

Доказательств я ищу

И подслушивать пришел,

Как ни страшно будет внять

Мне тому, чего не знать

Я и впредь бы предпочел.

Успокойтесь, герцогиня!

Уважать свой сан должны вы.

Неужель меня трусливо

Ты посмеешь бросить ныне,

Хоть тебе самозабвенно

В жертву принесла я честь?

Осмотрительность не есть

Малодушье иль измена.

Просто я решил, женясь,

Этим обмануть отца,

Ибо прятать без конца

Не удастся нашу связь.

Слишком высоко с рожденья

Мой родитель вознесен,

Чтоб поколебался он

Отомстить за оскорбленье.

Пред лицом такой угрозы

Нам пора б угомониться.

Значит, ты решил жениться;

Значит, просьбы, клятвы, слезы,

Из-за коих так недавно

Нашу честь мы погубили,

Лишь уловкой хитрой были

Для тебя, злодей тщеславный!

В сердце мне удар нанес.

О, я крепок, как утес,

Раз еще собой владею!

Не под пыткой - добровольно

Ими выдан их секрет.

Впрочем, так ли это? Нет:

Мне-то как под пыткой больно!

Ты их гнусное признанье

Выслушала, честь моя.

Так назначь им, как судья,

Приговор и наказанье,

Но такие, чтоб причины

Казни скрыть от праздных взоров

Быть предметом разговоров

Недостойно для мужчины.

Должен тайною остаться

Мой позор для всех на свете:

Может срама не бояться.

Хоть пятно бесчестья местью

И выводим мы отчасти,

Смыть его - не в нашей власти,

Коль разглашено бесчестье.

О мужчины! Сколько боли

Причиняете вы нам!

Я клянусь, синьора, вам

Быть покорным вашей воле.

Слово вам даю.

И меня воспламеняет

Верою в любовь твою.

Каждый день предлог для встреч

Находить я обещаюсь.

Я обязан вас, прощаясь,

Лишний раз предостеречь,

Чтоб не слишком равнодушной

Были вы к отцу.

Ты прав:

Мужу, в грех с любимым впав,

С виду быть не грех послушной.

Сведав, что намерен скоро

Вас маркиз назвать женой

И что в Мантую с собой

Я прошу и мне найти

Место среди ваших слуг.

Почему от графа вдруг

Ты, Батин, решил уйти?

Там, где слуг содержат скудно,

А забот у них помногу,

Там порой и душу богу

С голоду отдать нетрудно.

Правда, кормят день за днем

Обещаниями нас,

Но ведь черствый хлеб сейчас

Лучше, чем пирог потом.

А к тому ж мой граф взбесился:

Он то весел, то расстроен,

То бранчлив, то беспокоен,

Словно черт в него вселился.

Герцогиня - та сама,

Как и граф, полна тоски.

Там, где все сошли с ума.

Даже герцог, как ни хочет

Он казаться бодрым с виду,

Про какую-то обиду

Под нос сам себе бормочет.

Потому я пребывать

Не желаю здесь ни дня.

Коль благоволит меня

Герцог Карлосу отдать,

Ты, Батин, поедешь с нами.

С вами службой я сочтусь,

А пока к маркизу мчусь.

Самым страшным меж врагами,

Честь, тебя считаю я,

Дерзко попирают жены

И должны блюсти мужья.

Честь! Был твой изобретатель,-

Раз тебя и без вины

Мы терять обречены,-

Не мудрец-законодатель,

А дикарь, со зверем схожий,

В жизни много пострадавший

И тебя нам завещавший,

Чтоб и мы страдали тоже.

Маркизу

Я отдать тебя намерен,

Уступая герцогине:

Мне важней поладить с нею,

Буду благодарна вечно

Я за это вам.

Пусть Карлос

Дяде-герцогу немедля

В Мантую про все напишет.

Я к нему с отрадной вестью

Поспешу.

Моей рукою

Сына грешного, о небо,

Ты сегодня покараешь.

Так скорей свой меч подъемли!

Нет, не будет это местью,

Отомстив родному сыну,

Я тебе нанес бы дерзко.

Это будет наказаньем,

Чью безжалостность умерит

То, что ты сразишь виновных,

А не я предам их смерти.

Не как муж, но как родитель

Я преступников подвергну

За вину, а не обиду

Наказанью, а не мщенью.

Делу не давать огласки

Мне велят законы чести,

Ибо я свой срам удвою,

Если станет он известен.

Мы себя же обрекаем

На двойное посрамленье,

Тайное пятно позора

Отмывая перед всеми.

Беззаконницу Кассандру

С головою в плащ закутал

И заткнул ей рот, чтоб челядь

Не сбежалась, крик услышав.

А когда свое решенье

Объявил я ей, она

От испуга вся сомлела.

Пробудить она не может

Жалость в оскорбленном сердце,

Но зато о казни сына

Мыслю я с тоской безмерной.

Чуть о нем решусь я вспомнить,

У меня дрожит все тело,

Дух стенает, плачут очи,

Не проходит кровь по венам,

Прерывается дыханье,

Память острая слабеет,

Воля делается дряблой

И рассудок ясный меркнет.

Словно ключ, что от мороза

Стынут на устах от боли

Бьющие из сердца речи.

О любовь! Велел сынам

Чтить отцов творец вселенной,

Мой же сын попрал бесстыдно

То, что бог нам заповедал.

Замолчи, любовь, и сына,

Долг предавшего забвенью,

Не спасай от наказанья,

Ибо я теперь уверен,

Что меня убьет он завтра,

Раз сегодня обесчестил.

И за меньший грех виновных

Подвергали Артаксерксы,

Дарии, Торкваты, Бруты^[201]

Наказанию - не мщенью,

Правосудье отправляя.

Нет, любовь! Ты не посмеешь

Помешать законной каре,

Честь в судилище рассудка

Беспристрастно рассмотрела.

Прокурор суровый, правда

Выдвинула обвиненье,

Каковое подтвердили

Очевидцы - слух и зренье.

Адвокатами защиты

На означенном процессе

Кровнородственные узы

Выступали безуспешно.

В соответствии с законом,

Данным нам творцом небесным,

Приговор судом составлен.

Почему же я колеблюсь?

Вот он! Боже, дай мне сил!

Слух разнесся повсеместно,

Вы даете разрешенье

Выйти замуж за Гонзаго

И с ним в Мантую уехать.

Верно ль то, что я услышал?

Граф! Нет правды в этих сплетнях.

Мне сейчас не до маркиза,

Ибо вещи посерьезней

Поглощают весь мой ум.

Вечные заботы - жребий

Венценосца. А в чем дело?

В заговор один изменник

Часть моих вельмож вовлек.

Он убить меня затеял,

Но, по счастью, выдан был

Мне любовницей своею.

(Верить женщине - безумье,

Во дворец его я вызвал

Якобы для обсужденья

Дела важности немалой,

Запер в комнате соседней

И сказал ему: «Все знаю».

Он лишился чувств мгновенно,

Так что без больших усилий

Привязал его я к креслу,

В плащ закутав с головою.

Пусть исчезнет он бесследно,

Неопознанным, не вызвав

В нашем городе волнений.

Ты - мой сын. Ему ты лично

Нанесешь удар смертельный,

Чтобы все осталось в тайне.

Обнажай же шпагу смело

И с предателем покончи.

Сам я встану тут у двери,

Чтоб воочью увидать,

Вы меня хотите только

Испытать, иль в самом деле

Ждет там смерти заговорщик?

Не посмеет сын примерный

Обсуждать приказ отцовский,

Даже если тот - нелепость.

Трус! Иди же, иль я сам…

Подождите, ваша светлость.

Дело тут отнюдь не в страхе:

Ведь связали вы злодея.

Просто мне стеснило сердце

Непонятное смятенье.

Трус! Идешь ты?

Да, иду,

Но…

Так я пойду, ублюдок!

Нет, я сам! Пусть даже Цезарь

Там лежит, - его пронжу я

Ради вашего спасенья.

Стану я в дверях.

Подходит…

Ударяет шпагой меткой…

Тем же, кем я опозорен,

Осуществлено возмездье!..

Эй, на помощь! Часовые!

Где вы там? Сюда, скорее!

Стража, слуги, кавалеры! Все сюда!

Герцог Феррарский, маркиз Гонзаго, Аврора, Батин, Рикардо и другие.

Живей! Где герцог?..

Государь! Что здесь случилось?

Худшее из преступлений:

Граф вонзил в Кассандру меч,

Ибо знал, что зачат ею,

Мачехой, ему немилой,

Сын законный, мой наследник.

Пусть злодей умрет! Убейте

Графа! Я за все в ответе.

Как! Мертва Кассандра?

В Мантую я не уеду,

Не лишив убийцу жизни.

Вот он! Видите, алеет

Кровь на шпаге.

Правый боже!

Я, чтобы взглянуть на жертву,

Плащ приподнял и увидел…

Замолчи! Твой час последний

Пробил. Смерть ему!

Но за что, отец?

По смерти,

Пред судом представ господним,

Ты получишь объясненья.

Маркиз и придворные, обнажив шпаги, наступают на Федерико и оттесняют его к кулисам.

Ты, Аврора, за маркиза

Выходи. Тебя с ним вместе

Я не знаю, что ответить,-

Слишком потрясен мой разум.

Вам нельзя с ответом медлить,

Оставаться здесь опасно.

Сообщу свое решенье

Я, синьор, вам завтра.

Нет

Больше графа.

На мгновенье

В лица графа и Кассандры

Дайте мне, маркиз, всмотреться.

Совершилось наказанье,

Придворные открывают лица Кассандры и Федерико.

Жажда мести

Не присуща правосудью,

Доблесть же не склонна к пеням.

Трона граф взалкал. За это

Он казнен.

Здесь кончен третий

Акт трагедии о том, что

Наказание - не мщенье.

Да послужит нам, испанцам,

Назиданьем эта пьеса!

…Ахилл Феррарский… - Награждение итальянских властителей именами античных героев, таких, как Ахилл, Гектор, было принято в эпоху Ренессанса.

Пусть же зеркалом Горгоны Для Цирцеи новой станет зеркало в ее покоях! Горгона - чудовище, голова которого всех смотревших на нее обращала в камень. Персей убил Медузу - Горгону (одну из трех сестер Горгон) с помощью зеркала. Цирцея (или Кирка) - греческая волшебница с острова Эя, дочь Гелиоса и Персеиды. В поэтическом языке Цирцея была синонимом обольстительницы-чаровницы.

- римский император (42 г. до н. э. - 37 г. н. э.), прославившийся как своей государственной мудростью, так и жестокостью.

Мессала Марк Валерий (64 г. до н. э. - 9 г. н. э.) сторонник Брутов, перешедший потом на сторону Октавиана, популярный оратор и поэт.

Я, как Траян воскресший, в Рим вступил. - Траян - римский император (98-117), победоносный полководец.

Что в бою сразил Саул Десять тысяч супостатов, А Давид - сто тысяч их. - См. прим. 163.

Авессалом - сын иудейского царя Давида, восставший против отца.

Хоть Урию не сгубил Из-за страсти к Вирсавии. - Библейская легенда, согласно которой военачальник Урия пал жертвой страсти царя Давида к красавице Вирсавии - супруге Урия.

…Артаксерксы, Дарии, Торкваты, Бруты - перечисление имен самых непреклонных монархов и государственных деятелей.

Автор:	Вега Карпьо Л. Ф.
Категория:	Пьеса


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница