Сто тысяч верст.
ЧАСТЬ 1.
ГЛАВА 7. Жизнь на волоске!

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Сто тысяч верст. ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 7. Жизнь на волоске! (старая орфография)

ГЛАВА 7. 

Жизнь на волоске!

Мое путешествие в море было неожиданно, но ощущения современные ему я помню живо.

Прежде всего меня окунуло в глубину футов на двадцать, но после двух добрых ударов ногами я выплыл на поверхность; плаваю я не дурно, хотя хуже Лорда Байрона и Эгдара Поэ, но не смотря на эту причину и все-таки остался с головой.

Первое желание было видеть фрегат. Знает-ли экипаж о моей участи? Повернул-ли Авраам Линкольн? Послал-ли капитан Фаррагют шлюпку? Буду-ли я спасен?

Я был среди тьмы. Черная масса, по временам сверкая огнями, удалялась на восток. Фрегат уходил, покидая меня на гибель.

- Спасите, спасите, взывал я, плывя из всех сил к Аврааму Линкольну.

Мое платье, прилипая к телу, тяготило меня. При всех усилиях я погружался в воду.

- Спасите!

И больше ни слова; рот был полон водой; я барахтался, как бы в борьбе с объятиями бездны...

Неожиданно, чья-то рука, поймав меня за платье приподняла на поверхность и вслед за этим кто-то сказал над ухом:

- Их милости будет легче плыть, как только они возьмутся за мое плечо.

Я поймал руку мне преданного слуги, Консейля.

- Консейль, ты это?

- Сам на лицо для службы их милости.

- Разве и ты упал со мной в море?

- Нет. Я, как слуга, последовал за их милостью добровольно.

- А что фрегат?

- Фрегат, о нем говорить теперь напрасно! При чем Консейль повернулся на спину.

- Как так?

- Да так, "винт и руль сломаны", вот последния слова, которые я слышал, бросаясь в море.

- Сломаны?

- Да, об этом постарался зуб чудовища. Кажется, Авраам Линкольн только этим одним пострадал. В этом гибель наша, он не может править.

- Так мы пропали?!

- Быть-может и нет, потому что пред нами несколько часов времени, в которые мы можем чего-нибудь достигнуть.

Такое хладнокровие Консейля меня одушевило Я поплыл, не чувствуя усталости, только платье мешало мне, но Консель, догадавшись, сказал: "Позвольте мне разрезать ваше платье," и впустив под него нож, он одним взмахом разрезал его; я же за это время плыл и за него.

Разрезавши, с своей стороны, платье Консейлю, мы поплыли.

Не менее того, положение наше было некрасиво. Мы могли расчитывать только на шлюпки, а фрегат, если бы и желал, то не мог идти против ветра без руля.

Разсматривая это обстоятельство, Консейль составил план, как дома, и решился действовать.

Нам нужно было ожидать помощи от шлюпок Авраама Линкольна, и потому придумали, дабы держаться как можно более, разделить наши силы. Для этого один должен был лежать спиною на спине, а другой плыть, толкая его в ноги. Чередуясь чрез каждые 10 минут, мы думали плавать до разсвета.

Смешно! Но какому человеческому сердцу чужды надежды? При этом нас было двое, и могу уверить, что отчаяние не могло посетить меня.

Фрегат был поражен в 11 часов. Мы расчитывали плавать до восхода солнца. С отдыхами, - это было возможно, к тому же на море было тихо. Изредка я силился победить мрак своим взором, но видел только волны от наших движений, освещенные фосфорическим блеском.

К полночи я был в изнеможении. Мои члены сводили судороги. Надежда была на одного Консейля, но и он, бедный, уже слышно было как задыхался. Понятно, он не мог после этого долго выдерживать.

- Оставить их милость! Никогда! Я первый утону.

Из-за тучи, летевшей к востоку, выглянула луна, осветила своим светом море и тем как будто бы поддержала наши ослабевающия силы. Осматривая все стороны горизонта, я увидел фрегат на разстоянии пяти миль от нас. Темную массу его едва можно было разсмотреть. Шлюпки же ни одной!

Я вздумал было кричать, но при таком разстоянии это было бы только излишнею тратою сил. К тому же губы мои распухли, не могли издавать звука. Консейль еще в силах был произнесть несколько слов, и повторял:

- К нам, к нам!

На секунду мы остановились прислушаться, и как будто показалось, что кто-то отвечал на призыв Консейля. Может быть, это был шум в ушах?

- Ты слышал? сказал я.

- Да.

И Консейль снова закричал.

На этот раз мы не сомневались; нас окликал человеческий голос. Но чей это был голос, несчастной ли жертвы крушения корабля, или голос спасительной шлюпки фрегата?

Консейль, напрягши последния силы, выставился до половины из воды, опираясь на мое плечо, но упал без чувств.

- Что видел?

- Я видел.... шептал он, - я видел.... но надо молчать, чтобы беречь силы.

Мне хотелось знать ответ Консейля, но вдруг почему-то вспомнил о чудовище. Но что значить голос? Не был же это другой Иона во чреве кита.

Консейль молча подвигал меня вперед. Время от времени он всматривался и подавал голос, на который ему кто-то отвечал. Я с трудом различал этот голос. Силы мои меня оставили; пальцы расходились, рука не служила; я дрожал от холода, и приподнявши голову, еще раз стал погружаться в воду.

Но меня толкнуло что-то твердое; я невольно схватился за него и вслед за этим почувствовал, что меня тащат на поверхность воды, груди стало легче, сознание потерялось...

Меня растерли, я пришел в себя и открыл глаза.

Я назвал Консейля!

- Меня изволили звать? сказал Консейль.

При этом я увидел новую фигуру, и при свете заводившей луны, узнал в ней Неда.

На мое приветствие Нед объяснил мне, что он преследует свою добычу.

- Вас также сбросило с фрегата?

- Острову?

- Да; но правильнее к чудовищному нарвалу.

- Скажите, Нед, ясней.

- Я теперь знаю, почему острога не прошла в кожу животного.

- Почему Нед?

- Да животное обито, господин профессор, листовым железом.

Эти слова канадца произвели во мне потрясение, я вскочил на ноги и стал на этом существе полупогруженном в воду. Пробуя ногой, сам ощутил, что-то твердое, совершенно не таких свойств, как тело морских млекопитающих.

Оставалось предположить, что у этого животного, как у допотанных череп костяной, и что оно принадлежит к разряду черепах и крокадилов.

Но и тут вопрос! Шлифованная поверхность не была черепицообразна и издавала металлический звук, который окончательно убеждал меня в пользу листовато железа.

Сомневаться было нечего! Животное, явлением своим приведшее весь образованный мир в удивление, наполнившее страхом воображение моряков земного шара, в конце всех концев представлялось еще более удивительным, еще более-загадочным, когда виделось, что это дело рук человеческих. Не будь последняго, то открытие самого поразительного и небывалого существа не удивило бы меня на столько, как теперь. В самом деле, кто не придет в замешательство при виде невозможного осуществленного человеческими силами.

Но нечего было долго думать. Мы находились на поверхности подводного корабля, похожого, как мне казалось, на стальную рыбу. Нед-Ланд был в этом уже убежден; мне и Консейлю нужно было присоединиться к этому мнению. После этого я заключил, что это судно приводится в движение машиною, а машина, в свою очередь, экипажем.

Китолов подтвердил это и добавил, что в продолжение трех-часового пребывания на этом пловучем острове, он не заметил признаков жизни.

- Как? судно не плыло?

- Нет, господин Аронакс, оно, качаясь на волнах, стоит на одном месте.

- Но ведь мы видели, с какой страшной быстротой оно может двигаться. А так как движение для судна невозможно без механика и машины, то полагаю, что мы в безопасности.

Нед издал нерешительный звук.

Но вдруг послышалось кипение на заднем конце этого неразгаданного судна, как будто тем желало подтвердить мои мнения о нем. Вслед затем оно стало двигаться не очень быстро, так что мы могли удержаться на поверхности судна, выставлявшагося из воды около восьмидесяти сантиметров.

- Пока судно не вздумало нырнуть - еще ладно, заметил Нед, - в противном случае, я сам ценю свою кожу никак не дороже 2-х долларов.

Но и это было очень дорого. Было необходимо начать сношение с существами, обитающими во внутренности этой машины. Я стал искать отверстия, двери подъемной, словом, входа и выхода для людей, но находил только одни правильно расположенные болты, скреплявшие железо, а скрывшаяся луна лишила и этого; нужно было ждать случая пробраться в судно. Наше спасение было в прихотливых руках неизвестных мореплавателей. Приди им фантазия нырнуть - мы пропали. Но все же я верил в возможность сношения, руководствуясь тем соображением, что для дыхания требуется воздух, которого нельзя сделать искусственно и которым можно запасаться только на поверхности океана, для чего необходимы отверстия.

Но на помощь капитана Форрагюта теперь надеяться было окончательно нельзя. Мы шли к западу приблизительно с быстротой 12 миль в час. Винт судна действовал математически верно, и взбрасываемая им по временам вода сияла фосфорическим блеском.

держаться.

Томительная ночь эта прошла. Впечатлений моих с точностию не помню. Только вот что врезалось в мою намять: когда ветер стихал и наставала тишина, тогда я слышал гармонические звуки, доносившиеся до меня, похожие на отдаленные аккорды. Что за тайна, неразгаданная, скрывалась в этом подводном судне? Какие существа населяли его?

Утренний туман разсеялся. Я готов был начать подробное исследование корпуса, на верхней части которого было что-то в роде платформы, как почувствовал, что мы погружаемся.

- Тысячу чертей! закричал Нед-Ланд, ударяя ногой по звонкому железу. Впустите же нас, негостеприимные мореплаватели!

Но оглушительный шум винта не давал возможности слышать хотя что-нибудь.

В эту минуту засов с шумом отодвинулся, плита поднялась, показавшийся человек издал непонятное восклицание и скрылся.