| Автор: | Верн Ж., год: 1870 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава XXI
НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НА ЗЕМЛЕ
Вступление на сушу произвело на меня сильное впечатление. Нед Ленд стал пробовать почву ногой, словно опасаясь провалиться, а между тем не прошло и двух месяцев, как мы стали, по выражению капитана Немо, пассажирами "Наутилуса", в действительности же - его пленниками.
Мы отошли от берега на расстояние ружейного выстрела. Почва состояла сплошь из кораллового известняка, однако некоторые русла высохших ручьев были усеяны гранитными обломками, и это указывало, что остров принадлежит к древней формации. Весь горизонт представлял сплошную завесу роскошных лесов. Огромные деревья, достигавшие иногда двухсот футов вышины, переплетались между собой гирляндами из лиан, качавшимися от легкого ветерка, словно люльки. Здесь встречались вперемежку мимозы, смоковницы, казуарины, тэки, панданусы и пальмы; под защитой свода из зелени у их подножия росли орхидеи, бобовые растения и папоротники. Не обращая внимания на красоты новогвинейской флоры, канадец предпочел полезное приятному. Увидев кокосовое дерево, он сорвал с него несколько плодов, разбил их и угостил нас ядром и молоком ореха.
- Превосходно! - воскликнул Нед Ленд.
- Да, очень вкусно, - согласился Консель.
- Я думаю, - сказал канадец, - капитан Немо ничего не будет иметь против того, что на борту его судна окажется небольшой груз кокосовых орехов.
- Я в этом уверен, - ответил я, - но также и в том, что он не захочет их есть.
- Тем хуже для него, - заметил Консель.
- И тем лучше для нас! - воскликнул Нед Ленд. - Нам больше останется.
- Одно только слово, Ленд, - обратился я к гарпунщику, который готовился опустошить и другое кокосовое дерево. - Кокос - хорошая вещь, но прежде чем нагружать им лодку, надо поискать на острове, нет ли чего не менее полезного и питательного. Свежие овощи не были бы лишними на кухне "Наутилуса".
- Господин профессор прав, - ответил Консель, - и я предлагаю разделить наше судно на три отделения: одно для плодов, другое для овощей и третье для дичи, которой, однако, надо заметить, пока и следа не видно на этом острове.
- Консель, никогда не следует ни в чем отчаиваться! - заметил канадец.
- Идем дальше, - предложил я, - а главное, будем осторожнее. Хотя остров кажется необитаемым, однако могут встретиться люди и менее разборчивые по отношению к дичи, нежели мы.
- Ге, ге! - воскликнул Нед Ленд, двигая выразительно челюстями.
- В чем дело? - вскрикнул Консель.
- На этот раз, - продолжал канадец, - я понимаю прелесть людоедства.
- Нед, Нед, что вы говорите? - воскликнул Консель. - Вы - антропофаг? С этих пор я, живущий с вами в одной каюте, не в безопасности. Я могу в одно прекрасное утро проснуться съеденным.
- Друг Консель, я вас очень люблю, но не настолько, чтобы вас съесть без особой надобности.
Обмениваясь такими шутками, мы проникали под темные своды леса и в течение двух часов бродили во всех направлениях.
Случайно мы нашли несколько видов овощей и, помимо того, одно из самых полезных растений тропического пояса, которое могло пополнить весьма ощутимый недостаток в питании на борту "Наутилуса".
Я разумею хлебное дерево, растущее в изобилии на острове Гвебороар. Мне пришлось встретить одну его особую разновидность, лишенную зерен, называемую малайцами "рима".
Дерево это отличается от других прямизной своего ствола и высотой, достигающей сорока футов. Его грациозно округленная вершина состоит из больших многолопастных листьев - и такое дерево было весьма удачно натурализовано на Маскаренских островах. В массе зелени чита выделяются большие шаровидные плоды, имеющие в диаметре около дециметра и шероховатые снаружи. Природа наградила этим полезным растением страну, где не растут злаки. Хлебное дерево не требует ни обработки, ни ухода и дает плоды в течение восьми месяцев в году.
Нед Ленд хорошо знал эти плоды. Во время своих многочисленных путешествий он ел их не раз и умел приготовить из них вкусную и питательную пищу. Рима возбудила в нем аппетит.
- Господин профессор, - обратился он ко мне, - я умру, если не попробую теста этого хлебного дерева!
- Попробуйте, друг Нед, и ешьте сколько вам угодно. Мы здесь для того, чтобы производить опыты. Приступайте к делу.
- Для этого не потребуется много времени, - ответил канадец.
При помощи зажигательного стекла Нед развел огонь из сухого дерева, которое вскоре весело затрещало. В это время я с Конселем собрал лучшие плоды хлебного дерева. Некоторые плоды не достигли полной зрелости, и их белая мякоть была покрыта толстой кожей. Другие же, и в значительном количестве, желтоватые, студенистые на вид, как будто дожидались, чтобы их сорвали. В плодах не оказалось семян. Мы принесли их целую корзину; Нед Ленд разрезал их на толстые ломти, положил последние на горячие уголья и стал приговаривать:
- Вы увидите, господин профессор, что за прекрасный хлеб выйдет.
- В особенности когда мы столько времени пробыли без хлеба, - заметил Консель.
- Вы такого никогда еще не пробовали, - продолжал Нед. - Это настоящее пирожное.
- Нет, хлеба из этих плодов я не пробовал, Нед.
- Приготовьтесь кушать самое отменное блюдо. И если вы не захотите его отведать в другой раз, я более не король гарпунщиков!
Через несколько минут наружная часть плодов совершенно обуглилась. Внутри же получилось белое тесто вроде нежного мякиша белого хлеба и вкусом напоминающее артишоки.
Надо признаться, хлеб получился превосходный, и я его ел с большим удовольствием.
- К несчастью, - сказал я, - такое тесто не может долго храниться, и мне кажется напрасным будет брать с собой запас этих плодов.
- Вот те на! - воскликнул Нед. - Вы рассуждаете как натуралист, а я буду действовать как булочник. Консель, наберите побольше плодов, мы их захватим с собой.
- Как же вы их приготовите? - спросил я канадца.
он будет несколько кисловат.
- В таком случае придется вас только благодарить.
- Однако, господин профессор, - сказал Нед, - к этому не будет лишним запастись овощами и другими плодами.
- Запасайтесь.
Собрав в достаточном количестве плодов с хлебных деревьев, мы отправились искать то, что Ленд считал нелишним.
Поиски наши увенчались успехом, и к полудню нам удалось собрать достаточное количество бананов. Эти превосходные продукты жаркого пояса поспевают в течение всего года, и малайцы, называющие их пизангом, едят их испеченными. Нам также посчастливилось добыть вкусные манго и огромной величины ананасы. Этот сбор занял много времени, но сожалеть не приходилось.
Консель все время наблюдал за Недом. Гарпунщик шел впереди и, проходя лесом, изумительно ловко срывал лучшие плоды, которые предназначались для пополнения запаса провизии.
- Теперь у нас, кажется, всего достаточно, - заявил Консель.
- Гм! - ответил канадец.
- Чего же вам недостает?
- Из всего этого никак не приготовишь обеда, - ответил Нед. - Это, так сказать, финал обеда, десерт. А где же суп и жаркое?
- Действительно, - сказал я, - Нед обещал нас угостить котлетами, которые мне кажутся проблематичными.
- Господин, - обратился ко мне канадец, - охота не только не окончилась, но и не начиналась. Терпение! Быть не может, чтобы мы не встретили животного в шерсти или в перьях если не в этой местности, то в другой.
- И если не сегодня, то завтра, - добавил Консель. - Поэтому я не советую удаляться и предлагаю возвратиться на лодку.
- Как, уже! - вскрикнул Нед.
- Да, - ответил я, - мы должны возвратиться до наступления ночи.
- Но который же теперь час? - спросил канадец.
- Часа два, - ответил Консель.
- Как время бежит на суше! - воскликнул со вздохом Нед.
- В путь! - скомандовал Консель.
Мы едва дотащили наш сбор до лодки. А между тем Нед Ленд не довольствовался имеющимся запасом. Судьба ему благоприятствовала. В то время как мы собрались сесть в лодку, он заметил несколько деревьев высотой от двадцати пяти до тридцати футов, принадлежащих к виду пальм.
Эти деревья, не менее полезные, чем хлебное дерево, называют саговыми деревьями. Они также растут без всякого ухода, размножаются отпрысками и семенами, как тутовые деревья.
Нед Ленд умел обращаться с ними. Схватив топор, он стал усердно и с такой силой им работать, что вскоре срубил три саговые пальмы, опудренные белой пылью.
Я следил за ним скорее глазами натуралиста, чем проголодавшегося человека. Прежде всего он снял с каждого ствола полосы коры в дюйм толщиной. Под этой корой оказался сетчатый слой продольных волокон, образующих самые запутанные узлы, содержащие в себе клейкую муку. Эта мука и была саго, съедобное вещество, служащее главной пищей малайского населения.
Затем Нед Ленд разрубил стволы на куски, как рубят дрова. Добывание саго он отложил до более удобного времени, так как надо было клейкую муку протирать сквозь решето, чтобы отделить волокнистые связки, затем высушить на солнце и, наконец, дать ей отвердеть в формах.
В пять часов вечера на нагруженной нашими сокровищами лодке мы отчалили от берега и через полчаса пристали к "Наутилусу". Никто не вышел нам навстречу. Огромный железный цилиндр казался необитаемым. После выгрузки провизии я отправился в свою комнату, где меня ожидал ужин. Поужинав, я лег спать.
На следующий день, 6 января, на корабле не произошло ничего, выходящего из ряда обыденных явлений. Лодка оставалась на том же месте, и мы решили снова ехать на остров Гвебороар. Нед Ленд рассчитывал на удачную охоту и намеревался посетить другие места этого острова.
С восходом солнца мы уже плыли. Увлекаемая так же течением лодка вскоре достигла острова.
Мы высадились на берег и, рассудив, что лучше всего положиться на инстинкт канадца, последовали за ним; его длинные ноги угрожали нас покинуть.
Нед Ленд пошел вдоль берега к западу; перейдя вброд несколько ручьев, он достиг высокой равнины, окруженной прекрасным лесом. Несколько птиц-рыболовов бродили около ручейков, но близко к себе не подпускали. Такая осторожность подсказывала мне, что эти пернатые животные знакомы с двуногим нашей породы, и я пришел к тому выводу, что если остров и необитаем, то все-таки его иногда посещают люди.
Пройдя равнину, мы подошли к опушке небольшого леса, оживленного пением и порханием множества птиц.
- Тут только одни птицы, - заметил Консель.
- Среди них есть и съедобные, - заметил, в свою очередь, гарпунщик.
- Ни одной, дружище, - возразил Консель, - я вижу одних только попугаев.
- Друг Консель, - заметил наставительно Нед, - попугаи по необходимости могут сойти за фазанов.
- А я добавлю, - сказал я,-- что эти птицы, хорошо приготовленные, - весьма недурное блюдо.
И действительно, в густой зелени этого леса порхало множество попугаев; они перелетали с ветки на ветку, и если бы получили более заботливое образование, то мы бы услышали речь на человеческом языке. В настоящие же минуты они болтали на природном языке со своими самками в цветных нарядах и с важными какаду, решавшими, казалось, философские задачи; красные лори быстро проносились, словно лоскутки красной материи, развеваемые ветром, посреди шумно летавших калао и папуа, окрашенных в самый нежный лазурный цвет.
В этой коллекции пернатых недоставало, однако, одной птицы, исключительно принадлежащей этим странам и никогда не перелетающей границу островов Арру и Новой Гвинеи. Но вскоре судьба доставила мне случай полюбоваться и ею.
Пройдя перелесок, мы вышли на равнину, поросшую кустарником. Здесь я увидел великолепных птиц, которые благодаря особому расположению своих длинных перьев могут летать против ветра. Их волнистый полет, грация, с которой они описывают в воздухе круги, переливы цветов оперения - все это привлекало и очаровывало взор. Я без труда узнал этих чудных птиц.
- Порядок воробьиных, - начал Консель.
- Семейство куропаток, - вздумал продолжать Ленд.
- Не думаю, Ленд, - ответил я. - Рассчитывая на вашу ловкость, надеюсь, что вам удастся добыть один экземпляр этих восхитительных птиц.
- Надо постараться, господин профессор, хотя, откровенно говоря, я лучше владею гарпуном, чем ружьем.
Малайцы, ведущие большую торговлю с китайцами этими птицами, ловят их различными способами, из которых мы не могли применить ни одного. Они или расставляют силки на вершинах деревьев, или овладевают ими при помощи вязкого клея, парализующего их движения, или же отравляют те источники, из которых эти птицы пьют. Нам же оставалось бить их на лету. К сожалению, мы только напрасно истратили заряды.
К одиннадцати часам утра мы прошли первую цепь холмов, но до сих пор ни одной не убили. Надежды наши не осуществились. Впрочем, вскоре Конселю удалось застрелить белого голубя и вяхиря, которых мы проворно ощипали и принялись жарить на костре. Нед, пользуясь этим временем, приготовил нам лепешки из плодов хлебного дерева. Мясо голубя и вяхиря оказалось превосходным, хотя оно и было пропитано запахом мускатных орехов, до которых эти птицы весьма лакомы.
- Точно пулярки, откормленные трюфелями, - похвалил Консель.
- Чего же вам теперь недостает, Нед? - спросил я канадца.
- Четвероногой дичи, господин Аронакс, - ответил Нед Ленд. - Все эти голуби только забава для рта, и до тех пор, пока я не убью животное, годное для котлет, я не буду удовлетворен.
- А я пока не поймаю райской птицы, - заявил я.
- Идем охотиться, - продолжал Консель, - но только отправимся назад, к морю. Мы дошли до ската гор, и я полагаю, лучше будет возвратиться в лес.
Мы последовали совету и после часа ходьбы достигли настоящего сагового леса. Небольшие змеи ядовитых пород убегали из-под наших ног. Райские птицы при нашем приближении улетали, и я уже потерял надежду заполучить хотя бы один экземпляр, когда Консель и его товарищ с криком подошли ко мне, держа в руках великолепную райскую птицу.
- О, браво, Консель! - вскрикнул я.
- Господин профессор очень любезен, - ответил Консель.
- Ничуть, ты выказал много ловкости и умения, поймав руками живую птицу.
- Если господин профессор рассмотрит ее внимательнее, то увидит, что это не стоило особого труда.
- Почему?
- Потому что эта птица пьяна, как перепел.
- Пьяна?
- Тысяча чертей! - воскликнул канадец. - Но про меня нельзя сказать, что я много выпил джина в течение этих двух месяцев.
Между тем я рассматривал любопытную птицу. Консель не ошибся. Райская птица, охмелев от опьяняющего сока, была совершенно обессилена. Она не могла летать и с трудом ходила. Это меня не тревожило, и я оставил ее в покое, пока не перебродят мускаты.
Райская птица принадлежит к самому красивому из всех видов птиц, встречаемых в Новой Гвинее и на соседних островах; пойманная Конселем птица была золотистая райская птица, одна из самых редких. Она имела в длину тридцать сантиметров; голова ее была относительно мала, так же как и глазенки, поместившиеся у самого основания клюва. Ее оперение представляло восхитительное сочетание цветов и их оттенков; желтый клюв, коричневые ноги и когти орехового цвета с пурпурными концами, бледно-золотистая голова и низ шеи, изумрудное горло, темно-каштановые брюхо и грудь. Две пушистые нити в виде рогов поднимались над ее хвостом, состоявшим из длинных, легких и изумительно тонких перьев. Вот общий вид этой чудесной птицы, которой туземцы дали поэтическое название птицы-солнца.
Я страстно желал привезти в Париж эту восхитительную разновидность райской птицы в дар Ботаническому саду, где нет ни одной живой птицы этого вида.
- Эти птицы, должно быть, очень редки? - спросил Консель.
- Очень редки, и, помимо того, их трудно поймать. Их шкурки высоко ценятся и составляют предмет торговли. Туземцы подделывают их, как жемчуг и бриллианты.
- Что, - удивленно воскликнул Консель, - делают фальшивые чучела райских птиц?
- Да, Консель.
- И господин знаком с этим процессом?
- Прекрасно. Райские птицы во время восточного муссона теряют свои великолепные перья, которые окружают их хвост и которые натуралисты называют "субаларными". Эти перья собирают фальшивомонетчики в пернатом царстве и искусно прикрепляют к шкуре попугая, которую предварительно ощипывают. Затем они закрашивают швы чучел, покрывают их лаком, и эти произведения своей индустрии отправляют в европейские музеи и любителям.
- Хорошо! - воскликнул Нед Ленд. - Если птица и ненастоящая, зато перья-то настоящие, а так как сам предмет не предназначается в пищу, то я тут не вижу большого зла.
Если мое желание обладать райской птицей получило удовлетворение, то охотник-канадец не мог похвастаться своей удачей. Только к двум часам дня ему пришлось подстрелить из электрического ружья лесную свинью, называемую туземцами "бариутанг". Эта крупная четвероногая дичь пришлась весьма кстати.
Канадец снял с нее кожу, выпотрошил и захватил полдюжины ребер на ужин. Мы продолжали охотиться. Неду Ленду и Конселю предстояло отличиться.
И действительно, оба друга, обшаривая кустарник, спугнули стадо кенгуру, которые бросились бежать, подпрыгивая на своих эластичных лапах. Они быстро уносились, но не настолько, чтобы их не могла догнать электрическая пуля.
Две, три... пять уже убиты!.. Весело подумать, что только мы одни все это съедим, а эти дураки на корабле не получат ни кусочка.
Мне кажется, что в экстазе радости канадец стал слишком говорлив, в противном случае он перебил бы все стадо. Он удовольствовался всего дюжиной этих сумчатых, которые образуют первый порядок в классе млекопитающих, как объявил Консель. Это были небольшие животные, принадлежащие к виду тех кенгуру-кроликов, которые обыкновенно живут в дуплах деревьев и отличаются изумительно быстрыми движениями. Мясо их действительно очень вкусно.
Мы вполне были довольны результатом охоты. Веселый Нед предполагал завтра же снова посетить этот очаровательный остров, намереваясь истребить на нем всех съедобных четвероногих, но обстоятельства этому воспрепятствовали.
В шесть часов вечера мы возвратились к нашей лодке. "Наутилус" выставлялся из-под волн на расстоянии двух миль от берега, словно длинный подводный камень.
Нед Ленд немедленно занялся великим делом - приготовлением обеда, и оказался искусным поваром.
Обед вышел на славу. За котлетами последовал жареный вяхирь, затем саговое тесто, плоды маисового дерева, ананасы и, в качестве питья, - перебродивший сок кокосовых орехов. Последний обладал свойством вызывать веселое расположение духа, и я думаю, что мысли моих товарищей по окончании обеда не отличались надлежащей ясностью.
- Не возвратиться ли нам сегодня вечером на борт "Наутилуса"? - сказал Консель.
- О, если бы нам никогда туда не возвращаться, - высказался гарпунщик.
В эту секунду к нашим ногам неожиданно упал камень и прервал слова гарпунщика.