Путешествие в страну пушных зверей (часть 2).
ГЛАВА V. От 25 июля до 20 августа.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Путешествие в страну пушных зверей (часть 2). ГЛАВА V. От 25 июля до 20 августа. (старая орфография)

ГЛАВА V. 

От 25 июля до 20 августа.

Возвратившись в форт Надежды, первой заботой лейтенанта Гобсона было распросить Томаса Блека о состояньи маленькой колонии.

Никакой видимой перемены не произошло впродолженьи этих суток, но остров, как показали последующия наблюдения, подвинулся еще на градус, то есть, направляясь попрежнему к западу, он уклонился несколько к югу. Он находился на высоте Ледяного мыса, маленькой стрелки западной Георгии, в двух стах милях разстояния от американского континента.

В этих широтах быстрота течений была, казалось, не так сильна, как в восточной части арктического моря. Но остров все плыл и, к великой заботе Джеспера Гобсона, направлялся к Берингову проливу. Июль месяц подходил к концу, но течение в месяц, или даже меньше, могло увлечь остров не только в пролив, но даже в теплые воды Тихого океана, где он неминуемо должен был распуститься, как кусок сахару в стакане воды.

Мистрисс Полина Барнетт подробно передала своей верной Медж результаты произведенных исследований и даже не забыла упомянуть о том, как сержант Лонг чуть не провалился в морскую бездну.

В фактории, между тем, царствовало полнейшее спокойствие. Глядя со стороны, никому бы не пришло в голову, что форт Надежды носится над пропастью, и что жизнь его обитателей находится в страшной опасности. Все были здоровы. Погода стояла прекрасная, воздух был свеж и чист. Мужчины и женщины точно щеголяли друг перед другом веселым расположеньем духа. Маленький Мишель Мак-Нап рос, как утенок на воде. Уж он начинал ходить, и капрал Джолиф уже учил его разным военным артикулам.

Капрал Джолиф до страсти привязался к этому младенцу и часто говорил своей крошке жене:

- Ах, мистрисс Джолиф! если-бы у меня был такой сынишка! Какого-бы служаку я из него вымуштровал!

- Что-ж делать, мистер Джолиф, со вздохом отвечала ему жена: видно Богу не угодно!

Что касается до солдат, то у них не было недостатка в работе. Плотник Мак-Нап и его рабочие Петерсен, Бельчер, Гарри, Понд и Гоп, усердно трудились над построеньем гребного судна. На это построенье надо было положить несколько месяцев. Так как все полагали, что гребное судно понадобится только на будущее лето, после вскрытия вод, то из-за него не бросали более спешных домашних работ. Джеспер Гобсон не мешал делать поправок и улучшений, словно форту Надежды предстояло существовать еще долгие и долгие годы.

Лейтенант Гобсон все еще считал за лучшее не тревожить остальных жителей фактории и оставить их в неведеньи на счет опасного положенья острова.

Вопрос о том, следует-ли скрывать печальную тайну или нет, - часто разбирался. Мистрисс Полина Барнетт и Медж были не совсем согласны в этом с лейтенантом Гобсоном. Им казалось, что их товарищи, люди энергичные и решительные, не придут в ребяческое отчаяние и что, во всяком случае, они будут сильнее поражены, когда опасность сделается до того ясна, что ее невозможно будет скрыть и они вдруг увидят себя, так сказать, на краю бездны.

Не взирая на основательность вышеизложенных доводов, Джеспер Гобсон не сдался и сержант Лонг его в этом поддерживал.

Может быть они, как люди много видевшие и испытавшие, лучше могли судить о том, как надо поступать в данном случае.

Итак, поправки в доме продолжались. Обвалившуюся в некоторых местах ограду приподняли и обнесли вторым рядом крепких кольев.

Мак-Нап даже привел в исполненье свою давнюю заветную мысль, которую одобрил лейтенант Гобсон, - а именно, построил на передних углах, выходящих на озеро, по остроконечной башенке.

Эти башенки приводили в восторг капрала Джолифа. Оне придавали всему зданию, как он выразился, "военный вид", заставлявший трепетать его сердце.

- Так и кажется, что там вот вот покажется часовой! говорил он, потирая руки. - Там отлично стоять на часах!

- А мороз? замечала сообразительная мистрисс Джолиф.

- Знайте, мистрисс Джолиф, что мороз для военного человека ровно ничего не значит! напыщенно отвечал капрал Джолиф.

- Вы ничего не смыслите в военном деле, мистрисс Джолиф, это давно известно! с горячностью возразил уязвленный капрал. - Знайте свою кухню, мистрисс Джолиф, и не мешайтесь в политику!

- Хорошо, хорошо, мистер Джолиф, не буду. Охота вам кипятиться из пустяков! Посмотрите на себя: вы красны, как вареный рак!

- Мистрисс Джолиф!

- Полноте, полноте, успокойтесь! Я ухожу...

Когда ограда была окончена, Мак-Нап, помня страшную стужу прошлой зимы, построил дровяной сарай около самого дома, по правую руку, и соединил оба строенья крытым ходом. По левую руку он построил огромную заду для солдат, так что зала форта очистилась от кроватей и теперь должна была служить только столовой и предназначалась для общих бесед, чтенья и работ.

Мак-Нап тоже построил позади дома, около порохового погреба, новый магазин для склада мехов, что позволило очистить чердак, где прежде хранилась часть пушного товара. Кровля была перекрыта и тес надежно укреплен железными шипами и скобами.

Мак-Нан намеревался построить еще маленькую деревянную часовню. Это зданьице было отмечено на плане Джеспера Гобсона, но постройку его пришлось отложить до следующого лета.

При иных обстоятельствах с каким рвеньем, с каким участьем лейтенант Гобсон следил бы за ходом этих работ! С каким удовольствием глядел бы он на все эти постройки, если бы они стояли на твердой почве! Как бы деятельно занялся он сооруженьем задуманного укрепленья на вершине мыса Батгурста, - укрепленья, которое должно было защищать форт Надежды!

Форт Надежды! Самое это названье возбуждало теперь горькия чувства. Мыс Батгурст оторвался от американского континента и форт Надежды следовало переименовать, - к нему теперь скорее подходило имя форта Безнадежности!

Вместе с постройкой дровяного сарая, магазина и проч., шло построенье гребного судна. По расчетам Мак-Напа, это судно должно было быть в тридцать тонн, значит на нем могло поместиться десятка два пассажиров, и переплыть в погожее время пространство в несколько сот миль.

Мак-Нап отыскал, по счастью, несколько изогнутых древесных стволов, которые послужили ему для шпангоутов, и скоро фор-штевень и ахтер-штевень, прикрепленные к килю, возвысились на верфи, расположенной у подошвы мыса Батгурста.

Пока плотники работали топором, пилой и теслом, охотники преследовали разную дичину, преимущественно оленей и полярных зайцев, которые просто толпились в окрестностях фактории.

Лейтенант Гобсон еще раз повторил Марбру и Сапину наказ не отходить далеко от форта.

- На ваши следы могут напасть какие нибудь враждебные нам люди, сказал он, - а я вовсе не желаю принимать таких гостей, пока форт не укреплен.

Это, разумеется, был только предлог. В сущности лейтенант опасался, как бы охотники, рыская по острову, сами не узнали тайны, которую от них скрывали.

Когда Марбр спросил у лейтенанта Гобсона, не пора ли отправиться к заливу Моржей и начать охоту за амфибиями, жир которых доставлял отличное горючее вещество, лейтенант Гобсон с живостью ему ответил:

- Нет, нет... Еще будет время... Можно с этим погодить...

Лейтенант Гобсон знал, как нельзя лучше, что залив Моржей остался позади и что амфибии уже не посещают берегов острова.

Впрочем не следует думать, чтобы лейтенант Гобсон считал свое положение безвыходным. Вовсе нет. Он не раз выражал это в разговорах с мистрисс Полиной Барнетт и сержантом Лонгом. Он утверждал, что остров уцелеет до наступления зимних холодов, которые увеличат плотность ледяного слоя и остановят дальнейший ход Виктории.

Последния исследования, произведенные во время обхода острова, показали, что Виктория имеет более сорока миль в окружности, - то есть около пятидесяти километров или тринадцати лье, - так что поверхность её равнялась ста сорока квадратным милям. Значит, остров Виктория был немного побольше острова Святой Елены. Его окружность равнялась окружности Парижа, взятого со всеми укреплениями. Нслибы даже остров Виктория разломался, то каждый обломок был бы так велик, что на нем можно бы некоторое время проплавать.

Мистрисс Полина Барнетт выразила удивленье, что существуют льдины, имеющия поверхность в сто сорок миль.

и в пятьдесят миль ширины. Капитан Келлет оставил свой корабль на ледяном поле в триста квадратных миль. В сравнении с этим полем остров Виктория ничто иное, как ничтожная льдинка!

- Однако эта льдинка настолько велика, что уцелеет до зимних холодов, мистер Гобсон?

- Я надеюсь, что уцелеет, мистрисс Барнетт.

- Отчего ж вы так озабочены?

- Я не так озабочен, как огорчен, мистрисс Барнетт. Все мои труды пошли прахом! Все, что я мечтал осуществить... Вы понимаете, мистрисс Барнетт, что я имею причины огорчаться.

- Совершенно понимаю, мистер Гобсон. Но подумайте, сколько есть людей на свете, у которых тоже все труды тоже пошли прахом, которые тоже не осуществили ни одной своей мечты.

- Это не утешает, мистрисс Барнетт!

- Я знаю, что это не утешает, мистер Гобсон, я говорю в тому, что еслибы все, кому выпала неудача пришли в унынье, так-было бы еще хуже. Мужество - главное в жизни работящого человека. С горем надо бороться, а чуть повесишь голову - конец! 

Мистрисс Барнетт как говорила, так и делала. Она в горе не унывала. Она по прежнему приохочивала к работе своих товарищей и сама работала так усердно и бодро, словно в будущем не предстояло никаких ни переворотов, ни опасностей. Видя, с какой любовью мистрисс Джолиф занимается своими посевами, она помогала ей советами.

Щавель и ложечная трава дали богатый урожай, благодаря распорядительности капрала Джолифа который служил, не тем будь помянут, живым огородным пугалом, и рьяно защищал засеянные гряды от тысячей всевозможных птиц.

Прирученье оленей отлично удалось. Несколько самок ожеребилось и маленький Мишель Мак-Нап выкормился отчасти оленьим молоком. Оленье стадо состояло уж из тридцати голов. Животных выгоняли пастись на травянистые уступы мыса Батгурста, а сухую коротенькую травку, покрывавшую откосы, сбирали для запасного корма на зиму.

Олени, совершенно освоившиеся с хозяевами и с житьем в форте, не удалялись от жилья. В случае нужды их употребляли на домашния работы, - например запрягали в сани для перевозки дров - чему они покорялись без всякого возмущенья, как хорошо выезженные лошади.

Кроме того, очень много диких оленей, блуждавших в окрестностях фактории, попались в капкан, устроенный на полдороге от форта к порту Барнетт, - в тот самый капкан куда, если помнит читатель, в прошлом году попался чудовищных размеров белый медведь.

Оленье мясо солили и сушили на зиму, причем главные распорядители по этой части, супруги Джолиф, не редко вздорили. То есть вздорил собственно капрал, потому что его крошка жена, хотя и была права пылкого и насмешливого, но отличалась особой мягкостью и благонравием и всегда избегала серьезных споров.

В капкан поймалось самое меньшее десятка два оленей.

Марбр и Сабин была очень довольны количеством добычи, потому что уже не долго приходилось ждать зимних холодов, когда олени должны были уйти к югу.

Но капкан вдруг испортился.

5 августа охотник Марбр подошел к лейтенанту Гобсону и сказал ему с каким-то странным выраженьем в голосе.

- Я ходил осматривать капкан, господин лейтенант!

- Ну что ж, Марбр, надеюсь, что сегодня, как и вчера, счастье вам послужило, и что в капкан попалась пара оленей?

- Нет, господин лейтенант.... нет.... отвечал с некоторым смущеньем Марбр.

- Нет, господин лейтенант. И еслибы какой зверь попал в него, так он бы утопился!

- Утопился? вскрикнул лейтенант, бросив на охотника безпокойный взгляд.

- Точно так, господин лейтенант, отвечал Марбр который пристально наблюдал лицо своего начальника: - яма полна водой! 

- А, вот что! сказал лейтенант Гобсон тоном человека, который не придает никакого значенья этому случаю. - Вы ведь знаете, Марбр, что яма вырыта частью во льду. Стенки, вероятно, растаяли от действия солнечных лучей и....

- Прошу прощенья, господин лейтенант, отвечал Марбр, - но там вода вовсе не оттого, что лед разстаял.

- Почему вы так полагаете, Марбр?

- А потому, господин лейтенант, что еслибы это была вода талая, тат она была бы пресная, как вы сами изволили мне раз объяснять, а во рву вода соленая!

Как ни владел собою Джеспер Гобсон, однако все-таки слегка побледнел и не нашелся, что ответить.

- Я хотел вымерить яму, продолжал охотник, - и узнать, как глубока вода и... и....

- И что же?

- Я не достал дна, господин лейтенант!

- Что-ж вас это так смущает, Марбр? с живостью возразил лейтенант Гобсон. - Удивляться тут вовсе нечему. Вероятно в почве образовалась какая нибудь расщелина, которая сообщает ров с морем.... Это иногда случается.... даже на твердой земле! Не тревожьтесь попустому, Марбр. Оставьте на время этот капкап и довольствуйтесь ловушками в окрестностях форта.

Марбр приложил руку ко лбу и, повернувшись на лево кругом, удалился.

Но удаляясь, он кинул загадочный взгляд на своего начальника.

Джеспер Гобсон несколько минут оставался в задумчивости.

Охотник Марбр сообщил ему важное известие! Очевидно дно ямы, постепенно подмываемое более теплыми водами, провалилось!

Джеспер Гобсон позвал сержанта Лонга и передал ему рассказ Марбра.

- Плохо дело, Лонг! сказал лейтенант Гобсон.

- Точно так, господин лейтенант, отвечал сержант Лонг.

- Пройдемте ка на берег, к подошве мыса Батгурста.

Оба осторожно прокрались, никем незамечанные, на берег, на то место, где они поставили значковые вехи.

Они посмотрели.

Со времени их последних наблюдений пловучий остров, понизится на шесть дюймов!

- Мы мало по малу опускаемся ко дну! проговорил сержант Лонг. Ледяное поле повсюду подтаивает!

- О, зима! зима! вскрикнул, ударяя ногой в ненадежную почву, Джеспер Гобсон. Если-бы скорее наступала зима!

Но ничто еще не предвещало близкого наступленья холодной поры. Средняя температура была пятьдесят девять градусов по Фаренгейту (15° ниже нуля по Цельзию) и в краткие ночные часы столбик ртути опускался всего на три, на четыре градуса.

Приготовленья к будущей зимовке продолжались с тем же неутомимым рвением.

- Как зима ни лютуй, мы ее не боимся! говорила мистрисс Джолиф, с удовольствием окидывая кладовые своими блестящими глазами: - у нас вволю всяких запасов!

Действительно, запасов наготовили вволю и, хотя отряд капитана Кравенти не прибыл и не доставил никакого продовольствия в форт Надежды, нечего было страшиться помереть с голоду или с холоду в длинные полярные ночи. Приходилось соблюдать некоторую экономию в охотничьих снарядах, да и то это делалось больше по предосторожности, чем по нужде. Водки в фактории употребляли немного и ее оставалось еще достаточное количество, сухарей тоже имелся большой запас.

Свежей дичины прибавлялось каждый день, а следственно прибавлялось и сушеное, и соленое, и вяленое и копченое мясо.

Здоровая, изобильная пища, к которой благоразумно примешивали кое-какие противоскорбутные средства, шла в прок: жители форта Надежды не хворали и отличались бодростию и весельем.

Мак-Нап произвел значительные порубки в высоком лесу, росшем на восточном берегу озера Барнетт. Множество берез, елей и сосен пало под ударами топора и домашние олени перевезли это топливо в дровяной сарай.

Михама, изобиловала лесом.

Мак-Нап не редко, в разговорах с товарищами, благодарил судьбу, которая их привела к мысу Батгурсту и выражал свое удовольствие, что лейтенанту Гобсону удалось открыть такой благословенный уголок для устройства фактории.

- Как этой фактории не процветать? говорил Мак-Нап, окончивший курс наук в своей родной приходской школе, прочитавший на веку несколько книжек и говоривший отборным слогом. - Посмотрите кругом: прекраснейшие леса, изобилие отменной дичины, такое множество пушных зверей, что склады ломятся от мехов, лагуна, откуда всегда можно наловить рыбы к столу, трава для корма животным...

- И двойное жалованье! вскрикивал обыкновенно капрал Джолиф.

- Обетованная земля! продолжал Мак-Нап, - настоящая обетованная земля! Такой другой не найти! Да, счастье везет лейтенанту Гобсону! Ему остается только поживать да радоваться! Это, я вам скажу, единственное место на земном шаре! первое место!

Кроме съестных запасов, на зиму заготовлялось теплое платье. Мистрисс Полина Барнетт, Иедж, мистрисс Рай, мистрисс Мак-Нап и мистрисс Джолиф, когда ей то позволяли хозяйственные занятия, неутомимо кроили и шили.

Мистрисс Полина Барнетт знала, что придется покинуть форт Надежды и в виду долгого путешествия по ледяным полям, она заботилась, чтобы каждый был тепло одет. Остров Виктория мог остановиться в большом разстояньи от континента, и тогда придется выносить нестерпимую стужу в продолженьи долгих полярных ночей. Для подобного перехода необходимо было запастись самыми теплыми обувью и одеждою. Понятно, что мехов не жалели, потому что все равно сохранить их для компании было невозможно. Их сшивали вдвое, так что с лицевой стороны и с изнанки был мех. Солдатам и рабочим шили такия дорогия шубы, каким бы могли позавидовать самые богатые английския леди и самые расточительные русския княгини.

Мистрисс Рай, мистрисс Мак-Нап и мистрисс Джолиф, разумеется, не мало удивились, когда в кройку пошли дорогие меха компании. Но так приказал лейтенант Гобсон и никто не произнес слова возраженья. К тому же куницы, визоны, ондатры, бобры и даже лисицы кишмя кишели в окрестностях форта Надежды и истраченные меха очень легко было заменить новыми.

Когда мистрисс Мак-Нап взглянула на прелестную шубку, которую мистрисс Полина Барнетт сшила для её маленького Мишеля, она даже нашла, что лучшого употребленья для дорогого меха нельзя было придумать.

Все были заняты, все работали и дни проходили спокойно и мирно до половины августа. Погода стояла отличная. Бывали, правда, изредка туманы, но не надолго.

Лейтенант Гобсон каждый день отмечал на карте положенье острова.

Отметки эти он производил вдали от форта, опасаясь, как бы не возбудить подозренья товарищей и не навести их на тревожные размышленья. Он ежедневно осматривал разные места острова и, по счастью, нигде не замечал никаких важных изменений.

16 августа остров Виктория находился на 167° 27 долготы и на 70° 49 широты. Он, с некоторого времени значит, несколько подался к югу, но не приблизился в берегу, который образовал выгиб и отстоял больше, чем на двести миль к юго-западу.

Но что значил переход в тысячу двести миль в сравненьи с необозримым пространством моря? Разве не случалось, что корабли, увлекаемые теченьями, неслись сотни тысячь миль? Английский корабль "Решительный", американский бриг "Адванс" и наконец "Фокс" мчались вместе с ледяными полями, пока зима не остановила их неудержимого хода.