Путешествие в страну пушных зверей (часть 2).
ГЛАВА XIV. Зимние месяцы.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Путешествие в страну пушных зверей (часть 2). ГЛАВА XIV. Зимние месяцы. (старая орфография)

ГЛАВА XIV. 

Зимние месяцы.

Лейтенант Гобсон и его товарищи, измученные, совершенно выбившиеся из сил, вернулись в форт Надежды 28 ноября.

Они теперь могли только разсчитывать на переправу в гребном судне, чего нельзя было предпринять раньше шести месяцев, когда океан освободится от льдов.

Началась зимовка.

Сани были выгружены, провизию перенесли опять в кладовую, платье, оружие, домашняя утварь, меха - все было размещено по своим прежним местам. Собаки снова заняли свои логовища в псарнях, домашних оленей разставили по стойлам.

Томасу Блеку тоже пришлось снова заняться переборкой своих вещей. Он перетащил все астрономические инструменты, книги, тетради в свою комнату и, более чем когда либо раздраженный на "роковую судьбу", по прежнему пребывал совершенно равнодушен ко всему остальному, что вокруг него происходило.

Одного дня было достаточно для того, чтобы всякий мог устроиться по своему, а затем началось однообразное препровождение времени, которое показалось бы невыносимо тоскливым для европейцев больших людных городов. Швейные работы, починка платья, уход за мехами, из которых лейтенанту Гобсону хотелось хоть часть сохранить, наблюденье погоды, наблюденье, или точнее, зоркий присмотр за территорией, наконец чтение - составляли ежедневные занятия и развлечения обитателей форта Надежды.

Мистрисс Полина Барнетт принимала во всем живое участье и её влияние везде было заметно. Если когда нибудь происходили споры и несогласия между солдатами, делавшимися под час раздражительными от безпрестанных тревог за будущее, они утихали при вмешательстве мистрисс Полины Барнетт.

Путешественница имела большую нравственную власть на этот маленький мир и всегда употребляда для ее общей пользы.

Калюмах с каждым днем все больше и больше привязывалась к мистрисс Полине Барнетт и та платила ей взаимностию.

Впрочем все колонисты без исключения полюбили молодую эскимоску, которая была чрезвычайно скромна и услужлива. Мистрисс Полина Барнетт принялась за образование дикарки и была очень довольна успехами своей ученицы, до нельзя прилежной и любознательной. Калюмах усовершенствовалась в знаньи английского языка, выучилась читать и писать.

Преподавала не одна мисстрис Полина Барнетт, к услугам Калюмах всегда было десять учителей, которые наперерыв оспаривали удовольствие ее учить, потому что из всех солдат, находящихся в колонии, не было ни одного, который бы ни умел читать, писать и считать.

Построенье шлюпки, между тем, быстро подвигалось вперед; к концу месяца Мак-Нап надеялся ее обшить и настлать палубой.

Мак-Нап с своими помощниками усердно работал при свете факелов из еловых веток, облитых древесною смолою; другие солдаты в тоже время занимались в магазинах фактории такелажными работами и приготовляли снасти для судна.

Настоящая зимняя стужа, которой уже давно пора бы наступить, еще не наступала. Бывали, правда, холода иногда очень сильные, но они держались не долго - что, вероятно, следовало приписать продолжительности западных ветров. Весь декабрь месяц стояла такая же погода: перемежающиеся дожди и снег. Температура колебалась между двадцатью шестью и тридцатью четырьмя градусами по Фаренгейту (5°,33 ниже нуля до 1°,11 выше нуля по Цельзию). Расход на горючий материал был довольно умеренный, хотя и не зачем было соблюдать особенной экономии, потому что топлива запасено было вдоволь.

К несчастию, этого нельзя было сказать об освещении. Жиру оставалось уже очень немного и Джеспер Гобсом приказал зажигать лампы только на несколько часов.

Пробовали было употреблять для освещения олений жир, но от него распространялся такой невыносимый запах, что лучше было сидеть в потемках.

В потемках работы, конечно, прекращались и когда как медленно тянулось тяжелое время!

Несколько раз во время полнолунья над горизонтом показывались северные сияния и ложные луны. Томас Блек, разумеется, не упустил ни одного случая и с свойственною ему щепетильною точностью производил свои наблюденья, делал точные вычисления плотности, напряженности этих явлений, их окрашивания, отношения к электрическому состоянию атмосферы, определял их влияние на показания магнитной стрелки и т. п.

Но достойный астроном совсем не выходил из своей комнаты! Разсудок его, очевидно, был не в порядке!

30 декабря при свете луны можно было заметить, что длинная кривая линия ледяных гор замкнулась на горизонте почти со всей северной и восточной стороны острова.

две трети окружности острова и можно было опасаться, что он распространится дальше...

В первую неделю января небо было совершенно безоблачное нясное. Новый год - 1861 - ознаменовался довольно сильным морозом; столбик ртути в термометре опустился до восьми градусов по Фаренгейту (13°,33' ниже нуля по Цельзию). Это была пока самая низкая температура с начала зимы. Но подобный холод в столь высоких широтах нельзя было считать очень сильным.

Лейтенант Гобсон еще раз определил положение острова по широте и долготе посредством наблюдения над высотою звезд и убедился, что положение его нисколько не изменилось.

К этому времени, как ни экономничали, а моржовый жир почти весь вышел. А между тем солнце в этой широте могло показаться на горизонте не раньше первых чисел февраля месяца! И так еще целый месяц злополучным зимовникам приходилось сидеть в совершенных потемках!

Но благодаря молодой эскимоске запас жиру, необходимый для освещения ламп, был пополнен.

Наступило 3 января. Калюмах отправилась к мысу Батгурсту осматривать ледяное поле. В этом месте, также как и во всей северной части острова, ледяное поле было гораздо плотнее и сплошнее. Составлявшия его ледяные глыбы довольно правильно приставлялись одна к другой и ровнее смерзались, не образуя больших трещин. Вся поверхность поля, хотя и чрезвычайно изрытая, сплошь была покрыта ледяным покровом. Вероятно это происходило оттого, что ледяное поле, подверженное с севера давлению громадной массы сплошного льда, было сильно сжато между этими льдами и берегами острова Виктории.

Молодая эскимоска, не нашедшая до сих пор ни одной трещины, заметила несколько круглых дыр, словно правильно выточенных на ледяной поверхности. Она сейчас же узнала, что это были тюленьи лазейки.

Известно, что эти земноводные, заключенные в водах океана под толстою корою льда, просекают себе такия отверстия и через них вылезают на ледяную поверхность подышать и поискать себе под снегом прибрежных мхов.

Калюмах знала, что зимою медведи сидят на задних лапах по нескольку часов около этих нор, выжидая пока тюлень выйдет из воды, схватывают его лапами, душат и уносят в свои логовища. Она видала тоже, как её земляки эскимосы, столь же терпеливые как и медведи, подолгу поджидают появления этих животных, закидывают на них глухия петли я затем без особенного труда их убивают.

Калюмах сообразила, что жиру для освещения можно достать, потому что отверстий на ледяном поле было много, а в веревках и в охотниках не было недостатка в фактории.

Молодая девушка тотчас же вернулась в форт и сказала об этом Джесперу Гобсону.

Лейтенант Гобсон позвал охотников Марбра и Сабина. Молодая туземка объяснила им способ охоты на моржей, употребляемый зимою эскимосами, и предложила попробовать счастья.

Едва Калюмах успела высказать свое предложение, как Сабин уже приготовил толстую веревку для связывания глухой петли.

Лейтенант, мистрисс Полина Барнетт, охотники, Калюмах, и двое или трое солдат отправились к мысу Батгурсту; женщины остались на берегу, а мужчины ползком направились к замеченным отверстиям. У каждого была веревка с петлей и каждый поместился у особой дыры.

Ждать довелось довольно долго. Прошел час. Ничто не предсказывало появления тюленей.

Наконец, в отверстии, за которым наблюдал Марбр, заклокотала вода. На поверхности показалась голова тюленя, вооруженная длинными клыками.

Марбр ловко накинул глухую петлю и проворно потянул за веревку. На помощь к нему подбежало несколько человек охотников и, несмотря на отчаянное сопротивление, гигантских размеров животное было поймано и, без особого труда, вытащено на поверхность льда. Через несколько минут тюлень, зарубленный топорами, уже лежал безжизненной массой.

Все обитатели форта Надежды остались чрезвычайно довольны и им очень пришелся по вкусу новый способ охоты. Таким образом убито было не мало тюленей. Из них вытопили много жиру, который годился для освещения и исправно горел в лампах, так-что работникам и работницам фактории уже не приходилось томиться в потемках.

Холод все не усиливался. Температура стояла умеренная. Еслиб зимовники находились теперь в каком нибудь месте на твердой земле, они радовались бы такой теплой, благоприятной зиме. С тому же, высокий ледяной над защищал их от северных и восточных ветров и они вовсе не чувствовали их влияния. Январь месяц был уже в исходе, а термометр показывал еще только несколько градусов ниже точки замерзания.

Но благодаря такой умеренной температуре, море все еще не замерзло вокруг острова Виктории. Даже было очевидно, что ледяное поле не затянулось льдом на всем своем протяжении и что по нем, вследствие более или менее значительных трещин и провалов, нельзя было пройти, так как ни плотоядные, ни жвачные животные, ни пушные звери не покидали острова. Они, напротив, освоились, привыкли к месту своего заключенья и, казалось составляли домашний звериниц форта.

Вследствие приказания лейтенанта Гобсона, никто не трогал этих животных, которых совершенно безполезно было бы истреблять. Били только северных оленей для доставления свежей дичины к столу. 

Горностаи, куницы, рыси, мускусные крысы, бобры, лисицы, безбоязненно посещали окрестности фактории. Некоторые из них пробирались даже в самую ограду форта и все обитатели заботливо старались их не пугать и не выгонять оттуда.

Куницы и лисицы были очень красивы в своих зимних одеждах и за некоторые меха дали бы дорого на европейских рынках!

Все грызуны, благодаря умеренной температуре, легко отыскивали себе растительную пищу под тонким и мягким слоем снега и вовсе не пользовались запасами фактории.

В январе месяце случилось только одно несчастие. 7 числа ребенок Мак-Напа заболел. У него сделалась сильная лихорадка, жестокия головные боли, мучительная жажда; попеременно то жар, то озноб скоро привели это маленькое существо в печальное состояние. Можно себе представить отчаяние матери, Мак-Напа и его друзей! Все они растерялись и не знали, что и делать. Никто не умел лечить болезни, но по советам Медж, которая никогда не теряла ни при каких обстоятельствах присутствия духа, а главное была несколько знакома с медициной, ребенку помогли прохладительными микстурами и припарками.

Калюмах была очень огорчена болезнью мальчика и просиживала возле него целые дни и ночи, не имея ни минуты отдыха.

Спустя три дня, уже не было сомнений на счет свойства болезни. Все тело ребенка покрылось сплошною сыпью. Эта была злокачественная скарлатина, которая неминуемо должна была произвести внутреннее воспаление.

Редко случается, чтоб годовой ребенок мог заболеть такою сильною и опасною болезнью. Походная аптека была очень скудна, но Медж, которой часто приходилось ухаживать за больными скарлатиной, тут кстати припомнила действие тинктуры сонной одури или белладонны.

Мальчика перенесли в комнату, где были его отец и мать. Скоро сыпь вошла в полную силу; маленькие красные прыщики образовались на языке, на губах, и даже на глазном яблоке. Через два дня кожные пятна приняли фиолетовый оттенок, затем белый и наконец стали отпадать как шелуха.

Теперь было необходимо принять самые строгия меры предосторожности против простуды и хорошенько лечить внутреннее воспаление. Бедный ребенок перенес ужаснейшия муки и только 20 января, через двенадцать дней, можно было надеяться на его спасение!

Выздоровление Мишеля обрадовало всех. Мишель был дитя форта Надежды, дитя целой колонии! Он родился в этом суровом климате, среди отважных зимовников. Они называли его Михаилом-Надеждой и, в продолжении стольких испытаний, смотрели как на талисман, который небо не захочет у них отнять!

Что касается молодой Калюмах, то можно было сказать наверное, что она не пережила-бы смерти ребенка. Но Мишель скоро начал поправляться. 

Положение острова не изменялось ни в каком отношении. Безконечная ночь все еще стояла над полярным морем. В течении нескольких дней шел сильный снег и покрыл почву слоем, толщиною около двух футов.

27 января к обитателям форта явился с визитом совершенно неожиданный гость.

Солдаты Бельчер и Пеп, сидевшие сторожами на ограде, заметили вдали гигантского медведя, который очень спокойно направлялся в форту. Они пошли в общую залу и объявили мистрисс Полине Барнетт о появлении зверя.

- Это наш медведь! Другого нет да острове! сказала мистрисс Полина Барнетт Джесперу Гобсону. - Пойдемте посмотримте, мистер Гобсон.

Медведь находился уже всего в разстоянии двух сот шагов; он шел очень спокойно, без всякой боязни, словно действовал по заранее обдуманному плану.

- Я узнаю его! сказала мистрисс Полина Барнетт: - это твой медведь, Калюмах, это твой спаситель!

- Ах! не убивайте моего медведя! вскрикнула молодая эскимоска.

- Не убьют, не убьют, успокоивал ее лейтенант Гобсон, - Друзья мои, не трогайте его! Он сам уйдет отсюда!

- Ну пусть его проберется, сержант, ответила мистрисс Полина Барнетт. - У него уже давно пропала всякая свирепость. Он такой же пленный, как и мы, а вы знаете, что пленники...

- Не едят друг друга! перебил Джеспер Гобсон: - это правда, сударыня, но с условием, чтоб они были одной породы. Впрочем, медведя этого пощадят по нашему ходатайству. Мы только будем защищаться, когда он нападет на нас. Однако, я считаю благоразумным войдти в дом. Не надобно подавать черезчур большого соблазна этому зверю.

Все последовали этому совету. Заперли двери, но ставней не затворяли, что дозволило следить в окно за движениями посетителя.

Подойдя к калитке, он тихо толкнул ее, просунул голову, осмотрел двор и вошел. Дойдя до средины двора, он оглядел окружавшия его строения, направился к оленьему сараю и псарне, послушал ворчанье почуявших его собак, рев встревоженных оленей и потом, продолжая обзор по окружности палисада, приблизился к главному дому и прислонил свою большую голову к одному из окон общей залы.

Но Калюмах, прижала свое кроткое лице к ломкому стеклу. Медведь, казалось, узнал ее, - так по крайней мере она думала - и, без сомнения, довольный таким доверчивым приветом, заворчал от удовольствия, поворотил назад к выходу и, спокойными шагами скрылся с виду.

Посещенье мохнатого гостя не повторилось более и жизнь потекла обычным порядком.

Выздоровление малютки Мак-Напа шло хорошо и в последних числах месяца к нему возвратились прежния живость и веселье, его круглые щеки зарумянились и живые глазенки заблестели.

3 февраля, около полудня, бледный свет озарял в продолжении часа южный горизонт, и желтоватый кружок показался на время. Это было первое появление солнца после продолжительной полярной ночи.