Путешествие в страну пушных зверей (часть 2).
ГЛАВА XVII. Лавина.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Путешествие в страну пушных зверей (часть 2). ГЛАВА XVII. Лавина. (старая орфография)

ГЛАВА XVII. 

Лавина.

И так зимовники приближались, наконец, к Берингову морю, к местам более посещаемым. Уже нечего было бояться, что пловучий остров пойдет по направлению к северу, в те гиперборейския страны, откуда никогда никому нет возврата!

Теперь оставалось только наблюдать за движением пловучого острова и определять скорость этого движения, которая, по причине множества разных препятствий, должна была быть очень переменчива.

Этими наблюдениями занимался Джеспер Гобсон. Он не переставал поочередно измерять высоты то солнца, то звезд.

Лейтенант на другой же день, 46 апреля, вычислил, что если скорость движения останется одна и та-же, то остров Виктория в начале мая достигнет полярного круга, от которого он находился всего в каких нибудь четырех градусах широты.

Можно было надеяться, что тогда остров, занесенный в более безопасную часть пролива, будет стоять на месте до того времени, пока вскрытие льдов не позволит ему двинуться дальше. Тогда можно будет спустить судно на воду и под парусами пробраться на американский берег.

Читателю уже известно, что благодаря заботам мистрисс Полины Барнетт, все было приготовлено и, в случае нужды, можно было приступять к немедленной нагрузке судна.

Итак обитатели пловучого острова ждали терпеливее и надеялись больше, чем когда либо на благополучный исход дела. Они чувствовали, что приближаются к развязке, - им предстояло так близко идти около того или другого берега Берингова пролива, что ничто не могло помешать им добраться в несколько дней до твердой земли.

Такая отрадная перспектива оживляла несчастных.

К ним снова возвратилась прежняя веселость, которую казалось, навсегда убил целый ряд жестоких испытаний.

Опять начались живые разговоры и шутки за обедом и за ужином. В провизии не было недостатка, и предстоящая будущность не заставляла слишком экономничать.

Кроме того чувствовалось скорее наступление весны и каждый с наслаждением вдыхал теплый береговой ветер.

В следующие затем дни было совершено несколько экскурсий во внутрь острова и по его прибрежью.

Замечательно, что ни пушные звери, ни жвачные животные, ни плотоядные, повидимому, вовсе не намерены были оставлять пловучей льдины.

Джеспер Гобсон предпочел бы, разумеется, не видеть ни одного зверя, потому что их отсутствие показывало бы, что они перебрались на твердую землю и что, следовательно, ледяное поле, сделавшись удобопроходимым, скоро должно было распуститься.

С островом не случилось никаких перемен ни на мысе Эскимосов, ни на мысе Михаила, ни в какой либо другой части прибрежья. Ничего особенного не произошло ни в зарослях, ни на берегах лагуны. Большой провал, образовавшийся не подалеку от мыса Михаила во время последней бури, за зиму совершенно затянуло и на поверхности почвы не образовалось никакой новой трещины.

Во-время экскурсий, видели несколько стай волков, которые быстро перебегали из одной части острова в другую.

Из всех зверей только одни эти дикие плотоядные ни как не могли освоиться с обитателями форта Надежды. Завидя человеческое лицо, они бросались бехать.

Несколько раз видела спасителя Калюмах. Достойный медведь меланхолически бродил по пустынным равнинам и когда изследователи проходили мимо него останавливался. Иногда даже он шел за ними следом до самого форта, нисколько не опасаясь коварного умысла со стороны людей, которым он не сделал никакого зла.

в положении острова можно было определить не иначе, как посредством астрономических наблюдений.

Джеспер Гобсом приказал в нескольких местах пробуравить почву, особливо у подошвы мыса Батгурста и по берегам лагуны. Ему хотелось измерить толщину ледяной коры, поддерживавшей наносные слои растительной почвы.

Толщина эта за зиму не увеличилась и общий уровень острова, казалось, нисколько не поднялся над поверхностью моря.

Вышепомянутые исследования ясно показывали, что следует еликовозможно скорей оставить пловучую льдину, которая, как только вступит в более теплые воды, неминуемо в них распустится.

Около этого времени, 25 апреля, положение острова относительно стран света изменилось. Все ледяное поле круговым движением от востока к западу повернулось еще на три четверти окружности. Мыс Батгурст приходился теперь на северо-западе. Оставшаяся часть сплошных льдов закрыла горизонт с севера.

Это обстоятельство несомненно доказывало, что ледяное поле свободно двигалось в проливе и не пристало еще ни к какой земле.

Время шло, решительная минута приближалась. Положение острова, а следовательно и ледяного поля, определяли с большою точностью посредством дневных и ночных наблюдений.

30 апреля, все пришло на траверз залива Коцебу, широкой треугольной впадины, которая глубоко вдается в американский берет. В южной части этого залива выступал мыс Принца Гальского, который мог задержать пловучий остров, если только он не пойдет как раз по средине узкого прохода.

Погода была отличная, и столбик ртути часто уже стоял на 50° по Фаренгейту (10° выше нуля по Цельзию). Обитатели форта Надежды уже несколько недель перестали носить зимнее платье.

Все готовились к скорому отплытию.

Томас Блек уже перетащил весь свой ученый багаж, инструменты и книги, на судно, стоявшее еще на стапеле. Некоторая часть провизии тоже была уложена, а равно и самые драгоценные меха.

2 мая, после весьма долгих и кропотливых наблюдений, оказалось, что пловучий остров двинулся по направлению в востоку и, следовательно, подходил ближе к американскому континенту.

Это было весьма благоприятное обстоятельство, потому что Камчатское течение, как известно, тянется вдоль азиатского берега и всегда можно было опасаться, что оно увлечет за собою пловучий остров.

Наши злополучные зимовники оживали!

- Я думаю, мистрисс, что злая судьба утомилась нас преследовать, сказал сержант Лонг путешественнице. - Кажется, к концу приходят все наши невзгоды и я полагаю, что нам больше нечего бояться.

- Конечно нечего, Лонг, ответила мистрисс Полина Барнетт, - и какое счастие, что нам не удалось, пять месяцев тому назад, совершить переход через ледяное поле! Как хорошо, что льды тогда не пропустили нас!

Мистрисс Полина Барнет, разумеется, была права, действительно, сколько опасностей, сколько препятствий представляла эта дорога зимою, во время долгой полярной ночи и в разстоянии пяти сот миль от берега!

5 мая Джеспер Гобсон объявил своим товарищам, что пловучий остров перешел северный полярный круг и вступил в тот пояс земного сфероида, где солнце постоянно над горизонтом, даже во время самого большого южного его склонения.

В этот день, разумеется, было выпито несколько бутылок вина и прохождение через полярный круг праздновали так, как празднуют моряки свое первое прохождение через экватор.

Теперь оставалось только ждать, пока разломавшийся и полурастаявший лед позволит свободно пройти судну, на котором должна была поместиться вся маленькая колония.

7 мая пловучий остров успел еще повернуться на четверть окружности. Мыс Батгурст приходился теперь на север; над ним возвышались сверкающия массы, уцелевшия от прежних сплошных льдов.

Джеспер Гобсон тотчас же сообщил эту новость своим товарищам.

Очевидно, ледяное поле было задержано в узком проходе пролива и, следовательно, весь этот проход представлял плотно скованную льдом поверхность

Наблюдения показали тоже, что остановившийся остров находился почти в самой середине прохода, милях в двадцати пяти от мыса Принца Гальского.

Эти двадцать пять миль, представлявшия ледяное поле, заваленное грудами льдин, возвышений и всевозможных бугров и впадин, невозможно было перейти пешком. Но земля находилась уже сравнительно очень близко и все были уверены в общем спасении.

Вечером устроили в общей зале роскошный ужин, за которым пили за здоровье мистрисс Полины Барнетт и лейтенанта Гобсона.

Разговор шел живо и весело. Вспоминали прошлые напасти, свои и чужия, толковали о том, что не следует никогда унывать, и что самые бедственные обстоятельства часто служат только преддверием к благополучию.

- Да здраствует мужество и терпенье! сказала мистрисс Полина Барнетт.

- Да здраствует мужество и терпенье! повторили все с увлеченьем.

В эту самую ночь лейтенант Гобсон решил отправиться для наблюдений за переменами, какие могли произойти на юге, вследствие весьма сильного давления, испытываемого островом.

Мистрисс Полина Барнетт хотела сопровождать Джеспера Гобсона, но он упросил ее ложиться спать и взял с собою только сержанта Лонга.

Мистрисс Полина Барнетт повиновалсь лейтенанту и пошла в главный дом вместе с Медж и Калюмах.

Солдаты и женщины разошлись по своим обычным помещениям.

Ночь была чудесная. Луна не показывалась, но все небо было покрыто созвездиями, которые сияли с ослепительыым блеском. Какой то особенный, неясный, отражавшийся от поверхности ледяного поля, свет слегка озарял атмосферу.

Лейтенант Гобсон и сержант Лонг, покинув форт Надежды в десять часов, направились к прибрежной части острова, которая находилась между портом Барнетт и мысом Михаила.

Оба изследователя прошли по берегу на разстоянии двух миль. Всюду господствовало глубокое молчание. С тех пор как остров остановился, не слышно было никакого треска от вскрытия океана.

Но какое зрелище представляло ледяное поле! Какое разрушение! Какой хаос! Представьте себе бесконечное сцепление причудливых кристаллов, море внезапно застывшее в минуту самого страшного урагана.

Джеспер Гобсон и сержант Лонг то разговаривая, то наблюдая, до двенадцати часов ходили по берегу.

Убедившись, что все в порядке, они решились вернуться в форт Надежды, чтобы тоже хоть на несколько часов уснуть.

- Кажется, мы можем теперь спокойно отдохнуть, Лонг, сказал лейтенант Гобсон. - ледяное поле стоит неподвижно.

- Надо полагать, что стоит, господин лейтенант, отвечал сержант Лонг.

Действительно, когда лед движется, то хотя вся ледяная масса идет вместе, льдины безпорядочно сталкиваются, всползают друг на друга, опрокидываются, сшибаются в своем падении, разлетаются в дребезги, погружаются в воды, снова выскакивают, снова напирают друг на друга, снова борятся, снова исчезают под водою и снова выплывают. Эхо повторяет оглушительный, непрерывный треск, шум, гул и громовые раскаты.

Но в данную минуту царили совершеннейшая тишина и безмолвие. Ночь была светлая и ни малейший ветерок не нарушал её спокойствия. 

- Пойдемте отдохнуть, Лонг, сказал лейтенант Гобсон.

И они оба направились к северо-занаду.

Пройдя около сотни шагов, они очутились на высохшем русле реки Барнетт.

Вдруг послышался какой-то внезапный треск и шум.

Этот шум походил на отдаленные перекаты грома, происходившие в северной части ледяного поля. Сила этого грома быстро увеличивалась и скоро возросла до страшных размеров.

Очевидно, в этой части ледяного поля что-то происходило; лейтенанту Гобсону показалось, будто почва содрогается у него под ногами, - что его крайне встревожило.

- Этот грохот доносится к нам оттуда, сказал сержант Лонг, указывая рукою на сплошные льды.

Лейтенант Гобсон, встревоженный пуще прежнего, ничего не ответил и сделал товарищу знак следовать за ним к прибрежью.

Каково ж было изумление лейтенанта Гобсона, когда он ясно увидал, что пловучий остров получил весьма чувствительное боковое движение к югу! Очевидно, остров, увлекаемый ледяным полем, которое наконец оторвалось от обоих континентов, несся с непреодолимой силой по морю.

- В форт! в форт! закричал лейтенант. - Может быть произошел какой нибудь разрыв во льду и нам удастся переправиться на гребном судне!

Лейтенант Гобсон и сержант Лонг пустились бежать во весь дух во направлению к форту Надежды.

Тысячи мыслей роились у них в голове.

Что могло произвести эту внезапную перемену в положении пловучого острова? Какая это страшная сила могла отделить ледяное поле? Знают-ли что нибудь об этом происшествии уснувшие обитатели форта?

Да, они, несомненно, должны были это знать, потому что раздававшиеся раскаты могли разбудить не только спящих, но, как говорится, и мертвых поднять.

Джеспер Гобсон и сержант Лонг в двадцать мимут перебежали две мили, отделавшия их от форта Надежды. Но еще не достигнув палисада, они увидели своих сотоварищей, мужчин и женщин, испуганных, бежавших в безпорядке, и с отчаянными криками.

Плотник Мак-Нап, с своим маленьким Мишелем на руках, бросился к лейтенанту Гобсону.

- Посмотрите! сказал он, увлекая за собою сержанта к маленькой горке, возвышавшейся в нескольких шагах за оградой.

Сержант Лонг посмотрел и не поверил своим глазам. Сплошные льды, находившиеся в разстоянии двух или трех миль, низверглись на прибрежье пловучого острова. Мыса Батгурста не существовало, его масса земли и песку, разметанная рухнувшими ледяными горами, завалила собою весь внутренний двор форта. Главный дом и смежные с ним с северной стороны строения исчезли под громадной лавиной. Видно было, как огромнейшия льдины с ужаснейшим грохотом поднимались, лезли друг на друга и снова падали, все сокрушая на своем пути. 

- Господин лейтенант....

В эту самую минуту, здание, где находились помещения для солдат и женщин, выбравшихся из него во время, мгновенно исчезло под свалившейся на него громадной ледяной глыбой. У всех вырвался крик отчаяния.

- А где мистрисс Полина? вскрикнул лейтенант Гобсон с выражением ужаснейшого испуга.

- Там! ответил ему Мак-Нап, указывая на массу песку, земли и льда, под которыми был погребен главный дом.