Путешествие в страну пушных зверей (часть 2).
ГЛАВА XIX. Беринговое море.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Путешествие в страну пушных зверей (часть 2). ГЛАВА XIX. Беринговое море. (старая орфография)

ГЛАВА XIX. 

Беринговое море.

Пловучий остров, гонимый сплошными льдами, с чрезвычайною скоростью двигался в воды Берингова моря; на него наступал все тот же несокрушимый вал, который тащило подводным течением.

Сплошные льды гнали остров все к этим теплым водам, которые были для него гибельны!

Когда мистрисс Полина Барнетт пришла в сознание она в нескольких словах рассказала историю своего семидесяти четырех часового заключения в провалившемся доме.

Астроном Толас Блек, Медж и молодая эскимоска были чрезвычайно удивлены и испуганы, когда раздался страшный треск ледяного утеса.

Все кинулись к двери, потом к окнам. Выхода не было, дом весь был завален грудами земли и песку, которые еще за минуту перед тем носили названье мыса Батгурста. Вслед за этим пленники услышали, как с ужасным треском падали одна за другою громадные льдины, натискиваемые на факторию неизмеримою массою сплошного льда.

Не прошло и четверти часа, как мистрисс Полина Барнетт, Томас Блек и их несчастные товарищи почувствовали, что главный дом, уцелевший под страшным давлением, погрузился в почву пловучого острова. Подпочвенный лед проломило! Показалась морская вода!

Первым их делом было захватить кое-какую провизию, остававшуюся в чулане и кухне, и искать убежища на чердаке.

Эта мысль пришла им в голову по неопределенному инстинкту самосохранения. У несчастных все таки не совсем изчезла надежда на спасание! Во всяком случае чердак, казалось им, должен был уцелеть; два огромные ледяные куска, упершиеся ребром над кровлей, предохраняли его от немедленного сокрушения.

Все время, пока они укрывались на чердаке, сверху не умолкаемо раздавался шум и треск безпрестанно падающих громадных обломков лавины. Внизу вода постоянно прибывала. Им предстояло, или быть раздавленными, или захлебнуться морской водой.

Но крыша дома, упиравшаяся на прочные стропилы, каким-то чудом, выдержала, а самый дом, опустившись на некоторую глубину, задержался в этом провале. Вода все-таки залила чердак и поднялась на целых три фута.

Мистрисс Полина Барнетт и её товарици должны были карабкаться выше, до того места, где перекрещивались стропилы. Тут они сидели впродолжение стольких мучительных часов! Преданная Калюмах всем услуживала; она ходила по воде и подавала пищу то одному, то другому.

Никто не пытался спастись, одна только надежда я оставалась - это помощь извне!

Страшное положение!

Становилось уже трудно дышать в этом спертом воздухе, который, лишаясь кислорода и постепенно наполняясь углекислотой, скоро должен был сделаться совершенно невыносимым для дыхания....

Еще несколько часов такого заключения, и лейтенант Гобсон нашел бы одни трупы!

Между тем к физическим пыткам присоединились пытки нравственные.

Мистрисс Полина Барнетт скоро сообразила, что с ними случилось. Она угадала, что сплошные льды ринулись на пловучий остров и по клокотанью воды, заливавшей чердак, очень верно сообразила что пловучий остров шел к югу.

Вот почему мистрисс Полина, как успела раскрыть глаза, так посмотрела вокруг себя и проговорила:

Но в ту минуту, когда она опамятовалась, окружавшие ее товарищи смотрели только на нее и ни на что остальное не обращали внимания. Они думали только о том, что спасти дорогую женщину, за которую каждый готов был пожертвовать жизнью, а с нею и Медж, и Томаса Блека и Калюмах.

Итак, несмотря на такия испытания, несмотря на все опасности, лейтенант Джеспер Гобсон не лишился ни одного из своих товарищей на пловучем острове.

Но наступали более тяжелые обстоятельства. Последния происшествия, без сомнения, ускорили последнюю катастрофу.

Первою заботой лейтенанта Гобсона, в этот день, было определить положение пловучого острова.

Уже теперь нельзя было расчитывать на то, чтоб его оставить. Вокруг него уже не было ледяного поля.

Осматривая развалины дома, нашли инструменты Джеспера Гобсона, которые, к счастию, не были поломаны. Небо там и сям было затянуто облаками, но по временам проглядывало солнце и лейтенант Гобсон, посредством секстана, взял, около полудня, высоту с достаточною точностию.

Из наблюдений и вычислений лейтенанта оказалось, что пловучий остров в этот день, 12 мая, в полдень лежал в долготе 163° 12' к западу от гринвичского меридиана, и в широте 63° 73'. Пункт этот, нанесенный на карту, пришелся в заливе Нортона, между азиатскою оконечностью Чаплина и американским мысом Стефенса, но в разстоянии больше ста миль от того и другого берега.

- Значит, приходится совершенно отказаться от мысли попасть на континенть? спросила мистрисс Полина Барнетт лейтенанта Гобсона.

- Да, мистрисс Полина, ответил Джеспер Гобсон, в этом отношении не осталось никакой надежды. Течение с большою скоростью несет нас в открытое море и мы можем расчитывать только на случайную встречу с каким нибудь китоловным судном, которое случайно зайдет в эти края.

- Положим, что мы не можем добраться до берега, возразила мистриссь Полина Бараетт, - но почему вы думаете, что течение не натолкнет наш пловучий остров на какой нибудь из островов Берингова моря?

Действительно, оставалась еще эта надежда и несчастные ухватились за нее, как утопающий хватается за соломенку.

В этих местах Берингова моря островов было не мало: и остров Святого Лаврентия и остров Святого Матвея, и остров Нуникак, и остров Святого Павла, и остров Святого Георгия - каждый мог быть спасительною пристанью.

Пловучий остров находился теперь не очень далеко оту острова Святого Лаврентия, представлявшого довольно большой участок земли, окруженный маленькими островками, а наконец, тут-же неподалеку лежала целая группа Алеутских островов, замыкающих Берингово море с южной стороны.

Неужто ни один из них не попадется на прихотливом пути пловучого острова!

- Да, остров Святого Лаврентия мог-бы быть нам спасительною пристанью, сказал мистер Гобсонь. - А если не попадется остров Святого Лавревтия, то, может быть, попадется какой нибудь другой.

Остров Святого Матвея и вся окружавшая его группа маленьких островков находились, правда, на пути злополучных обитателей форта Надежды. Но на Алеутские острова была плохая надежда, потому что до них было еще более восьмисот миль. Прежде, гораздо прежде, чем удастся достигнуть до них, остров Виктории мог растаять в теплых водах, мог распуститься под солнечными лучами, который уже принимали все более и более вертикальное положение.

К несчастию этого можно было сильно опасаться. Разстояние, на которое льды подходят к экватору, бывает весьма неодинаково. В южном полушарии это разстояние меньше, чем в северном. В южном полушарии, например, льдины, случалось, попадалась иногда у мыса Доброй Надежды, или около тридцать шестой параллели, между тем как ледяные горы, спускающияся с Арктического моря, никогда не заходили за параллель сорока градусов. Границы таянья льда, в обоих полушариях, очевидно, зависят от состояния температуры и от климатических условий. При продолжительных зимах, льды удерживаются в параллелях сравнительно низких, между тем как при ранних веснах происходит совершенно противоположное.

Ранняя и теплая весна этого 1861 года предвещала, что остров Виктория неизбежно распустится. Уже воды Берингова моря становились зелеными, а не голубыми, какими они кажутся, по замечанию знаменитого мореплавателя Скорезби Гудзона, когда близко льды. Всякую минуту нужно было опасаться гибели, тем более, что никакого гребного судна теперь не было.

Джеспер Гобсон решился еще раз попытать счастья. Он задумал устроить плот такой величины, чтоб он мог сдержать всю маленькую колонию и как нибудь доставить их на берег.

Лейтенант Гобсон немедленно позвал Мак-Напа и приказал ему позаботиться о дереве, какое необходимо для постройки плота.

- Слушаю, господин лейтенант!

- Такой плот, на котором бы можно было удержаться на море, не опасаясь пойти ко дну. Мы почти наверно можем расчитывать на какую нибудь встречу именно теперь, именно в эту пору, когда китоловные суда направляются к северу для преследованья китов.

Итак плотнику Мак-Напу поручено было состроить большой и прочный плот, который предполагалось спустить на воду, когда пловучий остров погрузится в морскую пучину.

Но прежде всего надо было устроит хоть какое нибудь помещение, где несчастные обитатели пловучого острова могли бы приютиться.

Легче и скорее всего было отрыть развалины солдатского жилья, пристроенного к главному дому, потому что стены его остались почти целы.

Все ревностью принялись за работу и, спустя несколько дней, несчастные люди могли укрыться от невзгод весьма переменчивого климата, от безпрестанных дождей и холодных ветров.

Во время откапывания главного дома нашли много полезных вещей, как-то: орудия, ружья, запасы провизии, кровати, несколько мебели, вентиляторы, резервуары для воздуха и проч.

На следующий день, 13 мая, утром, все увидели, что надо было отказаться от мысли пристать к острову Святого Лаврентия, - наблюдения показали, что остров Виктории пройдет от него в большом разстоянии к востоку.

Этого и следовало ожидать, потому что течения, обыкновенно, никогда не проходят близко от каких нибудь естественных преград, а, напротив, уклоняются в сторону и обходят их, по возможности, дальше.

Лейтенант Гобсон и прежде опасался, что этим способом добраться до берега вряд ли возможно, но тем не менее огорчился, когда пришлось убедиться в основательности этих опасений.

Только группа Алеутских островов, тянущихся полукруглою полосою на пространстве нескольких градусов, могла бы задержать пловучий острове; но можно ли было на нем добраться до этой группы Алеутских островов?

Остров Виктории несся теперь к югу с большою скоростью, но, очевидно, скорость эта уменьшится, если гнавшие его сплошные льды по чему нибудь отстанут или, наконец, растают в теплой воде, так как они не защищены, подобно пловучему острову, слоем растительной почвы от действия солнечных лучей.

Лейтенант Гобсон, мистрисс Полина Бернетт, Томас Блек, сержант Лонг и плотник Мак-Нап часто разсуждали об этом и пришли, наконец, к тому печальному заключению, что им, ни в каком случае, не удастся добраться до группы Алеутских островов или вследствие уменьшения скорости пловучого острова, или вследствие того, что его выкинет из Берингова течения, или же, наконец, потому, что он растает под совокупным влиянием солнца и теплых вод.

16 мая, плотник Мак-Нап с своими помощниками принялись за работу и начали постройку большого плота.

Дело в том, что уровень этого плота надо было поднять как можно выше над поверхностью моря, чтобы, на случай сильной непогоды, предохранить от безпрестанного окачиванья волнами океана. Такая постройка требовала много труда и искусства, но это не могло смутить опытного плотника Мак-Напа.

Кузнец Рай в одной из кладовых, находящихся при прежнем помещении солдат, нашел много железных болтов, привезенных еще из форта Релианс. Эти болты пригодились теперь, как нельзя больше, для скрепления различных бревен, составлявших связи главных частей обширного плота.

- Как вы полагаете, Мак-Нап, спросил лейтенант Гобсон, - где нам удобнее строить плот, на земле или же прямо собирать его в воде, - хоть, например, на поверхности лагуны?

- Не знаю, господин лейтенант, почему вы считаете удобнее строить плот на воде, ответил плотник Мак-Нап, - по крайней мере я сразу не могу сообразить, какая тут выгода.

- Видите ли, сказал лейтенант Гобсон, - если мы устроим его на берегу, нам нельзя будет по его конструкции сообразить, как глубоко он будет сидеть в воде, когда мы сложим на него все свои пожитки, а если он будет собран прямо на воде, то это сейчас же обнаружится.

- Да, ваша правда, господин лейтенант, ответил плотник.

ему не отчего будет наклоняться на-бок или подвергаться сильным толчкам, которые лопнувшая почва острова непременно будет оказывать, если он в это время будет стоять неподвижно на земле.

Эти весьма серьезные причины совершенно убедили плотника Мак-Напа.

Итак Мак-Нап следующим образом распорядился своею постройкою. Он, вместо того, чтобы размещать на земле разные балки и перекладины, обтесал их и, пригнавши все, как следует, собрал прямо уже на поверхности лагуны. Остальные бревна связывались и скреплялись совершенно таким же образом.

В продолжение этих работ Джеспер Гобсон, то один, то вместе с мистрисс Полиною Барнетт, бродил по прибрежью пловучого острова. Он наблюдал за состоянием моря и за всеми переменами, происходившими на берегу, который морския волны понемногу, но постоянно размывали. Лейтенант Гобсон замечал, что горизонт мало по малу начинает пустеть. На севере, там и сям еще торчали ледяные горы и, казалось, с минуты на минуту могли исчезнуть в водах океана. Обозревая горизонт, лейтенант Гобсон напрасно искал того счастливого корабля, который должен был спасти несчастных обитателей фактории, брошенных среди безграничного моря, - корабль не показывался!

Безмолвие океана только изредка нарушалось случайным появлением дельфинов, которые посещают эти зеленые воды и пожирают мириады микроскопических животных, составляющих единственную их пищу. Кое-где в волнах качались различные деревья теплых стран, которые были нанесены сюда большими течениями.

Однажды, 16 мая, мистрисс Полина Барнетт, вдвоем с Медж, ходили по той части острова, которая заключалась между мысом Батгурстом и прежним портом Барнетт.

еще полярное зрелище, свойственное этим широтам. Но и льдины уже начали обтаявать, и каждый день образовывались шумные каскады воды, быстро сбегающей с вершин по гладким уступам. Еще немного и солнце, несомненно, должно растопить эти блестящия массы, сооруженные холодом полярного океана.

Любопытный вид представлял теперь остров Виктории.

Люди, которых судьба не так жестоко гнала, как наших злополучных путешестеенников, могли бы с большим интересом созерцать это дивное зрелище.

Весна проглядывала во всем, и проглядывала с несвойственною в этих краях силою. На почве пловучого острова, спускавшагося в более низкия широты, всюду начинала пробиваться растительность. Мхи, маленькие цветочки, огородные посевы мистрисс Джолифф, разростались, можно сказать, роскошно. Все растительное могущество этой земли, заглушенной суровостью арктического климата, проявлялось теперь во всей своей силе не только в изобилии распустившихся растений, но и в яркости их цветов. Это уже не были несчастные, бледные, поблекшия, затопленные водою растения, но растения роскошные, цветистые, яркия, соответствующия тем широтам, в которых они теперь находились и достойные того солнца, которое их освещало. Кустарники, деревья, ивы, березы покрывались темною зеленью. Почки их быстро разрывались под влиянием древесных соков, нагреваемых в некоторые часы при температуре шестидесяти восьми градусов по Фаренгейту (20° выше нуля по Цельзию). Полярная природа совершенно преобразилась на этой параллели, которая уже соответствовала, в Европе, широте Христиании и Стокгольма, то есть широте самых цветущих стран умеренного пояса. 

Но Мистрисс Полина Барнетт не смотрела на все эти перемены, ее не радовало это пробуждение природы.

чувствовала скорую развязку трагедии, как это чуяли сотни животных, которые кишели около развалин фактории. Лисицы, куницы, горностаи, рыси, бобры, мускусные крысы или ондатры, канадския куницы, даже волки, которых чувство неизбежной предстоящей будущности сделало менее пугливыми и дикими, все ближе и ближе подходили к своим старым врагам, обитателям фактории, словно эти несчастные люди могли их спасти! Это было какое-то безмолвное, инстинктивное признание превосходства человека и признание превосходства при таких обстоятельствах, когда все были одинаково безсильны и безпомощны и всех ждала одинаковая участь. Мистрисс Полина Барнетт не любовалась дарами живительной весны, не смотрела на них. Она глядела только на безжалостное, безбрежное море, на котором ничего не было видно, - ничего, кроме резкой черты, где небо сливалось с поверхностью воды.

- Моя бедная Медж, говорила она: - это я увлекла, тебя в такое страшное путешествие. За всю твою преданность, за все твои заботы, за всю дружбу я вот как тебя отблагодарила! Простишь ты меня, дорогая Медж?

- Что ты это говоришь, мое милое дитя! вскрикнула Медж. - Как тебе не грешно? В чем ты просишь прощенья? Чем ты виновата? Я бы только тебе не простила одного, еслибы ты не позволила мне с тобою вместе умереть!

- Медж! Медж! вскрикнула мистрисс Полина: - еслиб я могла пожертвовать своею жизнью ради спасения всех этих несчастных, я бы отдала ее без малейших колебаний!

- Дочь моя, возразила Медж, - неужели ты потеряла всякую надежду? Ты не надеешься...

В этой мужественной, энергичной натуре на минуту проглянула женская слабость. Но кто же не поймет, кто решится осудить эту минутную слабость при таких обстоятельствах?

Мистрисс Полина Барнетт рыдала. Её переполненное сердце словно разрывалось. Горячия слезы катились из глаз.

Медж утешала ее ласками и поцелуями.

- Так ты все еще надеешься? вскрикнула мистрисс Полина, глядя в глаза своей верной подруги.

- Я все еще надеюсь! ответила Медж.

Но можно ли было сохранить какой нибудь, хотя бы самый слабый, луч надежды, когда, спустя несколько дней, пловучий остров, оставив в стороне группу островов Святого Матвея, вышел в открытое море?