Вокруг света в восемьдесят дней.
XIII. Паспарту доказывает снова что счастие улыбается смельчакам.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вокруг света в восемьдесят дней. XIII. Паспарту доказывает снова что счастие улыбается смельчакам. (старая орфография)

XIII. Паспарту доказывает снова что счастие улыбается смельчакам.

План был смелый, исполненный затруднений, может-быть неисполнимый. Мистер Фогг рисковал своею жизнью или, по крайней мере, свободой, но он не поколебался. К тому же в сэр-Френсисе Кромарти он нашел отважного помощника. 

Что касается Паспарту, то он был готов, - на него положиться было можно. Мысль его господина воодушевляла его. Он чувствовал что под этою ледяною оболочкой скрывается сердце и душа. Он начинал любить Филеаса Фогга.

Оставался проводник. Чью сторону он примет в деле? Не будет ли он за Индусов? Необходимо было обезпечить себе, если не содействие его, то крайней мере нейтралитет. Сэр-Френсис Кромарти прямо предложил ему этот вопрос.

- Господин офицер, отвечал проводник, - я Парсис и женщина эта также. Располагайте мною.

- Хорошо, проводник, сказал мистер Фогг.

- Во всяком случае, знайте, продолжал Парсис, - что мы рискуем не только нашею жизнью, но можем подвергнуться страшным мучениям, если нас захватят. Итак делайте как знаете.

- Решено, отвечал мистер Фогг. - Я полагаю что нам лучше всего действовать ночью?

- И я так думаю, сказал проводник.

Тогда этот бравый Индус сообщил несколько подробностей о жертве. То была Индиянка, знаменитая красотой, из племени Парсисов, дочь богатых бомбейских негоциантов. Она получила в Бомбее совершенно английское воспитание, и по её манерам и образованию ее можно было принять за европейскую даму. Имя её было Ауда. Она осталась сиротой и насильно была выдана замуж за старого Бунделькундского раджу. Через три месяца она овдовела. Зная участь ее ожидавшую, она бежала, была тотчас же захвачена снова, и родственники раджи, которые были заинтересованы в её смерти, осудили ее на сожжение, от которого, повидимому, ей невозможно было освободиться.

Разказ этот еще более утвердил мистера Фогга и его товарищей в их великодушном решении. Положено было что проводник направит слона к пагоде Пилладжи, к которой они приблизятся как возможно более.

Полчаса спустя, они остановились в чаще леса, в пятистах шагах от пагоды, которой нельзя было видеть оттуда; но вопли фанатиков можно было различит явственно. Тогда путешественники принялись обсуждать как бы им удобнее добраться до жертвы. Проводнику была известна эта пагода Пилладжи, в которой, как он утверждал, была заключена молодая женщина. Можно ли было проникнуть в нее в одну из дверей, когда вся толпа будет погружена в сон, следующий за опьянением, или же нужно проделать отверстие в стене? Решить это предстояло на месте и в минуту действия. Но несомненно было только то что похищение должно было совершиться этою же ночью, а не на разсвете, когда жертву поведут на казнь. В ту минуту уже никакое человеческое вмешательство не могло бы спасти ее.

Мистер Фогг и его товарищи стали ждать ночи. Как только стемнело, около шести часов вечера, они решились произвести рекогносцировку около пагоды. Тогда замолкали уже последние крики факиров. По своему обычаю эти Индийцы должны были быть погружены в тяжелое опьянение от ганга, жидкого опиума смешанного с настоем конопли, и тогда может-быт возможно было бы пробраться к ним.

Парсис, указывая дорогу мистеру Фоггу, сэр-Френсису Кромарти и Паспарту, без шума двигался лесом. Пробравшись ползком под ветвями, они вышли на берег маленькой речки, и там при свете железных факелов, в которых горели смолистые ветви, они увидели груду сложенных дров. То был костер, сделанный из дорогого сандального дерева, уже пропитанный душистым маслом. На верхней его части лежало набальзамированное тело раджи, которое должно было быть сожжено вместе с его вдовой. Во ста шагах от костра возвышалась пагода, башни которой поднимались над лесом.

- Идите сюда, сказал проводник шепотом, и удвоивая предосторожности, он вместе сь своими путниками неслышно пробирался по высокой траве.

Молчание прерывалось только шелестом ветра между ветвями.

Вскоре проводник остановился у входа на лужайку. Несколько факелов освещали это место. Земля покрыта была спящими, погруженными в опьянение. Можно было подумать что то поле битвы усеянное мертвыми телами. Мущины, женщины, дети, все это лежало вместе.

На заднемь плане между массой деревьев, храм Пилладжи смутно виднелся. Но, к великой досаде проводника, телохранители раджи, освещенные смолистыми факелами, охраняли двери и расхаживали с саблями наголо. Можно было предполагать что внутри храма жрецы также не спали.

Парсис не пошел далее. Он понял что невозможно силой ворваться в храм, и отвел назад своих спутников. 

Филеас Фогг и сэр-Френсис Кромарти поняли также что всякая попытка с этой стороны была бы невозможна. Они остановились и начали говорить в полголоса.

- Подождем, сказал генерал, - теперь только восемь часов, и может-быть часовые эти также заснут.

Филеас Фогг и его товарищи легли под деревом и решились ждать. Как долго им показалось время! Проводник оставлял их повременам и осматривал опушку леса. Телохранители раджи все охраняли двери пагоды, и в окнах её виднелся также свет.

Так прождали они до полуночи. Положение не изменилось. Стало очевидно что на усыпление стражи нечего было разчитывать. Вероятно их миновало опьянение гангом. Итак следовало действовать иначе и проникнуть в пагоду через отверстие в стене. Оставался вопрос, так ли же тщательно охраняли жрецы жертву, как телохранители двери пагоды?

Переговорив последний раз со своими товарищами, проводник сказал что он готов идти; за ним последовали и его спутники. Они сделали довольно большой обход чтобы добраться до пагоды с задней её стороны.

Около половины первого, они подошли к самым стенам, не встретив никого. С этой стороны не было никакого караула, но правду сказать что не было также ни дверей, ни окон. Ночь была темная. Луна, находившаяся тогда в своей последней четверти, едва поднималась на горизонте покрытом густыми тучами. Высота деревьев увеличивала еще темноту. Недостаточно было добраться до стены, необходимо было проделать в ней отверстие. Для этой операции у Филеаса Фогга и его товарищей не было решительно ничего, кроме их карманных ножей. К счастию стены храма состояли из смешения кирпича и дерева, которое пробить было не трудно. Стоило вынуть первый кирпич, и дело бы пошло скоро. Путешественники, не мешкая, принялись за работу, делая как можно менее шума. Парсис с одной стороны, Паспарту с другой трудились чтобы проделать отверстие в два фута шириной. Работа кипела, как вдруг внутри храма раздался крик, на который извне отвечали другими криками. Паспарту и проводник приостановились. Ужь не открыли ли их? Не ударили ли тревогу? Благоразумие побуждало их удалиться, что они и сделали. Они укрылись снова в чаще, в ожидании чтоб улеглась тревога, если она была действительно произведена, и готовые приняться снова за свое дело.

Но, к несчастию, стражи появились у задней части пагоды и расположились там, так что доступ к ней сделался невозможен и с этой стороны. Трудно представить себе досаду этих четырех человек, встретивших такую преграду своему делу. Теперь, когда они не могли уже добраться до жертвы, каким образом они спасут ее? Сэр-Френсис грыз себе кулаки с досады. Паспарту выходил из себя и проводник едва в состоянии был его сдерживать. Невозмутимый Фогг выжидал, не обнаруживая ни малейшого волнения.

- Нам остается только отправиться? спросил в полголоса генерал.

- Больше нам и делать нечего, отвечал проводник.

- Подождите, сказал Фогг. - Ведь мне надо быть в Аллагабаде к полудню.

- Чего же вы надеетесь? спросил сэрь-Френсис Кромарти. - Чрез несколько часов разсветет, и...

- Случай, ускользающий от нас, может представиться в последнюю минуту.

Генерал пристально посмотрел в лицо мистера Фогга. На что же надеялся этот холодный Англичанин? Хотел ли он в минуту казни броситься на помощь молодой женщине и вырвать ее из рук палачей? То было бы безумием, и как допустить чтобы человек потерял голову до такой степени? Тем не менее сэр-Френсис согласился ожидать развязки этой страшной драмы. Проводник отвел своих товарищей в сторону, где, закрываемые лесною чащей, они могли однако наблюдать за группами погруженными в глубокий сон.

себе: "Какое безумие!" А теперь повторял: "А почему бы и нет? Это единственное средство, а с такими невеждами!.." Паспарту не формуловал иначе своей идеи, но вскоре с ловкостию змеи пополз под нижними ветвями, которые почти касались земли.

Часы проходили, и наконец показались первые признаки разсвета. Темнота однако все еще была глубокая.

Наступала роковая минута. Толпа начала как будто воскресать из мертвого усыпления. Группы оживились, раздались звуки там-тама. Послышались снова песни и крики. Наступил час в который несчастная должна была умереть.

И действительно, двери пагоды отворились. Изнутри её блеснул яркий свет; мистер Фогг и сэр-Френсис Кромарти могли увидать жертву, которую, посреди множества огней, влекли за руки два жреца. Им казалось даже что, стараясь стряхнуть с себя тяжесть опьянения, несчастная, по инстинктивному чувству самосохрания, пыталась вырваться из рук своих палачей. Сердце сэр-Френсиса встрепенулось; он конвульсивным движением схватил за руку Филеаса Фогга и почувствовал что рука эта держит открытый нож.

В эту минуту толпа заколебалась. Молодая женщина впала снова в то безчувствие в котором ее поддерживали пары конопли. Она прошла между факирами, сопровождавшими ее своими фанатическими воплями. Филеас Фогг и его спутники, вмешавшись в задние ряды толпы, следовали за нею.

её мужа.

К костру приблизили факел, и дрова пропитанные маслом вспыхнули мгновенно. В эту минуту сэр-Френсис Кромарти и проводник схватили Филеаса Фогга, который, в порыве безумного человеколюбия, бросился к костру... Но Филеас Фогг уже оттолкнул их, как вдруг сцена изменилась. Раздался крик ужаса, и вся толпа в невыразимом страхе пала ниц на землю.

Старый раджа не умер; он вдруг поднялся с костра, схватил молодую женщину на руки и спустился с нею на землю, посреди огня и дыма, что придавало ему вид какого-то страшного призрака!

Факиры, стража, жрецы, вне себя от ужаса, лежали не шевелясь, лицом к земле, не смея поднять глаз на такое чудо.

Бездыханная жертва лежала на сильных руках, которые несли ее, повидимому не чувствуя никакой тяжести. Мистер Фогг и сэр-Френсис Кромарти одни изо всей толпы остались на ногах. Парсис лежал преклонив голову. И Паспарту, конечно, был не менее озадачен!

То был сам Паспарту, проскользнувший к самому костру незаметно, благодаря густому дыму его окружавшему. То был Паспарту, вырвавший молодую женщину из рук смерти! То был Паспарту, сыгравший свою роль необыкновенно счастливо и шедший так тихо и величественно посреди толпы обезумевшей от страха!

В одну минуту все четверо исчезли в лесной чаще, и слон скорою рысью нес их от театра их подвигов. Но крики, вопли и даже пуля, пробившая шляпу Филеаса Фогга, свидетельствовали что хитрость их была открыта.

И действительно, когда толпа поднялась с земли, то увидела на костре полуобгоревшее тело раджи. Жрецы, по миновании страха, поняли что совершено было дерзкое похищение. Они тотчас же бросились в лес; за ними последовала стража и дала залп из ружей, но похитители неслись быстро и скоро были уже вне всяких выстрелов.