Вокруг света в восемьдесят дней.
XIX. Паспарту принимает слишком живое участие в своем господине, и что из этого выходит.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вокруг света в восемьдесят дней. XIX. Паспарту принимает слишком живое участие в своем господине, и что из этого выходит. (старая орфография)

XIX. Паспарту принимает слишком живое участие в своем господине, и что из этого выходит.

Гон-Конг ест не что иное как островок, обладание которым, на основании Нанкинского трактата, закончившого войну 1842 года, упрочено за Англией. В несколько лет гений британской колонизации основал там важный город и создал порт, носящий название Виктория. Остров этот расположен против устья Кантонской реки, и не более 60 миль отделяют его от португальского города Макао. Гон-Конг конечно должен был победить Макао в торговой борьбе, и теперь большая часть китайского транзита идет чрез английский город. Доки, госпитали, верфи, складочные магазины, готический собор, здание местного управления, хорошо вымощенные улицы, - все это может внушить пылкому воображению мысль что один из торговых городов графства Кентского или Соррейского, поглощенный недрами земного шара, вдруг выступил на свет на этом пункте Китая, почти у своих антиподов.

Паспарту, положив руки в карманы, отправился к порту Виктории, поглядывал на паланкины, на крытые двухколесные телеги, употребляемые еще в Небесной Империи, и на толпу Китайцев, Японцев и Европейцев, теснившихся на улицах. Мало различия находил он между этим городом и Бомбеем или Калькуттой. Таких английских городов не менее тридцати найдется на различных пунктах земного шара.

Паспарту дошел до порта Виктории. Там в устье Кантонской реки стояло безчисленное множество судов всех наций: английских, французских, американских, голландских, судов военных и купеческих, лодок японских и китайских всех форм и размеров. Прогуливаясь, Паспарту заметил несколько туземцев, очень старых на вид и одетых в желтое платье. Взошед в цирюльню чтобы выбриться, Паспарту узнал от местного фигаро, порядочно объяснявшагося по-английски, что это все старики перешедшие за 80тилетний возраст и пользующиеся привилегией носить платье желтого цвета, принадлежащого императорскому дому. Паспарту нашел что это очень смешно, хотя и не мог бы объяснить почему это ему так показалось.

Выбрив бороду, он отправился к пристани, у которой стоял Карнатик, и там увидел Фикса, прохаживающагося взад и вперед, чему он нисколько не удивился. Но на лице полицейского инспектора выражалась сильнейшая досада.

"Ладно! подумал Паспарту, дело джентльменов Реформ-Клуба идет плохо. Все нам удается".

И он подошел к Фиксу с своею обычною веселою улыбкой и как бы не заметил смущенного вида своего товарища. Но агент имел полное основание проклинать преследующую его неудачу. Нет приказа об аресте! Очевидно приказ этот следовал за ним, и он мог его получить не прежде как по прошествии нескольких дней. Но Гон-Конг был последним пунктом английских владений на пути, и Фогг ускользнет от него, если он не успеет его задержать тут.

- Ну, мистер Фикс, решились ли вы провожать нас и в Америку? спросил Паспарту.

- Да, отвечал Фикс, стиснув зубы.

- Вот как! воскликнул Паспарту, заливаясь громким смехом, - я уверен был что вы не разстанетесь с нами. Пойдем вместе брать места. Пойдем!

И оба вошли в бюро морских транспортов и взяли билеты на четыре каюты. Но кассир бюро предупредил их что так как исправление Карнатика окончено, то пакетбот отправится в тот же вечер в восемь часов, а не на другой день утром, как предполагалось.

- Прекрасно! сказал Паспарту, - это будет по сердцу моему гослодину. Иду предупредить его!

В эту минуту Фикс решился на отчаянное средство. Он решился все открыть Паспарту. То было может-быть единственное средство задержать Филеаса Фогга на несколько дней в Гон-Конге. Вышедший из бюро Фикс предложил своему товарищу закусить что-нибудь в таверне. У Паспарту оставалось еще время; он принял приглашение.

На набережной как раз находилась таверна, имевшая весьма заманчивый вид. Оба вошли туда. Пред ними была обширная зала, в глубине которой находилась походная кровать с подушками, на которой спало несколько человек. Человек тридцать потребителей сидели за маленькими столиками из плетеного тростника. Пред некоторыми стояли кружки пива, эля или портера, пред другими бутылки с джином или водкой; большая часть курили длинные трубки из красной глины, в которых набиты были маленькие шарики опия с примесью розовой эссенции. Потом время от времени, какой-нибудь курильщик падал под стол, и служители заведения брали его за голову и за ноги и относили на кровать. Десятка два таких опьянелых лежали рядом в полном безчувствии.

Фикс и Паспарту поняли что они вошли в один из тех вертепов, которых так много в Китае, и даже в Гон-Конге, и где массы людей, преимущественно туземцев, упиваются до безчувствия курением опия и теряют постепенно силы и здоровье. У Паспарту не было с собою денег и он охотно принял "любезность" своего товарища, с тем, конечно, чтобы при первом случае отплатить ему тем же.

Путешественники потребовали две бутылки портвейна, за который усердно принялся Паспарту, между тем как Фикс, более сдержанный, наблюдал за ним с величайшим вниманием. Толковали о том, о сем, и в особенности о превосходной мысли которую возымел Фикс взять себе место на Карнатике. И заговорив об этом пароходе, отплытие которого ускорено было несколькими часами, Паспарту встал, чтобы предупредить о том своего господина. Фикс остановил его. "Одну минуту!" сказал он.

- Что прикажете, мистер Фикс?

- Мне нужно поговорить с вами о сериозном деле.

- Сейчас, отвечал Фикс, - дело идет о вашем господине.

При этих словах Паспарту пристально посмотрел на своего собеседника. Выражение лица Фикса ему показалось странно. Он сел снова.

- Ну что же вы хотите сказать мне? спросил он.

Фикс положил руку на плечо товарища и понизив голос сказал:

- Вы угадали кто я?

- Еще бы! отвечал улыбаясь Паспарту.

- В таком случае я могу во всем признаться вам....

- Теперь, когда я сам все знаю, мой любезный! Вот что интересно! Впрочем говорите все-таки. Но прежде позвольте вам заметить что эти джентльмены потратились совершенно напрасно.

- Напрасно! сказал Фикс. - По вашим словам видно что вы не знаете как велика сумма.

- Конечно знаю, отвечал Паспарту. - Двадцать тысяч фунтов!

- Пятьдесят пять! сказал Фикс, сжимая руку своего собеседника.

- Как! воскликнул Паспарту, - мистер Фогг решился!.. Пятьдесят пять тысяч!... Ну, тем более я не должен терять ни минуты, прибавил он, поднимаясь с места.

- Пятьдесят пять тысяч, повториль Фикс, усаживая его опять и приказав подать бутылку рома. - И если я успею в своем поручении, то получу премию в 2.000 фунтов. Хотите помочь мне, и вы получите из них пятьсот.

- Вам помочь? сказал Паспарту, вытаращив глаза.

- Да, помочь мне задержать мистера Фогга на несколько часов в Гон-Конге?

- Как! воскликнул Паспарту. - что вы мне толкуете? Этим джентльменам недостаточно что они следят за ним, но они вздумали еще ставить ему преграды! Мне стыдно за них!

- Что вы хотите сказать? спросил Фикс.

- Я хочу сказать что это в высшей степени недобросовестно. Это значит разорять мистера Фогга, вытаскивать деньги у него из кармана.

- Да этого мы и желаем.

- Но ведь это ловушка! воскликнул Паспарту, разгоряченный ромом, который ему усердно подливал Фикс и который он пил не замечая. - Это настоящая ловушка! А еще джентльмены, товарищи!

Фикс ничего не понимал.

- Товарищи, продолжал Паспарту, - члены Реформ-Клуба! Знайте, мистер Фикс, что господин мой честный человек и что если он подержал пари, то желает честно его выиграть.

- Но за кого же вы меня принимаете? спросил Фикс, устремляя свой взгляд на Паспарту.

- Чорт возьми! за одного из агентов Реформ-Клуба, которому поручено следить за путешествием моего господина. Это крайне унизительно! Вот почему, хотя я и угадал ваше поручение, но ни слова не говорил о том мистеру Фоггу.

- Ничего, отвечал Паспарту, снова осушая свой стакан.

Фикс провел рукой по лбу. Он колебался что ему делать. Заблуждение Паспарту было искреннее, но оно затрудняло исполнение его плана. Очевидно было что малый говорил совершенно от души и что он не был соучастником своего господина, чего мог опасаться Фикс. "Ну если он не соучастник его, то поможет мне". Фикс снова принял решение; к тому же и ждать ему не было времени. Необходимо было во что бы ни стало задержать Фогга в Гон-Конге.

- Послушайте, сказал Фикс в полголоса. - Я не то что вы думаете, то-есть я не агент Реформ-Клуба.

- Вот что! сказал Паспарту, глядя на него насмешливо.

- Я полицейский инспектор, отправленный с особым поручением лондонскою администрацией.

- Вы?... полицейский инспектор?...

- Да, и вот вам доказательство, отвечал Фикс, вынимая из кармана бумагу подписанную директором лондонской полиции и показывая ее своему собеседнику. Паспарту, до крайности озадаченный, смотрел на Фикса, не имея силы произнести ни слова.

- Пари мистера Фогга, продолжал Фикс, - только предлог которым он обманул вас и своих товарищей по Реформ-Клубу, чтоб обезпечить себе ваше безсознательное соучастие.

- Но зачем же?! воскликнул Паспарту.

- Послушайте. 28го минувшого октября, в Английском Банке совершена была кража пятидесяти пяти тысяч фунтов человеком приметы которого были описаны. Вот это описание, оно как раз подходит к мистеру Фоггу.

- Подите вы! воскликнул Паспарту, ударяя по столу своим здоровым кулаком. - Невозможно! Мой господин честнейший человек на свете!

- А вы почему это знаете? сказал Фикс. - Вы его не видали никогда прежде. Вы поступили к нему в услужение в день его отъезда, и он отправился под нелепым предлогом, без чемоданов, с огромною кипой банковых билетов! И вы смеете утверждать что он честный человек?

- Да, да! машинально повторял бедный малый.

- Хотите ли вы чтоб я вас задержал как его сообщника?

Паспарту схватил себя обеими руками за голову. Лицо его совершенно изменилось. Он не смел взглянуть на полицейского инспектора. Филеас Фогг вор! он! спаситель Ауды! человек храбрый и великодушный! А между тем сколько улик против него! Паспарту старался оттолкнуть подозрения прокрадывавшияся к нему в душу. Он не хотел верить преступности своего господина.

- Ну чего же вы от меня хотите? спросил он полицейского агента, делая над собою неимоверное усилие.

- Вот чего, отвечал Фикс, - я следил до сих пор за мистером Фоггом, но не получил еще приказа арестовать его. Итак мне нужно чтобы вы помогли мне задержать его в Гон-Конге.

- Чтоб я?...

- И я разделю с вами премию в две тысячи фунтов, обещанную Английским Банком.

еслибы господин мой был действительно вор которого вы отыскиваете... чего я не допускаю... я был... я был у него в услужении... я видел как он добр и великодушен... Изменить ему?.. Никогда... ни за все сокровища в мире... Я родился в деревне, где не знают измены.

- Вы отказываетесь?

- Отказываюсь.

- Ну положим что я ничего вам не говорил, отвечал Фикс, - и выпьем.

- Да, выпьем.

опием. Фикс подал одну из них Паспарту, который взял ее, поднес к губам, закурил, затянулся несколько раз и склонил голову под влиянием опия.

- Наконец, сказал сам себе Фикс, глядя на безчувственного Паспарту, - мистер Фогг не будет предупрежден во-время об отходе Карнатика, а если и уедет, то по крайней мере без этого проклятого Француза!

Затем он вышел, расплатившись в таверне.