Вокруг света в восемьдесят дней.
XXI. Шкипер Танкадеры сильно рискует лишиться премии в двести фунтов.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вокруг света в восемьдесят дней. XXI. Шкипер Танкадеры сильно рискует лишиться премии в двести фунтов. (старая орфография)

XXI. Шкипер Танкадеры сильно рискует лишиться премии в двести фунтов.

Рискованным предприятием был этот морский переезд в 800 миль на барке в двадцать тонн и особенно в это время года. Китайския моря вообще опасны, по причине страшных ветров, и главным образом во время равноденствий, а тогда было только начало ноября.

Очевидно шкиперу выгоднее всего было бы везти своих пассажиров в Йокагаму, потому что он получал поденную плату. Но с его стороны было бы безумием пуститься в такой переезд при настоящих условиях; и даже экспедиция в Шанхай была делом весьма отважным и может-быть даже отчаянным; но Джон Бонсби доверял, и не без основания, Танкадере, поднимавшейся на волнах подобно чайке.

В последние часы этого дня Танкадера плыла в причудливых проходах Гон-Конга, и во всех своих движениях держалась под ветром и маневрировала превосходно.

- Считаю лишним, г. шкипер, сказал Филеас Фогг, в ту минуту когда гоэлетта вступала в открытое море, - рекомендовать вам всевозможную поспешность.

- Положитесь на меня, сэр, отвечал Джон Бонсби, - что касается парусов, то мы несем их столько сколько позволяет ветер. Все остальное только затруднит ход судна.

- Это ваше дело, а не мое, г. шкипер, и я вам доверяю.

Филеас Фогг, стоя прямо, раздвинув ноги, спокойно, как моряк, поглядывал на волнующееся море. Молодая женщина, сидя у кормы, с трепетом смотрела на этот уже потемневший от приближения сумерек Океан, в который она пускалась на такой утлой ладье. Над её головой развевались белые паруса, подобно огромным крыльям, уносившим ее в пространство. Гоэлетта, поднимаемая ветром, как будто неслась по воздуху.

Наступила ночь. Тогда была только первая четверть луны и неверный свет её скоро должен был угаснуть в туманах горизонта. С востока неслись облака и уже закрывали часть неба.

Шкипер зажег огни, - предосторожность необходимая в этих морях, пересекаемых множеством судов, особенно неподалеку от берега. Столкновения судов там бывали нередко, и при быстром ходе гоэлетты, она разбилась бы при малейшем ударе.

Фикс сидел задумавшись на носу судна. Он держался в стороне, зная что Фогг не охотник разговаривать. К тому же ему неприятно было беседовать с человеком услугой которого он пользовался. Он думал также о будущем. Теперь он уже считает за верное что Фогг не остановится в Йокагаме, что он тотчас же сядет на пароход отправляющийся в Сань-Франсиско, чтобы добраться до Америки, обширные пространства которой обезпечивали ему полную безнаказанность. План Фогга показался ему очень прост. Вместо того чтоб отправиться из Англии в Соединенные Штаты, как поступил бы обыкновенный мошенник, этот Фогг сделал огромный круг и объехал три четверти земного шара, дабы безопаснее добраться до американского материка, где он спокойно мог бы воспользоваться капиталом украденным из Банка и обмануть полицию. Но что сделает Фикс, когда он вступит на землю Союза? Оставит ли он этого человека? Нет, тысячу раз нет! и пока он не получит приказа об его выдаче, он не оставит его ни на один шаг. Это было его долгом, и он выполнит его до конца. Тем более случай ему поблагоприятствовал: Паспарту не было при его господине, а после признаний Фикса, для него было очень важно чтобы господин и слуга никогда не увиделись.

Филеас Фогг также размышлял о своем слуге, исчезнувшем таким странным образом. Обдумывая это дело со всех сторон, он нашел возможным что вследствие какого-нибудь недоразумения, бедный малый сел на Карнатик в минуту его отплытия. Таково же было мнение мистрис Ауды, глубоко сожалевшей об этом честном служителе, которому она была всем обязана. Могло случиться что они найдут его в Йокагаме, и если он действительно отправился туда на Карнатике, то узнать об этом будет нетрудно.

Танкадера несла свои паруса отлично, и все обещало быстрый переход, если не случится чего-нибудь необыкновенного.

В полночь Филеас Фогг и мистрис Ауда сошли в каюту. Фикс уже был там и спал растянувшись на койке. Что касается шкипера и его матросов, то они все время оставались на палубе.

На другой день, 8го ноября, на восходе солнца, гоэлетта уже прошла более ста миль. Лаг, безпрерывно опускаемый, обозначал что она шла со скоростью от восьми до девяти миль. Танкадера несла все свои паруса и шла самым быстрым ходом; при таком состоянии ветра она должна была придти в самое время к месту назначения.

В продолжении всего этого дня Танкадера не удалялась от берега, течения которого были ей благоприятны. Ветер дул с земли, вследствие чего и морская зыбь была не так сильна, - обстоятельство благоприятное для гоэлетты, ибо суда малой вместимости более всего страдают от зыби, которая препятствует их быстроте, "убивает их", как выражаются моряки.

Мистер Фогг и молодая женщина, к счастию не страдавшие морскою болезнью, покушали с аппетитом корабельных консервов и сухарей. Они пригласили принять участие в своем обеде Фикса, который принужден был согласиться, зная что желудок, как и корабль, требует балласта, но ему это было страх как не по сердцу! Путешествовать на счет этого человека, питаться его провизией, - это казалось ему не совсем честно. Он ел однако, правда скрепя сердце, но все-таки ел. По окончании обеда, он счел однако долгом отвести в сторону мистера Фогга и сказал ему:

- Сэр.... (слово это резало ему губы и он с трудом удерживался чтобы не схватить за ворот этого "сэра".) Вы были так обязательны что предложили мне место на вашем судне. Хотя мои средства не позволяют мне платить так щедро, как платите вы, но я желал бы взнести свою долю за проезд...

- Оставим это, сэр, ответил мистер Фогг.

- Но я непременно желаю...

- Нет, сэр, повторил Фогг тоном не допускавшим возражений. Это входит в общия издержки.

Фикс поклонился; его душило; он растянулся на полу гоэлетты и целый день не проговорил ни одного слова.

Между тем гоэлетта неслась быстро. Джон Бонсби обнаруживал полную уверенность. Несколько раз он говорил мистеру Фоггу что они прибудут в назначенное время. Мистер Фогг отвечал очень просто, что и он надеется на это. К тому же весь экипаж маленькой гоэлетты обнаруживал величайшую ревность. Обещанная премия одушевляла этих отважных людей. Оттого все паруса были тщательно натянуты, и штурман не позволял себе ни малейшого уклонения от прямого лути. Более точно не могла бы маневрировать ни одна лодка на гонке судов Королевского яхт-клуба.

Вечером шкипер заявил что прошли двести миль от Гон-Конга, и Филеас Фогг мог надеяться, по прибытии в Йокагаму, отметить в своей программе что он не опоздал нисколько. Таким образом казалось что первая сериозная неудача встреченная им на пути не нанесет ему никакого ущерба.

Пред разсветом Танкадера вступала в пролив Фокиен, отделяющий остров Формозу от китайского берега, и пересекла тропик Рака. Море было очень безпокойно в этом проливе, где сталкиваются противные течения. Гоэлетта шла с большим трудом. Короткия волны сильно качали ее. На палубе стоять было очень трудно.

На разсвете ветер еще более посвежел. На небе показались признаки шторма. Впрочем барометр возвещал скорую перемену атмосферы; ход его был неправилен и ртуть причудливо колебалась. Море к юго-востоку покрывалось широкою зыбью, предвещавшею бурю. Накануне солнце село в красное облако, посреди фосфорического блеска Океана.

Шкипер долго осматривал этот зловещий вид неба и бормотал сквозь зубы нечто непонятное. Раз, когда ему случилось быть подле своего пассажира, он сказал ему шепотом:

- Все, отвечал Филеас Фогг.

- Ну так я вам скажу что нам грозит шторм.

- Откуда, с севера или с юга?

- С юга. Посмотрите. Там готовится тифон!

- Тифон с юга не беда, потому что он подвинет нас вперед, отвечал мистер Фогг.

- Если вы так смотрите на это дело, отвечал несколько удивленный шкипер, - то мне более и говорить нечего.

Предчувствия Джона Бонсби не обманули его. В не столь позднее время года, тифон, по выражению одного знаменитого метеоролога, разсыпался бы как блестящий каскад электрических огней. Но во время зимняго равноденствия можно было опасаться что он налетит со страшною силой.

Шкипер заранее принял все предосторожности. Он велел убрать все паруса гоэлетты и спустить реи на палубу. Все матросы стояли по местам и изготовились встретить ураган. Пассажиров своих Джон Бонсби пригласил спуститься вниз. Но в тесном пространстве, почти лишенном воздуха, посреди сильной качки, заключение это не представляло ничего приятного. Ни мистер Фогг, ни мистрис Ауда, ни Фикс не согласились оставить палубы.

Часов около восьми полил сильный дождь с ветром. Несмотря на отсутствие парусов, Танкадера как перо летела под напором этого ветра, о котором трудно себе составить понятие, когда он переходит в ураган. Сравнить быстроту его с четверною скоростью локомотива пущенного на всех парах было бы еще далеко недостаточно.

В продолжении целого дня судно летело таким образом к северу, уносимое чудовищными волнами и к счастию сохраняя равную с ними быстроту. Двадцать раз его готовы были залить горы воды воздвигавшияся за ним, и всякий раз ловкий поворот руля устранял катастрофу. Пассажиров от времени до времени окачивало водой с ног до головы, но они философски переносили эту неприятность. Фикс, конечно, посылал проклятия буре. Неустрашимая Ауда, устремив взоры на своего спутника, хладнокровию которого она не могла не удивляться, казалась достойною его и переносила бурю стоически. Что до него касается, то казалось что этот тифон входил в его программу.

До сих пор Танкадера направлялась все к северу, но к вечеру ветер начал нести ее к северо-заладу. Гоэлетта, которую волны начали ударять в бок, стала качаться все сильнее. При наступлении ночи буря усилилась. Видя наступление темноты и усиление бури, Джон Бонсби встревожился не на шутку. Он спросил себя не следует ли пристать к берегу и посоветовался со своими матросами. Затем он обратился к мистеру Фоггу и сказал ему:

- Я полагаю, сэр, что мы поступим благоразумно, если пристанем к одному из береговых портов?

- И я тоже полагаю, отвечал Филеас Фогг.

- Вот что! сказал шкипер: - но к которому?

- Я знаю только один, сказал спокойно мистер Фогг.

- И это?...

- Шанхай.

Сначала шкипер не понял что значит такой ответ и сколько в нем заключалось настойчивости и твердости. Потом он воскликнул:

И движение Танкадеры попрежнему направляемо было к северу.

Ночь поистине ужасная! Каким-то чудом маленькая гоэллета уцелела посреди страшного урагана. Мистрис Ауда была совершенно разбита, но не произнесла ни одной жалобы. Несколько раз мистер Фогг должен был бросаться к ней чтобы предохранить ее от ярости волн.

Показался день. Буря все еще бушевала с прежнею яростью, но ветер поворотил к юго-востоку. То была перемена к лучшему, и Танкадера снова понеслась по этому разъяренному морю, волны которого тогда сталкивались с другими, поднятыми новым направлением ветра. От времени до времени, в промежутках между туманом, виднелись берега, но нигде ни одного судна, - одна Танкадера скользила по бушевавшим волнам.

В полдень начало несколько стихать, и пред закатом солнца буря значительно укротилась. Пассажиры, решительно разбитые, могли несколько поесть и отдохнуть.

милях от Шанхая. Сто миль, а их необходимо бы пробежать в течение этого дня. В этот самый вечер мистер Фогг должен был прибыть в Шанхай, чтобы поспеть на йокагамский пакетбот. Еслибы не буря, заставившая его потерять несколько часов, он был бы уже в эту минуту в тридцати милях от порта.

Ветер ощутительно спадал, но к счастию вместе с тем улеглось и волнение моря. Гоэлетта покрылась всеми своими парусами и быстро неслась, вспенивая море.

В полдень Танкадера была уже в 45 милях от Шанхая. Ей нужно было не более шести часов чтобы достигнуть этого порта до отхода йокагамского пакетбота.

а ветер спадал все более и более. То был ветер неправильный, какими-то причудливыми порывами дувший с берега. Они проносились, и море становилось совершенно гладким.

Впрочем судно было так легко, его верхние паруса из тонкой ткани так хорошо пользовались этими капризными порывами, что благодаря береговому течению, в шесть часов Джон Бонсби полагал уже что они только в десяти милях от порта. Полчаса спустя довольно ясно можно было различить Шанхай, его дома, флаги, его пристань, ярко освещаемые косвенными лучами солнца.

В семь часов они были еще в трех милях от Шанхая. Энергическое проклятие вырвалось из уст шкипера.... Премия в двести фунтов ускользала от него. Он посмотрел на мистера Фогга. Мистер Фогг оставался хладнокровен, а между тем дело шло обо всем его состоянии....

В эту минуту длинная черная труба, с выбегающею из нея струей дыма показалась на поверхности моря. То был американский пакетбот выступавший из пристани Шанхая. Он снялся с якоря в положенный час.

- Проклятие! воскликнул Джон Бонсби, отталкивая с отчаянием руль.

На носу находилась маленькая бронзовая пушка, служившая для сигналов во время тумана. Ее зарядили тройным зарядом; но в ту минуту когда шкипер хотел приложить горячий уголь на затравку, мистер Фогг сказал:

- Спустите флаг!

- Стреляйте! сказал мистер Фогг.

И выстрел маленькой пушки загрохотал в воздухе.