Вокруг света в восемьдесят дней.
XXXV. Паспарту не заставляет своего господина дважды повторять данное ему приказание.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вокруг света в восемьдесят дней. XXXV. Паспарту не заставляет своего господина дважды повторять данное ему приказание. (старая орфография)

XXXV. Паспарту не заставляет своего господина дважды повторять данное ему приказание.

На другой день жители Савиль-Роу, конечно, очень удивились бы еслиб им сказали что мистер Фогг возвратился в свое жилище. Двери и окна были заперты. Снаружи незаметно было никакой перемены.

И действительно, оставив станцию, Филеас Фогг приказал Паспарту закупить несколько припасов и затем возвратился в свою квартиру. Его хладнокровие не изменило ему ни на минуту, несмотря на поразивший его удар. Он был разорен по милости этого не в меру усердного полицейского инспектора! Прошедши верным шагом это длинное разстояние, преодолев тысячи препятствий, подвергаясь тысячи опасностям, нашедши время сделать несколько добра на пути, он потерпел неудачу у самой пристани вследствие факта грубой силы, которого он не мог предусмотреть и против которого он оставался безоружным - это было ужасно! Из значительной суммы которую он взял с собою у него оказывался ничтожный остаток. Состояние его заключалось только в 20.000 фунтов, находившихся у братьев Баринг, но эти 20.000 фунтов он должен был своим товарищам по Реформ-Клубу. После всех сделанных им издержек, выигрыш пари не обогатил бы его конечно, - и вероятно он и не хотел обогатиться, принадлежа к числу тех людей которые "держат пари из чести", - но это проигранное пари разоряло его в конец. Впрочем он уже решился что ему делать.

Для мистрис Ауды отведена была особая комната в доме Савиль-Роу. Молодая женщина была в отчаянии. Из нескольких слов сказанных мистером Фоггом она заключила что он замышляет что-то недоброе.

И действительно, все знают к каким страшным крайностям прибегают иногда Англичане мономаны под влиянием какой-нибудь idИe fixe. Оттого и Паспарту, не показывая своих опасений, тщательно следил за своим господином. Но прежде всего честный малый взошел в свою комнату и погасил газовый рожок, который горел уже 80 дней. "Мой бедный господин! сказал он тяжело вздыхая, он и без того совсем разорился, и надо признаться что я таки дорого ему стою."

Пришла ночь. Мистер Фогг лег в постель, но спал ли он? Что касается мистрис Ауды, то она во всю ночь не смыкала глаз. Паспарту, как верная собака, охранял дверь своего господина.

На другой день, мистер Фогг позвал его и в кратких словах дал ему приказание позаботиться о завтраке для мистрис Ауды. Для себя он велел подать чашку чаю и кусок жаркого. Он поручил просить извинения у мистрис Ауды что он не выйдет ни к завтраку, ни к обеду, ибо весь день должен посвятить приведению в порядок своих дел. Только вечером он попросит позволения у мистрис Ауды сказать ей несколько слов.

Получив сообщение о программе на этот день, Паспарту должен был действовать сообразно с нею. Тем не менее он оставался в комнате своего господина, попрежнему безстрастного, смотрел на него и не решался уйти. Сердце его было переполнено, угрызения совести страшно его терзали, так как он более чем когда-либо обвинял себя в этом страшном несчастии. Да! еслиб он предупредил мистера Фогга, еслиб он открыл ему проекты агента Фикса, мистер Фогг, конечно, не тащил бы за собою агента Фикса до Ливерпуля, и тогда...

Паспарту не в силах был удерживаться долее.

- Господин мой! мистер Фогг! воскликнул он, - проклинайте меня. По моей вине вы....

- Я не обвиняю никого, отвечал Филеас Фогг совершенно спокойным тоном. - Ступайте!

Паспарту вышел из комнаты, направился к мистрис Ауде и передал ей поручения мистера Фогга.

- Что мне делать, сударыня, прибавил он, - я ничего не могу сделать сам по себе, ровно ничего! Я не имею ни малейшого влияния над умом моего господина. Может-быть вы...

- Какое влияние могу иметь я? возразила мистрис Ауда, - Мистер Фогг не подчиняется никакому влиянию. Понял ли он когда-нибудь что моя признательность к нему так велика что не устрашится никакой жертвы? Захотел ли он когда-нибудь узнать что у меня на сердце? Не оставляйте его, мой друг, ни на минуту. Вы говорите что он выразил желание поговорить со мною сегодня вечером?

- Да, сударыня. Без сомнения дело идет о том чтоб обезпечить ваше положение в Англии.

- Подождем! сказала молодая женщина, задумчиво соображая что-то.

Таким образом в этот воскресный день дом в Савиль-Роу оставался как бы необитаем, и в первый раз с тех пор как Филеас Фогг поселился в нем, он не пошел в свой клуб, когда половина 12го пробила на церкви Св. Стефана. И зачем было ему идти в Реформ-Клуб? Товарищи уже не ожидали его более. Так как накануне вечером, в этот роковой дsнь, в субботу, 21го декабря, в 35 минут 11го, Филеас Фогг не явился в салон Реформ-Клуба, то пари его было проиграно. Ему даже не нужно было идти к своему банкиру чтобы брать у него 20.000 фунтов. Его соперники имели в руках своих подписанный им чек, и достаточно было выдать простую росписку братьям Баринг чтобы сумма эта была переписана на их счет.

Значит мистеру Фоггу не зачем было выходить из дому, и он не выходил. Он оставался в своей комнате и привел в порядок свои дела. Паспарту не переставал ходить взад и вперед по лестнице в доме Савиль-Роу. Время казалось доброму малому бесконечным. Он подслушивал у дверей комнаты своего господина, и делая это, нисколько не думал что этого делать не следует! Он смотрел в отверстие замка и считал себя в праве поступать таким образом! Паспарту ежеминутно ожидал какой-нибудь катастрофы. Иногда он думал о Фиксе, но в уме его совершился перевороть. Он не сердился более на полицейского инспектора. Фикс обманывался подобно другим на счет Филеаса Фогга, но он обманывался добросовестно, и следя за нимь, задерживая его, он только исполнял свою обязанность, тогда как он сам... Эта мысль убивала его и он считал себя последним из негодяев!

Когда же Паспарту чувствовал себя слишком несчастным, то он стучался в дверь мистрис Ауды, входил в комнату, не говоря ни слова садился в угол и смотрел на молодую женщину, не выходившую из задумчивости.

В половине 9го мистер Фогг прислал спросить мистрис Ауду может ли она принять его, и несколько минут спустя вошел к ней в комнату. Он взял стул и сел у камина насупротив мистрис Ауды. На лице его не заметно было никакого волнения. Возвратившийся Фогг был точь-в-точь таков же как Фогг пустившийся в кругосветное путешествие. То же спокойствие, та же безстрастность.

Он просидел пять минут не говоря ни слова, потом, подняв глаза на мистрис Ауду, сказал:

- Я, мистер Фогг!.. отвечала мастрис Ауда, у которой сердце забило тревогу.

- Позвольте мне кончить, продолжал мистер Фогг. - Когда мне пришла мысль увезти вас далеко от этой страны, ставшей для вас столь опасною, я был богат и разчитывал предоставить в ваше распоряжение часть моего состояния. Ваша жизнь была бы свободна и счастлива. Теперь я разорился.

- Я это знаю, мистер Фогг, отвечала молодая женщина, - и спрошу вас в свою очередь: простите ли вы меня что я последовала за вами, и - кто знает? - может-быть, задержав вас на пути, содействовала вашему разорению?

- Вы не могли оставаться в Индии, и ваша безопасность могла быть обезпечена только в таком случае когда вы удалились настолько, чтоб эти Индусы не могли захватить вас.

- Итак, мистер Фогг, сказала мистрис Ауда, - вам недовольно еще было спасти меня от ужасной смерти; вы считали еще своею обязанностию обезпечить мое положение в Европе?

- Да, сударыня, отвечал Филеас Фогг, - но события обратились против меня. Впрочем у меня осталось еще кое-что от моего состояния и я прошу вашего позволения распорядиться этим остатком.

- Но вы сами, мистер Фогг, - что будет с вами? спросила мистрис Ауда.

- Я, сударыня? отвечал холодно джентльмен, - мне ничего не нужно.

- Как же вы смотрите, сэр, на участь вас ожидающую?

- Как следует смотреть на нее, тихо отвечал мистер Фогг.

- У меня нет друзей

- Ваши родные....

- У меня нет родных.

- В таком случае сожалею о вас, мистер Фогг, - одиночество тяжеле всего. Как? ни одного сердца которому вы могли бы передать ваше горе? Говорят, однако, что вдвоем и бедность переносится легче.

- Мистер Фогг, сказала тогда мистрис Ауда, вставая с своего места и протягивая руку джентльмену, - хотите иметь вместе и друга и родственницу? Хотите иметь меня своею женой?...

При этих словах мистер Фогг встал также с своего места. В глазах его сверкнуло что-то необычное и дрожь пробежала по губам. Мистрис Ауда смотрела на него. Искренность, прямота, твердость и кротость этого прекрасного взгляда благородной женщины, которая решается на все, чтобы спасти того кому она всем обязана, сначала удивили его, но потом глубоко тронули. Он закрыл глаза на минуту, как бы для того чтоб избежать слишком проницательной силы этого взгляда.... Открыв их, он просто сказал:

- Я люблю вас! Да, поистине, именем всего священного в мире я люблю вас и весь принадлежу вам!

- Ах!... воскликнула мистрис Ауда, прижимая руку к сердцу.

Мистер Фогг спросил его не поздно ли уже теперь предупредить мистера Самюэля Вильсона, настоятеля церкви Св. Стефана.

- Никогда не поздно, отвечал Паспарту, весело улыбаясь.

- На завтра, в понедельник? спросил он.

- На завтра в понедельник! отвечала она.

Паспарту побежал к мистеру Самюэлю Вильсону, не помня себя оть радости.