Приключения капитана Гаттераса.
Часть I.
Глава X. Опасное плавание.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения капитана Гаттераса. Часть I. Глава X. Опасное плавание. (старая орфография)

X.

Опасное плавание.

Шандон, доктор, Джонсон, Фокер и Стронг, повар, сели в китобойную шлюпку и отправились на берег.

Губернатор, его жена и пятеро детей,-- все чистокровные эскимосы - вежливо вышли на встречу посетителям. Доктор, в качестве филолога, знал кое-что по-датски, и этого было вполне достаточно для установления с туземцами дружеских отношений. Впрочем, Фокер, переводчик экспедиции и вместе с тем ice-master, знал слов двадцать по-гренландски, а с двадцатью словами человек может уйти далеко, если только он не черезчур уж честолюбив. Губернатор родился на Диско и никогда не покидал своего отечества. Он показал путешественникам весь город, не особенно, впрочем, обширный, состоявший из трех деревянных домов, занимаемых губернатором и лютеранским пастором, да из школы и из магазинов, которые снабжались провиантом судами, потерпевшими крушение! Прочия городския здания состояли из снежных хижин, в которые эскимосы входят ползком чрез единственное проделанное в стене отверстие.

Большая часть населения отправилась к Forward'у, и многие из туземцев выехали на средину залива, в своих "каяках", длиною в пятнадцать, а шириною не более двух футов.

Доктор знал, что слово эскимо значит: употребляющий, в пищу сырую рыбу; но ему также было известно, что слово это считается бранным. Поэтому он постоянно называл туземцев гренландцами.

За всем тем, по пропитанной жиром одежде из шкур тюленей, по таким-же сапогам, по маслянистой и смрадной наружности, не дозволявшей различать мужчин от женщин, не трудно было догадаться, какою пищею питаются эти люди. Подобно всем рыбоядным народам, эскимосы покрыты накожными сыпями, что нисколько не мешает им пользоваться вожделенным здоровьем.

Лютеранский пастор и его жена, с которыми доктор надеялся побеседовать специально, уехали в Провен, лежащий на юг от Уппернавика; таким образом Клоубонни пришлось ограничиться беседою с самим губернатором. Но этот высокий сановник, повидимому, был не особенно развит; чуточку поменьше развития - и он был-бы чистым ослом; чуточку побольше - и он умел бы читать.

Не смотря на это, доктор разспрашивал губернатора на счет торговли, обычаев и нравов эскимосов и узнал при помощи языка жестов, что моржи на копенгагенском рынке стоят около 1,000 франков за штуку; за медвежью шкуру обыкновенно платится сорок датских талеров, за шкуру песца - четыре, белой лисицы - два или три талера.

Доктор пожелал также, с целью пополнения запаса своих сведений, побывать в эскимосской хижине. Нельзя себе представить, до чего способен дойти ученый, желающий чему нибудь научиться! К счастию, отверстия хижин оказались черезчур уж узкими, так что пылкий доктор не мог в них протискаться. Впрочем, это случилось к его счастью, так как ничего не может быть отвратительнее скопления живой органической и неорганической материи, мяса моржей и тела самих эскимосов, прогнившей рыбы и смрадной одежды, служащих обстановкой эскимосской хижины. Ни одного окна для возобновления воздуха, дышать которым нет возможности; только вверху хижины проделано одно отверстие, через который выходит дым, но не смрад.

Все эти подробности сообщил доктору Фокер; однако, достойный ученый все-таки проклинал свою тучность, не позволившую ему побывать в жилье эскимоса и лично убедиться на счет достоинства sui generis благовоний, свойственных эскимосским хижинам.

- Я уверен,-- говорил он,-- что со временем к этому можно привыкнуть.

этого он нашелся вынужденным заплатить четыре фунта стерлингов за сани и шесть собак, с которыми эскимосы решились разстаться.

Шандон хотел также завербовать Ганса Христиана, искусного вожака собак, участвовавшого в знаменитой экспедиции капитана Мак-Клинтока, но Ганс находился в это время в южной Гренландии.

Наконец, на очередь выступил вопрос, находится-ли в Уппернавике какой-нибудь европеец, ожидающий прибытия брига Forward? Известно-ли губернатору, чтобы кто нибудь из чужеземцев, по всем вероятиям англичанин, поселился в стране? A если известно, то к какому времени относятся его последния сношения с китобойными или другими судами?

На эти вопросы губернатор отвечал, что больше десяти месяцев ни один, чужеземец не высаживался в этой части Гренландии.

Шандон приказал подать себе список всех китобоев, побывавших здесь за последнее время;-- никого из них он не знал. От этого можно было прийти в отчаяние.

- Сознайтесь, доктор, что тут решительно ничего не поймешь,-- говорил помощник капитана. Ничего на мысе Фаревель, ничего на острове Диско, ничего в Уппернавике!

- Повторите мне через несколько дней: "Ничего в заливе Мельвиля" - и я поздравлю вас капитаном Foricard'а, любезный Шандон.

Шлюпка возвратилась под вечер на бриг. По части свежей провизии, Стронг добыл несколько дюжин яиц elder-duсks (пушистых уток); яйца оказались зеленоватого цвета и в два раза больше куриных. Этого было маловато - но все же лучше, чем ничего; экипажу успела порядком таки надоесть солонина.

Хотя на следующий день ветер был попутный, но Шандон не сделал никаких распоряжений относительно отплытия. Он решил подождать еще один день, чтобы дать возможность попасть на бриг тому, кому это было необходимо. Шандон приказал даже каждые час стрелять из пушки. Выстрелы грохотали среди ледяных гор и только вспугивали стаи molly-mokes (птиц, водящихся в полярных морях) и rotches (род куропаток). Ночью с брита пускали много ракет; все тщетно! Никто не являлся. Приходилось отправиться дальше.

8-го мая, Forward, шедший под марселями, факселем и брамселем, потерял из вида Уппернавик и отвратительные шесты, на которых висели внутренности моржей и желудки оленей.

Ветер дул с юго-востока; температура поднялась до тридцати двух градусов (0° стоградусного термометра). Солнце проницало завесу туманов и, под разлагающим действием живительных лучей, льдины утрачивали некоторую долю своей взаимной связи.

Однакож, рефракция лучей света не замедлила произвесть вредное действие на зрение матросов. Уильстен, оружейник, Гриппер, Клифтон и Белль были поражены -- болезнью глаз, очень распространенною весною в полярных странах и производящею у эскимосов частые случаи слепоты. Доктор посоветовал больным в частности, а всем своим спутникам вообще, закрывать лица вуалью из зеленого газа и первый-же последовал своему совету.

Собаки, купленные Шандоном в Уппернавике, были довольно дики; однако Капитан жил в ладах с своими новыми товарищами и, казалось, знал их привычки. Клифтон первый заметил, что таинственный дог, по всем вероятиям, и прежде находился в сношениях со своими гренландскими родичами. Постоянно голодные и пользовавшияся очень скудною пищею на материке, гренландския собаки постарались возобновить свои силы кормом, который давался им на бриге.

9-го мая, Forward прошел в разстоянии нескольких кабельтовов от самого западного из островов Баффина. Доктор заметил, что многия из скал залива, находившияся между материком и островами, покрыты красным; прелестного карминового цвета, снегом, которому доктор Кэн приписывает чисто растительное происхождение. Клоубонни желал поближе изследовать этот странный феномен, но льдины не позволили ему подойти к берегу. Хотя температура и повышалась, тем не менее нетрудно было заметить, что ледяные горы и ледяные течения направлялись к северным частям Баффинова моря.

Начиная с Уппернавика, материк представлялся уже в другом виде; на сероватом небосклоне резко выделялись очертания громадных ледников. 10-го мая, Forward оставил вправо залив Гикгстона, почти под семьдесят четвертым градусом широты; - на западе показался пролив Ланкастера, тянувшийся в морю на несколько сот миль.

Это громадное водяное пространство было затянуто теперь ледяным покровом, на котором высились правильные hummock'и (возвышения) в виде кристаллических ледяных отложений. Шандон приказал развести дары и до 11 мая Forward шел извилистыми каналами, обозначая на небе черною полосою дыма свой путь по морю.

Не замедлили явиться и затруднения; свободные проходы, вследствие безпрестанного перемещения плавающих масс, загромождались льдами, так что каждое мгновение под килем брига могло не хватить воды; попади Fortvard в ледяные тиски,-- выпутаться ему было-бы трудно. Все знали это и были серьезно встревожены.

На Forward'е, не преследовавшем известной цели, не имевшем определенного назначения и только безумно направлявшейся в северу, стали обнаруживаться некоторые признаки колебания. Многие из матросов, люди, привыкшие в полной опасностей жизни, забывали даже о предоставляемых им выгодах и начинали сожалеть о том, что зашли так далеко. В умах царила уже некоторая доля деморализации, усиливавшейся еще опасениями Клифтона и розсказнями двух или трех коноводов, в роде Пэна, Гриппера и Уильстена.

К нравственным волнениям экипажа присоединились еще изнурительные труды: 12-го мая бриг был совершенно затерт льдами, действие паров оказались безсильным. С трудом приходилось пролагать себе путь среди ледяных полян. Работа пилами была чрезвычайно утомительна: льдины (floes) достигали толщины семи футов; сделав во льду две параллельные прорубки длиною каждая в сто футов, находившееся между ними пространство приходилось ломать ломами и топорами. Обыкновенно, забрасывали якорь в отверстие, сделанное большим буравом, после чего начиналась работа воротом и тяга бичевою. Труднее всего было спустить под floes разбитые куски льда, чтобы очистить дорогу судну; их отталкивали длинными, с железными наконечниками, шестами.

- все это лишало матросов энергии и влияло на их воображение.

Если матросы имеют дело с человеком энергичным, отважным, убежденным, знающим, чего он хочет, куда идет, к какой стремится цели, то уверенность капитана придает силы экипажу. Матросы сердцем сливаются с своим начальником; они крепки его силою, спокойны его спокойствием. Но на бриге сознавали, что Шандон не уверен в своих действиях, что он колеблется пред неведомою целью экспедиции и назначением Forward'а. Не смотря на энергию характера, колебания помощника капитана сказывались, помимо его воли, в отмене прежде отданных приказаний, в неполноте распоряжений, в несвоевременных размышлениях, в тысячах мелочей, не ускользавших от внимания экипажа.

К тому-ж, Шандон не был капитаном брига, первым, после Бога, властелином на судне. Этого было совершенно достаточно для того, чтобы его приказания подвергались обсуждению. Но от обсуждений до неповиновения - один только шаг.

Недовольным удалось вскоре склонить на свою сторону первого машиниста, до сих пор слепо повиновавшагося своему долгу.

16-го мая, шесть дней после того, как Forward очутился у ледяных равнин, Шандон и на две мили не подвинулся к северу. Грозила опасность, что бриг затрет льдами и он останется в таком виде до весны. Положение становилось критическим.

К восьми часам вечера, Шандон и доктор, в сопровождении матроса Гарри, отправились на разведку по безпредельным ледяным равнинам, стараясь не слишком удаляться от брига, так как было крайне затруднительно ориентироваться среди этих белоснежных пустынь, вид которых безпрестанно изменялся. Странные, изумлявшия доктора, явления производило здесь преломление лучей света. Иной раз казалось, что следует сделать прыжок всего в один фут, а на поверку выходило, что перескочить приходилось пространство в шесть футов. Случалось и совершенно наоборот, но в обеих случаях дело кончалось если и не опасным, то все-же неприятным падением на куски твердого и острого как стекло льда.

Шандон и его товарищи, отыскивая удобные проходы, в трех милях от судна не без труда поднялись на ледяную гору, высотою около трехсот футов. Взоры их проносились над грустною картиною, представлявшею как-бы развалины громадного города, с его поверженными обелисками, разрушенными башнями и опрокинутыми дворцами. Чистый хаос! Солнце как-бы с трудом проходило свой путь над этим исковерканным пейзажем, освещая его своими косвенными и холодными лучами, точно между дневным светилом и этою печальною страною лежали промежуточные слои, не проводящие теплоты.

Насколько можно было охватить взором, море казалось замерзшим.

- Ну, как тут пройти? - спросил доктор.

- Не знаю,-- ответил Шандон,-- но хотя бы пришлось порохом взрывать эти горы, а все-таки мы пройдем. Понятно, что, я нисколько не желаю, чтобы нас затерло здесь до следующей весны.

ИИИандон и его товарищи не без труда поднялись на ледяную гору.

- Как это случилось с бригом Fox, в этой-же почти местности. Да,-- сказал доктор,-- мы пройдем, при помощи некоторой доли... философии, потому что философия, как сами увидите, стоит всех машин в мире.

- Должно сознаться,-- ответил Шандон,-- что настоящий год начинается при не совсем благоприятных предзнаменованиях.

- Это неопровержимо! К тому-ж, я замечаю, что Баффиново море возвращается к положению, в котором оно находилось до 1817 года.

- Разве вы полагаете, доктор, что вид этого моря повременам изменяется?

- Не полагаю, а наверное знаю, любезный Шандон. Повременам здесь совершаются громадные передвижения льдов, и ученые даже не стараются объяснить это явление. Так, до 1817 года, Баффиново море было постоянно загромождено льдами, но вдруг, вследствие какого-то необъяснимого движения вод, ледяные горы были отброшены в океан, причем большая их часть обмелела у берегов Ньюфаундлэнда. С той поры Баффиново море почти освободилось от льдов и сделалось сборным местом всех китобоев.

- Следовательно,-- спросил Шандон,-- с того времени путешествия на север представляют меньше затруднений?

- Несравненно меньше. Но замечено также, что несколько уже лет залив как-будто начинает замерзать и даже грозит надолго сделаться недоступным для мореплавателей. Поэтому именно мы должны как можно дальше подвинуться вперед, хотя при этом мы несколько похожи на людей, подвигающихся в неведомых галереях, двери которых закрываются за идущими.

- Не посоветуете-ли мне вернуться назад? - спросил Шандон, пристально глядя доктору в глаза.

чему мы подвергнемся в случае необдуманных с нашей стороны действий.

- A вы, Гарри, как полагаете? - спросил Шандон у матроса.

- Я пошел-бы вперед. Я одного мнения с доктором; впрочем, вы вольны действовать по собственному усмотрению. Приказывайте, мы будем повиноваться.

- Не все говорят так, Гарри,-- продолжал Шандон,-- не все склонны повиноваться. A если экипаж не захочет исполнять мои приказания?

Шандон ничего не ответил. Он внимательно осмотрел горизонт и затем спустился с горы.