Приключения капитана Гаттераса.
Часть I.
Глава XXXVIII. Приготовления к отъезду.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения капитана Гаттераса. Часть I. Глава XXXVIII. Приготовления к отъезду. (старая орфография)

XXXVIII.

Приготовления к отъезду.

Гаттерас не сообщил экипажу о своем открытии. И он был прав, потому что если бы эти несчастные люди узнали, что их с непреодолимою силою относит на север, то, быть может, ими овладело бы безумие отчаяния. Доктор понял Гаттераса и одобрил его молчание.

Гаттерас хранил в глубине души волновавшия его чувства. То была первая минута счастия втечение долгих месядев, проведенных в постоянной борьбе со стихиями. Его отнесло на сто пятьдесят миль к северу, и он находился только в восьми градусах от полюса! Гаттерас глубоко затаил свою радость, которой не подозревал даже доктор. Последний часто задавался вопросом, почему глаза Гаттераса сверкают необычным огнем, но тем дело и кончалось, и ему даже в голову не приходил самый естественный ответ на такой вопрос.

Поднимаясь к полюсу, Forward удалялся от залежей угля, виденных Бельчером, следовательно, чтоб найти их, необходимо было возвратиться на юг не на сто, а на двести пятьдесят миль. После непродолжительного обсуждения этого вопроса, доктор и Гаттерас решили, что путешествие во всяком случае должно состояться.

Если сэр Бельчер говорил правду - а истинность его показаний не подлежала сомнению - то все находилось в том положении, в каком было оставлено Бельчером. С 1853 года ни одна экспедиция не была отправлена в полярные страны. Под этою широтою эскимосы встречаются редко, и даже вовсе не встречаются. Неудача, испытанная на острове Бичи, не могла повториться на берегах Нового Корнваллиса. Низкая температура отлично предохраняет от порчи предметы, подвергавшиеся её действию, следовательно, все шансы клонились в пользу экскурсии по льдам.

Разсчитали, что путешествие может длиться всего сорок дней, и Джонсон занялся соответствующими приготовлениями.

Прежде всего, он позаботился о санях, сделанных по гренландскому типу и имевших тридцать пять вершков ширины и двадцать четыре фута длины. Эскимосы нередко делают сани длиною больше чем пятьдесят футов. Сани состоят из загнутых спереди и сзади досок, которые стягиваются, на подобие лука, двумя крепкими веревками. Такое устройство сообщает саням некоторую эластичность, вследствие чего толчки становятся менее опасными. Такие сани легко скользят по льду; но во время снежной погоды, когда верхние слои снега не достаточно еще крепки, к саням прилаживаются две вертикальные стойки. От этого сани становятся выше и не требуют большей тяги. Полозья натирали, по способу эскимосов, смесью серы и снега, и сани скользили тогда по льду с замечательною легкостью.

Запрягались сани шестью гренландскими собаками. Животные эти, очень выносливые, не смотря на свою худобу, повидимому, не страдали от суровой зимы. Их упряжь из оленьей кожи находилась в исправности; вообще, на всю экипировку, добросовестно проданную гренландцами в Уппернавике, можно было вполне положиться. Шестерка собак могла везти две тысячи фунтов, не слишком утомляясь.

Лагерные принадлежности состояли из палатки, на случай, если бы постройка snow-house (снежной хижины) оказалась невозможною, большого куска мекинтоша, который разстилался на снегу и не позволял последнему таять от соприкосновения с телом человека и, наконец, из шерстяных одеял и буйволовых кож. Кроме того, ваяли с собою halkett-boat {Складная лодка.}.

Продовольствие состояло из шести ящиков пеммикана {Сушеного мяса.}, весом около ста пятидесяти фунтов; на каждого человека и собаку полагалось ежедневно по пяти фунтов пеммикана. Собак было семь, считая в том числе и Дэка; люди не должны были превосходить числа четырех. Взяли также двенадцать галлонов винного спирта, т. е. около ста пятидесяти фунтов, чая, сухарей в достаточном количестве, небольшую переносную кухню, значительное количество фитилей и пакли, пороху и четыре двуствольных ружья. По изобретенному капитаном Парри способу, все участвующие в экспедиции опоясывались каучуковыми поясами. Теплота человеческого тела и движение, производимое людьми при ходьбе, сохраняют в жидком состоянии чай и кофе, находящиеся в поясах.

Джонсон с особенным тщанием занялся изготовлением деревянных "snow-shoes" (лыж), прикреплявшихся к ногам ременными завязками; оне употреблялись вместо коньков. На совершенно замерзшей и затвердевшей земле, лыжи с пользою заменялись пимами {Пимы - сапоги из оленьей кожи, шерстью наружу.}. Каждый путешественник имел по две пары как первых, так и вторых.

часов, Гаттерас определял положение уже не дрейфовавшого брига. Последнее обстоятельство требовало безусловно точного выяснения, потому что без этого нельзя было бы возвратиться на бриг.

Гаттерас занялся выбором людей, которые должны были сопровождать его. Это имело важное значение. Некоторых матросов нельзя было взять с собою, но, с другой стороны, их не следовало также оставлять на бриге. Но как общее спасение зависело от успешности путешествия, то, по мнение Гаттераса, прежде всего он должен был выбрать себе надежных и преданных товарищей.

Шандон, само собою разумеется, был устранен; впрочем, он нисколько и не жалел об этом. Джемс Уэлль лежал в постели, следовательно не мог принять участия в экспедиции.

Состояние больных не ухудшалось; лечение их, состоявшее в частых втираниях и в приеме больших доз лимонного сока, не представляло особенных затруднений и не требовало присутствия доктора, который стал во главе путешественников. Его отъезд не подал повода ни в малейшим возражениям.

Джонсон очень желал сопровождать капитана в его опасном путешествии, но капитан отвел старого моряка в сторону и ласковым, почти растроганным голосом сказал:

- Джонсон, я доверяю только вам одному. Вы единственный человек, которому я могу поручить мое судно. Мне необходима уверенность, что вы находитесь здесь и следите за Шандоном и другими. Зима приковала их здесь, но кто знает, на какие гибельные решения способна их злоба? Я снабжу вас формальными инструкциями, в силу которых, в случае надобности, вы примете начальство над бригом. Вы будете другой я. Наше отсутствие будет длинное, пожалуй, четыре или пять недель; я буду спокоен, зная, что вы находитесь там, где я не могу находиться. Вам необходимы дрова, Джонсон. Я знаю это! Но, насколько возможно, щадите мое бедное судно. Понимаете, Джонсон?

- Понимаю, капитан,-- ответил Джонсон,-- я останусь, если вам так угодно.

- Благодарю,-- сказал Гаттерас, пожав руку Джонсона.

- Если мы долго не будем возвращаться,-- добавил капитан,-- то подождите будущого ледохода и постарайтесь подняться в полюсу. Если другие не согласятся на это, не думайте больше о нас и приведите Forward в Англию.

- В этом состоит ваша воля, капитан?

- Моя непременная воля,-- сказал Гаттерас.

- Ваше приказание будет исполнено,-- просто ответил Джонсон.

Как скоро это решение было принято, доктор пожалел, что ему придется разстаться с своим достойным другом, хотя он сознавал, что капитан поступал благоразумно.

Бэлль и Симпсон также приняли участие в путешествии. Первый, человек крепкий, мужественный и преданный, мог быть очень полезен при устройстве на снегу лагеря; второй, хотя менее решительный, вошел в состав экспедиции, потому что мог оказать пользу в качестве охотника и рыболова.

Таким образом, отряд состоял: из Гаттераса, доктора, Бэлля, Симпсона и верного Дэка. Следовательно, кормить приходилось четырех человек и семь собак. Согласно с этим было разсчитано количество съестных припасов, взятых отрядом.

В первых числах января температура, средним числом, держалась на тридцати трех градусах ниже нуля (--37° стоградусника). Гаттерас с нетерпением ждал перемены погоды и часто посматривал на барометр, которому не следовало, однакож, доверять. Под высокими широтами инструмент этот, как кажется, лишается своей обычной точности. Природа в полярных странах значительно отступает от своих общих законов: так, при ясном небе не всегда наступает холод, от выпавшого снега не всегда поднимается температура. Барометр колебался, как замечено это многими путешественниками в полярных морях; он опускался при северных и восточных ветрах; когда ртуть в нем опадала, наставала хорошая погода; когда поднималась - барометр предвещал дождь или снег. Словом, указаниям его не следовало доверять.

Наконец, 5-го января, от восточного ветра температура изменилась на пятнадцать градусов - и ртуть в термометре поднялась до восемнадцати градусов ниже точки замерзания (--28° стоградусника). Гаттерас решился отправиться в путь на следующий день, он не мог выносить, чтоб на его глазах разрушали его судно. Весь ют перешел уже в печь.

Итак, 6-то января, во время снежной мятели, последовал приказ об отъезде. Доктор дал последния наставления больным; Бэлль и Симпсонь молча пожали руку своим товарищам. Гаттерас хотел било попрощаться с экипажем, но отказался от своего намерения, заметив, Forward, Гаттерас и сам несколько мгновений не решался уезжать.

затем Гаттерас попросил его возвратиться на бриг, и старый моряк исполнил желание капитана, несколько раз попрощавшись знаками с отъезжавшими.

В эту минуту Гаттерас в последний раз взглянул на бриг, которого мачты исчезли уже в темной снежной мятели.