Приключения капитана Гаттераса.
Часть I.
Глава XXXIX. На ледяных полянах.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения капитана Гаттераса. Часть I. Глава XXXIX. На ледяных полянах. (старая орфография)

XXXIX.

На ледяных полянах.

Небольшой отряд спускался к юго-востоку. Симпсон управлял упрямыми собаками. Дэк усердно помогал ему и, повидимому, не слишком удивлялся ремеслу своих родичей. Гаттерас и доктор шли сзади, а Бэлль разведывал дорогу впереди, ощупывая лед концом своей палки с железным наконечником.

Поднявшаяся в термометре ртуть предвещала снег, который не замедлил повалить большими хлопьями и закружился в воздухе неприглядными завесами, увеличивавшими трудности пути. Поезд уклонялся от прямого направления, подвигался медленно и средним числом проходил по три мили в час.

Ледяная поляна, под действием мороза, представляла неровную, взбугренную поверхность. Сани подвергались частым толчкам и, смотря по покатости дороги, повременам наклонялись под очень неудобными углами. Как бы то ни было, путешественники кое-как выходили из затруднительного положения.

Гаттерас и его товарищи плотно кутались в свою одежду, скроенную по гренландской моде. Она не отличалась изящным покроем, но зато вполне была приспособлена к требованиям климата. Лица путешественников плотно закрывались узкими капюшонами, непроницаемыми для снега и дождя; только рог, нос и глаза находились в соприкосновении с воздухом. Впрочем, их и не следовало защищать от воздуха, потому что ничего не может быть неудобнее высоких воротников и cache-nez, скоро твердеющих от стужи;-- вечером их пришлось-бы разрубать топором, а такой способ раздеванья не представляет ничего приятного даже в арктических странах. Напротив, должно оставлять свободный проход для дыхания, потому что выделяющиеся при дыхании водяные пары, встречая препятствие, немедленно замерзают.

Безпредельная равнина тянулась вдаль с утомительною монотонностью. Повсюду громоздились самого однообразного вида льдины и неправильные hummock'и, под конец казавшиеся правильными, одинаковых форм глыбы льда и ледяные горы, между которыми змеились извилистые долины. Путешественники шли с компасом в руках и вообще говорили мало. Открывать рот в холодной атмосфере - это сущее мученье, потому что, при этом, между губами мгновенно образуются острые ледяные кристаллы, не тающие даже от теплого дыхания. Путешественники шли, не говоря ни слова, и каждый ощупывал своею палкою неизведанную почву. Шаги Бэлля отпечатлевались в мягких слоях снега; все внимательно направлялись по проложенным им следам; где проходил Бэлль, там могли пройти и другие.

Многочисленные следи медведей и лисиц перекрещивались по всем направлениям: но в первый день не заметили ни одного из этих животных. Охотиться на них было бы и опасно, и безполезно, потому что не следовало отягчать сани, и без того сильно нагруженные.

Обыкновенно, во время подобного рода экскурсий, путешественники оставляют по дороге съестные припасы, скрывая их от диких зверей в щелях ледяных гор, и на возвратном пути мало по малу забирают продовольствие, которое им не приходилось таким образом возить с собою.

Но Гаттерас не мог прибегать к такому средству на ледяных, быть может, подвижных полянах. На материке это было-бы возможно, но никак не на ледяных равнинах, потому что вследствие случайностей, с которыми было сопряжено путешествие, возвратный путь по пройденным уже местам представлялся очень сомнительным.

В полдень Гаттерас остановился с своим отрядом под защитою ледяной горы. Завтрак состоял из пеммикана и горячого чая, которого живительные свойства не замедлили вызвать в путешественниках чувство истинной отрады. Поэтому путники сильно налегли на чай.

Отдохнув час, отряд опять отправился в путь и прошел в первый день около двадцати миль. Вечером люди и собаки окончательно истомились.

Не смотря, однакож, на усталость, для ночлега необходимо было устроить снежную хижину, потому что палатка в этом отношении не удовлетворяла требуемым условиям. Это потребовало полтора часа работы. Бэлль оказался очень искусным строителем; куски нарубленного ножами льда быстро накладывались один на другой, закруглялись и, наконец, последний кусок, составлявший ключ свода, сообщил необходимую прочность всей постройке. Мягкий снег, заменив известку, заполнял собою промежутки между кусками льда и, затвердев, сплачивал постройку в одно нераздельное целое.

Узкое отверстие, в которое можно было протискаться ползком, вело в эту импровизированную пещеру; доктор не без труда прополз в нее, другие следовали за ним. Ужин живо изготовили на спиртовой кухне. Внутренняя температура снежной хижины была очень сносна, и бушевавший на дворе ветер не проникал в хижину.

- Кушанье подано!-- самым любезным тоном сказал доктор.

кухни путешественники просушили свои чулки и обувь, закутались шерстяными одеялами; трое из них легли спать под охраною четвертого, который должен был заботиться о безопасности своих товарищей и не позволять снегу заносить отверстие хижины. Без этой предосторожности путешественники подвергались опасности быть заживо погребенными.

Дэк находился в общем помещении; гренландския собаки остались на дворе и, поужинав, забились в снег, который вскоре покрыл их непроницаемым покровом.

Утомленные путешественники скоро погрузились в сон. Доктор стал на часы в три часа утра; ночью свирепствовала сильная буря. И не в странном-ли положения находились эти одинокие люди, затерявшиеся среди снегов, погребенные в могиле, которой стены утолщались под снежными заметами!

На следующий день, в шесть часов утра, отряд тронулся в свой однообразный путь. Вечно одне и те-же долины, те-же ледяные горы, тоже гнетущее однообразие, не позволявшее взору останавливаться на какой нибудь выделявшейся точке. Температура понизилась на несколько градусов и, покрыв верхние слои снега ледяным настом, позволила, путешественникам идти с большею скоростью. Часто встречались небольшие возвышения, очень похожия на calm'ы (искусственные возвышения), возводимые эскимосами; доктор, в видах успокоения своей совести, разобрал одно из таких возвышений и нашел в нем только куски льда.

- A вы что надеялись найти здесь, доктор?-- сказал Гаттерас. Разве мы не первые находимся в этом месте земного шара?

- Это очень вероятно,-- ответил доктор, но все-же как знать?

- Не станем тратить время на безполезные изыскания, продолжал капитан. Я спешу возвратиться на бриг, если-бы даже нам не удалось найти столь желанного топлива.

- Я совершенно уверен, что мы найдем его,-- сказал доктор.

- Напрасно я оставил Forward,-- это была ошибка, часто говаривал Гаттерас. Капитан должен быть на своем судне, и нигде больше.

- На судне остался Джонсон.

- Так, но... Однакож, поспешим!

Собаки шли быстро; слышен был голос ободрявшого их Симпсона. Вследствие замечательного феномена фосфорисценции, собаки, казалось, бежали по воспламененной почве, а из под полозьев саней как бы сыпалась искрящаяся пыль. Доктор пошел было вперед, чтобы изследовать столь оригинальный снег, как вдруг, перескакивая чрез один он исчез из глаз путешественников. Бэлль, ближе всех находившийся к доктору, немедленно подбежал к месту, где последний скрылся.

- Где вы, доктор?-- тревожным голосом закричал Бэлль в то время, когда к нему подходили Гаттерас и Симпсон.

- Доктор, доктор! - крикнул Гаттерас.

- Я здесь - в яме! - ответил спокойный голос.-- Подайте мне веревку и я не замедлю появиться на поверхности земного шара.

Доктору, свалившемуся в расщелину, глубиною в двенадцать футов, подали веревку, которою он обвязался, и затем товарищи не без труда вытащили его на свет Божий.

- Не ушиблись ли вы?-- спросил Гаттерас.

- Нисколько! Такой невзгоды со мною не случается,-- сказал Клоубонни, отряхивая снег, покрывавший его благодушное лицо.

- Как это случилось?

- Во всем виновата рефракция! - улыбаясь ответил доктор.-- Вечно эта рефракция! Мне казалось, что надо перескочить пространство в фут шириною, а между тем, я очутился в яме глубиною в десять футов. Ужь эти мне оптическия иллюзии! Впрочем, это единственные, оставшияся у меня иллюзии; освободиться от них мне будет трудновато. Пусть это послужит вам уроком, что никогда не следует делать ни одного шага, не испробовав предварительно почву, потому что полагаться здесь на свидетельство чувств нет никакой возможности. Глаза видят здесь неверно, уши слышат навыворот. Прелестная страна!

- Можем мы продолжать путь?-- спросил капитан.

- Само собою разумеется Это незначительное падение принесло мне больше пользы, чем вреда.

Отряд продолжал подвигаться на юго-восток; вечером, пройдя двадцать пять миль, истомленные путешественники остановились, что не помешало, однакож, доктору подняться на вершину одной ледяной горы, в то время, когда Бэлль занялся постройкою снежной хижины.

Почти полная луна сверкала дивным светом на безоблачном небе; звезды мерцали с невыразимою ясностью; с вершины ледяной горы взор проносился над необозримою равниною, взбугренною небольшими странных форм возвышениями. Возвышения эти, разбросанные, сверкавшия под лучами луны и выделявшияся своими резкими контурами на ближайшем фоне теней, были похожи то на стоящия колонны, то на поверженные капители, то на надгробные памятники какого-то громадного, лишенного деревьев кладбища, грустного, безмолвного, бесконечного, на котором двадцать поколений мира покоились вечным, непробудным сном.

Не смотря на стужу и утомление, доктор долго смотрел на эту картину, от созерцания которой с трудом отвлекли его товарищи. Надо было, однако, подумать об отдыхе; снежная хижина была готова, путешественники забились в нее, как кроты, и не замедлили уснуть.

На другой ден, да и во все следующие дни не случилось ничего необыкновенного. Путешествие совершалось с затруднениями или без затруднений, быстро или медленно, смотря по прихотям температуры, то суровой и холодной, то сырой и пронимавшей путников до мозга костей. Смотря по свойству почвы, употреблялись или пимы, или лыжи.

Настало 15-е января; луна, в последней своей четверти, не на долго появлялась на небосклоне; солнце, хотя и скрывавшееся еще под горизонтом, втечение шести часов производило ежедневно нечто в роде сумерек, не достаточно, впрочем, освещавших дорогу. По прежнему держали путь по компасу. Бэлль шел впереди, за ним по прямой линии шел Гаттерас, а в арриергарде следовали доктор и Симпсон. Они поочередно сменяли друг друга и, видя только Гаттераса, старались идти по прямой линии. Не смотря, однакож, на все свои старания, путники порою уклонялись от пряного направления на тридцать и даже на сорок градусов, и тогда опять приходилось сверяться с компасом.

15-го января, в воскресенье, по разсчету Гаттераса, отряд подвинулся на сто миль к югу. Утро этого дня было посвящено починке одежды и лагерных принадлежностей. Богослужение также не было упущено из вида.

Отряд тронулся в путь в полдень; погода стояла холодная; термометр показывал тридцать два градуса ниже нуля (--36° стоградусника), при очень ясной атмосфере.

Ничто не предвещало внезапной перемены погоды, как вдруг с поверхности льда поднялся замерзший пар, достиг высоты девяноста футов и остановился не разсеяваясь. Путешественники не видели друг друга в разстоянии одного шага; пар прилипал в одежде и осаждался на ней острыми и длинными ледяными призмами.

- Эй, Симпсон!

- Бэлль, сюда!

- Доктор!

- Капитан, где вы?

Все четверо, выставив вперед руки, искали друг друга в густом тумане, не позволявшем ничего видеть. Больше всего их тревожило то обстоятельство, что на их оклики не последовало ответа. Можно было подумать, что этот пар не проводил звуков.

Каждому пришло тогда в голову выстрелить из ружья, чтобы подать друг другу сигнал к сбору. Но если звук голоса оказался слишком слабым, то выстрелы, наоборот, были уж слишком сильны; эхо подхватило их и, отраженные по всем направлениям, они производили какой-то перекатный, неясный гул, направление которого трудно было бы определить с точностью.

Тогда каждый стал действовать согласно со своим характером: Гаттерас остановился и, скрестив на груди руки, решился ждать; Симпсон ограничился тем, что остановил упряжных собак, не без труда, впрочем; Бэлль возвратился назад, тщательно отыскивая рукою свои следы. Доктор, наталкиваясь на куски льда, падал, поднимался, ходил из стороны в сторону, возвращался к своим следам и все больше и больше сбивался с пути.

Через пять минут он сказал себе:

- Однако дело выходит дрянь! Странный климат! Черезчур уж много сюрпризов! Не знаешь, на что и разсчитывать. И как эти острые ледяные призмы больно колятся чорт возьми! Капитан, капитан!-- снова крикнул он.

Но ответа не последовало. На всякий случай, доктор зарядил ружье, но не смотря на толстые перчатки, ствол ружья обжег ему руки. В это время Клоубонни показалось, что в нескольких шагах от него движется какая-то неопределенная масса.

- Наконец-то,-- сказал он. - Гаттерас! Симпсон, Бэлль - это вы? Да отвечайте же!

Послышалось глухое рычанье.

- Эге! Что это такое?-- подумал доктор.

Неопределенная масса приближалась; уменьшившись в размерах, она приняла более ясные очертания. Страшная мысль промелькнула в голове доктора.

- Медведь!-- сказал он себе.

По всем вероятиям, то был громадный медведь. Заблудившись в тумане, он ходил то сюда, то туда, возвращался назад, подвергаясь опасности натолкнуться на путешественников, которых присутствия он даже и не подозревал.

- Дело усложняется! подумал останавливаясь доктор.

Повременам он ощущал даже дыхание животного, исчезавшого чрез несколько мгновений в густом тумане; видел огромные лапы, которыми чудовище размахивало в воздухе; порою, лапы так близко находились от доктора, что своими острыми когтями разрывали его платье. Тогда Клоубонни подавался назад, а движущаяся масса исчезала, подобно фантасмагорическим теням.

Отступая таким образом, доктор вдруг почувствовал, что почва как бы возвышается под ним; цепляясь руками, хватаясь за льдины, он вскарабкался на одну ледяную глыбу, затем на другую, и стал ощупывать почву своею палкою.

- Ледяная гора!-- сказал он себе.-- Удайся мне только подняться на её вершину - и я спасен!

- И прекрасно!-- сказал он и, оглянувшись вокруг себя, доктор увидел к своему удовольствию, что его три товарища также показались из плотного тумана.

- Гаттерас!

- Бэлль!

- Симпсон!

Эти три возгласа раздались почти одновременно. Небо, озаренное великолепными лунными кольцами, окрашивало своими бледными лучами застывший туман; верхушки ледяных гор казались массами расплавленного серебра. Путешественники находились на площадке, имевшей сто футов в поперечнике. Благодаря прозрачности верхних слоев воздуха и очень холодной температуре, слова слышались с большей отчетливостью и путешественники могли беседовать не приближаясь друг к другу. Не получив ответа на первые выстрелы, каждый из них постарался подняться выше тумана.

- Где сани?-- спросил Гаттерас.

- В восьмидесяти футах под нами,-- ответил Симпсон.

- В исправности?

- Да.

- A медведь?-- спросил доктор.

- Какой медведь?-- недоумевал Бэлль.

- Медведь, которого я встретил и который чуть было не раздробил мне голову.

- Медведь!-- вскричал Гаттерас. Спустимся вниз!

- Нет,-- ответил доктор,-- а то мы опять разбредеися и тогда хоть снова начинай дело.

- A если медведь нападет на собак?..-- сказал Гаттерас.

Как раз в эту минуту послышался лай Дэка, раздававшийся из тумана и легко доносившийся до слуха путешественников.

- Это Дэк!-- вскричал Гаттерас. Наверное, что ни будь да случилось. Я иду.

Слышалось непонятное смешение всевозможного рода завываний; Дэк и гренландския собаки бешено лаяли. Шум этот был похож на сильное, но очень неявственное шуршание, производимое звуками в комнате, которой стены обложены матрасами. В густом тумане происходила какая-то невидимая битва; часто туман волновался, как море во время борьбы водяных чудовищ.

- Дэк! Дэк!-- крикнул капитан, готовясь войти в туман.

- Погодите, Гаттерас!-- сказал доктор. Кажется, что туман начинает разсееваться.

вершины, до тех погруженные в мрак, выплывали из тумана, подобно вновь образовавшимся островам. Вследствие очень понятного оптического обмана, приютившимся на ледяной горе путешественникам казалось, будто они поднимаются в воздух; в сущности-же под ними понижался только уровень тумана.

Вскоре показалась верхняя часть саней, упряжные собаки, затем около тридцати неизвестных животных, наконец, какие-то копощившияся громадные массы и прыгающий вокруг Дэк, голова которого то показывалась, то скрывалась в застывшем слое атмосферы.

- Лисицы!-- вскричал Бэлль.

- Медведи!-- ответил доктор. Один, три, пять!

- Наши собаки, наши съестные припасы! - вскричал Симпсон.

внимания и продолжали свой грабеж очень усердно.

- Стреляйте! - вскричал капитан, разряжая в стаю свое ружье.

Товарищи последовали: его примеру. Как скоро раздались выстрелы, медведи приподняли головы и, испустив прекомичное рычание, подали знак к отступлению. Они тронулись небольшою рысью, более быстрою, однакож, чем галоп лошади и, сопровождаемые стаею лисиц, вскоре скрылись на севере, среди льдин.