Приключения капитана Гаттераса.
Часть II.
Глава V. Тюлень и медведь.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения капитана Гаттераса. Часть II. Глава V. Тюлень и медведь. (старая орфография)

V.

Тюлень и медведь.

Гаттерас и доктор вошли в хижину.

- Вам известно,-- сказал первый,-- что полярные медведи охотятся на тюленей и главным образом питаются ими. По целым дням медведь подстерегает тюленя у окраины отдушины и как скоро земноводное появляется на поверхности льда, душит его в своих объятиях. Следовательно, медведь не испугается присутствия тюленя, напротив...

- Мне кажется, что я угадываю ваш план; он опасен,-- сказал доктор.

- Но зато представляет шансы на спасение,-- ответил капитан.-- Следовательно прибегнуть к нему необходимо. Я надену на себя шкуру тюленя и выползу на ледяную поляну. Не будем терять времени. Зарядите ружье и дайте его мне.

Доктору нечего было отвечать: он и сам сделал-бы то же самое, что готовился сделать его товарищ. Он вышел из дома, взяв два топора: один для себя, а другой для Джонсона, и в сопровождении Гаттераса отправился к саням.

Там Гаттерас нарядился тюленем, с помощью шкуры, которая почти совсем покрывала капитана.

Между тем доктор зарядил ружье последним зарядом пороха, опустил в ствол кусок ртути, твердый как железо и тяжелый, как свинец, и отдал оружие Гаттерасу, который искусно скрыл и его, и себя под шкурою.

- Идите к Джонсону,-- сказал доктору капитан,-- а я подожду несколько минут, чтобы сбить с толку моего противника.

- Смелее, Гаттерас!-- сказал Клоубонни.

- Не безпокойтесь и, главное, не показывайтесь, прежде чем я выстрелю.

- Доктор поспешил в hummock'у, за которым стоял Джонсон.

- Ну, что? спросил последний.

- A вот, подождем! Гаттерас жертвует собою, чтобы спасти нас.

Взволнованный доктор посматривал на медведя, выказывавшого признаки безпокойства и как-бы чувствовавшого, что ему грозит близкая опасность.

Через четверть часа тюлень уже полз по льду. Чтоб вернее обмануть медведя, Гаттерас сделал обход, скрываясь за большими льдинами, и теперь находился в пятидесяти саженях от медведя. Последний, заметив тюленя, съежился, стараясь, так сказать, стушеваться.

Гаттерас с удивительным искусством подражал движениям тюленя. Не будь доктор предупрежден, он наверное дался-бы в обман.

Подвигаясь в медведю, земноводное, казалось, не заиечало последняго и старалось только найти какую-нибудь отдушину, чтобы погрузиться в свою стихию.

С своей стороны, медведь, скрываясь за льдинами, осторожно подвигался в тюленю. В его сверкавших глазах выражалась страшная жадность. Быть может, он голодал уже два месяца, а тут случай посылал ему верную добычу.

Тюлень находился всего в десяти шагах от своего врага. Вдруг медведь развернулся, сделал огромный прыжок и - изумленный, испуганный остановился в трех шагах от Гаттераса, который сбросил с себя тюленью шкуру, опустился на одно колено и прицелился прямо в грудь медведю.

Раздался выстрел; медведь упал на лед.

- Вперед! вперед! вскричал доктор.

И вместе с Джонсоном он побежал к месту битвы.

Громадный зверь поднялся на задния ноги и, размахивая в воздухе одною лапою, другою схватил горсть снега, которым старался закрыть свою рану.

Гаттерас не сделал ни одного шага назад и ждал, держа в руке нож. Но он прицелился метко и послал пулю твердою рукою; прежде чем подоспели товарищи, нож капитана по рукоятку вонзился в грудь медведя, упавшого с тем, чтобы никогда уже не вставать.

- Победа! вскричал Джонсон.

- Ура! Ура! кричал доктор.

Гаттерас, спокойный, скрестив на груди руки, смотрел на громадное животное.

- Теперь ноя очередь работать, сказал Джонсон.-- Свалить такого зверя - дело похвальное, но не должно дозволять, чтобы медведь затвердел от мороза как камень: тогда с ним не совладаешь ни зубами, ни можем.

Проговорив это, старый моряк стал поспешно снимать шкуру с чудовищного зверя, который по величине не уступает быку. В длину он имел девять, а в обхвате шесть футов. Во рту его торчали два огромные клыка, в три вершка длиною.

Джонсон вскрыл медведя, в желудке которого не было ничего, кроме воды. Очевидно, медведь давно уже ничего не ел. Не смотря на кто, он был очень жирен и весил более полуторы тысячи фунтов. Его разрубили на четыре части, из которых каждая дала двести фунтов мяса. Охотники снесли мясо к ледяному дому, не забыв также взять и сердце, сильно бившееся еще три часа спустя по смерти животного.

Товарищи доктора охотно принялись-бы за сырую медвежатину, но Клоубонни остановил их, сказав, что чрез несколько времени мясо будет изжарено.

Войдя в ледяной дом, доктор удивился, что в нем так холодно. Од подошел к печи; огонь в ней погас. Вследствие утренних занятий и душевных тревог, Джонсон упустил из вида возложенные на него обязанности.

Доктор поторопился было развести огонь, но не нашел ни искорки в остывшей уже золе.

- Потерпим немножко, сказал он себе.

Он пошел к саням за трутомь и спросил у Джонсона огниво.

- По моей вине, ответил Джонсон.

Моряк поискал в кармане, где обыкновенно носил огниво, и очень изумился, не найдя его там, затем пошарил в других карманах, но столь-же безуспешно, вошел в ледяной дом, во все стороны стал переворачивать одеяло, на котором спал прошедшую ночь, но по прежнему без успеха.

- Ну, что-ж? крикнул доктор.

Джонсон возвратился и молча в смущении глядел на своих товарищей.

- Нет-ли у вас огнива, доктор?-- спросил он.

- Нет, Джонсон.

- A у вас, капитан?

- Нет,-- ответил Гаттерас.

- Да ведь оно всегда находилось у вас,-- сказал доктор.

- Да... Но теперь его нет у меня... побледнев, ответил старый моряк.

- Нет! - вскричал вздрогнув доктор.

Другого огнива не имелось и потеря его могла повлечь за собою серьезные последствия.

- Поищите хорошенько, Джонсон,-- сказал доктор.

Джонсон побежал к льдине, из-за которой он наблюдал медведя, затем прошел в месту сражения, где разрубал на части медведя, но ничего не нашел. Он возвратился в отчаянии. Гаттерас только посмотрел на Джонсона, во не сделал ему ни малейшого упрека.

- Дело серьезное,-- сказал он доктору.

- И очень даже серьезное,-- ответил последний.

- К несчастию, у нас нет ни одного оптического инструмента, нет подзорной трубы, а то при помощи выпуклых стекол мы легко могли бы добыть огонь.

- Знаю,-- сказал доктор,-- и это тем прискорбнее, что лучи солнца теперь на столько сильны, что могли-бы воспламенить трут.

- Что-ж, сказал Гаттерас,-- приходится утолить голод сырым мясом. Затем мы отправимся в дорогу и постараемся как можно скорее достичь судна.

- О чем вы задумались? - спросил у него Гатгерас.

- Мне пришла в голову одна мысль...

- Мысль?-- вскричал Джонсон. В таком случае мы спасены!

- Но удастся-ли осуществить ее - это еще вопрос,-- сказал доктор.

- В чем-же дело?-- спросил Гаттерась.

- Так как зажигательного стекла у нас нет, то остается только сделать его.

- Из чего?-- спросил Джонсон.

- Из льда.

- Как? Вы полагаете?..

- Почему-бы и не полагать? Все дело состоит в том, чтобы сосредоточить лучи солнца в одном фокусе, но это может быть достигнуто как при помощи льда, так и при помощи лучшого зажигательного стекла.

- Может-ли это быть?-- спросил Джонсон.

- И очень даже, только я предпочел-бы пресноводный лед льду из соленой воды. Первый прозрачнее и тверже.

- Если не ошибаюсь, сказал Джонсон, указывая на hummock, находившийся в ста шагах,-- эта почти темная глыба льда и её зеленый цвет показывают...

- Вы правы. Пойдем, друзья мои. Возьмите ваш топор, Джонсон.

Все они отправились к льдине, которая действительно оказалась пресноводною.

Доктор приказал отрубить от нея один кусок и стал вчерне обделывать его топором, затем, при помощи ножа, несколько выровнял его поверхность и, наконец, мало по малу отполировал рукою.

Возвратившись ко входу в ледяной дом, он взял кусок трута и приступил к производству опыта.

- Ура! Ура!-- вскричал не веривший своим глазам Джонсон. Ах, доктор, доктор!

Старый моряк не мог совладать со своим восторгом и, точно полоумный, бегал взад и вперед.

Доктор вошел в ледяной дом; через несколько минут печь загудела и приятный запах жареного извлек Бэлля из состояния оцепенения.

Не трудно догадаться, с каким восторгом путешественники принялись за обед; однакож, доктор советовал им поудержаться, и подавая собою пример умеренности, перестал вскоре есть и сказал:

- Сегодня выдался счастливый денек, и у нас хватит съестных запасов на все время путешествия. Но не следует предаваться негам Капуи, и мы поступим благоразумно, если отправимся в путь.

- Мы находимся не больше как в сорока восьми часах от Porpoise'а,-- сказал Альтамонт.

- Надеюсь,-- засмеявшись ответил доктор,-- что мы найдем там достаточно топлива.

- Да,-- сказал американец.

- Если мое зажигательное стекло оказывается теперь вполне удовлетворительным,-- ответил доктор,-- то вовремя безсолнечных дней оно будет оставлять желать многого. A таких дней наберется не мало в местах, удаленных от полюса меньше чем на четыре градуса.

- Да, меньше чем на четыре градуса,-- вздохнув сказал Адьтамонт. Мое судно находится там, где не бывало до него ни одно судно!

- В путь!-- резким голосом сказал Гаттерас.

- В путь!-- повторил доктор, тревожно взглянув на обоих капитанов.

Силы путешественников возстановились; собаки получили порядочную долю медвежьяго мяса, и отряд быстро начал подвигаться к северу.

Во время дороги доктор попробовал было добиться от Альтамонта кое-каких сведений на счет причины, заставившей его зайти в такую даль, но американец на вопросы Клоубонни отвечал уклончиво.

- Приходится следить за этими людьми,-- на ухо шепнул доктор Джонсону.

- Да,-- ответил последний.

- Гаттерас никогда не говорит с американцем, а последний, повидимому, мало расположен к благодарности. К счастию, я нахожусь здесь.

- Или я очень уж ошибаюсь,-- ответил доктор,-- или он догадывается о намерениях капитана.

- Не думаете-ли вы, что у американца такие-же планы, как и у Гаттераса?

- Как знать, Джонсон? Американцы народ смелый и предприимчивый, и Альтамонт мог попытаться выполнить задуманное англичанином.

- Следовательно, вы думаете, что капитан?...

- Ничего я не думаю,-- ответил доктор,-- но положение его судна на пути к полюсу дает повод к кое-каким предположениям.

- Однакож, Альтамонт говорит, что его отнесло на север льдами.

- Говорить-то он говорит... Но при этом я подметил на его губах какую-то странную улыбку,-- сказал доктор.

- Очень было-бы неприятно, доктор, если-бы между людьми такого закала возникло соперничество.

- Дай Бог, чтобы я ошибся, но такое положение вещей не замедлило-бы вызвать серьезные усложнения и, быть может, погубило-бы нас всех.

- A разве, в свою очередь, он не спасет нам жизнь? Действительно, без нас его не было-бы на свете, но что сталось-бы с нами без него, без его судна и без средств, находящихся на последнем?

- Как-бы то ни было, доктор, но вы находитесь здесь, и я надеюсь, что при вашей помощи все пойдет хорошо.

Путешественники продолжали подвигаться вперед без всяких приключений. В медвежьем мясе не было недостатка. В маленьком отряде царило даже некоторого рода веселое настроение, благодаря выходкам доктора и его покладливой философии. В своем багаже ученого, этот достойный человек постоянно имел про запас какой-нибудь вывод, как результат наблюдений над фактами и вещами. Его здоровье находилось в удовлетворительном состоянии; не смотря на все труды и лишения, он не слишком похудел, и ливерпульские друзья доктора узнали-бы его тотчас, особенно по его постоянно веселому расположению духа.

Утром, в субботу, природа безпредельной равнины значительно изменилась. Исковерканные льдины, частые массы hummoch'ов - все это свидетельствовало, что ледяная поляна подвергалась сильному давлению. Очевидно, что такой безпорядок произведен каким-нибудь неизследованным материком, или островом, съуживавшим проливы. Частые и значительные по своим размерам пресноводные льдины указывали на присутствие недалеких берегов.

Итак, в недальнем разстоянии находился новый материк, и доктор горел нетерпением обогатить им карту северного полушария. Нельзя себе представить, как приятно изследовать никому неизвестные еще берега и карандашем наносить их на бумагу. В этом состояла цель доктора, подобно тому, как Гаттерас поставил себе задачею - стать ногою на северном полюсе мира. Доктор заранее радовался при мысли, как он назовет моря, проливы, заливы, малейшия извилины берегов нового материка. Само собою разумеется, при этом он не забудет вы своих товарищей, ни своих друзей, ни её величество, ни королевское семейство; но, не упуская из вида и собственных интересов, доктор с вполне законным удивлением и восторгом прозревал уже в будущем некий "мыс Клоубонни".

На следующий день, в воскресенье, после питательного, отличного завтрака, состоявшого из медвежьей лапы, путешественники направились на север, склоняясь несколько в западу. Дорога становилась трудною, но отряд подвигался быстро.

Альтамонт с лихорадным вниманием наблюдал горизонт; его товарищи тоже невольно поддавались чувству тревоги.

Последняя солнечная обсервация дала 83°35' широты и 120°15' долготы: в этом месте должен был находиться американский корабль, следовательно вопрос о жизни и смерти решится сегодня-же.

Наконец, около двух часов по полудни,. Альтамонт встал во весь рост на санях, остановил отряд громким криком и, показывая пальцем какую-то белую массу, которую никто не отличил-бы от окружающих ее ледяных гор, сильным голосом вскричал:

-