Приключения капитана Гаттераса.
Часть II.
Глава VI. Porpoise.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения капитана Гаттераса. Часть II. Глава VI. Porpoise. (старая орфография)

VI.

Porpoise.

24-ое марта приходилось в день большого праздника, в вербное воскресенье, когда улицы городов и сел Европы усеяны цветами и древесными листьями, когда воздух наполнен колокольным звоном и сильным запахом цветов.

Но в этой угрюмой стране - какая грусть и безмолвие! Резкий, палящий ветер, ни одного даже засохшого листочка, ни одной былинки...

Однакож это воскресение было днем радости для путешественников, потому что они нашли наконец средства, недостаток которых неминуемо погубил-бы их.

Путешественники ускорили свои шаги; собаки везли сани с большею энергиею, Дэк лаял от радости, и вскоре отряд прибыл к американскому судну.

Porpoise вполне занесло снегом. Он не имел ни мачт, ни рей, ни снастей: вся его оснастка погибла во время крушения. Судно засело между скалами, совершенно невидимыми в настоящее время. От силы удара Porpoise лег на бок, и жить в нем, по всему вероятию, не было никакой возможности.

Капитан, доктор и Джонсон убедились в этом в то время, когда проникли - не без труда впрочем - во внутренность судна. Чтобы дойти до люка, надобно было расчистить пятнадцать футов снега; но, в общей радости, дикие звери, которых следы во множестве замечались на ледяной поляне, не тронули драгоценный склад съестных припасов.

- У нас нет здесь недостатка в съестных припасах и топливе, но жить на корабле, как кажется, нельзя,-- сказал Джонсон.

- В таком случае, надо построить снежный дом,-- ответил Гаттерас,-- и поудобнее устроиться на материке.

- Разумеется,-- сказал доктор. Но не должно спешить; будем действовать благоразумно. В крайнем случае можно поместиться на судне, а между тем, займемся постройкою прочного дома, способного защитить нас от холода и диких зверей. Я буду архитектором; вот увидите, как я стану работать.

- Я не сомневаюсь в вашем искусстве, доктор,-- ответил Джонсон. Устроимся получше и затем составим опись вещам, находящимся на судне. К сожалению, я не вижу здесь ни шлюпки, ни ялика, а из остатков судна едва-ли можно построить шлюпку.

- Как знать!-- ответил доктор. Со временем и при помощи размышления можно многое кое-что поделать. В настоящее время дело идет не о плавании, а o постройке постоянного убежища, поэтому я предлагаю: не составлять сразу многих планов, но каждым заняться своевременно.

- Это вполне благоразумно,-- сказал Гаттерас. Начнем с необходимого.

Путешественники покинули судно, возвратились в саням и сообщили о своих намерениях Бэллю и Альтамонту. Бэлль изъявил готовность работать. Американец, узнав, что его судно ни в чему не годно, только покачал головою. Но как в настоящее время всякого рода пререкания были-бы неуместны, то решили на некоторое время приютиться в судне, а между тем заняться постройкою большого дома на материке.

В четыре часа по полудни путешественники кое-как устроились в трюме. Из обломков мачт и жердей Бэлль настлал почти горизонтальный пол; в помещении поставили закостеневшия от мороза кушетки, которые от теплоты печи вскоре пришли в свое нормальное состояние. Альтамонт, опираясь на доктора, без особенного труда прошел в отведенный ему уголок. Став ногою на свое судно, он с самодовольствием вздохнул, что, по мнению Джонсона, не предвещало ничего доброго.

- Он чувствует себя дома и, повидимому, приглашает нас к себе.

Остальная часть дня была посвящена отдыху. Под действием западного ветра, установилась переменчивая погода; термометр показывал двадцать шесть градусов (--32° стоградусника).

Porpoise находился вне полюса холодов, под относительно менее холодною, хотя и более северною широтою.

В этот день путешественники съели остатки медвежьяго мяса с небольшим количеством сухарей, найденных в отделении для провианта, выпили по несколько чашек чаю и, одолеваемые истомою, вскоре погрузились в глубокий сон.

На следующий день Гаттерас и его товарищи проснулись довольно поздно. Мысли их приняли теперь совершенно другое направление; их не тревожила уже неуверенность в завтрашнем дне и они думали только о том, как-бы поудобнее устроиться. Они считали себя переселенцами, прибывшими на место своего назначения и, забывая о тягостях пути, старались только создать для себя сносное будущее.

- Уф! - вскричал доктор, вытягивая руки.-- A как приятно не задаваться вопросом, где отдохнем вечером и что буден есть завтра.

Оказалось, что на судне находилось следующее количество съестных припасов: шесть тысяч сто пятьдесят фунтов муки, жира и изюма для пуддингов; две тысячи фунтов солонины и соленой свинины; тысяча пятьсот фунтов пеммикана; семьсот фунтов сахара, столько-же шоколада; полтора цибика чаю, весом девяносто шесть фунтов; пятьсот фунтов риса; несколько боченков маринованных фруктов и овощей; большое количество лимонного сока и семян ложечной травы, щавеля и салата; триста галлонов водки и рома. В крюйт-камере находился большой запас пороха, пуль и свинца; в угле и топливе не было недостатка. Доктор тщательно собрал физические и мореходные инструменты, а также большой аппарат Бунзена, взятый, вероятно, для производства электрических опытов.

Словом, всех запасов хватило-бы на пять человек втечение двух лет, при выдаче полных рационов. Следовательно нечего было опасаться смерти от голода или стужи.

- Наше существование обезпечено,-- сказал доктор капитану,-- значит ничто нам не помешает отправиться к полюсу.

- К полюсу?-- вздрогнув ответил Гаттерас.

- Разумеется. Во время лета мы можем подняться к полюсу материком.

- Да, материком... Ну, а морем?

- Разве нельзя сколотить шлюпку из досок корабля?

- Американскую шлюпку,-- презрительно ответил Гаттерас,-- состоящую под командою американца? Не так-ли?

Доктор понял причину негодования капитана, не настаивал больше на этом предмете и переменил тему разговора.

- Теперь, когда нам известно количество запасов, необходимо построить для них амбары, а для нас самих - дом. В материалах нет недостатка, следовательно, устроиться мы можем вполне прилично. Надеюсь, Бэлль,-- обратился доктор к плотнику,-- что это представит вам возможность отличиться. Впрочем, я могу помочь вам моими советами.

- Я готов, доктор,-- ответил Бэлль.В случае надобности, я не затруднился-бы построить из этих льдин целый город, с домами и улицами.

- Ну, так много нам не требуется. Возьмем пример с агентов Гудсоновой компании, строющих форты в защиту от диких зверей и индийцев. Больше нам и не надо. Постараемся укрепиться понадежнее: с одной стороны дом, с другой - амбары, под прикрытием двух бастионов. По этому случаю я постараюсь припомнить себе кое-какие сведения по части устройства станов.

- Я нисколько не сомневаюсь, доктор, что под вашим руководством мы создадим нечто великолепное, сказал Джонсон.

- Главное, друзья мои, это выбор места. Хороший инженер прежде всего должен изследовать местность. Вы пойдете с нами, Гаттерас?

- Я во всем полагаюсь на вас, доктор, ответил капитан. - Делайте ваше дело, а я между тем осмотрю берега.

Альтамонта, слишком слабого, чтобы принять участие в работе, оставили на судне, а четыре англичанина сошли на землю.

Погода стояла бурная и туманная; в полдень термометр показывал одиннадцать градусов ниже точки замерзания (--23° стоградусника), но, за отсутствием ветра, температура была сносная.

Судя по расположению берегов, большое, совершенно замерзшее море тянулось на запад на необозримое пространство. На восток оно ограничивалось закругленными берегами, прорезанными глубокими оврагами, которые в иных местах ползли на высоту двух сот аршин. Море образовало собою обширный залив, усеянный теми грозными скалами, на которых разбился Porpoise. Вдали, на материке видна была гора, высоту которой доктор определил в пятьсот сажень. На севере, один мыс, нависший над частью залива, заканчивался уступами в море. Небольшой остров, или скорее островок, выдавался на поверхности ледяной поляны в трех милях от берега. Здешний рейд представлял-бы безопасную и защищенную от ветров якорную стоянку, если-бы только вход в него был свободен. В одном изгибе берега находилась даже очень доступная для судов бухточка; неизвестно только, очищалась-ли когда либо от льдов эта часть арктического океана. Однакож, согласно с показаниями Бельчера и Пенни, все это море бывало свободно от льдов втечение летних месяцев.

Доктор заметил в полугоре нечто в роде крутой площадки, имевшей в поперечнике около ста футов. Площадка эта господствовала над заливом с трех сторон; четвертая-же её сторона замыкалась отвесным утесом, высотою в двадцать сажень. На площадку можно было подняться по прорубленным во льду ступенькам. Место это казалось удобным для устройства на нем прочного сооружения; укрепить-же его было вовсе нетрудно. В этом отношении все сделала сама природа; оставалось только разумно воспользоваться естественными условиями местности.

Доктор, Бэлль и Джонсон поднялись на площадку.-- Она оказалась совершенно ровною. Убедившись в выгодности этого места, доктор решился очистить площадку от загромождавшого ее снега, так как для дома и амбаров требовались прочные фундаменты.

В понедельник, вторник и среду шла безустанная работа; наконец, добрались до материка. Почва состояла из очень твердого, зернистого гранита, с острым, как стекло, изломом и содержала в себе винис и крупные кристаллы полевого шпата, дробившагося под киркою.

Доктор проектировал размеры и план снежного дома (snow-house), который должен был иметь сорок футов длины, двадцать ширины, при высоте в десять футов, и содержать в себе три комнаты: залу, спальню и кухню. Больше и не требовалось. Налево находилась кухня; направо - спальня; посредине - зало.

Пять дней работали усердно. В материале не было недостатка. Ледяные стены должны были быть достаточно толсты для того, чтобы противиться оттепелям. Впрочем, даже летом не следовало подвергаться опасности остаться без крова.

с обычаем эскимосов, пропускали в помещение, подобно матовым стеклах, мягкий свет.

Пред залою, между двумя её окнами, шел длинный, подобный закрытому пути, корридор, ведший в дом. Корридор герметически запирался крепкою дверью, взятой с Porpoise'а. По окончании дома, доктор восхищался своим произведением. Трудно было сказать, к какому архитектурному стилю относилось это сооружение, хотя строитель его высказывался в пользу саксонского готического стиля, столь распространенного в Англии. Но как дело шло, главным образом, о прочности, то доктор снабдил фасад дома могучими контрфорсами, неуклюжими, как романские столбы. Очень покатая крыша опиралась на гранитный утес, который поддерживал также и дымовые трубы.

По окончании главных работ приступлено было к внутреннему устройству дома. В залу перенесли с Porpoise'а кушетки и разставили их вокруг большой печи. Скамьи, стулья, кресла, столы, шкафы поместили в зале, служившей также столовою. Наконец, в кухню поставили плиту судна, с различною поварскою утварью. На полу растянули паруса, заменявшие ковры и исполнявшие также должность портьер у внутренних дверей, ничем не закрывавшихся.

Все это отличалось крайнею прочностью; чего-же больше? Но если-бы послушались доктора, то чего только нельзя было поделать из снега, так легко принимающого всевозможные формы! По целым дням он обсуждал великолепные планы, которые и не думал осуществить; во всяком случае, своими умными выходками доктор скрашивал и облегчал общий труд.

В качестве библиофила, он прочитал одну довольно редкую книгу М. Крафта: "Подробное описание ледяного дома, построенного в С.-Петербурге, в январе месяце 1740 г., и всех находившихся в нем предметов". Воспоминание об этом возбуждало его изобретательный ум. Однажды вечером он даже поведал своим товарищам чудеса этого ледяного дворца.

- Но разве мы не можем сделать того-же, что было сделано в С.-Петербурге? сказал он им.-- Чего нам недостает? Решительно ничего, даже воображения не занимать стать.

- Значит, это было очень уж красиво? спросил Джонсон.

лафетах шесть ледяных пушек, из которых стреляли холостыми и боевыми зарядами, но орудий от этого не разорвало. Тут-же находились мортиры для шестидесятифунтовых бомб. Следовательно и мы можем, в случае надобности, завести у себя артиллерию: бронза у нас под рукою, сама валится с неба. Но искусство и изящный вкус высказались во всей полноте на фронтоне дома, красовавшемся превосходными статуями. На крыльце стояли вазы с цветами и апельсинные деревья, сделанные из льда. Направо стоял огромный слон, днем выбрасывавший хоботом воду, а ночью - горящую нефть. Какой великолепный зверинец мы могли-бы завести у себя, если-бы только захотели!

- Что касается зверей, ответил Джонсон,-- то у нас не будет в них недостатка. И хотя они не изо льда, тем не менее они не лишатся от этого своего интереса.

- Мы съумеем защититься от них, сказал воинственный доктор.-- Возвращаясь к с.-петербургскому дому, добавлю, что в нем находились столы, зеркала, канделябры, свечи, кровати, матрасы, подушки, занавесы, стулья, стенные часы, игральные карты, шкафы, словом, полная меблировка, и все это было сделано из чеканенного прорезного льда.

- Следовательно, то был настоящий дворец? сказал Бэлль.

- Великолепный дворец, достойный великой государыни! Ах, лед, лед! Какое счастие, что Бог выдумал его, потому что лед не только дает возможность производить такия чудеса, но и доставляет некоторые удобства людям, потерпевшим крушение.

устройства своего нового помещения.

На следующий день приступили к постройке амбаров и порохового погреба. Это потребовало восьми дней, считая в том числе и время, необходимое для полной разгрузки Porpoise'а, сопряженной с затруднениями, так как при очень низкой температуре нельзя было работать долго на открытом воздухе. Наконец, 8-го апреля, съестные припасы, топливо, порох и свинец находились на материке. Амбары были расположены на северной стороне площадки, а пороховой погреб - на южной, почти в шестидесяти шагах от дома. Подле амбаров устроили для гренландских собак нечто в роде кануры, назвагной доктором Dog Palace.

Окончив постройку дома, доктор занялся фартификационными работами. Под его руководством площадка была обнесена ледяным валом, защищавшим ее от всякого нападения. Самая высота площадки делала из нея как-бы естественный эскарп; так как форт не имел ни входящих, ни исходящих углов, то он по всем фасам представлял одинаковую силу обороны. Доктор, возводивший укрепление, напоминал собою достойного дядюшку Товия Огерна, благодушием и ровным характером которого он обладал можно сказать вполне. Надо было видеть, с каким тщанием определял доктор наклон внутренняго откоса или ширину банкета! Все работы производились при помощи податливого снега без всяких затруднений. Достойный ученый хот дать своему ледяному валу толщину в целых десять футов. Площадка господствовала над заливом, следовательно не было надобности ни в наружном откосе, ни в контр-эскарпе, ни в гласисе. Снежный парапет, огибая площадку, примыкал к гранитному утесу и заканчивался по обеим сторонам дома. Фортификационные работы были вполне окончены к 15 апреля. Укрепление вышло хоть куда, и доктор, повидимому, очень гордился своим произведением.

Действительно, форт мог-бы долго выдерживать нападение бродячих шаек эскимосов, если-бы подобного рода враги находились под этою широтою. Гаттерас, производивший съемку берегов залива, нигде не заметил следов эскимосских хижин, встречающихся обыкновенно в местностях, посещаемых гренландскими племенами. Повидимому, люди, потерпевшие крушение на судах и Porpoise,

Но если опасность не грозила со стороны людей, то нельзя было сказать того-же о диких зверях; они конечно не замедлят своими нападениями и форту придется не на шутку защищать свой небольшой гарнизон.