Приключения капитана Гаттераса.
Часть II.
Глава XXVI. Возвратный путь на юг.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения капитана Гаттераса. Часть II. Глава XXVI. Возвратный путь на юг. (старая орфография)

XXVI.

Возвратный путь на юг.

Через три часа после этой грустной развязки похождений капитана Гаттераса, доктор, Альтамонт и два моряка находились в пещере, у подошвы вулкана.

Доктора пригласили высказать свое мнение на счет того, какой образ действий представляется самым целесообразным в настоящем положении путешественников.

- Друзья мои,-- сказал он,-- мы не можем долго оставаться на Острове Королевы. Пред нами свободное море; съестных припасов у нас довольно. Необходимо поскорее отправиться к форту Провидения, где мы пробудем до весны.

- Я такого-же мнения,-- ответил Альтамонт. Ветер попутный и завтра-же мы выйдем в море.

Остаток дня прошел в глубоком унынии. Безумие капитана произвело на всех удручающее впечатление и при мысли о возвратном пути Альтамонт, Бэлль и доктор страшились своего безпомощного положения:-- они не обладали безстрашным духом Гаттераса.

Тем не менее они приготовились к новой борьбе со стихиями и с самими собою, в случае если-бы ими овладело уныние.

На следующий день, в субботу, 13-го июля, на шлюпку погрузили лагерные принадлежности и вскоре все было готово к отъезду.

Но, прежде чем покинуть эту скалу с тем, чтоб никогда уже не увидеть ее, доктор, согласно с высказанным Гаттерасом желанием, построил cairn (возвышение) в том именно месте, где капитан пристал к острову. Cairn был сложен из больших камней, так что он был-бы очень явственно виден, если-бы вулкан пощадил его во время своих извержений.

На одном из боковых камней Бэлль сделал долотом следующую простую надпись:

Джон Гаттерас.

1861 г.

В cairn'е был оставлен в жестяном, герметически закупоренном футляре экземпляр документа, свидетельствовавшого об открытии Гаттераса.

Четыре путешественника, капитан - жалкое, лишенное души тело - и верный, грустный, печальный Дэк, отправились в путь. Было десять часов утра. Подняли новый парус, сделанный из палатки. Шлюпка оставила Остров Королевы при попутном ветре; вечером доктор встал на скамью и сказал последнее прости пылавшей вдали Горе Гаттераса.

Но Гаттерас не сознавал происходящого вокруг него; он лежал в шлюпке, немой, с потухшим взором, скрестив на груди руки, с Дэком у своих ног. Напрасно доктор обращался к нему: Гаттерас не слышал Клоубонни.

Сорок восемь часов дул попутный ветер, по морю ходила небольшая зыбь. Доктор и его товарищи не обращали внимания на северный ветер.

15-го июля они увидели на юге Порт Альтамонта. Так как полярный океан освободился от льдов на всем протяжении своих берегов, то, вместо того, чтобы пройти материк Новой Америки на санях, путешественники решились обогнуть его и морем добраться до острова Виктории.

Переезд совершился быстро и легко. И в самом деле, для совершения пути, пройденного путешественниками на санях в пятнадцать дней, теперь потребовалось не больше восьми суток. Подвигаясь вдоль извилин берега, очертания которого определялись множеством изрезывающих его фиордов, мореплаватели прибыли в понедельник, 23 июля, в залив Виктории.

Шлюпку привязали у берега и все бросились к форту Провидения. Какая жалость! Дом Доктора, амбары, пороховой погреб, укрепление - все это превратилось в воду под лучами солнца, а съестные припасы были расхищены дикими зверями.

Печальное, прискорбное зрелище!

Съестные припасы путешественников начинали истощаться, они надеялись пополнить их в форте Провидения. Очевидно, что провести здесь зиму не было никакой возможности, а потому, быстро приняв новое решение, путешественники положили кратчайшим путем отправиться к Баффинову морю.

- Ничего другого не остается,-- сказал доктор. Баффиново море находится отсюда в шестистах милях. Мы будем плыть до тех пор, пока под килем шлюпки хватит воды, войдем в пролив Джонса и оттуда проберемся до датских поселений.

- Да,-- ответил Альтамонт. Соберем остатки съестных припасов и отправимся!

После тщательных поисков путешественники нашли несколько ящиков пеммикана и два боченка мясных консервов, избежавших истребления, словом,-- собрали съестных припасов на шесть недель и достаточное количество пороха. Все это быстро было снесено в одно место; весь день пошел на оснастку и починку шлюпки и 24-го июля путешественники выступили в море.

Около девяносто третьяго градуса широты материк уклонялся в востоку. Быть может, он соединялся с землями, известными под именем земель Гриннеля, Эллесмера и Северного Линкольна и тянувшимися вдоль берегов Баффинова моря! Можно было принять за верное, что пролив Джонса вливался во внутренния моря, подобно проливу Ланкастера.

Шлюпка подвигалась без больших затруднений и легко избегала плавучих льдов. В предвидении могущих произойти промедлений, доктор на половину уменьшил выдачу рационов. Путешественники не слишком уставали и здоровье всех находилось в удовлетворительном состоянии.

Впрочем, повременам они стреляли уток, гусей и чаек, доставлявших мореплавателям свежую и здоровую пищу. Что касается запаса воды, то его легко пополняли на встречавшихся пресноводных льдинах. Путешественники не удалялись от берегов, так как в открытом море шлюпка держаться не могла.

В это время года ртуть в термометре постоянно находилась ниже точки замерзания. Дождливая погода готова была смениться снежною, солнце начало касаться линии горизонта и с каждым днем все больше и больше погружалось в море своим диском. 30-го июля путешественники потеряли солнце из виду, т. е. у них в продолжении нескольких минут была ночь.

Однакож, шлюпка подвигалась быстро и нередко в двадцать четыре часа проходила от шестидесяти до шестидесяти пяти миль. Путешественники не останавливались ни на одну минуту, зная, с какими трудами и препятствиями было-бы сопряжено движение на суше, если-бы пришлось избрать этот путь. Между тех, внутренния моря не замедлят замерзнуть; то там, то сям образовался уже молодой лед. В полярных странах, в которых не бывает ни весны, ни осени, т. е. промежуточных времен года, зима быстро наступает за летом. Необходимо было поторопиться.

31-го июля небо при закате солнца было ясное и первые звезды появились в созвездиях зенита. С этого дня начались туманы, значительно замедлявшие плавание.

Доктора очень тревожило наступление вины. Он знал, с какими затруднениями боролся сэр Джон Росс, стараясь войти в Баффиново море, после того как он покинул свой корабль. После первой попытки пройти льдами, этот отважный моряк нашелся вынужденным возвратиться на свое судно и провести в полярных странах четвертую зиму. Но, по крайней мере, он имел приют в суровое время года, съестные припасы и топливо.

Если-бы подобное несчастие постигло остаток экипажа Forward'а, если-бы он нашелся вынужденным остановиться или возвратиться назад, он неминуемо-бы погиб. Доктор не говорил о своих тревогах товарищам, но торопил последних.

Наконец, 15-го августа, после тридцати дней довольно быстрого плавания, после сорокавосьмичасовой борьбы со скоплявшимися в проходах льдами, после того, как утлая шлюпка сто раз подвергалась опасности погибнуть, мореплаватели окончательно очутились в необходимости остановиться, за невозможностью подвигаться вперед. Море повсюду замерзло и термометр показывал средним числом пятнадцать градусов ниже точки замерзания (--9° стоградусника).

Альтамонт с большою точностью произвел обсервацию, давшую 77°15' широты и 85°02' долготы.

- Итак,-- сказал доктор,-- вот наше точное положение. Мы достигли, Северного Линкольна, как раз у мыса Эдена. Мы входим в пролив Джонса и, при некотором счастии, найдем его свободным до Баффинова моря. Но жаловаться на судьбу мы еще не имеем права. Если-бы мой бедный Гаттерас нашел раньше столь свободное море, он быстро поднялся-бы к полюсу, товарищи не покинули-бы его и он не лишился-бы разсудка под бременем тяжких страданий.

- В таком случае,-- сказал Альтамонт,-- нам остается одно: бросить шлюпку и на санях добраться до восточного берега Зенли Линкольна.

- Бросить шлюпку и отправиться на санях - это так,-- ответил доктор,-- но вместо того, чтобы пройти землей Линкольна, я предлагаю переправиться по льду чрез пролив Джонса.

- Почему это?-- спросил Альтамонт.

- Потому что, чем больше мы будем приближаться к проливу Ланкастера, тем больше будет у нас шансов встретить китобоев.

- Вы правы, доктор, хотя я и опасаюсь, что в настоящее время отдельные льдины еще не на столько смерзлись между собою, чтобы представляемый ими путь был удобопроходим.

- Что-ж, попробуем,-- ответил доктор.

Шлюпку разгрузили; Бэлль и Джонсон снова наладили сани, составные части которых находились в исправности. На следующий день запрягли собак, и отряд стал подвигаться вдоль берегов.

Снова началось путешествие, столько раз описанное, столь утомительное и медленное. Альтамонт был прав, выразив сомнение насчет состояния льда. Пролив Джонса нельзя было пройти, и отряд направился вдоль берегов Земли Линкольна.

21-го августа, путешественники, взяв наискось, дошли до входа в пролив Ледника, спустились на ледяные равнины и на следующий день добрались до острова Кобурга и прошли его, меньше чем в два дня.

Тогда оказалось возможным идти более удобною дорогою и 24-го августа путешественники достигли Северного Девона.

- Теперь,-- сказал доктор,-- нам остается только пройти эту страну и добраться до мыса Уэрендера, при входе в пролив Ланкастера.

Установилась ужасная, суровая погода; снежные бури и мятели разражались с необыкновенною силою; путешественники чувствовали крайнее изнеможение. Съестные припасы истощались, и каждый должен был довольствоваться одною третью рационов; себя урезывали ради собак, которые получали количество пищи, соответствовавшее их труду.

Природа страны во многих отношениях усиливала тягость пути. Северный Девон - это чрезвычайно пересеченная область. Приходилось подвигаться среди гор Траутера непроходимыми ущелиями, в борьбе с разъяренными стихиями. Сани, люди и собаки едва не остались там навеки; не раз полное отчаяние овладевало смельчаками, освоившимися со всеми трудностями и лишениями полярных экспедиций. Несчастные путешественники были истощены нравственно и физически. Да и нельзя безнаказанно перенести восемнадцать месяцев безпрерывных трудов и удручающий ряд надежд и страданий. Надо заметить, что движение вперед всегда совершается с тем увлечением и уверенностью, которых недостает на возвратном пути. Злополучные путешественники еле-еле двигались; они шли, так сказать, по привычке, побуждаемые остатком животной энергии, почти не зависевшей от их воли.

Только 30-го августа путешественники выбрались из гор, о которых не может дать понятия орография умеренных поясов, но выбрались изнеможенные и полузамерзшие. Доктор не мог уже оказывать помощи другим, потому что и сам чувствовал сильный упадок сил.

Горы Траутера заканчивались чем-то в роде равнины, истерзанной разбросанными горными массами.

Необходимо было отдохнуть несколько дней; путешественники с трудом передвигали ноги; две упряжные собаки околели от истощения.

Отряд приютился за высокою льдиною. Термометр показывал два градуса ниже точки замерзания (--19° стоградусника). Ни у кого из путешественников не хватило силы разбить палатку.

Съестные припасы значительно истощились и, не смотря на крайнюю скудость выдаваемых рационов, последних хватило-бы только на восемь дней. Дичь встречалась редко, так как на зиму она удалилась в менее суровый климат. Призрак голодной смерти грозно возставал пред глазами своих изнеможенных жертв.

Альтамонт, воодушевляемый чувствами преданности и полнейшого самоотвержения, воспользовался остатком своих сил для того, чтобы при помощи охоты доставить пищу своим товарищам.

Альтамонт возвращался, но он бежал, чем-то испуганный.

- Что случилось?-- спросил доктор.

- Там... под снегом... с ужасом проговорил Альтамонт, указывая в одну сторону.

- Что - там?

- Целый отряд людей!...

- Живых?

- Мертвых... замерзших и...

Альтамонт не докончил своей фразы, во лицо его выражало несказанное чувство ужаса.

Вскоре они пришли в месту, находившемуся на две оврага, и какое зрелище представилось их взорам!

Окоченевшие трупы, на половину погребенные под белым саваном, то там, то сям показывались из под снега; здесь рука, там нога, дальше скорчившияся руки, головы, сохранявшия еще выражение угрозы и отчаяния!

Подошедший доктор вдруг подался назад, бледный, с разстроенным лицем. Раздавался зловещий, тревожный лай Дэка.

- О, ужас!-- вскричал доктор.

- Вы их не узнали?-- изменившимся голосом спросил Клоубонни.

- Что вы хотите сказать?

- Смотрите!

Этот овраг был некогда сценою последней борьбы людей с климатом, отчаянием и даже голодом: некоторые признаки указывали на то, что несчастные эти питались человеческими трупами, быть может, даже трепещущимся еще мясом. Доктор узнал Шандона, Пека...-- то был злополучный экипаж Силы изменили этим несчастным, съестные припасы истощились, шлюпка их, по всем вероятиям, была разбита упавшею льдиною или скатилась в пропасть, так что свободным морем воспользоваться они не могли. Очень может быть также, что они заблудились на неизвестном материке. Впрочем, люди, отправившиеся в путь под возбуждением мятежа, не могли быть связаны тем чувством единения, которое дает возможность совершать великия дела. Предводитель мятежников всегда обладает лишь очень сомнительною властью и, вероятно, Шандон вскоре лишился её.

Как-бы то вы было, но экипаж прежде чем дойти до этой ужасной катастрофы, перенес тысячи мучений и страданий, но тайна его бедствий вместе с ник навсегда погребена под полярными снегами.

И он увел своих товарищей далеко от места катастрофы. Чувство ужаса придало им мимолетную энергию и они тронулись в дальнейший путь.