Архистратиг Михаил.
Глава 18

Глава 18

Ганс Велау, благоразумно избегавший весь вечер отца, отыскал наконец Михаила и с явным интересом слушал его сообщение.

- Значит, ты видел ее и говорил с нею? - спросил он.

- Видел - да, говорил - нет, - ответил Михаил. - Графиня познакомила меня с баронессой фон Эберштейн, но когда я заговорил с ней, то получил в ответ совершенно непонятный книксен. Она еще ребенок и слишком молода, чтобы бывать в обществе.

- В шестнадцать лет девушка - уже не ребенок. Ну, а как она вообще тебе понравилась?

- У нее очень миленькая мордочка. Глаз я не видел, потому что она упорно не поднимала ресниц. Вообще твоя "дворяночка", как ты ее называешь, кажется довольно ограниченной натурой.

- Михаил! - с выражением величайшего презрения сказал Ганс. - Я всегда сомневался в твоем вкусе, а теперь сомневаюсь также и в способности определять людей! Ограниченна! Я говорю тебе, что Герлинда фон Эберштейн умнее всех остальных, вместе взятых!

- Немного слишком смелое утверждение! - сухо отозвался Михаил. - Но ты ужасно возмущаешься, если против твоей "дворяночки" скажут хоть слово. Опять воспламенился? В который раз?

- Об этом не может быть и речи! Я отношусь к этому дивному созданию совершенно бескорыстно!

- Вот как?

- Михаил, запрещаю тебе это насмешливое "вот как"! - раздраженно заявил Ганс. - Однако совсем забыл представить тебя мадам де Нерак, Клермон настойчиво просил меня об этом!

- Клермон? А, это тот молодой француз, у которого ты теперь бываешь? Ты еще хотел как-то уговорить и меня пойти туда вместе с тобой!

- Но ты, как всегда, отказался.

- Потому что у меня и без того достаточный круг знакомых. Ты - другое дело, ты художник. Кстати, ты давно знаешь этого Клермона?

- Нет, я познакомился с ним этой зимой и сейчас же получил очень радушное приглашение. Уже тогда он и его сестра просили меня привести тебя с собой.

- Меня? Это странно. Они ведь даже не знают меня.

- Ну, может быть, то была простая вежливость. Во всяком случае в молодой вдове ты встретишь очень интересную, даже опасную женщину. О, конечно, не для тебя! Ведь твоя ледяная натура выдерживает без оттаивания даже красоту графини Герты, а Элоиза де Нерак в сущности некрасива. И все-таки она одержала такую победу, которая должна уязвить даже гордую графиню. Помнишь, я как-то говорил тебе, что граф Рауль, по-моему, отдался во власть совсем иных чар? Ну вот - он ежедневно бывает у Клермона!

- И ты думаешь, что это происходит из-за госпожи де Нерак?

- Надо полагать. Во всяком случае граф ухаживает за вдовушкой больше, чем это совместимо с его обязанностями жениха. Как далеко зашло у них дело, я, разумеется, сказать не могу, но... Однако, тсс!.. Вот и он сам!

Действительно, в этот момент Рауль как раз проходил мимо них. Он был очень поверхностно знаком с Гансом и все-таки счел нужным остановиться около него и заговорить с очаровательной любезностью. Это было сделано с явным умыслом, потому что, разговаривая с Гансом, Рауль в то же время упорно не замечал Михаила. Последний ни единым звуком не принял участия в разговоре и, по-видимому, - совершенно спокойно прислушивался к нему, но когда граф пошел дальше, он проводил его таким взглядом, что Ганс поспешно схватил друга за руку.

- Надеюсь, ты не придашь значения этой невежливости? - спросил он. - Ведь между тобой и Штейнрюком царит вражда...

- Которая в данном случае была выражена по-детски. Граф Рауль должен был бы знать, что я не допущу подобного отношения.

- Что ты хочешь сказать? - взволнованно спросил Ганс, но в этот момент к ним подошел Клермон с сестрой, и ему пришлось представить им своего друга.

Анри уступил Михаилу место возле сестры, а сам взял под руку художника и увел его в сторону. Затем им овладел кто-то другой, и долгое время Ганс должен был переходить от одного к другому: ведь вместе с графиней Гертой он был героем сегодняшнего вечера.

Графиня Герта была сейчас особенно хороша. Подобно другим участникам спектакля, она не сняла и в зале сказочного костюма Лорелеи, который удивительно шел ей. Немало комплиментов выслушала она в этот вечер, немало новых сердец пало к ее ногам. Только один, которого именно и хотелось ей смирить больше всех, оставался холодным и безучастным...

Это начинало вселять в душу Герты какую-то тревогу. И полно, существует ли и в самом деле любовь? Ведь еще недавно она внушала этому человеку пламенную, кипучую страсть, но прошло всего несколько месяцев, и он - словно комок льда. Значит, она, Герта, была права, когда отдавала себя по здравом размышлении без тени чувства. Если такая любовь могла исчезнуть в самый короткий срок, то что же тогда любовь вообще?

Этим размышлениям Герта предавалась, сидя в полутемной комнате на жилой половине Ревалей, куда она зашла немного отдохнуть. Вдруг в соседней комнате послышались шаги. Герта хотела встать, но резкий мужской голос приковал ее к месту.

- Здесь нам никто не помешает! Я отниму у вас всего несколько минут, граф Штейнрюк!

- Пожалуйста, капитан Роденберг, я к вашим услугам!

Герта не могла видеть разговаривавших и оставалась невидимой и ими тоже. Ее поразил резкий, враждебный тон, которым были сказаны первые фразы, и она стала с трепетом прислушиваться к дальнейшему разговору.

- Дело всего лишь в одном вопросе, - услышала она голос Михаила. - Было ли это случайно или умышленно, что, разговаривая с моим другом, вы совершенно не заметили меня?

- А вы придаете такое большое значение тому, чтобы быть замеченным мною? - с оскорбительной небрежностью кинул граф.

- Ровно ни малейшего! Я вообще не домогаюсь чести быть знакомым с вами, но раз мы знакомы, то я требую, чтобы вы соблюдали по отношению ко мне формы вежливости, принятые в хорошем обществе!

- Капитан Роденберг!

- Граф Штейнрюк?

- Вы хотите заставить меня считаться с отношениями, которых я не признаю? Ну, так этим путем вы ничего не добьетесь от меня!

- Я достаточно ясно показал, какую цену я придаю отношениям к сиятельной семье графа Штейнрюка. Спросите об этом генерала, и он подтвердит вам. Но я не расположен долее сносить такие выходки, которые всецело рассчитаны на то, чтобы оскорбить меня. Измените ли вы в будущем обращение? Да или нет?

- Однако, капитан Роденберг, каким высокомерным тоном говорите вы это!

- Существуют люди, которых надо бить их собственным оружием. Итак, отвечайте!

- Я не привык, чтобы со мной говорили в таком тоне, и уж во всяком случае меньше всех на это имеет право сын авантюриста и такой матери, которая...

- Замолчите, граф! - крикнул Михаил. - Еще одно слово о моей матери, и я убью вас на месте!

- Кулаками? - презрительно кинул Рауль. - Я привык к более рыцарскому оружию!

- Но не к рыцарскому образу действий, по-видимому, раз вы позволяете себе осыпать противника такими оскорблениями, которые мужчина не может снести, - возразил Михаил. - Не я начал разговор в таком тоне, но видно по всему, что этот разговор лучше прекратить. Завтра вы услышите обо мне!

- Буду ждать! - насмешливо ответил Рауль и вышел из комнаты.

Первоначальное недоумение Герты по мере течения разговора сменилось удивлением, страхом и озабоченностью. Она встала и решительно вышла в соседнюю комнату, где в позе мрачной задумчивости стоял Михаил.

- Капитан Роденберг! - окликнула она его.

- Вы здесь, графиня Штейнрюк? - резко спросил он. - Я думал, что вы в зале!

- Нет, я отдыхала в этой комнате и стала невольной свидетельницей разговора, не предназначенного для чужих ушей!

- Мы думали, что нас никто не слышит, - ответил Михаил, прикусив губу, - у нас вышло маленькое недоразумение с графом. Но теперь, после этого разговора, можно считать, что дело улажено!

- Действительно ли можно считать так? Наоборот, конец вашего разговора свидетельствовал совсем о другом!

- О, мы прекратили наш разговор именно потому, что оба были слишком возбуждены. Завтра мы спокойнее договоримся до чего-нибудь!

- С оружием в руках?

- Вы совершенно напрасно тревожитесь, об этом не было и речи.

- Неужели вы считаете меня дурочкой, не понимающей смысла ваших последних слов? Это был сделанный и принятый вызов!

- Как неприятно, что вы должны были стать свидетельницей нашего разговора! - сказал Михаил, видя, что увертки бесполезны. - Но теперь ничего нельзя поделать, и вам было бы лучше всего забыть о том, что не предназначалось для вашего сведения!

- Забыть?.. Забыть, когда знаешь, что завтра вы оба встретитесь на жизнь или смерть?

- Мы оба? Для вас важна лишь опасность, которой подвергается граф Рауль, моей же смерти вы должны скорее желать, так как она сохранит жизнь вашему жениху!

Уж не хочет ли она начинать сначала? Ну уж нет!

- Неужели примирение невозможно между вами? - спросила Герта, нарушая томительную паузу. - Если я поговорю с женихом, если я попрошу его...

- Вы ничего не достигнете. Граф не согласится взять назад свои слова, а без этого я не пойду на примирение. Вообще подобные дела не терпят вмешательства женщины!

- Как? Женщина послужила поводом для дуэли, и ей даже не хотят дать возможность примирить противников? - с горечью воскликнула Герта. - Пожалуйста, нечего смотреть на меня с таким удивлением! Я отлично знаю, что именно вы искали ссоры с Раулем! О, вы не забываете оскорблений, капитан Роденберг, и умеете мстить!

- Неужели вы способны заподозрить меня в таком низком, бесчестном образе действий? - вспыхнул Михаил. - Этого я уж никак не заслужил от вас!

- Нет, вы не знаете ее! - резко оборвал ее Михаил. - Вообще вы глубоко заблуждаетесь. Я не искал ссоры с графом, и если потребовал его к ответу, то он сам вызвал меня на это. Да, вражда между нами существует, но она коренится в том, о чем вы не имеете ни малейшего понятия и что не имеет ни малейшей связи с нашим разговором в Санкт-Михаэле!

- С того часа мы стали врагами, не отрицайте этого, капитан Роденберг! К чему мы будем играть в прятки друг перед другом? От всех чувств, которые вы излили тогда передо мной, осталась, уцелела одна только ненависть - об этом мне следовало подумать, когда я воззвала к вашему миролюбию! Да, на великодушие ожесточенного врага нечего рассчитывать!

- А в чем прикажете мне проявить это великодушие? - глухо спросил Михаил. - Уж не должен ли я щадить графа в поединке, зная, что ко мне он будет беспощаден? Для мученического венца я не создан! Но еще раз повторяю вам, графиня, что вы неправы, приписывая мне мелочную, низкую мстительность. Дайте мне возможность примирения, при которой моя честь не пострадает, и я откажусь от поединка. Но я не верю в существование такой возможности, и, чем бы ни кончилось это дело, все равно оно сделает нас с вами врагами, если даже мы ими и не были до сих пор. Впрочем, может быть, так и лучше!

Он поклонился и вышел из комнаты.

- Капитан Роденберг, на несколько слов!

За весь вечер граф Штейнрюк в первый раз удостоил заговорить с ним. Но, подчиняясь безмолвному указанию графа, он отошел с ним в сторону. Тут Штейнрюк сказал:

- Мне нужно поговорить с вами. Завтра в девять часов утра потрудитесь пожаловать ко мне.

- Считайте его таковым; во всяком случае я не принимаю никаких отговорок и непременно рассчитываю видеть вас в назначенный час. Между прочим, если вы поставлены в необходимость принять какое-либо решение, то прошу вас отложить это до нашего разговора. Я позабочусь, чтобы то же было сделано и... другой стороной!

Сказав это, граф Штейнрюк кивнул головой и направился к дверям, где его поджидала вся семья. Михаил видел, что Герта озабоченно подошла к генералу, и понял, что она все-таки вмешалась в это дело и обратилась к авторитету деда. Но выражение лица молодого офицера ясно показывало, насколько мало он расположен подчиниться этому авторитету.