Накануне Мартинова дня.
Часть I.
Глава IX. Перемены в Анвике.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Накануне Мартинова дня. Часть I. Глава IX. Перемены в Анвике. (старая орфография)

IX. Перемены в Анвике.

В один из восхитительных летних дней, в той любимой комнате, из окон которой открывался вид на Анвикское поместье, сидела мистрис Карльтон Сент-Джон во вдовьем платье. Против нея и также в трауре, раскутав дорожную шаль, сползавшую на худощавые, впалые плеча, в пыльном чепчике, сидела мистрис Дарлинг, только что приехавшая.

Траур указывал, что в Анвике произошли перемены: владелец его, столь уважаемый и любимый при жизни, не существовал более. В мае, по выражению поэтов, предательском мае, для Джорджа Карльтона Сент-Джона настал кризис, и Анвик-Галл перешел в собственность другого,-- малютки, еще слишком юного для полного сознания утраты и соединявшого мысль об ней наиглавнейше с черным костюмом, в который поспешила нарядить его официальная прислуга.

Смерть пришла так внезапно, что мистрис Сент-Джон осталась совершенно одна. Её мать, мистрис Дарлинг, была за границей, и кроме краткого письма, уведомлявшого ее об этом событии, не имела об ней прямых известий. Она посылала письмо за письмом, потому что ей нельзя было немедленно вернуться домой; но ответы, если и получались, то все были от Принс. А Принс, будучи в некоторой степени поверенною мистрис Дарлинг, пыталась намекнуть ей, что госпожа её "дуется" и очень раздосадована завещанием.

Последнее сведение возбудило все любопытство свойственное мистрис Дарлинг, но также и смутало ее. Она знала, что Джордж Сент-Джон не мог завещать жене значительной собственности,-- и личное мнение Джорджа Сент-Джона было таково, что отсюда именно и проистекало нежелание мистрис Дарлинг выдавать за него свою дочь,-- но этому все-таки можно было пособить теми или другими мерами, и теперь мистрис Дарлинг казалось, что их не предприняли. Как только ей стало возможным, в начале июня, она стала собираться в обратный путь к Англии и поспешила в Анвик-Галд.

Не будь траурного герба, выставленного снаружи дома, и признака вдовства в одежде дочери, мистрис Дарлинг могла бы подумать, что все шло обычным порядком, и в доме не было перемен. Окна были отворены, солнце сияло, парк зеленел и цвел: даже сама Шарлотта не изменилась. И мистрис Дарлинг окинула ее испытующим взглядом.

- Душечка, твое здоровье, повидимому, лучше нежели я ожидала.

- Я так себе, ничего, мама. Что это Принс нейдет с Джорджиком, досадливо прибавила она:-- мне хочется вам его показать, он так вырос.

- Милый крошка! Мне было так грустно, Шарлотта, что я не могла поспеть во-время, но....

- Что нужды, быстро перебила мистрис Сент-Джон; - право, кажется, мне одной лучше было. Вы знаете, мама,-- она перевела на мать пристальный взгляд глубоких глаз: - я всегда была склонна к независимости. А что Роза?

- О, Боже мой! Ответила мистрис Дарлинг со вздохом, как бы вспомнив о чем-то досадном: - не говори мне о Розе.

По губам вдовы пробежала поду-улыбка.

- Разве она спроказила что-нибудь ужасное?

- Нет; но так бунтует!

- Бунтует!

- Против того, что её держат в школе. Марианна с Маргаритой так и ждали, что она вырвется и спрячется под палубой вашего пакетбота. Оне до самого Фалькстона не были вполне уверены, что её нет с вами.

- А Мариана и Маргарита с вами приехали?

- Как же, я их в Лондоне оставила. Франка ждут.

- Мне кажется, Франк мог бы и ко мне заехать повидаться, надменно сказала мистрис Сент-Джон.

- Душечка, я уверена, что он заедет. Но ведь он не всегда может брать отпуск, когда захочет.

Наступила пауза. Шарлотта, холодная, надменная как всегда, сдержанная даже с матерью, опять отвернулась к окну, отыскивая своего малютку-сына. Мистрис Дарлинг сгорала желанием разспросить о разных подробностях, которые ей хотелось узнать, но еще не видела удобного случая; а разом засыпать вопросами, в первую минуту приезда, ей казалось неприличным. Она встала с кресла.

- Пожалуста, мама. Комната вам та же самая. Принс не замедлит явиться.

Принс в это время уже входила в дом и провела Джорджика задним ходом. Тут произошла громкая встреча, и мистрис Сент-Джон вышла принять в ней участие. Джорджик лепетал, встряхивал роскошные локоны, набегавшие на розовые щечки, и вообще был очень мил. Мистрис Дарлинг не удивилась слабому болезненному крику,-- крику той страстной любви, что выражается одинаково с болью,-- с каким мать прижала его к сердцу.

- А Веня где же? спросила мистрис Дарлинг уПринс.

О, что до мистера Вени, то Принс полагала, что он когда-нибудь явится. Гонория, по обыкновению, завела с ней перебранку, так оне и разошлись. А мистрис Дарлинг, едва дав ей время высказать эти слова, поспешила на лестницу, как бы не желая и знать их.

- Прислужи мамаше, Принс, сказала Анвикская госпожа:-- у ней нет с собой горничной.

Мистрис Дарлинг была чрезвычайно довольна, что ей будет прислуживать Принс, потому что это давало ей возможность потребовать объяснений, которых иначе ей пришлось бы ждать целые часы. Едва дав этой женщине затворить за собою дверь, она с жадностью стала ее разспрашивать. Вспомните, что Принс, по крайней мере относительно мистрис Дарлинг, была доверенным лицом.

- Принс, меня так встревожил намек в одном из твоих писем. Разве ты знаешь, что госпоже твоей мало завещано? Не приходится ли ей выехать из Анвик-Галла?

- О, нет, сударыня, оне остаются в Анвик-Галле, ответила нянька,-- будут жить здесь опекуншей мистера Сент-Джона, с четырьмя тысячами фунтов ежегодного дохода.

- Четыре тысячи ежегодно!

Значительность суммы, далеко превышавшей все, чего могла ожидать мистрис Дарлинг, весьма приятно поразила её слух. Но вслед затем пробудилась мысль, каким образом Прлис, простая служанка в Анвик-Галле, и только у нея пользовавшаяся доверием, могла приобрести эти сведения?

- Точно ли ты это знаешь, Принс? спросила она.

- Я слушала завещание, сударыня. Всей прислуге в Анвик-Галле было приказано собраться на чтение.

- Но этого нигде не делается! заметила мистрис Дарлинг.-- Что же.... что жь, кто было сделано по желанию вашей госпожи? продолжила она, удивляясь.

- Не думаю, ответила Принс: - старик Драк, это законник-то, приходит к нам по возвращении с похорон и говорит, что нас требуют в большую гостиную. А мистрис Сент-Джон ужь там в новом трауре и вдовьем чепце; как мы понабрались, она так досадливо, таково гордо поглядела на нас. Джентльмены, присутствовавшие на похоронах, тоже были здесь, а мистер Гревз, и мистер Пим; я привела малютку, а Гонория пришла с мистером Сент-Джоном....

- Зачем же ты его зовешь мистером Сент-Джоном? Его всегда звали мистером Веней, вставила мистрис Дарлинг.

- С тех пор ужь его так зовут, сударыня, ответила женщина:-- один из джентльменов, такой старый брюзга, бывший в числе провожатых, прямой как мачта и желтый как золото, генерал Карльтон, кажется, услыхал, что кто-то из нас называет его мистером Веней, и строго наказывал, что он вовсе не мистер Веня, а мистер Сент-Джон и не иначе следуют звать его до тех пор, пока не сделается сэр-Вениамином. Прислуга очень удивилась; так с тех пор и зовем его мистером Сент-Джоном.

- Ну, продолжай.

- Оказалось, что нас позвали слушать чтение завещания. Всего-то я не поняла; но хорошо знаю, что мистрис Сент-Джон должна пребывать в Анвике и получать четыре тысячи в год, как опекунша наследника. Тут было еще что-то такое, чего я не могла разобрать, потому что мистер Джорджик в это время завозился, что-то насчет убавки двух тысяч из четырех, в случае, если мистер Сент-Джон удалится отсюда. А с другой стороны, когда он наследует свой титул и все состояние, тогда еще прибавится две тысячи. Что составит шесть тысяч в год.

- Так что же ты разумела, Принс, написав мне, что госпожа твоя была раздосадована условиями завещания? Четыре тысяча теперь и шесть в последствии! Чем она может быть недовольна. Это весьма щедро.

- Можете положиться на меня, сударыня, что это так, ответила Принс, не запинаясь,-- она очень была раздосадована и показала это своим обращением. В тот же день, как только нас отпустили, я вывела мистера Джорджика на холмик; он что-то капризничал и был безпокоен, ужь не знаю отчего, а доктор Гревз и мистер Пим вместе отправлялись домой. Я очень ясно слышала, что она говорили друг другу, как оскорбилась мистрис Сент-Джон "оговоркой" в завещании....

- Какою оговоркой?

не слыхать их.

Мистрис Дарлинг не могла решить этого вопроса. Чем больше она думала, тем более росла в её глазах сумма; ей казалось почти невозможным, чтобы Шарлотта была недовольна, и она заключила, что Принс, обыкновенно столь проницательная, на этот раз ошиблась.

- А теперь, Принс, сказала она, покончив со множеством других вопросов и ответов: - я хочу тебе самой кое-что сказать. Из твоих собственных обмолвок я вижу, что у вас с Гонорией все еще прежний раздор! Сколько раз я тебя уговаривала не вдаваться в это!

- Всему виновата Гонория, быстро ответила Принс.

- Обе вы виноваты, возразила мистрис Дарлинг,-- равно и та и другая. Странно, что вы не можете поладить! Вы скоро и детей вооружите друг против друга, это вернее смерти.

- Мы еще ни разу не доходили до открытой ссоры, вступилась Принс: - я не допускаю этого.... ужь она очень задирает. Особенно теперь, когда уверена, что останется в Анвик-Галле, что бы там ни случилось.

- Что ты хочешь сказать?

- Умирая, мистер Карльтон Сент-Джон сказал нашей госпоже, что желал бы, чтобы Гонория оставалась при Вене до тех пор, пока за ним должна ходить женщина, и мистрис Сент-Джон обещала не удалять её, за исключением разве какого-нибудь чрезвычайного случая.

- Совершенно справедливо. И вот что, Принс, раз навсегда я желаю, чтобы между вами было побольше дружелюбия. Это просто скандал, если две главные служанки в Анвик-Галле будут вечно дурить; это чрезвычайно дурной пример детям; а это.... ты сама знаешь, это не хорошо и для вашей госпожи. А что, какова она была во время болезни мистера Сент-Джона? Покорна? Спокойна?

- О, сударыня, настоящий ангел.

- Очень хорошо. Чтоб я больше не слыхала об этих ссорах, Принс. На твоем месте надо вести дела как можно спокойней: мистрис Сент-Джон нужен мир, а не....

Тут восклицание Принс заставило мистрис Дарлинг, смотревшую в это время на ящик с бельем, быстро обернуться. Там, за постельными занавесками, к сильному замешательству испуганной леди, стояла сама мистрис Сент-Джон. Много ли она слышала?

- Шарлотта, дружочек, я и не знала, что ты здесь. Я только что дала урок Принс насчет этих постоянных дрязг с Гонорией. Ты пришла посидеть со мной, дитя мое, пока я распакую чемоданы? прибавила мистрис Дарлинг, видя что дочь вошла в комнату и удобно расположилась в длинном кресле; - в таком случае, я думаю, ты можешь идти, Принс.

- Да, сказала мистрис Сент-Джон:-- мистер Джордж в детской, Принс, ты там нужна ему.

Во время этих слов мистрис Дарлинг мучилась, на сколько способна была по своей легкой натуре, желанием увериться, слышала ли та хоть словечко из её разговора с Принс, особенно из той части его, что касалась денег. В комнате было несколько шумно, потому что оне отпирала коммоды и передвигали ящики, что и помешало им слышать, как вошла мистрис Сент-Джон. "Заговорю с ней об этом, подумала мистрис Дарлинг; лучше уцепиться за случай и воспользоваться им, если ужь раз попала в такое затруднение." Она украдкой бросила взгляд на дочь, делая вид, что сильно занята разглаживанием оборки чепца, только что вынутого ею из ящика. Мистрис Сент-Джон глядела холодно и спокойно. Неужели слышала?

- Шарлотта, душечка, я так безпокоюсь о тебе насчет того, как устроены дела, и всего прочого. Я кое-что высказала бедной Принс, но она, кажется, думает, что все в порядке, что ты хорошо наделена и остаешься здесь. Разумеется, простая служанка многого может и не знать. Я рада, что муж твой сделал приличное завещание.

- Препозорное, крикнула молодая вдова, вся запылав.

Слова эти заставили мистрис Дарлинг попятиться, и она забыла даже распространиться насчет только-что выраженного ею мнения о неполноте сведений бедной простушки Принс.

- Позорное завещание, Шарлотта! воскликнула она: - когда у тебя есть Анвик-Галл и четыре тысячи в год.

- Оно позорно. Я оставлена в зависимости от наследника.

- Ктоже, кроме его, здесь наследник! Зачем Джордж оставил меня в этой зависимости?

- Я не совсем понимаю тебя, дружочек. Каким образом ты зависишь от Вени?

- Эта четыре тысячи мне будут платиться только в качестве опекунши его, его и Джорджика. В Анвик-Галле я живу как Венина опекунша. Все это преобидно.

- Но, друг мой, твой муж не властен был прилично устроить тебя никаким иным способом. При женитьбе,-- право я не думаю, чтоб он мог обезпечить тебе более шестисот фунтов ежегодного дохода,-- он так и сделал; разумеется, это в придачу твое же, а после тебя достанется твоему ребенку.

- Подумайте, какая противоположность! было ответом, и грудь мистрис Сент-Джон зловеще взволновалась, как бы не выдержав избытка обиды: - У одного несметные тысячи, титул, имения, вся знатность, все могущество; у другого какие-то несчастные сотни и самая скромная доля.

- Но, душечка моя, Шарлотта, чем же было этому помочь. Веня с этим родился, и мистер Карльтон, так же как и ты сама, не мог этого изменить.

- Все-таки несправедливо.

- Несправедливо - не точное слово. Закон о наследстве, быть-может, и не совсем справедлив, но Англичане живут под его сению и должны повиноваться. И тебе не следует порицать за это мужа.

- Я его не за то порицаю.

- Ты порицаешь его завещание, это все одно.

Мистрис Сент-Джон сидела, прислонясь к спинке кресла, откинув назад широкия сборки чепца, опершись локтями на ручки кресла и нервно прижимая кончики пальцев одной руки к другой. Легкая буря миновала, и обычная холодность обращения вернулась к Шарлотте.

- Зачем он вписал туда эту оговорку?

- Разве там есть оговорка? Какая же? Но я не знаю и самого завещания, Шарлотта.

- Он оставил детей под моею опекой исключительно. Они должны жить со мною здесь, в Анвик-Галле, отлучаясь лишь на сколько это нужно для их воспитания, а мне завещана ежегодная плата в четыре тысячи фунтов.

- Ну? сказала мистрис Дарлинг, так как та приостановилась.

- Вот что было в завещании. Но оговорка изменила это, и пребывание Вени со мною зависит от прихоти мистера Исаака Сент-Джона. В его власти удалить от меня Веню, если он найдет нужным; а если Веня удалится, то из четырех тысяч две вычитаются, и таким образом доход мой уменьшается в половину. Для чего это сделал Джордж? Зачем он сделал кто в тайне и ни слова не сказав мне.

- Право не знаю, сказала мистрис Дарлинг, обсуждая в уме эту новость: - Так Веня может быть удален от тебя по прихоти Исаака Сент-Джона? но ведь мистер Исаак так слаб!

Исаак Сент-Джон его тогда и настроил. Я еще сочтусь с ним за это, коли жива буду.

- Ну, так ужь я не знаю, зачем он это сделал, воскликнула мистрис Дарлинг, будучи совершенно поражена;-- тот не нуждается в двух тысячах, сам богат и к тому же болен. Ты не спрашивала, Шарлотта, что его побудило к этому? я на твоем месте спросила бы.

- Разве его не было на похоронах?

ненавижу этого Исаака Сент-Джона,

- Полно, душечка. Всего вероятнее, что он никогда и не вмешается в твои дела. До меня, по крайней мере, всегда доходила молва о нем, как о справедливейшем и честнейшем из людей.

- Я не могу этого вывести. Я не могу вывести, чтобы свет знал, что Джордж мог нанести мне оскорбление. А это везде известно. Даже прислуга знает. Он желал, чтоб она присутствовала при чтении завещания. Слыханное ли это дело!

- Да, по крайней мере так говорит мистер Драк. Когда собирались прочесть завещание, и я вышла к ним в гостиную, мистер Драк сказал мне: "с вашего позволения, я должен позвать сюда прислугу; мистер Карльтон Сент-Джон просил меня это сделать." Я протестовала, но безполезно; мистер Драк притворился будто не слыхал; а я не могла же поднять шум в такую минуту. Но теперь, мамаша, неужели вы не видите интриги?

- Н-нет, сказала мистрис Дарлинг, не имея в мыслях того что разумела Шарлотта.

- А я так вижу, сказала Шарлотта, блеснув тем раздраженным взглядом, что виднелся по временам в её неизмеримо глубоких глазах. - Это, завещание было читано слугам для того, чтоб они знали, что в их воле передавать сплетни Исааку Сент-Джону. Ненавижу его! Ненавижу! Не будь его, я уверена, что муж вполне бы доверил мне Веню. Кто же способнее меня воспитать его?

- Я так и думаю, что ты воспитаешь его, Шарлотта. Я многого не понимаю из того, что ты мне разказываешь; но я ничуть не сомневаюсь, что Исаак Сент-Джон будет и вежлив, и добр во всех отношениях. Пока ты будешь исполнять свою обязанность относительно Веви, удалять его не будет никакой причины. А ведь ты ее?

- Конечно; - и мистрис Сент-Джон вполне думала то что говорила.-- У меня не будет разницы между детьми. Если Веню надо будет наказать, я его накажу; если надо будет наказать Джорджика, я накажу и его; дело само по себе и легко и просто, и никакой надобности не было приставлять ко мне другах. И всего хуже, что Джордж скрыл это от меня.

- Мне кажется, он просто забыл сказать тебе об этом, успокоительно сказала мистрис Дарлинг, и заметно было, что она имела обыкновение всегда смягчать взгляд на вещи перед дочерью, как бы боясь за нее: - а ты совершенно права, дружочек, что не делает разницы между детьми: муж твой также не делал её.

- По наружности-то вообще не делал. А в сердце одного любил, а другого нет; а я другого люблю, а не того. О, Джорджак, Джорджик! Был бы ты

- Это безполезная мысль, Шарлотта. Не предавайся ей. Веня первенец.

- Как же мне ей не предаваться? Джорджик мой первенец, а мне все кажется, что его обидели, обидели нас обоих.

- Что пользы, дружочек ты мой? Ты ведь знала это, когда шла за Джорджа Карльтона Сент-Джон, несмотря на мои убеждения. Теперь поздно раскаиваться:

- Чего же ты не можешь?

- Оставим это. Положение изменить нельзя и думать об этом не следует. Я, мамаша, больше не стану об этом заговаривать. Если вам зачем-нибудь понадобятся подробности завещания, вы можете получить их у старика Драка. Разкажите-ка мне о Розе и об её бунте. Мне часто думалось, как бы я была рада, еслиб ей жить у меня, по выходе из школы.

Почему именно - мистрис Дарлинг того не знала, но только она почувствовала величайшее облегчение, когда Шарлотта оставила таким образом предмет разговора. Трудно было бы найдти человека, рожденного с такою сильною наклонностью к зависти, как Шарлотта Норрис, и не будь уменьшения дохода, мистрис Дарлинг радовалась бы удалению Вени. Она не опасалась за доброту Шарлотты к нему; она думала, что Шарлотта неспособна быть систематично недоброю к кому бы то ни было, но пока мальчик будет с ней, один вид его должен и непременно будет питать в ней зависть за Джорджика. Однакожь две тысячи ежегодного дохода, по мнению мистрис Дарлинг, были все-таки две тысячи в год.