Накануне Мартинова дня.
Часть II.
Глава VI. Перелом в жизни.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Накануне Мартинова дня. Часть II. Глава VI. Перелом в жизни. (старая орфография)

VI. Перелом в жизни.

Разговор с синьйором де-Кастелла, которого так страшилась Аделина, все еще продолжился. Прислонясь к прямой спинке кресла в его кабинете, она скорей походила на труп чем на живое существо,-- до того убили в ней слова отца всякую энергию, всякую надежду.

Когда мистер Сент-Джон в первый раз заговорил о своем предложении, он только раздосадовал господина де-Кастелла, не хотевшого и слышать о нарушении своего условия с де-ла-Шассом. Однакожь, несмотря на холодность обращения, синьйор де-Кастелла в душе был не равнодушен к счастью Аделины. И когда он увидал, что она безпредельно любить Сент-Джона, когда последний предложил свои богатые условия и отправился в Англию, чтобы торжественно скрепить их согласием брата, тогда решимость его поколебалась. Но тут вмешалось третье лицо.

Читателю, вероятно, известно, что во многих римско-католических семействах духовник пользуется огромным влиянием не только в религиозных, но и в светских вопросах. И хотя духовнику семейства до-Кастелла, отцу Марку, до сих пор еще не приходилось вмешиваться в их семейные дела, он увидал теперь в этом свою обязанность. Читатель, впрочем, весьма ошибется, если подумает, что отец Марк принадлежал к числу тех властолюбивых священников, которых описывают в повестях. Проныры найдутся везде, как в римской церкви, так и в нашей реформатской, но отец Марк был не таков. Он был добросовестный, добрый старик, правда, черезчур строгий католик, но вся строгость его проявлялась в чрезмерной преданности своей вере, той вере, в которой он родился и вырос. Он был твердо убежден, что никакая религия, кроме католической, не может спасти человека, и думал, что действует теперь для блага Аделины, для её будущого блаженства. Можно ли порицать его? Он искренно любил эту девочку, выросшую на его глазах. По его мнению, допустить Аделину выйдти замуж за Англичанина-еретика и признать своим вторым отечеством протестантскую Англию, значило погубить ее. Вот почему он возстал своим veto против этого брака и воспретил нарушение контракта с де-ла-Шассом. Считая это дело отчаянным, он употребил отчаянные меры; впрочем, цель, по его мнению, оправдывала средства. Словом, отец Марк действовал в этом случае по внушению совести, полагая, что исполняет свои обязанности в отношении к Аделине, к своей религии и к Богу.

Теперь Аделина все узнала: почему так упорствовал отец, почему он принуждал ее отказаться от Сент-Джона и выйдти за де-ла-Шасса. Аделина узнала, что если она вступит в супружество с еретиком с согласия отца или даже против его воли, церковное проклятие поразит ее, а все их семейство. Церковное проклятие! Она с детства приучена была слепо верить учениям католической церкви, и потому ей так же трудно было пренебречь этим грозным проклятием, как и наложить на себя руки. Она закинула голову на спинку кресла, а болезненные стоны вырвались из её измученной груди. Отец Марк жестоко поступил с Аделиной, но им руководила искренняя любовь к ней. Отчаянные случаи требуют крутых мер!

- Нельзя ли мне пойдти в монастырь? сказала она.

- Нет, возразил г. де-Кастелла с убийственною холодностью, которую он сохранял во все время разговора, как бы опасаясь своих собственных чувств.-- Ты должна выйдти замуж. Я и мать твоя не согласимся потерять тебя, так как, по воде Провидения, мы уже лишились Марии. Ты должна выбирать между Сент-Джоном и тем женихом, с которым ты обручена. Если ты выйдешь за этой о Англичанина, двери рая навсегда закроются для нас, Аделина. Выходи за того, кто надеется через два дня стать твоим мужем, и ты будешь вести спокойную жизнь на земле, с твердым упованием на достижение вечного блаженства.

- Знает ли об этом мамаша? спросила Аделина.

- Нет, она еще успеет узнать о твоем решении, если оно будет против нас.

- Ах, папаша, папаша, продолжила Аделина, на минуту отдаваясь убивавшим её чувствам,-- разве я не могу обойдтись без замужства и жить вместе с вами и с мамашей?

- Не можешь, Аделина. Единственная дочь оставшаяся нам на утешение должна выполнить призвание женщины, а не уклоняться от него, прибавил он сурово.

Не об чем распространяться! Все ясно! она поняла все свое положение, а убедилась, что для нея нет более ни спокойствия, ни счастья на земле! Картина будущого быстро промелькнула в её уме, и она увидала себя в борьбе с жизнью посреди целого океана безысходного горя. Сердце её страшно забилось, и странное чувство тяжести сдавило ей мозг. Она встала, шатаясь, и ухватилась за стол, чтобы не упасть.

- Больше.... Больше ничего? прошептала она.

- Ничего, Аделина. Тебе остается только передать твое решение мистеру Сент-Джону.

Аделина уже подошла к двери, когда синьйор де-Кастелла остановил ее. Она принуждена была прислониться к одному из письменных столов, пока он говорил.

- Я не спрашиваю у тебя, Аделина, на что ты решилась. Я обязав был изложить перед тобою все дело, без оговорок, без обмана, а затем предоставить тебе полную свободу действий, что я и сделал, свято выполнив обещание, данное тебе вчера.

Слова его прозвучали насмешкой в её ушах, а в голове её пробежала дикая мысль - упасть к ногам отца и умолять его о пощаде. Но она вспомнила, что он не имел к ней никакого сострадания. Синьйор де-Кастелла испугался, взглянув на Аделину. Он подошел к ней, взял ее за обе руки и с непривычным для него волнением сказал ей:

дитя мое, я отдал бы половину своего состояния, чтоб устроить тебе счастливую жизнь на земле. Но когда дело идет о вечности, нам, кажется, не остается выбора; мы принадлежим церкви и должны повиноваться ей. Впрочем, это только мое личное мнение, а ты поступай как хочешь, я не принуждаю тебя. Если твое решение не будет соответствовать моим желаниям, ты сегодня же отправишься в Лондон, в сопровождении тетушки Агнесы, которая дождется там твоей свадьбы. Постой! не сообщай мне своего решения, не забывай, что я в точности желаю исполнить свое обещание и предоставляю это дело тебе одной. Решайся же, а затем передай свое решение мистеру Сент-Джону.

Сказав это, синьйор де-Кастелла освободил её руки. Аделина взялась-было за дверь, но он опят остановил ее.

- Еще одно слово, Аделина. На что бы ты на решалась, настоящая причина моего отказа мистеру Сент-Джону завсегда должна остаться для него тайной.

- Как, скрыт от него причину! сказала она, задыхаясь, и самые слова эти слишком ясно говорила, на что она решалась: - скрыть это от него!

- Святые угодники! конечно скрыть, прибавил он голосом, который звучал удивлением, гневом и тревогой.-- Я думал, что ты и без меня догадаешься об этом! Так знай же, Аделина, что ты не должна изменить себе ни единым словом. Церковь наша запрещает открывать образ действий её еретикам.

Синьйор де-Кастелла остановился на последнем слове, как бы не решаясь произнести его, потому что несмотря на холодность и изуверство, в нем было много истинной деликатности. Аделина, сложив руки, умоляла отца о пощаде, но он остановил мольбу, бродившую на её устах, словами:

- Невозможно, дочь моя, ты знаешь, что мистер Сент-Джон не принадлежит нашей церкви! Я надеюсь, что ты сама не охладела к ней, прибавил он резко. - Мне и то уже не раз приходило в голову, что я напрасно позволял тебе так часто гостить у твоей бабушки. Она была прежде протестантка, и вышедши замуж, приняла нашу веру, но я сомневаюсь, чтобы госпожа де-Бофуа была когда-либо ревностною католичкой в душе.

Слезы выступили на глазах Аделины при этом обвинении, но она была слишком убита, слишком взволнована, чтобы заплакать.

- Только намекнуть бы ему, папаша! умоляла она.-- Сжальтесь надо мной, позвольте хоть намекнуть.

- Ни намека, ни полслова, строго отвечал синьйор. - Именем церкви запрещаю тебе открывать эту тайну, Аделина! Поклянись мне, что ты свято исполнишь мою волю!

- Клянусь, произнесла она едва внятно, уступая его настойчивым требованиям.

- И поцелуй распятие, прибавил он, поднося к её губам небольшое, прекрасное изваяние Спасителя из слоновой кости, которое всегда висело у него над камином. Аделина прикоснулась к кресту и таким образом скрепила свою клятву.

Тем и кончился её разговор с отцом. Выходя из кабинета, Аделина олицетворяла собою глубокое отчаяние. Навстречу ей попалась Роза.

- Как вы долго там оставались! воскликнула молодая девушка, обращаясь к Аделине.-- Венчальное платье привезли и еще целый ворох разных вещей, чуть не битком набитый фургон, говорит Луиза. Все пошли наверх смотреть их, а я все вас поджидала, хоть самой до смерти хотелось пойдти за ними. В самом деле, отчего не и не полюбоваться на свои наряды, хотя и не все делается по-нашему. Но... Аделина!

Услыхав это восклицание, Аделина подняла глаза.

- Какой у вас болезненный вид! продолжала Роза.

- Мистер Сент-Джон в гостиной? спросила ее Аделина вместо ответа.

- Да, уже прошло с полчаса, как я его оставила там одного во всем его блеске, потому что не в силах была выдержать долее, сказала Роза.-- Если вы не придете сейчас, Аделина, я отправлюсь наверх одна.

- Откройте мне всю правду, Аделина, я вас не выдам, сказала Роза.-- Ведь вы наденете свое венчальное платье для свадьбы с де-ла-Шассом, да? или нет?

- Да, слабым голосом ответила ей Аделина и пошла в западную гостиную.

Роза приостановила свои торопливые шаги и посмотрела ей вслед.

"Что это значит, подумала она, и отчего у нея такой болезненный вид? Она сказала мне, что выходит за де-ла-Шасса; желала бы я знать, правду она говорит, или это только один отвод? Когда наступит день свадьбы, мы пожалуй еще увидим шутки. Вот будет потеха!"

Мистер Сент-Джон ходил по комнате, когда Аделина взошла в гостиную. Он встретил ее с радостною улыбкой и простер к ней объятия; но Аделина де-Кастелла, всегда отличавшаяся необыкновенною прямотой чувства, не допустила его до этого. Она была убеждена теперь, что через два дня станет женой де-ла-Шасса, как прежде, несмотря на все свои сомнения, надеялась стать женой мистера Сент-Джона. Итак она уклонилась от его объятий и сделала несколько шагов вперед, задыхаясь от волнения.

Увидав её мертвенную бледность и выражение ужаса, написанное на её лице, Сент-Джон встревожился. Он взял ее за руку, но она отняла ее прочь.

- Ради самого Бога, Аделина, что это значит? спросил он.

Она хотела было отвечать, но спазмы душили ее и не давали ей вымолвить вы слова. Дыхание её становилось все тяжелей.

- Как можешь ты так долго томить меня, Аделина, продолжал Сент-Джон!

- Я... я... силюсь сказать вам, проговорила она задыхаясь и сильно вздрагивая после каждого слова,-- что я... выхожу... замуж... за него... за де-ла-Шасса.

С минуту он смотрел на нее, не говоря на слова.

- Ты больна, Аделина, сказал он наконец.-- Я еще вчера заметил это и дорого дал бы тогда, чтоб остаться с тобой.

- Я не в бреду, отвечала она, угадав его мысль.-- Я говорю правду, что должна выйдти за него.

- А если ты в полной памяти, Аделина, так объясни, что ты хочешь этим сказать; я решительно не понимаю, сказал Сент-Джон.

- Все ясно, возразила она, прислоняясь к широкому подоконнику, чтобы не упасть. - В субботу, день, назначенный ими для нашей свадьбы, я обвенчаюсь с нам.

- О, это ужасно, это постыдно! воскликнул Сент-Джон.-- Как могла она так переработать тебя?

- Она не принуждали меня, Фредерик, я решилась на это добровольно.

он после того толкует о чести!

Сент-Джон собирался выйдти из комнаты, во Аделина удержала его за руку.

- Отец ничего не может объяснить, сказала она,-- последнее решение мое еще неизвестно ему, а потому я прошу тебя не порицать его.

- Как же он вчера вечером сказал мне, что ты будешь свободна в своем выборе, нетерпеливо заметил ей Сент-Джон.

- Я совершенно свободна, Фредерик. Он.... изложил.... (она не знала как ей выразиться яснее, не нарушая своей клятвы)... он изложил мне все обстоятельства дела, и предоставил самой решить его. Она сказал мне, что если я выберу тебя, тетушка Агнеса проводит нас в Англию и пробудет там до нашей свадьбы. Но.... я.... не посмела.... я.... (Аделина залилась горькими слезами).... я должна выйдти за де-ла-Шасса.

- Объясни же мне, закричал Сент-Джон, начиная горячиться.

- Мне нечего объяснять. Я могу сказать лишь одно, что папаша предоставил это дело на мое решение и что я должна выйдти за де-ла-Шасса, а между тем сердце мое разрывается.

Когда он вполне понял ее, понял, что для него потеряна всякая надежда, он разразился целым потоком ужасных упреков. Но можно ли было обвинять его? Он разстался с нею накануне в полном убеждении, что она будет его женой, да и как же ему было сомневаться в этом после того, что случалось между ними, а после обещания, данного господином де-Кастелла. И вдруг теперь, без всякого предупреждения, без всякой причины, она объявляет ему, что отказывается от него навсегда в пользу его соперника. Причину отказа она, по несчастью, не смела открыть ему.

Еще раз, несмотря на сопротивление Аделины, Сент-Джон прижал ее к своему сердцу. Слова его звучали таким нежным, таким убедительным красноречием, он умолял ее бежать с ним и стать его дорогою женой. Аделина принуждена была вырваться из его объятий. и уверять, что все его мольбы напрасны, что она будет еще упорнее своего отца.

Читатель знает, что в случаях важных мистер Сент-Джон, к несчастию, бывал горяч и вспыльчив; но никогда еще не овладевал им такой порыв гнева, как в настоящую минуту. Упреки его была едка и до крайности несправедливы; да разве может разгневанный человек взвешивать свои слова?

- Притворщица, кокетка, никогда ты меня не любила, говорил Сент-Джон. - Теперь мне все ясно: ты обманывала меня до последней минуты, чтобы только увеличить торжество де-ла-Шасса. Ты была заодно с вам. Искренние обеты принадлежали ему, а лживые мне.

Аделина взяла его за руки и умоляла сжалиться над нею. Она стала-было перед ним на колени, но он суровым движением заставил ее подняться.

- Я убеждена, что ты не то говоришь что думаешь, иначе твои слова убили бы меня, пролепетала она. - Еслиб я стала твоею женой, в чем я была уверена до настоящого дня, о чем я всегда молилась, ты узнал бы тогда, как безгранично я тебя люблю, ты убедился бы, что любовь моя кончится только с моею жизнью! Теперь, когда мы разстаемся навсегда, когда, быть-может, мы в последний раз видим друг друга в этом мире, я могу сказать тебе это. О, Фредерик, пощади меня! Не говори, что ты думаешь, будто я люблю другого.

- Ведь ты выходишь за него замуж?

- Выхожу, ненавидя его, и люблю тебя. Скажи, разве мало еще мне горя?

- Не будь я живой человек, если я что-нибудь понимаю в этом, возразил мистер Сент-Джон. - Ведь ты сама сказала мне, что отец предоставил тебе право выбора?

- Мне кажется, я умру, слабо произнесла она; - вот уже несколько недель как я испытываю это странное ощущение. Точно что-то давит мне мозг, продолжала она, как бы в забытьи, проводя рукою по лбу.

- Да, изложив мне все обстоятельства дела, он предоставил мне действовать но собственному усмотрению, принужденно отвечала она.

- И ты добровольно идешь за де-да-Шасса, а меня без всяких объяснений отталкиваешь прочь?

- Я не смею объяснить тебе причину моего отказа. То-есть, прибавила она, стараясь смягчить слова, которые невольно сорвались у нея с языка,-- мне нечего объяснять тебе. О, Фредерик, дорогой мой Фредерик, позволь мне в первый и последний раз в жизни назвать тебя этим именем; не упрекай меня, поверь мне, что я должна выйдти за де-ла-Шасса.

- Ты хочешь сказать мне, Аделина, что в будущую субботу ты добровольно пойдешь к алтарю с де-ла-Шассом, чтобы стать его женой? Не так ли? повторил Сент-Джон.

Она отвечала утвердительным жестом и судорожно зарыдала. От волнения и страха нарушить данную клятву, Аделина выражалась еще безсвязнее нежели можно было ожидать. Но вряд да кто из нас был бы последователен в подобную минуту.

- Хороша же ты, нечего сказать, презрительно вскрикнул Сент-Джон. - И ты хвастаешь своею любовью! Как не хвастать в самом деле! Ведь ты практиковалась с двумя любовниками! Я все понял теперь; я понял, почему ты до последней минуты мешала мне объясниться с господином де-Кастелла: тебе хотелось иметь двух поклонников, которые удовлетворяли бы твоему тщеславию! Ты дурачила меня, притворяясь, что разделяешь мою любовь, ты обманывала меня, ты играла мною как рабом, которого собиралась провести в жертву ему! Успокойся же, я с радостью уступаю тебя, теперь мы поквитались!

- И я, глупец, позволял так дурачить себя! продолжил он. - Такой ветреной кокетке нет места в сердце честного человека; ни следа, ни воспоминания не оставлю в своем сердце; благодаря Бога, это вовсе не так трудно: чары уже разрушены! Безсовестная обманщица, вот когда, наконец, обнаружилось это притворство! Хорошо еще, что я разгадал его до свадьбы! Как ни низок твой поступок со мной, хоть за это благодарю тебя!

Она сделала слабое, болезненное усилие, чтобы прервать его слова, но тщетно; бурный поток язвительных слов его был неудержим.

- Я навсегда разстаюсь с тобой и со всем, что может напомнить мне о тебе, говорил Сент-Джон. - Во всю жизнь мою я ни разу не вспомню о тебе добровольно! ты не поступишь с ним так же, как поступила со мною.

Странная, ноющая боль, ни разу еще не испытанная Аделиной, овладела и телом, и душой её; мысли её представляли какой-то хаос, из которого выделялось лишь одно ужасное сознание, что он покидает ее с насмешкой и презрением. В ней заговорило неодолимое желание остановить его, разубедить его по крайней мере в том, что она не такая притворщица, какою он представлял ее, услышать от него несколько ласковых слов и заставать его отказаться от тех, которые так болезненно раздражали ее, наполняя её сердце тоскою и отчаянием.

Бросив ей в лицо прощальную насмешку, он выбежал из комнаты и направился к колоннаде; это был ближайший путь к его дому, а в настоящую минуту он не в силах был соблюдать приличия. Аделина бросилась за ним, но он шел так быстро, что она не могла его догнать. С отчаянья она начала громко звать его к себе.

Он обернулся, увидал, как она спустилась по лестнице, и бежала за ним, но у него лишь вырвался отталкивающий, надменный жест, и сам он пошел еще быстрее. Аделина заметила это презрительное движение, но не переставала бежать; и уже достигла до середины луга, как вдруг ноги её подкосились, и она упала на колени, все еще простирая к нему свои руки, и как бы призывая его назад. Раздирательный стон вырвался из её груди.

происходившого позади.

В это время вся семья собралась наверху смотреть только что привезенное из Парижа приданое. Роза, случайно подойдя к окну, видела как упала Аделина. Она громко вскрикнула и выбежала вон из комнаты. Крик её привлек Мери Карр к окну, но она неторопливо последовала за Розой, ничего не подозревая; ей показалось только, что Аделина нагнулась к траве, чтобы разсмотреть что-то. Когда Мери дошла до колоннады, Роза уже стояла возле Аделины и приподнимала её голову.

Что это значит? Мисс Карр остолбенела, не веря своим глазам. Обе молодые девушки были в светлых платьях, и на каждом из них виднелись какие-то странные красные пятна, которые на солнце казались еще ярче. Неужели это кровавые пятна? и неужели рот Аделины в крови? Мери догадалась, и сердце её замерло. У Аделины, вероятно, порвался кровяной сосуд, подумала она. Мисс Карр совершенно растерялась. Она из всех сад рванула за звонок, громко крича бросилась вон и побежала по лугу. На крик её сначала выскочила прислуга, а потом и вся семья.

Роза, бледная от ужаса, стояла на коленях в траве и грудью поддерживала голову Аделины. Концы её золотистых кудрей окрашены были кровью; руки испятнаны, а сама Аделина... госпожа де-Кастелла без чувств упала на-земь.