Накануне Мартинова дня.
Часть II.
Глава XIX. Нежданный гость.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Накануне Мартинова дня. Часть II. Глава XIX. Нежданный гость. (старая орфография)

XIX. Нежданный гость.

Декан и мистер Оен-Джон сидели вдвоем после обеда, когда слуга доложил о приезде какого-то джентльмена, желающого видеть доктора Боклерка. Декан спросил фамилию, но слуга отвечал, что джентльмен не назвал себя по имени и желает лично объясниться с доктором Боклерком.

- Введите его сюда, сказал декан, к которому всякий имел свободный доступ.

Слуга удалился и скоро ввел маленького седенького господина в очках. Лицо его было незнакомо декану; но зато Фредерик Сент-Джон с удивлением признал в нем мистера Пима из Анвика. Мистер Пим объяснил декану, что будучи вызван к больному в этом округе, он воспользовался случаем (вследствие недавней переписки) повидаться с доктором Боклерком. Доктор Боклерк, которого, вне его кафедрального города, почти никто не называл мистером деканом,-- так не привычен был этот титул для посторонних, а для мистера Пима,кажется, и вовсе неизвестен,-- доктор Боклерк спросил старого медика давно ли он в их округе. Мистер Пим отвечал, что он только что прибыл с вечерним поездом и прямо с дебаркадера явился в приход.

Это возбудило подозрение в уме декана, и он заговорил с ним под этим впечатлением.

- Не нарочно ли вы приехали из Анвика, мистер Пим, чтобы повидаться со мною?

- О нет, клянусь честью, отвечал старичок, принимая из рук декана рюмку вина, но отказываясь от всякого другого угощения.-- Меня вызывали в Лексингтонский округ к больному; а раз уже заехав сюда, я непременно хотел повидаться с вами, доктор Боклерк. Моя главнейшая цель, прибавил он после небольшого молчания,-- состоит в том, чтоб узнать от вас, сэр, не имели ли вы каких-либо особенных причин интересоваться болезнью мистера Норриса.

Декан молча посмотрел на Фредерика Синт-Джона, как бы спрашивая его, доверяться им медику или нет?

- Я спрашиваю вас не из пустого любопытства, доктор Боклерк, продолжил медик, заметив его нерешительность,-- я никогда не осмелился бы этого сделать, еслиб у меня не было весьма важных причин.

- Лучше открыть ему все,-- воскликнул Фредерик, который угадал мысль декана и порывался скорее уяснить дело.-- Я уверен, что на мистера Пима смело можно положиться; да к тому же он может помочь нам своим советом.

- Пусть будет по-вашему, сказал декан. - Но не забывайте, мистер Фредерик, что подозрения эти ваши, а не мои.

- Да, да, я все беру на себя, нетерпеливо отвечал молодой человек, боясь упустить этого нового союзника, которого так кстати посылала им судьба.-- Мистер Пим, вы уже давно знаете мистрис Карльтон Сент-Д;ков, не правда ли? Она, кажется, прежде была Шарлотта Норрис.

- Да, таки давненько, отвечал доктор. - Могу сказать, что с самого дня её рождения, потому что я принимал ее.

- Ну, так вот в чем дело: у нас, то-есть у меня, возникло недавно на её счет весьма неприятное, даже ужасное подозрение; такое подозрение, о котором неприятно и упоминать.

- Какое же! воскликнул доктор.

- В ней обнаруживаются признаки помешательства.

С этими словами Фредерик Сент-Джон взглянул на мистера Пима, ожидая, что тот выразит свое удивление, но доктор спокойно поднес рюмку к губам, хлебнул глоток и опять поставил ее на стол.

- А! сказал он:-- что ж далее?

Тут речь мистера Сент-Джона полилась неудержимым потоком. Он, обыкновенно холодный и безстрастный, в совершенстве владевший не только своим голосом, но даже каждым биением своего пульса, казалось, переродился в этот вечер. Он был в высшей степени возбужден, чтобы не сказать более. Но по мере того как он разказывал, возбуждение ослабевало, а спокойствие возвращалось. Впрочем, в другое время он был бы еще яснее и отчетливее в изложении фактов.

- И вы уверены, что телеграмму эту посылала Принс?

- Совершенно уверен. В этом нет никакого сомнения.

- А ведь нужно признаться, преосторожная женщина, заметил доктор.-- Никого не назвала по имени. Вы понимаете, что слова её могла относиться столько же к мистрис Карльтон, сколько и ко всякому другому.

- То же самое говорю и я, заметил декан, в первый раз еще вмешиваясь в разговор.-- Я доказывал мистеру Сент-Джону, что симптомы и факты, которым он придает такое важное значение, сами по себе ничтожны.

- Слишком ничтожны, чтобы на основании их подозревать кого-либо в сумашествии, сказал доктор. - Потрудитесь сказать мне, мистер Сент-Джов, что впервые возбудило подозрение в вашем уме? Как ни эксцентричны кажутся нам иногда поступки наших друзей, однако мы редко решаемся заподозрить их в сумашествии.

- Вы хотите знать, что впервые возбудило мои подозрения? повторил Фредерик.-- Я думаю, мне никогда не пришло бы это в голову, еслибы.... подождите, я забыл разказат вам еще одно обстоятельство, вдруг начал он, вспомнив, что в торопях еще не сообщал пастору Пиму о своем разговоре в Бельпорте с Розой Дарлинг.

Тут он передал ему о мнении сиделка Брайфорд насчет сумашествия мистрис Карльтон и об ужасе, овладевшем последнею при виде зажженных фонарей в одном фламандском городе накануне Мартинова дня. Мистер Пим все молчал. Он только вынул свою записную книжку и отметил в ней что-то карандашом.

- Не можете ли вы нам помочь, мистер Пим? Вы не полагаете, чтоб она была суматедшая?

- Этого я не могу сказать. Но я всегда боялся за нее.

- Вы, кажется, писали декану, что отец её умер сумашедшим.

- Бешено-сумашедшим. Если вы доверились мне, то я не вижу причины таиться от вас; впрочем, предупреждаю, что об этом никому не должно разказывать. Сумашествие его, как я узнал позднее, было наследственное; но в противоположность дочери, он во всю свою жизнь пользовался прекрасным здоровьем и не страдал никакими припадками. Однажды ночью меня внезапно потребовали в Норрис-Корт. Я тогда был еще молодой человек, лет этак тридцати: теперь мне шестьдесят стукнуло. До меня в этом доме обыкновенно лечил мой покойный предшественник и собрат, мистер Дживонс, но ужь очень одряхлел и отказался от практики. Я думал, что меня зовут к мистрис Норрис, у которой я должен был принимать ребенка; приехав в Корт, я узнал совсем другое. У мистера Норриса вдруг открылись припадки сумашествия, а бедная жена его чуть сама не помешалась от страха. Он всегда ревновал ее; но в этот день какое-то ничтожное обстоятельство особенно возбудило его ревность, и сделав ужасную сцену жене, он пытался зарезать ее бритвой. Желая спастись от него, она случайно или намеренно разбила рукой зеркало: никогда не забуду я того отчаяния и ужаса, в котором я нашел ее по приезде моем в Корт. Муж её в то время уже успокоился, вероятно, обезсиленный припадком и лежал под надзором своего слуги Джемса. В эту ночь мы должны были надеть на него горячешную рубашку. Бедняжка мистрис Норрис, ей еще не было тогда и двадцати лет, горько плакала, разказывая мне о ревности своего мужа. Она никак не могла понять что раздражило его в этот день. Из гостей у них был только друг её мужа, с которым она, по обыкновению, разговаривала и смеялась сидя в гостиной, как сделала бы это со всяким другим посетителем; но я объяснил ей, что не ревность была причиной сумашествия, а сумашествие - причина ревности. Дня через три или четыре родилась Шарлотта. Я взял дитя, и понес его к мистеру Норрису, надеясь, что вид ребенка смягчит его; но я ошибся: впечатление было совершенно противоположное. В этот день больному было лучше, он казался спокойнее, так что слуга снял с него горячешную рубашку. Но при виде ребенка им снова овладело бешенство; он вскочил с постели и хотел схватить его; я укрыл малютку под кровать и кинулся помогать Джемсу, который боролся с своим господином; признаюсь, кто была самая отчаянная схватка, какую мне когда-либо случалось вынести. С той минуты спокойствие не возвращалось к мистеру Норрису, а он умер через несколько дней в припадке бешенства.

- Но, прервал декан, каком образом могли вы скрыть все кто от домашних? Прислуга, если не ошибаюсь, воображала, что господин их умер от горячки.

- Вы правы, доктор Боклерк. По счастию, комната, в которой положили мистера Норриса, находилась в средине другах комнат, так что крика его не распространялись никуда. Прислугу удалили, под тем предлогом, что болезнь мистера Норриса заразительна, а в помощь Джемсу взяла из сумашедшого дома одного доверенного служителя, на которого прислуга смотрела как на обыкновенного больничного служителя. Бедная мистрис Норрис умоляла нас, ради своего ребенка, сохранить в тайне болезнь её мужа; и мы, конечно, согласилась на это. Но я часто спрашиваю себя, хорошо ли мы сделали, поступив таким образом.

Мистер Пим задумался, но Фредерик Сент-Ддкон прервал его молчание.

- Вы говорите, что кто сумашествие было наследственное?

- Когда мистер Дживонс узнал о случившемся, он поспешил приехать в Корт. От него мы узнали, что двое из ближайшах родственников мистера Норриса умерли за границей сумашедшими; что мистер Норрис знал это и часто толковал об этом с доктором Дживонсом, который всегда опасался за его разсудок. Но мистер Норрис уверял Дживонса, что он никогда не женится, и Дживонс сильно поддерживал его в этом намерении. Впрочем, он все-таки кончил тем, что женился, а мистер Дживонс, конечно, не мог этому воспрепятствовать. Все это он разказал мне дорогой, когда мы ехали в Корт. Мистрис Норрис также пожелала узнать эти подробности, а когда муж её умер, мистер Дживонс открыл ей все. О, какую страшную перемену произвело в ней это открытие! Я думаю, она благословляла бы судьбу, еслибы ребенок её умер в то время. "Если дочь моя выростет, сказала она при мне мистеру Дживонсу,-- я постараюсь, чтоб она не вышла замуж;" а несколько раз в продолжение этого свидания она умоляла его сказать ей, не наследует ли дитя роковую болезнь отца.

- Однако дочь её все-таки вышла замуж за мистера Карльтона Сент-Джона, прервал декан.

причина была ей неизвестна? Мне кажется, лучше было бы с самого начала открыть ей истину. По моему мнению, Шарлотта еще до замужества часто близка была к помешательству. Припадки гнева у нея обыкновенно переходили в дикую ярость, чего не может быть у людей здоровых.

- А не старалась ли мистрис Дарлинг извинить перед вами эти бешеные порывы?

- Она никогда не говорила со мной об этом с тех пор как умер её муж, отвечал мистер Пим. Она как будто совсем отреклась от прошедшого. Не подмечай я иногда на её лице известного выражения, да не избегай она по временам моего взгляда, я счел бы ее убежденною в том, что воспоминание о прошлом совершенно изгладилось из моей памяти. Когда я услыхал, что Джордж Сент-Джон женится на мисс Норрис, я сделал визит её матери и между прочим разговором как бы случайно спросил у нея, находит ли она этот брак полезным для своей дочери. Мистрис Дарлинг, повидимому, оскорбилась моим замечанием, и спросила что я хочу сказать этим.

- Но разве вы не могли.... (Фредерик Сент-Джон остановился, как бы размышляя, имеет ли он право предлагать такой щекотливый вопрос) - разве вы не могли шепнуть словечко мистеру Джорджу Сент-Джону?

- Конечно, не мог. Мысль эта приходила мне в голову, но я думал, что не имею на это права. Еслибы мистрис Дарлинг заговорила со мной иначе, я, быть-может, еще решился бы, хотя сомневаюсь, чтобы предостережение мое могло принести пользу. Джордж Сент-Джон был тогда влюблен в мисс Норрис, или, по крайней мере, воображал себя влюбленным. Вероятно, он не послушался бы моего совета и женился бы на ней, не взирая на на что.

- А после замужества обнаруживались да в ней когда-нибудь признаки сумашествия?

- Я почти уверен в этом, хотя не стал бы доказывать этого в суде, отвечал мистер Пим. - Одно несомненно, что она наследовала ревнивый характер своего отца. До какой степени доходила эта ревность у мистера Норриса, я не знаю, но у Шарлотты она проявлялась в таких ужасных размерах, что ее можно было назвать сумашествием. Я не слыхал, чтоб она когда-нибудь ревновала своего мужа; зато в любви к ребенку страсть эта проявилась во всей своей силе. До его рождения у ней, кажется, не было других припадков, кроме обыкновенных припадков гнева, которые казалась так странны Джорджу Сент-Джону. Но, по моему мнению, эти бешеные порывы и эта безпричинная ревность были несомненными признаками сумашествия.

Наступило молчание. Фредерик Сент-Джон первый прервал его, высказав одно сомнение, которое уже не раз приходило ему в голову.

- Подозревали ли вы, то-есть имели ли вы причину подозревать, что она участвовала в смерти маленького Вени?

- Подозревал. Я хочу сказать, что вопрос этот часто занимал меня, тихо прибавил мистер Пим. - В этом деле было одно скверное обстоятельство, которое всегда казалось мне подозрительным, это запертые двери уборной мистрис Карльтон. Но я все-таки должен заметить, что против нея не было на тени доказательств, Впрочем, я никак не мог отделаться от моих сомнений, и, если не ошибаюсь, её мать также разделяла их.

- Её мать, мистрис Дарлинг?

- Да, я так полагаю. Мы оба поймали друг друга в одной и той же попытке захлопнуть дверь уборной и посмотреть, может ли она сама собой запереться на задвижку. Вот видите ли, когда мы начинаем подозревать кого-либо в сумашествии, воображение ваше сильно разыгрывается, чего мы не позволяем себе относительно людей здоровых.

- Совершенно справедливо, выразительно заметил декан.

- Горше всех в этой катастрофе пришлось, конечно, Гонории, что весьма естественно. Но даже она не подозревала мистрис Карльтон. Правда, она обвиняла ее, будучи в бреду, но бред ничего не значить. Если Гонория, и подозревала кого-нибудь, так это скорее Принс.

- Принс! повторил мистер Сент-Джон.

- Да, она мне разказывала тогда целую историю о том, как она видела Принс, притаившуюся в нише корридора насупротив детской. Но принимая в разчет смятение Гонории, я не обратил тогда должного внимания на её слова, а Принс положительно опровергла их, сказав, что она и не думала быть там.

- Стало-быть, вы не можете помочь нам, мистер Пим? спросил Фредерик Сент-Джон тоном обманутого ожидания:-- вы не в состоянии подкрепить мои подозрения о её настоящем сумашествии?

- Каким же образом могу я это сделать, спросил мистер Пим,-- когда я еще не видал её?

Фредерикь забарабанил пальцами по столу.

- Конечно, странно, отвечал доктор;-- особенно, если допустить, что в телеграмме Принс говорилось о Шарлотте, в чем, повидимому, не может быть никакого сомнения. Физически мистрис Карльтонь здорова; стало-быть, Принс намекала на её разсудок.

- Я очень желал бы, чтобы вы сами ее видели! с жаром сказал Фредерик.-- Я желал бы, чтобы вы последила за ней так, как сделал я.

- Да я и без того намерен был повидаться с ней,-- отвечал мистер Пим,-- и прямо от вас отправлюсь к мистрис Дарлинг.

- Да, пожалуста, повидайтесь, упрашивал Фредерик,-- и устройте так чтобы провести в замке Вефер несколько дней сряду. Вы можете сказать, что приглашены мною, что вы мой гость. Впрочем, постойте; я сегодня же вечером при всех предложу вам погостить в замке, и вы можете принять мое предложение.

- Я подумаю об этом, сказал мистер Пим, вставая.-- А теперь, доктор Боклерк, позвольте мне удалиться, иначе будет поздно идти к мистрис Дарлинг. Не укажете ли вы мне ближайшую дорогу в замок Вефер?

- Я сам провожу вас, сказал мистер Сент-Джон:-- кратчайший путь лежит кустарником, и мы в пять минут будем там.

Они вышли, а декан прибавил, что не замедлит явиться вместе с дамами, так как все они приглашены были провести вечер в замке Вефер. Но зайдя в гостиную, декан уже никого не нашел в ней: дамы ушли вперед, и он не стал торопиться.

Тихая лунная ночь светло и серебристо облегала окрестность; мистер Сент-Джон и доктор Пим пустились в путь, горячо толкуя между собой. Мистер Сент-Джон разказал мистеру Пиму,-- чего он не решался бы сделать при декане,-- о ревности мистрис Карльтон к мисс Боклерк, о мрачных взглядах, которые бросала иногда на нее Шарлотта, а о ночном приключении Джорджины.

- На нас лежит страшная ответственность, мистер Пим, заметил он;-- и я особенно сознаю ее теперь, после вашего разказа. Если отец мистрис Карльтон помешался от ревности, или в припадке ревности,-- ужь я не знаю как вы доктора назовете это,-- и покушался на жизнь своей жены, то как знать, на что может решиться мистрис Карльтон относительно мисс Боклерк?

- А мисс Боклерк, если не ошибаюсь, молода и красива.

- И то, и другое. Сверх того, у ней очаровательные манеры: смесь женственной грации с милым своеволием балованного ребенка. Словом, в ней есть все, чтобы возбудить ревность в сопернице.

- Но, ведь, это одно воображение со стороны мистрис Карльтон, ведь у мисс Боклерк нет ничего такого с сэр-Исааком?

Фредерик Сент-Джон расхохотался.

- Сэр-Исаак любит ее как родную дочь, а она уважает его как отца. Другого чувства между ними нет, мистер Пим, уверяю вас.

Мистер Пим искоса поглядел на Фредерика. Тон, которым говорил молодой человек, ясно доказывал, что если не сэр-Исаак влюблен в Джорджину, так наверное кто-нибудь другой.

- Допустим даже, что мистрис Карльтон была до сих пор совершенно здорова, и что мои подозрения на её счет не более как миф, продолжил Фредерик. - Ей во всяком случае не следует выходить за сэр-Исаака. Вы сами согласились бы со мною, доктор, еслибы знали чрезмерную чувствительность, даже мнительность моего брата. Одна мысль иметь жену подверженную сумашествию внушила бы ему ужас.

- Да и не ему одному, а многим, сказал доктор.

- Мне кажется, наступило время все открыть Исааку. До сих пор я не смел говорить с ним откровенно, боясь, чтобы не перетолковали моих побуждений в дурную сторону. Нужно вам сказать, доктор, что брат мой, неисправимый старый холостяк, воспитал меня в той мысли, что я буду его наследником; он даже приучил меня разчитывать на это, так что теперь меня могут заподозрить в корыстных побуждениях.

- Я до сих пор не могу поверить, чтоб ему угрожала с этой стороны сериозная опасность; мне кажется, он и не думает о женитьбе. Но мистрис Карльтон так привлекательна, что нельзя поручиться ни за что. На свете случались вещи и постраннее этих.

- Всего лучше будет сразу открыть глаза сэр-Исааку, и вместо вас, за это может взяться доктор Боклерк. И тогда...

Мистер Пим вдруг замолчал, остановленный рукой Фредерика. Они завернули в эту минуту в темный лабиринт дорожек, обставленных искусственными гротами, которые разграничивали владения сэр-Исаака от приходской земли. На встречу им смело шла Джорджина Боклерк, накинув на плеча бедую шелковую мантилью, но попрежнему держа шляпу на перевязи. Фредерик Сент-Джон указывал доктору не на все, а на высокую темную фигуру, которая украдкой следила за Джорджиной, как тень, как гробовой призрак, как злой демон. Фредерик Сент-Джон порывисто кинулся вперед, одним прыжком перескочив пространство, разделявшее его от молодой девушки, а заключал ее в свои объятия.

Темная фигура быстро повернулась и пропала; но белые зубы и гневные очи её злобно сверкнули во мраке на незваного покровителя. Фредерик узнал мистрис Карльтон, окутанную с головы до ног в черную кружевную мантилью.

- Ну, вот еще, что вы думали! воскликнула Джорджина, ничего не заметив.

Это было делом одного мгновения, так что придя в себя, молодая девушка чуть не разсердилась на мистера Сент-Джона за его безцеремонные ласки. А он все еще держал ее у своего сердца, которое билось в эту минуту сильнее обыкновенного.

- К чему вы это сделала? ужь не задушить ли меня хотели? спросила она.

- В защиту от беды, моя дорогая, сказал он, невольно давая ей то нежное название, которое подсказывало ему сердце.

Редко случалось Фредерику Сент-Джону до такой степени терять самообладание. Мисс Боклерк с удивлением взглянула на него; и несмотря на свое смущение, на свое пылавшее лицо, увидала, что он сильно взволнован.

- Пожалуста, не гневайтесь..... (голос его в самом деле звучал недовольством.) - Как будто я не имею права гулять одна при луне, если мне это нравится! Или вы боитесь луны, как мамаша; она говорит, что и от луны можно загореть, все равно как от солнца.

- Но, скажите мне, что вы тут делали? Не возвращались ли вы одни из замка Вефер. В таком случае я запрещаю вам ходить по ночам одной, Джорджина.

- Неужто? А если я не послушаюсь? дерзко отвечала она, желая скрыть смущение и восторг, возбужденный в ней тем словечком.-- Ну, так знайте же. Сейчас, по дороге в замок Вефер, мамаша и мисс Денисон так принялись бранить меня, что я не захотела идти вместе с ними и тихонько вернулась назад, навстречу вам и папаше. Мамаша остановилась. стала звать меня, спрашивать куда я иду, и зачем, а мисс Денисон даже топнула на меня ногой и грозно закричала, чтоб я немедленно вернулась. Но и притворилась что не слышу.

- Скажите пожалуста, куда вы меня тащите?

- К декану. Он проводит вас потом в замок Веферь.

Быть-может, Джорджина подумала, что сам Фредерик мог бы проводить ее туда, но не сказала ни слова. Почти у самых ворот прихода мистер Сент-Джон остановился в тени высокого развесистого лавра.

- Я должен сериозно поговорить с вами, Джорджина, сказал он; - отложите смех до другого раза, и выслушайте меня внимательно. Я уверен, что избавил вас сегодня от большой опасности и в награду требую от вас одного обещания.

- Теперь я ничего не могу объяснить вам, хотя я совершенно убежден, что предположения мои справедливы. Вам не следует ходить одной на в сумерки, ни ночью. Обещайте мне это, Джорджина,

- Но что же такое может случаться со мной? прошептала она, невольно прижимаясь к его руке.

- Погодите, узнаете. А покамест делайте то что я вам говорю. Итак, обещаете?

- Если это необходимо, так, пожалуй, обещаю.

настоящую минуту. Он близко наклонил к ней свою голову.

- Надо скрепить наш договор, Джорджина, сказал он. Инстинкт и нежный сериозный тон его слов подсказали ей, что разумел он, говоря кто. Глаза её наполнилась слезами, но лицо не уклонялось, и на губах остался поцелуй.

- Не забывайте, Джорджина, что это крепче клятвы, сказал он, подходя к дому.-- Берегитесь нарушить обещание. На это есть важные причины. Когда-нибудь, дитя мое, если вы будете умны и послушны, я открою вам не только это, но и многое другое.

Она стояла, потупив пылающее лицо и как бы желая скрыть свое смущение. Казалось, само небо разверзлось перед ней в эту минуту.

- Она вернулась назад, чтоб идти с вами, сэр, оказал мистер Сент-Джон, и не дожидаясь ответа, со всех ног бросился назад.

Он нашел мистера Пима между гротами.

- Куда это вы спрятались? воскликнул Фредерик.-- Вы точно провалились сквозь землю, и вас нигде не было видно.

- Я притаился вот за этим камнем, отвечал доктор, указывая на выступ в гроте.-- Кажется, одна из этих дам была мистрис Карльтон?

- Стадо-быть, я хорошо сделал, что спрятался от нея. Пусть она думает, что я попал в замок Вефер случайно.

Фредерик кивнул головой.

- Заметили вы, доктор, как сверкали её зубы и глаза? спросил он.-- Она словно кошка, украдкой следила за мисс Боклерк; но с какою целию

- А где теперь мисс Боклерк?

- Она идет с деканом. Я предупредил ее, чтоб она не ходила теперь одна. Скажите, что вам делать, мистер Пим? Такой порядок вещей не может быть терпим долее, и я обращаюсь к вам как к доброму и честному человеку, прося вас помочь нам, если вы можете.

Мистер Пим не отвечал ни слова. Он шел в своей любимой позе, заложив руки за спину, как в тот вечер, когда мы впервые познакомились с ним в комнате молодой умирающей матери; и мистеру Сент-Джону показалось, что лицо доктора, освещенное луной, имело странное, тревожное выражение.