Под осенней звездой.
Глава V.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Под осенней звездой. Глава V. (старая орфография)

V.

В понедельник утром Гриндхюсен возвратился в усадьбу, и мы начали рыть. Старый священник опять вышел к нам и спросил, не можем ли мы сперва поставить столб на дороге, которая вела в церковь. Ему так не хватало этого столба; он раньше уже там стоял, но его повалило ветром. Этот столб был ему необходим для того, чтобы вывешивать на нем разные объявления и оповещения.

Мы поставили новый столб и употребили все старания, чтобы он стоял прямо, как свечка. Вместо крыши мы на него надели шапочку из цинка.

В то время, как я возился с этой шапочкой, Гриндхюсен вдруг предложил выкрасить столб в красную краску; у него оставалось еще немного этой краски от дома Гунхильд. Однако, священник хотел выкрасить столб в белую краску. Так как Гриндхюсен безтолково спорил и настаивал на своем, то я вмешался и сказал, что объявления лучше будут видны на красном фоне. Тогда священник улыбнулся, при чем вокруг его глаз образовалась новая сеть морщин, и сказал: "Да, ты прав".

Этого было достаточно: эта улыбка и это поощрение польстили моему самолюбию, и я был горд и счастлив.

Позже к нам подошла и молодая барышня. Она сказала несколько слов Гриндхюсену и спросила, что это за красный кардинал, которого он поставил на дороге? Мне она не сказала ни слова и даже не взглянула на меня, когда я ей поклонился...

Обед был для меня тяжким испытанием. Не потому, что кушанье было плохое, нет! Но Гриндхюсен так отвратительно ел суп, и губы его лоснились от свиного сала! "Хотел бы я видеть, как он ест кашу?" - думал я истерично.

Когда Гриндхюсен растянулся на скамейке, собираясь предаться послеобеденному отдыху в том же жирном состоянии, я не вытерпел и закричал на него:

- Да вытри же себе рот, чтоб тебя!

Он посмотрел на меня, вытерся и потом посмотрел на свою руку.

- Рот?-- спросил он.

Я должен был обратить все в шутку:-- Хо-хо, ловко я тебя надул, Гриндхюсен!-- Но я был недоволен самим собой и сейчас же вышел из пивоварни.

"Как бы там ни было, - думал я, - а я заставлю-таки молодую барышню отвечать мне на мои поклоны. Скоро она узнает, что я человек недюжинный". Я вспомнил про колодец с водопроводом. Что, если бы я составил целый план? Однако, у меня не было нивелира, при помощи которого я мог бы определить уклон. И вот я начал сам изготовлять этот инструмент. Мне удалось устроить и нивеллир и ватерпас при помощи деревянной трубы и лампового стекла, которое я замазал с двух сторон, наполнив предварительно водой.

Между тем в усадьбе священника набиралось все больше работы: то надо было переложить плиту перед крыльцом, то поправить стену, то принести в порядок гумно. Священник любил, чтобы все было в полном порядке, а нам было все равно, так как мы работали поденно. Однако, по мере того, как дни шли, я чувствовал себя все хуже и хуже в обществе моего товарища. То обстоятельство, что он прижимал хлеб к груди и отрезывал от него ломоть складным замасленным ножем, который он предварительно тщательно вылизывал, могло причинить мне настоящее страдание. При этом надо еще иметь в виду, что он никогда не мылся всю неделю, от воскресенья до воскресенья. А утром, до восхода солнца, и вечером, после захода солнца, на кончике его носа всегда висела прозрачная капля. А ногти его! Об ушах лучше и не говорить!

отношения, и я стал опасаться, что нам придется вскоре разстаться. Мы обменивались друг с другом только самыми необходимыми словами.

Между тем, мой нивелир был готов, и я влез после обеда на крышу главного здания и стал измерять уклон. Уровень крыши пришелся на несколько метров ниже вершины горы. Отлично. Если из этого вычесть еще целый метр до уровня воды в колодце, то и тогда давление будет достаточно.

В то время, как я лежал на крыше и делал измерения, я был открыт сыном священника, Его звали Харольд Мельцер. Что я делаю там на крыше? Измеряю гору? Зачем? Зачем мне нужно знать вышину горы? Дай и мне измерить!

Позже я достал веревку в десять метров и мог измерить гору сверху до-низу. Харольд помогал мне. Когда мы спустились на двор, я пошел к священнику и изложил ему свой план.