Под осенней звездой.
Глава VIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Под осенней звездой. Глава VIII. (старая орфография)

VIII.

Все было бы прекрасно, если бы не было молодой барышни, в которую я влюблялся с каждым днем все больше и больше. Ее звали Элишеба (Елизавета). Ее нельзя было назвать красавицей, но у нея были алые губки и голубые глаза с ясным взором очень молоденькой девушки, - и это делало ее прелестной. Элишеба, Елизавета, ты едва распускаешься для жизни, и твои глаза впервые увидали свет. Когда ты однажды разговаривала с молодым Эриком с соседняго двора, то в глазах твоих появилось томное и нежное выражение.....................................

Что касается до Гриндхюсена, то для него не было никакой опасности. В молодые годы он был большим охотником до молодых девушек, да и теперь еще он ходил козырем по старой привычке и шляпу носил набекрень. Но он притих и уходился, чего и следовало ожидать; это был закон природы. Однако, не все следовали закону природы и не притихали, - чем это могло кончится для них? А тут еще, как на грех, появилась эта маленькая Елизавета! Впрочем, она вовсе не была маленькой, она была одного роста с матерью. И у нея была высокая грудь матери.

С того первого воскресенья меня больше не приглашали на кухню пить кофе, и я этого вовсе не хотел и сам старался избегать этого. Мне все еще было стыдно. Но вот однажды среди недели ко мне пришла одна из служанок и сказала, чтобы я не уходил в лес каждое воскресенье после обеда, а приходил бы пить кофе. Так хотела барыня.

Ладно.

Надеть мне мое городское платье? Быть может, было бы не лишнее, если бы молодая девушка составила обо мне несколько иное мнение, если бы она догадалась, что я по собственному почину бросил городскую жизнь и переоделся в работника, но что я на самом деле талантливый техник, знающий водопроводное дело. Но когда я оделся в городское платье, то я сейчас же почувствовал, что костюм работника мне идет больше, и Я снова переоделся и спрятал свое парадное платье в мешок.

Однако, в кухне меня приняла вовсе не барышня, а барыня. Она долго разговаривала со мной и подложила мне под чашку белую салфеточку.

- А этот фокус с яйцами нам обходится довольно дорого. - сказала она с добродушной улыбкой.

Фокус заключался в том, что я выучил Харольда вводить очищенное крутое яйцо в графин, в котором предварительно разрядили воздух. В этом заключались мои единственные познания по физике.

- Я ничего не понимаю во всех этих опытах, но это очень поучительно, - продолжала барыня. - А когда будет готов колодец?

- Колодец готов. Завтра мы начнем копать канавы.

- Сколько времени пойдет на это?

- С неделю. А потом можно будет начать прокладывать трубы.

- В самом деле?

Но вот в лесу стали попадаться желтые листья, и запахло осенью. Зато наступила пора грибов, которые растут повсюду, - на пнях, на кочках, везде встречаешь шампиньоны, рыжики и сыроешки. То тут, то там ярко краснела шапка мухомора. Странный гриб! Он растет на той же почве, на которой растут съедобные грибы; он питается теми же соками и при тех же условиях пользуется солнечными лучами и влагой, и по внешности он такой крепкий и, казалось бы, годный для еды, - но он ядовит. Я когда-то хотел выдумать прелестную сказку о мухоморе и сказать, что я ее вычитал в какой-нибудь книге.

Я всегда с интересом наблюдал за борьбой за существование цветов и насекомых. Как только появлялось солнце и согревало воздух, они снова оживали и на несколько часов предавались радости существования; большие мухи казались такими же сильными и живыми, как и среди лета. Здесь существовал особенный вид земляных блох, которых я раньше не видал. Оне были маленькия и желтые и величиной с запятую в мелком печатном шрифте; но оне прыгали на разстояние в несколько тысяч раз более длинное, нежели оне сами. Какой невероятной силой обладали эти маленькия создания в сравнении с величиной их собственного тела! Вон ползет маленький паук, у которого задняя часть похожа на светло-желтую бусину. Эта бусина так тяжела, что насекомое ползет по соломинке, повернув спину книзу. Когда он встречает препятствие, через которое его бусина не пролезает, он падает прямо вниз и снова ползет по другой соломинке...

Но вот я слышу, что кто-то меня зовет. Это Харольд. Он устроил для меня воскресную школу. Он задал мне урок из Понтоппидана и теперь хочет прослушать меня. Меня трогает мысль, что мне объясняют Закон Божий так, как я хотел, чтобы мне объясняли его, когда я сам был ребенком.