Редактор Линге.
Глава XI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Редактор Линге. Глава XI. (старая орфография)

XI.

На другое утро Шарлотта провожала своего брата в редакцию. Уже в половине десятого он должен был быть в стортинге. Он был очень не в духе. К чему было все то, чему он учился и о чем писал, если его заставляли теперь составлять заметки о стортинге.

Редактора еще не было. Секретарь дал Шарлотте просмотреть иллюстрированные газеты и журналы утренней почты. Скоро пришел и редактор.

Он насвистывал, шляпа у него была надета набекрень, он был в хорошем настроении духа. Он поклонился, улыбаясь сказал несколько шутливых, дружеских слов Илэну и напомнил ему не забыть захватить с собой карандаш, если он идет в стортинг.

- Я вовсе не думаю оставлять вас долго на этой скучной работе,-- сказал он,-- но сегодня вы уже должны оказать нам эту услугу. Мне как раз пришлось послать человека в Иевнакер по поводу бьерисенского собрания.

Потом он вошел в свое бюро.

Но скоро он опять отворил дверь и сказал:

- Не хотите ли вы войти, фрёкэн Илэн?

Шарлотта вошла. Она хорошо относилась к Линге, всегда оказывавшему ей такое внимание. И после того, как её брат заглянул в двер и, сказал, что идет в тинг, она продолжала спокойно сидеть на своем месте и разговаривать с редактором, просматривавшим, между тем, письма и телеграммы.

Вдруг он остановился, он встает и подходит к ней; он останавливается и смотрит на нее. Она перелистывает иллюстрированную газету, поднимает на него глаза и сразу вся вспыхивает. Он стоит около нея, наклоняет голову на бок, кладет руки за спину и смотрит на нее своими маленькими блестящими глазами.

- Какие дивные волосы! - говорит он глухим голосом и смеется.

Она не могла больше сидеть, в ушах у нея шумело, комната вся кружилась; она встала и в это самое мгновение почувствовала, что ее обнимают две руки, а на лице она почувствовала горячее дыхание.

Она слабо вскрикнула, она слышала, что он сказал: "нет, подождите", и она опять опустилась на стул. Ей казалось, что он поцеловал ее.

Он снова нагнулся к ней, она опять слышала, что он начал говорить; это были тихия, вкрадчиные слова; но когда он опять хотел обнять ее, тронуть, под предлогом, чтоб помочь ей встать, она собрала все свои силы и оттолкнула его. Потом она поднялась, не говоря ни слова; все тело её дрожало.

- Ну, ну,-- говорил он успокаивающе и смеялся подавленным, дрожащим смехом.

Она быстро отворила дверь и вышла; она была так смущена, что совсем не сознавала, что делает, и даже кивнула ему головой на прощанье.

Когда она вышла в коридор, глаза её начали наполняться слезами; она все еще дрожала и уже далеко, на дворцовом холме, наконец смогла овладеть собою.

Нет, теперь нужно положить всему этому конец. Казалось, всякий знает, что она такое, раз позволяет себе обращаться с нею так. Она обо всем этом разскажет Бондезену и попросит его объявить, что они обручены, а позже, когда будет возможность, они могут обвенчаться.

Одну минуту она подумала также и о Хойбро. Да, он тоже все, вероятно, знал об ней; разве он вчера не старался выгородить ее? Это зашло так далеко. Позже, вечером, Хойбро был просто-напросто невежлив; он отвечал ей холодно и разсеянно; с таким презрением можно было отвечать только какой-нибудь потаскушке, а раньше он так хорошо относился к ней. А потом он пошел с Мими домой, провожал эту совершенно незнакомую даму, несмотря на снег и непогоду. Но почему бы ему этого и не сделать?

Она, Шарлотта, ничего другого с его стороны и ждать не могла. Но у Мими были коротко остриженные волосы, а Хойбро как-то раз сказал, что он не переносит дам со стрижеными волосами. Зачем же он пошел с Мими?

Потом ей опять вспомнилось, что ей пришлось перенести в этот последний час. Это все казалось ей сном, и она даже остановилась в парке и подумала, действительно ли произошла эта сцена в бюро? О чем это говорил Линге? О свидании вечером? Разве он не обнимал ее за талию, желая помочь ей встать со стула? А что, если все это лишь одно воображение?! Она не совсем была уверена в том, она устала и чувствовала себя измученной после безсонной ночи, полной слез и отчаяния; она не спала ни одного часа. Может быть, если поразмыслить, Линге ничего ей не сказал, ни о чем и не просил ее. Он, может быть, только хотел ее успокоить, когда ей показалось, что его руки обнимали ее? Дай Бог, чтобы все это было только обманом чувств!

Во всяком случае, она совсем не понимала, каким образом вышла из бюро и попала на улицу.

Бондезена она не застала дома.

С тяжелым сердцем она пошла дальше. Она увидит Бондезена вечером; она не хочет дольше ждать, её положение должно быть выяснено. Её мысли все время были заняты Линге.-- Он, может быть, ничего ей не сказал, она ошиблась, но он поцеловал ее, она это все еще чувствовала; клянусь Богом, он это сделал! И, направляясь домой, она несколько раз плюнула.

Войдя в прихожую, она к своему удивлению увидела Бондезена: он выходил в эту самую минуту из комнаты Хойбро. Они взглянули друг на друга; на мгновение он теряет самообладание, но похом быстро говорит:

- Да, тебя не было дома; я искал тебя по всей квартире; я даже заглянул в комнату Хойбро.

- Нет, ничего особенного. Я только хотел поздороваться с тобой. Вчера я тебя не видел.

Она услышала шаги матери; она позвала Бондезена на лестницу и затворила за собой дверь.

Они шли по улице, не говоря ни слова; каждый был погружен в свои собстиснные мысли.

Когда они пришли в комнату Бондезена, Шарлотта села на диван, а Бондезен рядом с ней на стул. Она в первый раз здесь не сняла пальто. Она начала говорить о том, что накопилось у нея на душе; необходимо все это изменить; люди все видят и презирают ее.

- Видели? Кто видел?

- Все,-- Хойбро, Линге; кто знает, не заметила ли чего-нибудь и Мими Аренсен; вчера она смерила ее взглядом с ног до головы.

Бондезен разсмеялся и сказал, что все это ерунда.

- Ерунда? Нет, к сожалению.-- И вдруг со слезами в голосе она сказала, что даже Линге вел себя с ней нахально.

Бондезен вздрогнул. - Линге? Она сказала - Линге?

- Да, Линге.

- Что же он такое сделал?

- Ах, Боже мой, зачем ее так мучить? Линге вел себя нахально, он поцеловал ее.

- Линге? - Бондезен от удивления разинул рот.-- Чорт возьми, вот те на,-- даже Линге?-- говорит он. Шарлотта смотрит на него.

- Это, кажется, не очень-то тебя оскорбляет,-- говорит она.

Бондезен молчит некоторое время.

- Я хочу только тебе сказать, что Линге не такой, как все другие! - отвечает он.

Теперь она широко раскрыла глаза.

- Что ты хочешь этим сказать? - спросила она наконец.

Но он нетерпеливо покачал головой и возразил:

- Ничего, ничего! Но ты на все непременно должна смотреть так серьезно, Шарлотта!

- Но что ты хотел этим сказать! - крикнула она вне себя и бросилась на диван, вся дрожа от рыданий.

Бондезен не мог препятствовать тому, что его чувство к Шарлотте уменьшалось с каждым днем. Этот последний месяц он долго колебался, должен ли он, после того, что между ними было, войти в связь, которая ему была противна, или он должен прямо и открыто покончить со всем этим. Разве было что-нибудь особенное в этой размолвке? Разве это не случалось и в других жизненных вопросах, да вот, например, с "Новостями"? Когда оне почувствовали, что не могут больше служить политике вражды и несогласия, оне выступили с отказом от нея. Что же он, Бондезен, как честный человек, мог сделать другое по отношению к Шарлотте? Разве хорошо было бы по отношению к ней и самому себе войти в связь, основанием которой будет ложь и скрытая холодность?

Он все это добросовестно взвесил, и одно время у неге были тяжелые угрызения совести; теперь он понимал, что для них обоих самое лучшее будет мирно разойтись.

Ему казалось даже, что, как мужчина, он должен так поступить. Он чувствовал всю силу правды в себе, чувствовал себя сильным, благодаря сознанию, что поступает правильно...

Видя, что Шарлотта все еще плачет, он сказал мягко и как можно осторожней:

- Ты больше не любишь меня, Андрэ,-- сказала она тихо.

На это он ничего не отвечал, он продолжал гладить ее по волосам и сказал:

- Дай мне объяснить тебе...

Она подняла голову и взглянула на него. Её глаза были сухи, но она все еще вздрагивала от рыданий..

- Неужели это правда? Скажи мне, ты меня не любишь? Ну отвечай же, отвечай же мне!

У него хватило силы прямо и мягко сказать, что он не так любит ее, как прежде, не совсем так; нет, к сожалению, он больше ее так не любит; он здесь не при чем, пусть она верит ему. Он глубоко ее уважает.

Наступило несколько минут молчания. Шарлотта всхлипнула несколько раз, её голова опустилась низко на груд; она не шевелилась.

Как честный человек, он полагал, что должен сказать ей правду, пока еще есть время. Пусть теперь она делает с ним, что хочет.

Опять длинная пауза. Шарлотта обеими руками схватилась за голову. Пауза продолжалась так долго, что он взял со стола свою шляпу и начал по ней водить рукой.

Потом она вдруг отняла руки от лица, посмотрела на него и сказала с неподвижной, недоброй улыбкой.

- Ты, вероятно, хочешь, чтоб я ушла?

Он запнулся и снова положил шляпу на стол. Боже мой! неужели нельзя было проще отнестись к этому? Все отношения в мире рано или поздно кончаются.

Тогда она встала и пошла к двери. Он позвал ее; они должны разстаться друзьями, она должна простить ему. Но она отворила дверь и вышла, не говоря ни слова, не удостоив его даже взглядом. Он слышал её шаги на скрипучих ступенях, все дальше вниз во второй этаж, в первый этаж; наконец, он встал около окна за гардиной и видел, как она вышла на улицу Шляпа её все еще сидела криво на голове, после того, как она бросилась на диван во всю длину. За углом она исчезла.

Бондезен облегченно вздохнул. Миновало! Какую борьбу пришлось ему выдержать последний месяц, и каких только планов он не строил, чтоб как-нибудь уладить эти несчастные отношения.

Борьба была кончена.

С полчаса Бондезен сидел на своем стуле и думал о случившемся. Ему действительно трудно было нанести этот удар Шарлотте; ему хотелось, чтоб все это произошло мягче, нежнее. Но она сама спросила, и он должен был отвечать.

сердцу в праве любить и делаться жертвой этой опрометчивости?

Вдруг Бондезен вспомнил, что еще не завтракал. Проходя по дворцовому парку, он все еще вспоминал грустную сцену в своей комнате. Он так ясно помнит все, что она сказала, и что он отвечал. Он вспомнил также, что встретил Шарлотту в прихожей её квартиры: она чуть было не застала его врасплох в комнате Хойбро.

Нет, вот подозрительная личность этот Хойбро! Он, оказывается, работал, готовил мины. Весь его стол был завален конспектами и исписанными листами. Так вот он что! Он хочет выступить, и против кого же? Против Линге! Но ведь он же будет раздавлен, уничтожен одним пальцем Линге...

Что? Он ее поцеловал? Линге? Ну, разве есть на свете другой такой смельчак? И кто бы это подумал.

* * *

В стортинге Илэну было очень хорошо; он просидел там несколько часов и почти ничего не сделал; но когда он пришел со своими бумагами в редакцию, оказалось, что это составляло почти два столбца. Так легко он еще никогда не зарабатывал. Линге просмотрел статью и нашел ее превосходной...

"Новостях", что с ней такое?

Шарлотта, вернувшись домой, крепко заснула: она проспала несколько часов. Она была бледна и ее знобило, но у нея ничего не болело.

Она ответила брату, что почувствовала себя плохо, но все это прошло, как только она вышла на улицу.

- Правда?

Вдруг она озадачивает брата заявлением, что никогда больше не будет провожать его в редакцию. А когда он настаивает на разъяснении, она говорит, что ей неудобно видеть Линге. Ведь очень неприятно - почувствовать себя плохо при посторонних.