Бенони.
Глава X.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бенони. Глава X. (старая орфография)

X.

Бенони отправился на Лофотены; все рыбаки двинулись туда, и в селенье совсем не осталось мужчин. Бенони ушел на шкуне и не преминул взять с собой Свена матросом. Ушли и обе яхты Макка; одну повел Виллас Пристанной, а другую Оле Человечек. В Сирилундской гавани осталось только несколько малых лодок да большой почтовый баркас.

Бенони собрался-таки зайти к Розе перед самым отъездом, но у него было еще столько хлопот и забот, что он успел только наскоро проститься с ней и пообещать верность до гроба. По дороге он еще раз обернулся и крикнул, что непременно купит ей кольцо и крестик. Потом он отплыл из гавани, а Роза стояла у окна в Сирилунде и глядела ему вслед. Но через полчаса со шкуны было видно уже только что-то в роде развешанной на окошке материи вместо человека.

У Макка в Сирилунде ничего нового не случалось, но у кистера Аренцена в один прекрасный день, в феврале, оказалась новость - вернулся сынок, законник. Выучился, наконец. У молодого Аренцена были белые руки и ни единого волоска на маковке,-- сразу видно было, что много учился. Зато люди и относились к нему с большим почтением. Дома ему отвели отдельную комнату да еще контору, и он готовился повернуть тут дела по-новому. Теперь никому не придется терпеть несправедливость годами; всякий сразу может добиться своих прав. О, тут, наверно, предстояло дела не мало,-- старый ленеман правил больно круто.

И старику кистеру с женой пришла пора отдохнуть. Не мало они потрудились и побились на своем веку. Все шестеро старших детей вместе не обошлись им столько, как один этот седьмой и младший сынок Николай, солнышко семьи, законник. Как они бились ради него, как во всем себе отказывали, и в еде и в одежде, откладывая для него каждый грош! И даже занимали деньги, закладывали свое добро. Теперь сынок вернулся и за все им заплатит. На дверях конторы появилась дощечка с его именем и обозначением часов, когда его можно застать.

Пока же молодой Аренцен ходил навещать соседей, чтобы не показаться гордецом.

Посещения его доставляли не малое развлечение; он был такой добродушный, легкомысленный, болтал, смешил. У церкви он тоже вступал в разговоры и заводил себе знакомства. Но в это время года из взрослых людей оставались в приходе одне женщины, так что к нему в контору никто еще не заглядывал. Вот придет весна, рыбаки вернутся,-- тогда и дела пойдут. До тех же пор весь приход сидел вдобавок без денег.

Однажды молодой Аренцен забрел и в Сирилунд. Он, не торопясь, обошел двор, постоял и посмотрел на голубей, насвистывая им какие-то мотивы. Было это перед самыми окнами дома, так что Макк и Роза имели время понаблюдать за ним. Затем он вошел в дом, а шляпу снял уже в самой горнице,-- он ведь был плешивый.

- Добро пожаловать в родные края ученым и все такое...-- приветствовал его Макк и вообще обошелся с ним ласково, отечески называя Николаем.

Поговорили о том, о сем.Роза, когда-то слывшая невестою Аренцена, была тут, но он не напускал на себя по этому случаю никакой торжественности, а был по своему обычаю весел и разговорчив. Макк заговорил о его видах на будущее, но он ответил, что пока не имеет в виду ничего другого, как сидеть дома да поджидать бешеных людей. - Люди ведь обязаны затевать ссоры и приходить ко мне мириться,-- сказал он.

Роза хорошо его знала и посмеивалась на его речи, хотя и была задета тем, что её помолвка не настроила его на более серьезный лад.

- Но ведь это ужасно,-- ты стал совсем плешивым! - сказал Макк.

- Совсем? - невозмутимо отозвался молодой Аренцен.-- Отнюдь нет.

Но Роза уже видела его плешивым раньше, и для нея это было не ново. Увы, за эти годы она находила в нем все больше и больше перемены каждый раз, как ездила туда, на юг. И с каждым разом он становился все большим и большим кривлякой, легкомысленным, ленивым балагуром. Городская жизнь развратила этого сына деревни.

- Но как ни мало у меня волос тут,-- продолжал молодой Аренцен, показывая на свою полированную макушку,-- они все-таки встали у меня дыбом недавно, когда я приехал домой.

Макк улыбнулся, и Роза тоже.

- Первый попался мне навстречу лопарь Гильберт. Я сразу его узнал и спросил, как он поживает, как его здоровье. "Ничего себе,-- ответил он, а вот Роза помолвлена с почтарем Бенони". "С поч-та-рем Бенони?" - спросил я. "Да, да!" "Со мно-ой!" - поправил я. Но Гильберт закачал головой и не поддержал меня. Ну, прошу покорно, сами судите о моем ужасе, когда он не поддержал меня!

Наступило неловкое молчание.

- Вот когда,-- продолжал молодой Аренцен,-- волосы у меня и встали дыбом.

Роза медленно отошла к окну и стала смотреть на двор.

Тут-то бы Макку и осадить этого франта, но он был человек сообразительный и сразу смекнул, что ссориться с Николаем Аренценом, законником, не-рука. Напротив. Впрочем, и поощрять этого развязного тона Макку не хотелось, и он, сказав:-- Ну, вам, пожалуй, есть о чем поговорить друг с другом,-- вышел из комнаты.

- Нет, совсем не о чем! - крикнула Роза вслед ему.

- Послушай-ка, Роза, повернись,-- попросил молодой Аренцен. Сам он не встал с места и даже не глядел на нее. Он осматривался кругом, так как попал к Макку в первый раз.-- А тут есть недурные старинные гравюры на стенах,-- сказал он с видом знатока.

- Ну, поди же сюда, побеседуем, коли хочешь,-- продолжал молодой Аренцен, вставая. Он подошел к одной из картин на стене и принялся ее разглядывать. И вот, эти двое, оставшись наедине, стояли каждый в своем углу, спиною друг к другу - Право, недурно,-- сказал он, самому себе, кивая на картину. Затем вдруг подвинулся к окну и заглянул Розе в лицо:-- Ты плачешь? Я так и знал.

Она быстро отошла от окна и бросилась на стул.

Он медленно последовал за него и сел на другой. - Не горюй, Розочка,-- сказал он,-- все это пустяки.

Этот прием не имел успеха. Тогда он пустил в ход другой:-- Я тут сижу и стараюсь развлечь тебя, а ты и ухом не ведешь. Вот как меня тут ценят! Да покажи ты хоть чем-нибудь, что замечаешь мое присутствие.

Молчание.

- Ну, однако! - воскликнул он и встал. - Я возвращаюсь в родные края, так оказать, и первым долгом стремлюсь к тебе...

Роза только рот открыла, глядя на него.

А молодой Аренцен воскликнул: - Ну, выбил таки из тебя искру жизни! Улыбнулась! О, Господи, эта раскаленная медная улыбка, эти яркия нелинючия губы!..

- Да ты с ума сошел! - не выдержала, наконец, Роза.

- Да,-- сразу подхватил он, кивая головой. - Я не перестаю сходить с ума с тех пор, как вернулся домой. Знаешь-ли ты, что мне рассказали о тебе? Что ты невеста почтаря Бенони! Слыханное-ли дело? С ума сошел,-- говоришь ты? Нет, я разбит, уничтожен, не существую, умер, или нечто в этом роде. Я хожу день-деньской и не знаю, за что мне ухватиться, что предпринять,-- все, что ни придумаю, никуда не годится. Когда я шел сюда сегодня, я об одном молил Бога... Молитва была не длинная, да и просил я немногого - только, чтобы с ума не сойти. Почтарь Бенони! А я-то? С ума сошел,-- говоришь ты? Да, да, я обезумел, я болен. Я стою тут, а на самом деле я слег! Да, да, кремень и тот не выдержал бы такого удара.

- Господи Боже мой! - опять вырвалось у Розы на этот раз с искренним отчаянием:-- Ну, есть ли тут хоть капля здравого смысла?

Она посидела, подумала, потом вскинула голову и заговорила: - Хорошо; теперь уж все равно. Но я все-таки нахожу, что ты... что не мешало бы тебе быть посерьезнее. Мне, пожалуй, следовало бы написать тебе о том, что вышло здесь у нас, но... Да, я помолвлена. Надо же было кончить чем-нибудь. Да и не все ли равно?

- Не унывай. Давай лучше поговорим об этом. Ты ведь знаешь, что мы с тобой самые лучшие неприятели в мире.

- Не о чем и разговаривать больше. Мы с тобой достаточно уже разговаривали. Помнитоя, четырнадцать лет тому назад начали.

- Да, в сущности баснословная верность! Сделай-ка маленькую экскурсию в историю человечества и поищи подобного примера,-- не сыщешь. Так вот, значит, я возвратился в родные края...

Он стал серьезнее и сказал: - Значит, голубятня и большой сарай так на тебя повлияли?

- Да,-- ответила она,-- вообще все вместе; не буду отпираться. А отчасти и сам он. Да и надо же мне было чем-нибудь кончит. И раз он так добивался меня...

Молчание. Оба сидели и думали каждый свое. Вдруг Роза обернулась на стенные часы и сказала:-- Не знаю...

- Я знаю! - отозвался он и взялся за шляпу.

года три-четыре тому назад, как говорят?

Она сделала усталое движение рукой и встала. Он простился, не подавая руки, и прибавил: - Я-то не придаю этому значения... но что, если бы и я теперь постарался насчет недвижимости?

- Ты? Ты постарался бы?..

- Нет, ради Бога,-- это не манифест. Я только говорю, что целью моего честолюбия становятся отныне голубятня и сарай!