Бенони.
Глава XVII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бенони. Глава XVII. (старая орфография)

XVII.

Бенони вернулся из крайних шкер и немедленно начал снаряжать свой неводной комплект. Он не добился точных сведений насчет сельдей, но показывал вид, будто знает побольше других. По правде же, ему попросту не в моготу было оставаться дома, после того, как весь околоток узнал о его посрамлении. Мысль пуститься в море он уже выбросил из головы.

Писарь ленемана зашел к нему сообщить о тинге и о засвидетельствовании закладной. Да, видно, такая уж судьба; никак нельзя было выручить бумагу обратно; она еще до тинга была внесена в реестр закладных. Все и пошло своим чередом...

Бенони сидел и растерянно слушал. Так, пожалуй, он сам себя наказал,-- теперь уж нечего расчитывать на заступничество Макка... Дальше он узнал,что народу при чтении закладной было мало; одни должностные лица да еще кое-кто. Дело прошло незаметно.

- А бумага у меня в кармане,-- прибавил писарь.

- Да? - сказал Бенони, ожидая, что тот сейчас вручит ему бумагу. Но писарь не торопился, сидел и покашливал и поджимал губы.

- Что-ж, дороже обошлось, чем мы расчитывали? - спросил, наконец, Бенони, готовясь заплатить.

- Нет, столько, сколько и следовало по закону.

Бенони подождал немножко и сказал:-- Дайте-ка взглянуть поскорее...

Тогда писарь ленемана начал:-- Я мог бы попросту выложить вам бумагу, да не годится так. Я буду говорить прямо, как человек.

Бенони впился в него глазами и спросил:-- Что вы говорите? В чем дело?

Наконец, писарь ответил:-- А в том, что немногого она стоит, эта самая бумага... Да, осмелюсь сказать: не стоит она ваших денег...

- Дайте мне взглянуть сейчас же!

- Ежели бы я захотел поступить, как чудовище, я бы сразу развернул бумагу перед вашими глазами. Но я хочу подготовить вас помаленьку... Дело-то в том, что Макк Розенгорский дал под залог Сирилунда чертовскую сумму раньше вас.

- Вы шутите! - вскричал Бенони в ужасе.

Писарь, наконец, положил перед ним бумагу

Официальная приписка гласила, что закладная засвидетельствована законным порядком на тинге такого то дня и числа. И затем были перечислены раньше выданные закладные на Сирилундскую усадьбу с угодьями и тремя торговыми судами. Хозяином и давнишним хозяином всего оказывался Макк Розенгорский; выданные им под указанный залог суммы составляли в общем восемнадцать тысяч далеров. Приписка была подписана Стеном Тоде.

Бенони словно громом поразило. Он не сводил глаз с бумаги, а в голову ему лезли разные мелочи: судью не так звали... Стен Тоде?.. Кто бишь это?.. Восемнадцать тысяч далеров... да, да... Но ведь тогда Макк Сирилундский вовсе не воротила; это брат его, Макк Розенгорский, хозяин всего...

- Теперь все дело в том, стоит ли залог, под который вы дали деньги, двадцати трех тысяч далеров,-- прибавил писарь ленемана.

Бенони подумал и сказал:-- Нет, не стоит.

- И ленеман так думает, и я. Мы с ним говорили об этом промеж себя. Двадцать три тысячи - ужас что такое!

- Это как повернуть дело. В бумаге сказано просто: получено. Макк получил столько-то и столько-то под такой-то залог. Ведь, вы сами признали залог достаточным обезпечением.

Бенони уже не слушал его, но спросил:-- Стен Тоде - это кто? Законная ли подпись?

После обстоятельного обсуждения, писарь ленемана пришел к заключению, что помощник судьи имел по закону все права на тинге, хоть и не был судьей, далеко нет.

- Двадцать три тысячи! Так у Макка нет ни гроша! - вдруг проговорил Бенони.-- Лучше поменьше средств, да собственных...-- Но тут он вдруг вспомнил про свои пять тысяч далеров, которые были теперь все равно, что потеряны, и встал, постоял с минуту бледный и растерянный, глядя на негодную бумагу, лежавшую на столе, и опять сел.

- Может статься, он выплатит вам понемножку,-- сказал писарь, чтобы утешить его.

- Откуда ему взять? Платье, что на нем, и то не его. Лучше поменьше средств, да... Мошенник он, Макк!

- Не полагается так выражаться; не по закону. И, может статься, он все-таки заплатит...

- Мошенник! Заправский мошенник!

Ах, какое это было сильное, выразительное слово! И как оно было унизительно для спесивого Макка! Поэтому Бенони и повторял его от всего сердца.

- Он наверно заплатит,-- сказал писарь ленемана и встал. Ему хотелось уйти поскорее.

Бенони был возбужден до крайности:-- Не следовало бы связываться с ним! Плюнуть да растереть ногой - вот и все!

Оставшись один, Бенони принялся обсуждать - что же ему теперь делать? И порешил прямо пойти в контору к Макку и расчитаться с ним.

Сунув закладную в карман, он отправился в Сирилунд. По дороге ему пришло на ум, что надо бы сперва повидать Свена Дозорного.

Но бедняге Свену самому в ту пору приходилось не сладко; где ему было утешать других? И опять во всем была виновата Эллен Горничная!

Накануне вечером Свен Дозорный шушукался со своей подружкой, как вдруг ее позвали,-- Макк собирался брать ванну. Свен пытался было удержать ее: пусть его берет свою ванну один, Эллен-то какое дело? Но Эллен лучше знала свое дело и вырвалась от Свена. Тот пошел за нею на цыпочках и, затаив дух, стоял в коридоре перед дверями Макковой горницы... слышал все собственными ушами! Сегодня он и приступил к Эллен с допросом:-- Макк встал?

- Нет.

- Ты мыла его вчера вечером?

- Да, вытирала ему спину полотенцем.

- Врешь! Я стоял в коридоре и все слышал.

Молчание.

- А ты не можешь что ли, отделаться от него?

- Не больно-то отделаешься... Приходится вытирать ему спину.

Бешенство охватило Свена Дозорного; он задохнулся и выпалил:-- Свинья ты, вот что!

Она выслушала, широко раскрыв глаза и подняв брови, словно не веря, что это Свен Дозорный так ругается.

- Я еще пырну тебя когда-нибудь ножом!

- Не надо так злиться,-- заговорила она ласково.-- Небось, он скоро отстанет.

- Не отстанет.

- А ты сам-то с Брамапутрой? Этой кучерявой?-- сказала Эллен презрительно.

Свен Дозорный только спросил опять:-- Макк встал?

- Нет.

- Мне надо поговорить с ним в конторе.

- Лучше не суйся,-- отсоветовала Эллен.-- Обоих нас в беду введешь.

Пожалуй, Свен на том бы и успокоился, да сунули ему перину сушить на солнышке,-- купальную перину Макка,-- и это его страсть раззадорило; он забыл, что он тут работник на все руки.

Макк вскоре прошел в контору; Свен Дозорный бросил перину и направился за ним, взбудораженный до нельзя. Он сразу приступил к делу: так и так, мол, зовут его Свен Иоган Кьэльсен, а по прозвищу Свен Дозорный, и он хочет взять за себя Эллен Горничную; так не зачем ей купать Макка, а ему, Свену, сушить после них перину...

- Понимаете вы, не зачем ей пачкаться с вами,-- не будь я Свен Иоган Кьэльсен! Да, так меня зовут! А коли хотите знать мою географию,-- то я из города. Да! Из города, коли угодно знать!..

Макк медленно перевел глаза с бумаги на Свена и, глядя на него стальным взглядом, спросил:-- Как, бишь, тебя зовут?

Сбитый с позиции Свен только и мог повторить:-- Как меня зовут? Свен Иоган Кьэльсен. А по прозвищу Свен Дозорный.

- Хорошо, так ступай и делай свое дело.

Свен уже взялся было за ручку двери...-- Да нет!-- сказал он,-- этого дела я делать не буду!

- Хорошо, так получай расчет.

Свен Дозорный, хоть и с ворчанием, но ушел.

Очутившись за порогом с деньгами в руках и с отчаянием в душе, он завернул в винный погребок и хватил стаканчик-другой. Почувствовав себя после того опять сильным и храбрым, он пошел в людскую и поднял там кутерьму, переругался с работниками, забрался к двум старикам призреваемым, которые оба лежали в постелях, не двигаясь, и только ели да повременам перекидывались словечком, словно и впрямь люди.

- Эй, вы, вставайте! Идите дрова таскать! - крикнул им Свен.-- Я покончил.

- Покончил,-- повторил Фредрик Менза.

- Молчать! - заорал на него Свен Дозорный.-- Встанешь ты? Или опять бедняжке Эллен самой таскать дрова?

Фредрик Менза, вся борода которого была покрыта крошками от пищи и слюной, словно задумался о чем-то серьезно и лежал, мигая глазами, а немного погодя сказал:-- Три мили до Фунтуса.

- Ха-ха! - засмеялся Монс, лежа на своей кровати.

Бедняга, и у него были свои радости! Ему, пожалуй, чудилось, что стена презабавно уходит вверх под самую крышу...

Свен Дозорный вернулся назад в людскую, напевая и хвастаясь своими намерениями:-- Не буду я сушить этой перины; ни во веки веков! Знаете, что я буду делать? Нет, где вам знать! Вы совсем как зверье тут. Я буду петь! Идите все сюда, я буду петь!

В людскую набралось много народа. Свен Дозорный не побоялся отвлечь их от работы, даром что были будни. Пришли и Брамапутра, и Эллен Горничная, и сама мельничиха не могла удержаться, чтобы не заглянуть в людскую. Она ходила в лавку за съестным и привела с собой сынишку, шестилетняго мальчугана с нежным ротиком. Свен Дозорный щедро одарил его, дал целый четвертак, и погладил по головке.

- Ну, весело тебе тут? - спросила мать.

Да, да! Мальчику было очень весело. Когда другие заплясали, он тоже отыскал себе местечко, где повертеться, и чувствовал себя барином.

Свен Дозорный запел песню:-- Ой вы, сорозския девушки красные! Но он, впрямь, должно быть, рехнулся: его песня звучала угрозой; он пел ее по известному адресу, да еще порой указывал кулаком на господский дом.

Свен Дозорный пел:

Сорозским землям, лугам, лесам -

им нет конца и нет края.

Охотой тешится барин там,

там рыщет псов его стая.

Устав, он едет домой отдыхать;

ему две девушки стелят кровать...

И делит ложе с одною он,

и выслал прочь он другую.

А та, в груди затаивши стон,

с гонцом шлет весть роковую:

"Эй, ловчий Густ! Ты все рыщешь в лесу,

кому ж беречь здесь девицу-красу"?

          Ой вы, сорозския девушки красные!

И ловчий Густ наточил топор,

на-страже стал за дверями.

Зажегся искрами гнева взор,

и месть легла над бровями...

Чуть утром барин ступил за порог -

удар смертельный его подстерег!

          Ой вы, сорозския девушки красные!..

Но тут Свен вдруг почувствовал отсутствие хора и прервал песню:-- Стой! Тут вы все должны подхватывать: Ой вы, сорозския девушки красные! А вы только пляшете. Настоящее зверье!

От Макка прибежал запыхавшийся гонец позвать в контору старшого работника. Все разом притихли и стали один по одному тихонько выбираться из людской. Свен Дозордый уже не в силах был расшевелить их. Мельничиха послала к нему своего мальчугана - проститься хорошенько и поблагодарить еще раз за четвертак. Свен задержал маленькую ручонку в своей и сказал:-- Рука-то словно у Эллен, вот диво!

Затем вызвали самого Свена Дозорного. Он вышел с тяжелым предчувствием... Но оказалось, что вызвал его Бенони. Он пришел поговорить со Свеном.

- У меня дельце к тебе,-- сказал Бенони, чтобы начать с чего-нибудь.-- Не хочешь ли и ты ехать с неводом?

- Не знаю... Да, хочу. С неводом?

Но они скоро перевели разговор на другое, на то, что у каждого лежало на душе. Бенони с угрожающим видом мотнул головой и сказал, что собирается к Макку в контору.

- Он подло поступил со мной,-- продолжал Бенони.

- А со мной-то? Эллен пропала!

- Почему так?

- Он вчера опять звал ее мыть его.

Бенони покрутил головой,-- ничего, дескать, не поделаешь.

- Но ведь мы с Эллен уже поладили,-- сказал Свен.

Бенони ответил:-- Не выдадут её за тебя до поры, до времени,-- ты сам понимаешь?

Свен Дозорный зловеще сверкнул глазами.

- Такой уж здесь порядок,-- продолжал Бенони.-- Одна сменяет другую. Только Брамапутра все держится...

Старший работник вернулся от Макка и сообщил, что Свену Дозорному велено уходить со двора.

- Уходить...? Как..?

- Так приказано. Я приставлен соблюдать порядок и ничего не могу тут поделать.

Свен Дозорный, видно, разсчитывал все-таки как-нибудь уладить дело ради Эллен; но теперь понял, что ему приходится убираться, и сильно упал духом.

Бенони вступился:-- Ступай и скажи, что Свен Дозорный побудет здесь со мной.

- Ну, хорошо,-- отозвался работяик.

- Так и передай ему, Макку Сирилундскому, от Бенони Гартвигсена!

Работник пошел. А эти двое остались, гордясь своей победой. Но скоро Свен Дозорный опять упал духом при мысли о том, что ему надо уходить из Сирилунда.

- Теперь у меня нет ничего за душой, кроме этого вот алмаза. И тем нечего резать,-- стекол нет.

Пока они стояли тут и разговаривали, с крыльца лавки спустился сам Макк и пошел прямо на них. Шел он своим обычным ровным шагом. Когда он приблизился к ним, оба сняли шапки и поклонились.

- Что это за гонцов ты ко мне посылаешь? - спросил Макк.

- А ты все еще тут? - спросил Макк другого.

Свен Дозорный промолчал.

Зато Бенони успел за эти две-три минуты оправиться. Он выпрямился: разве он не совладелец Сирилунда, и разве перед ним не разорившийся человек, не мошенник?

- А вы что тут допрашиваете нас? - спросил он, глядя на Макка в упор.

Оба весьма недружелюбно смерили друг друга глазами, но Бенони все-таки оказался только учеником. Макк вынул свой тонкий платок, слегка высморкался и повернулся опять к Свену Дозорному.

- Тебе разве не оказано, чтобы ты уходил отсюда?

Свен Дозорный покорился.

- Ступай прямо домой ко мне! - крикнул ему Бенони.-- Вот ключ. Тебе я могу доверить все свое добро. Ступай себе и дождись меня. Мне еще надо поговорить с этим человеком.

"С этим человеком"! Это о Макке-то Сирилундском?!

Они прошли в контору. Макк опять пустил в ход свой носовой платок и сказал:-- Ну?

- У меня дело небольшое,-- ответил Бенони,-- насчет денег.

- Что такое насчет денег?

- Вы меня надули.

Макк молчал с снисходительным видом.

- Я устроил, что закладную засвидетельствоваля. Вы не думали, что меня хватит на это?

Макк улыбнулся:-- Я все знал.

- Ваш брат в Розенгоре хозяин всему. Вы у него в кармане со всеми вашими потрохами... Не угодно ли!..-- Бенони выложил на конторку закладную и тыкал в нее пальцем.

- В чем же дело? - спросил Макк.-- Ты хочешь взять свой вклад из оборота?

- Взять свой вклад? Откуда вы мне возьмете его? Сапоги на вас и те не ваши. Двадцать три тысячи! Ваш брат дал восемнадцать, да я пять, выходит двадцать три. Вы меня разорили; я теперь почти такой же голыш, как вы сами.

Макк ответил:-- Во-первых, это лишь молодой помощник судьи внес все это в твою закладную...

- Положим. Но сам судья никогда бы не внес всех этих глупостей насчет моего брата. Это все одне формальности, понимаешь? Как вообще бывает между братьями... На самом деле скорее я поддерживал моего брата, чем он меня,-- например, когда он расширил свой завод для выделки рыбьяго клея.

- Да, да, оба вы, как видно, одного поля ягоды, банкроты! Но мне-то от этого не легче.

- Во-вторых,-- с непоколебимым величием продолжал Макк,-- я тебе должен не пять тысяч. У нас с тобой особые счеты.

- Вы это про четыре сотни за ваши сокровища? А на что мне их теперь? Розу с адвокатом уже огласили в церкви; свадьба двенадцатого.

- Не знаю хорошенько; мне не удалось поговорить с Розою. Но очень может быть, что ты сам тут не без вины. Это засвидетельствование закладной у меня за спиною не особенно располагало меня хлопотать за тебя.

- Ну и что-ж? - воскликнул Бенони с раздражением. - Бог с ней, с Розой! Не стану я клянчить её милостей. Но уж что касается этих ваших штук, то Роза слишком хороша, чтобы быть вашей крестницей. Да. И я напишу ей письмо, чтобы она больше ни ногой к вам. У нас с вами особые четы? Не хочу я иметь с вами никаких счетов. Я постараюсь расквитаться с вами за ваши сокровища при первом же случае. И тогда подавайте мне мои пять тысяч.

- Ты требуешь свой вклад в шестимесячный срок, считая от сегодняшняго числа?

Макк хорошо понимал, что верх теперь на стороне Бенони и что он мог сломить его, Макка: объявить его банкротом, притянуть к суду и запутать своею закладной, подорвать его репутацию, заставить всех прокричать о его разорении...

- Можешь поступать, как тебе угодно,-- сказал он холодно.

Но Бенони не в состоянии был удержать на руках своих козырей:-- Я заставлю описать вашу треску на сушилках.

Это во всяком случае пахло скандалом; заварится дело, пойдет опрос свидетелей... И Макк ответил:-- Треска не моя, а купца.

- Ну, в этом я тебе не намерен давать отчета,-- отмахнулся Макк. - Ты можешь требовать одного - своих денег, и ты их получишь. Значит - в шестимесячный срок?

И Бенони, чтобы положить конец делу, ответил утвердительно: да.

Макк взял перо и записал число; затем отложил перо, взглянул на Бенони и проговорил:-- Не думал я, что мы с тобой так разойдемся, Гартвигсен.

Бенони и самому не ахти как сладко было. - А что же, повашему, мне делать? Знаю, меня раз так скрутило, что я не знал, как и быть. И положим, вы подняли меня из праха...

И Макк отошел к окну подумать.

Но тут Бенони так ясно вспомнилось его жалкое прошлое; он вспомнил те дни, когда у него не было ни господского дома, ни большого сарая, ни неводного комплекта; дни, когда его позор был оглашен с церковного холма и когда Макк Сирилундский протянул ему руку помощи, сделал его опять человеком... И он сказал упавшим голосом:

Молчание. Макк повернулся и опять подошел к своей конторке: - Узнал ты что нибудь насчет сельдей?

- Бог в помощь.

- Счастливо оставаться,-- сказал Бенони, уходя.