Бенони.
Глава XXII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бенони. Глава XXII. (старая орфография)

XXII.

Пропустив несколько дней праздника, Бенони явился в контору Макка. Макк, верно, сразу понял причину и сказал:-- Здравствуй, Гартвигсен. Я как раз собирался послать за тобой. У нас с тобой счеты, и мне бы хотелось их покончить.

Напряжение Бенони дошло до последней степени. Ведь быть не может, чтобы Макк оказался в состоянии расплатиться с ним!

- Прежде всего я должен высказать сожаление, что не мог пригласить тебя в сочельник,-- сказал Макк.-- Нельзя было в этом году.

- А есть о чем толковать,-- ответил Бенони, не без горечи.-- Не такого я звания и состояния...

- Да? Разве? А я вот тебе что скажу, милейший Гартвигсен: для меня не могло быть гостя желаннее тебя. Но из внимания к тебе самому и другим мне поневоле пришлось обойти тебя приглашением.

- Я бы не укусил её,-- сказал Бенони.

- Гм. Я уверен, что ты понимаешь, как тягостно это было бы для... ну для всех. Ведь и муж был тут.

Бенони инстинктивно почувствовал, что Макк был прав и сказал уступчиво: - Да, да. Я ведь так только.

Макк открыл конторку и приподнял шкатулку за ручку. Какой тяжелой она казалась для этой тонкой руки! Вдруг Макк оставил шкатулку и сказал: - Ах, да! хочешь ты нынче ехать с Фунтусом на Лофотены?

- Хочу ли... с Фунтусом?

- Ну да, как в прошлом году.

- Разве не Арн Сушильщик поедет?

- Нет,-- отрезал Макк.

Молчание.

- Ты ведь сам понимаешь,-- снова начал Макк,-- я мог послать Арна Сушильщика в Берген; сдать груз не велика важность. Но я не могу поручить ему закупку груза для трех судов. На это нужно человека с головой.

- Ну, раз он годился съездить в Берген...-- возразил Бенони.

- Прежде всего,-- продолжал Макк,-- тут ответственность. У Арна Сушильщика ничего за душой. А тебе я могу доверить какие угодно тысячи. Ты человек с обезпечением.

Бенони было несказанно приятно услышать от Макка такия слова после всех тех сплетен о банкротстве, от которых он столько натерпелся. И он ответил:

- Не все так разсуждают, как вы. Я теперь человек неимущий, даже не внесен в список плательщиков.

- Счастливец! Нет имущества, нет доходов и - нет налогов!.. А Виллас Пристанной и Оле Человечек поедут на яхтах, как в прошлом году. Ты же, верно, возьмешь с собой на Фунтусе Свена Дозорного?

Врожденное чувство повиновения и въевшееся с годами почтение к Макку Сирилундскому, ворочавшему всем и всеми на много миль кругом, помешали Бенони наотрез отказаться. Кроме того, он знал, что одному только Макку под силу возстановить общее доверие к нему, Бенони. И он сказал:

- Смей я только думать, что могу постоять за себя...

- В прошлом году ты мог.

- Денег? - спросил Макк с удивлением.-- Вот деньги,-- сказал он и положил свою ладонь на шкатулку.

- Ну да, ежели так...

- Но дело-то в том, что деньги нужны мне,-- сказал Макк, прямо приступая к делу.-- Мне надо бы получить еще отсрочку, чтобы скупить теперь треску. И вот что я тебе предлагаю: отправляйся на Лофотены и нагрузи там рыбой все три судна; покупай рыбу, как бы для себя. По-осени же, когда я продам ее, ты получишь свои деньги с процентами.

- Нет,-- сказал Бенони,-- я уж решил... Нет, нет... И что мне порукой, что я получу свои деньги по-осени?

- У тебя будет залог в руках - рыба! - опять как бы с удивлением заметил Макк.

- Так я получу в залог рыбу?

- Разумеется. Рыба твоя, пока я её не продам, а тогда деньги - твои.

Бенони прикинул в уме этот новый проект в связи с сушильными площадками, которые купил недавно,-- теперь оне могут ему пригодиться, у него будет рыба,-- и сказал, колеблясь в раздумье:-- Но ежели я буду скупать рыбу на собственные деньги, то это уж будет не на ваш счет?

- Милейший Гартвигсен, для того, чтобы скупать рыбу, нужны суда; у меня их три, у тебя ни одного. Кроме того, я опять хочу помочь тебе, как и прежде: надо тебе приучиться к делу. Ведь ты же собираешься когда-нибудь заняться скупкой рыбы на собственный страх, иначе ты не обзаводился бы сушильными площадками? Ну вот, доверяя твоей дельной голове и легкой руке, я даю тебе приучиться к делу за мой страх. Наживу я что-нибудь - хорошо; потерплю убыток, потеряю я, а не ты. Твое дело - получить свои проценты на капитал да жалованье.

Бенони долго стоял и раздумывал. Потом оказал:-- Хотелось бы все-таки взглянуть на деньги.

Макк открыл шкатулку и стал вынимать оттуда ассигнации пачку за пачкой, А Бенони от изумления поднял брови так, что складки на его низком лбу затерялись под шапкой волос.

- Хочешь сосчитать? - спросил Макк.

- Нет, я только так... нет, нет, не надо...

Бенони ушел от Макка, как и пришел - без денег. Он успел только вспомнить под конец обезпечить себе кредит в лавке у Макка до осени, когда треска будет продана. И Макк не отказал, отнюдь нет, но согласился открыть Бенони кредит.

- Устроим как-нибудь,-- сказал Макк. И хотя Бенони и побаивался язвительного Стена Лавочника, все-таки пришлось к нему обратиться.

- Ежели я пришлю свою работницу за чем-нибудь в лавку, так ты запиши на меня,-- сказал ему Бенони.

- Макк разве открыл тебе кредит? - спросил Стен.

Бенони проглотил дерзость лавочника и ответил усмехаясь:-- Да. Он полагает, что я настолько надежен. А ты как думаешь?

- Я? Мне-то все равно на чей счет записывать. Все вы у нас в долговых книгах.

- Ха-ха! Как это ты не сказал: у тебя в долговых книгах?

Пожалуй, не мешало бы Бенони когда-нибудь проучить этого прилавочного плясуна, поставить его на свое место,-- уж больно он зазнался! На беду еще Розе с адвокатом вздумалось взять к себе одного из ребятишек Стена, шестилетнюю девочку, на побегушки и ради развлечения. Теперь Стен Лавочник еще пуще задрал нос,-- девчонку его одели и обули во все новенькое.

- Вот это люди! - сказал он Бенони:-- разодели ребенка, как принцессу, а еды дают столько, что ей не съесть.

и переехать на квартиру к кузнецу.-- Подходящее это дело для важной барыни? И такого ли мужа надо было пасторской Розе? Он и сейчас торчит у винной стойки. Фу! Будь я здесь дозорным, я бы попросту хлопнул его по плечу я сказал: - Пойдем, брат, за мной!

Бенони позвал Свена Дозорного с собой на двор и там сказал ему:-- Опять поедем на Лофотены на Фунтусе. Что ты на это скажешь?

Что скажет на это Свен Дозорный? Скажет, что ему неохота ехать. Он опять поладил с Эллен после той сумасшедшей выходки в сочельник. С тех самых пор дело пошло у них даже лучше прежнего. Затрещины и нож, впрямь, подействовали на Эллен и исправили ее. Она только прильнула к нему и сказала с упреком: - Но ты ведь никогда больше не сделаешь этого? - Нет, нет,-- ответил он, смущенный и виноватый,-- я просто погорячился. - А Макк тот прямо сказал Эллен: - Пусть Свен Дозорный женится на тебе весной; я не хочу убийства в доме.

Вот Свен и не охотился ехать со своим старым шкипером на Лофотены.

Но Бенони сообщил ему, что на этот раз ему предстоит грузить собственную рыбу.

Вот? Тогда дело другое! Собственную рыбу? Тогда Свен Дозорный поедет, не то стыдно было бы ему.

Бенони отплыл на Лофотены на Фунтусе, и обе яхты за ним. Гавань опустела. Пришла зима и окутала всю местность снегом, стало тихо-тихо...

Адвокат с женою тем временем перебрались в дом кузнеца.-- Это пока только,-- сказал молодой Аренцен,-- потом выстроим свой дом.-- Они взяли с собою старую вдову-кистершу и приемную дочку, девочку Стена Лавочника.

Им было предоставлено устраиваться по своему вкусу; кузнец оставил себе только небольшую каморку. Дом весь вымыли и вычистили сверху до низу, и на некоторых окнах повесили занавески. Никогда горница кузнеца не видала такого убранства. Но, и то сказать, она никогда и не предназначалась для таких важных жильцов. Роза провозилась с чисткой несколько дней прежде, чем въехать; не пожалела трудов и хлопот. Диван и два лучших стула украсили контору Николая - ради посетителей; поэтому в собственной горнице было пустовато; ну, да что за беда - пока. Со временем же можно будет, пожалуй, купить и фортепьяно, чтобы занять зияющий передний угол к морю.

На первой двери в сенях прикрепили дощечку адвоката, и он сам иногда ходил через эту дверь, ради поддержания адвокатского достоинства и чтобы дверь эта отворялась хоть раз в день. Больше, ведь, ничья нога не переступала порога конторы. Положим, дело было зимнее; все тяжбы и споры спали. И зачем он не похлопотал о месте судьи на Лофотенских промыслах, как собирался! Теперь он слонялся тут без дела и день-ото-дня как-то все больше и больше опускался и тупел. Только и оставалось, что перекидываться в картишки с кузнецом; в самую невинную игру, в дурачки.

Не могло поднять духа адвоката и безсовестное отношение к нему судебных инстанций. Дело Левиона из Торисльвикена с сэром Гью Тревельяном прошло через окружный суд и опять было проиграно; приговор уездного суда был утвержден. Вот так суды! Да еще хуже того: окружный суд сделал строгий выговор адвокату Аренцену и наложил на него штраф за непристойное добавление насчет девицы Эдварды. Теперь адвокат с некоторой тревогой ожидал исхода двух-трех дел в том же роде. Чем же ему и было отводить душу, как не этой невинной игрой в картишки, да все более и более частыми посещениями Сирилундского погребка?

Нельзя сказать, чтобы Николай Аренцен был отьявленным пьяницей; но он был вообще не дурак выпить и к тому же отупел от безделья и скуки. Сначала он, подходя в винной стойке, прикидывался будто у него лихорадка, простуда и, опрокинув в себя парочку полушкаликов, уходил восвояси. Но простуда не могла же тянуться без конца, и он стал спрашивать свои полушкалики более непринужденно,-- дескать, поел за обедом соленого или далеко ходил, устал.-- Эй, поди-ка сюда, Стен, дай мне стаканчик! - громко кричал он, словно ни в чем не бывало. Иногда же он играл в карты на выпивку и потом отправлялся в погребок вместе с кузнецом. Когда же Роза упрекала его за то, что он водит такую компанию, он оправдывался тем, что хочет показать местным жителям, от которых зависит его заработок, насколько он человек не спесивый.

Да, между Розой и молодым Аренценом уже пошли нелады. Началось с похорон старого кистера: молодой Аренцен снял с покойника обручальное кольцо.-- Любезному батюшке следовало бы снять кольцо еще при жизни,-- не по карману ему уносить с собою золото в могилу! - сказал адвокат. И хоть кольцо было такое тоненькое, стертое, что его отлично можно было бы оставить, сынок все-таки мял и вывертывал окоченевшие пальцы покойника до тех пор, пока ему не удалось снять кольца. Роза была сильно огорчена этим и, чтобы утешить старую кистершу, сказала:-- Ну, так пусть он получит от меня другое кольцо, получше! - и она украсила руку покойника тем массивным золотым кольцом, которое сама получила от Бенони, Оно так и не было отослано обратно, а все валялось в ящике вместе с известным золотым крестом. Николай каждый раз отговаривал Розу:-- Зачем тебе обижать Бенони, отсылая ему его подарки? - Ну, вот, пускай теперь кольцо украсит почтенного человека в могиле! Оно совсем свободно вошло на палец старика,-- он ведь так высох; одне кости да кожа остались. Но молодой Аренцен - хо-хо, этот чертов Аренцен! - улучил таки минутку прежде, чем гроб забили: присвоил себе и второе кольцо и припрятал его.

Еще некоторое время отношения между супругами все-таки сохраняли свой прежний добродушный легкий характер; остроты и балагурство мужа еще не выводили молодую женщину из терпения окончательно. И одни старания Николая балагурить говорили о его добрых чувствах. Но, чем дальше подвигалась зима, тем больше накоплялось в нем внутренней горечи, и слова его становились порою прямо язвительными.

Увидав в первый раз, что Роза сама носит воду из колодца, Аренцен слегка упрекнул себя. Он в это время сидел у себя в конторе, откуда и увидал жену в окно, и первым его движением было встать со стула, чтобы поскорее взять у нея ведро, но... пожалуй, это было не умно? И что за беда, в самом деле, если она снесет ведро воды? Потом он уже спокойно смотрел, как она носит в переднике дрова из сарая. Не нанять же ему для нея еще девушку, когда у них даже детей нет? И без того в доме три бабы. А ей не мешало бы подвесить себе мешок для дров, вместо того, чтобы рвать передники. Таким образом, Роза была предоставлена себе самой,-- живи, как можешь! Яркая медная улыбка её начала блекнуть; но ведь улыбка и не может быть вечной.

- Что это за еда для взрослых людей? - сказал он раз за обедом.-- Бурда, болтушка какая-то. Я это ни к чему другому не клоню, а только это не еда для рабочого человека.

Для рабочого человека? А он день-деньской никакой работы не знал.

- Тут так холодно, а в печке ни полешка!-- сказал он вечером.

- Так ты поди да принеси сам охапку,-- ответила Роза.-- Господи Боже, хватит, я думаю, сил у такого толстяка!

Роза с крайним неудовольствием смотрела, как Николай с каждым днем прибывал в весе и толстел; даже щеки у него начали отвисать.

Он, по обыкновению, стал отшучиваться:-- Да, назови ты меня воплощенной худобой, ты бы солгала, Роза. Худоба такой недостаток, которым я не страдаю; следовательно, жир такое преимущество...

- А ты еще погоди немножко, Николай,-- щеки у тебя запрыгают.

- Щекам и не полагается, я думаю, торчать на манер углов на лице.

- Но у тебя и брюшко начинает округляться.

Роза пошла за дровами и подбросила в печку. Не она виновата в том, что не округляется в талии; Бог свидетель, не её это вина,-- думала она.

- Какой худобы тебе от меня нужно? - приставал он к ней.-- Не к лицу адвокату Аренцену расхаживать тут какой-то тенью, с постной физиономией. Какой же мне тогда почёт будет от людей?

Но мало толку было стараться вывести ее из терпения такими шуточками. Роза слишком долго их слушала и прислушалась к ним до равнодушия. Она становилась только все более серьезной и ходила, сжав губы. Николай иногда забавлялся болтовней с приемной дочкой, маленькой Мартой, и учил ее выговаривать некоторые слова так, что выходили двусмысленности... Роза чуждалась всякой сальности; ей было обидно за ребенка, и она внушала девочке:-- Это он просто шутит с тобой, Марта,-- ты слышишь!-- А Николай отзывался на это из своей комнаты:-- Никогда я не думал, что ты такая скучная, Роза!

Но хуже всего было то, что маленький капиталец адвоката Аренцена быстро таял. И то сказать, не Бог весть, сколько он и успел сколотить. Ему в прошлом году повезло, и он заработал кое-что; но весною после тинга никто не завел ни одной порядочной тяжбы, и доходы изсякли. Разумеется, деньги опять посыплются и ь его карманы по возвращении рыбаков с Лофотен; но до этого было еще долго и приходилось с прискорбием расходовать из старого запаса... Кое-что уходило также на картишки, кое-что на полушкалики в Сирилунде... Ну, так что же? Свалиться ему что ли с ног от скуки, когда он, напротив, должен жить и кормить целый дом? И довольно-таки безсмысленно после восьми месяцев женитьбы иметь на шее семью из четырех душ.

В конце марта пришло решение высшого суда по делу Арона из Гопана. И оно было проиграно; утвержден приговор уездного суда. А на адвоката Аренцена наложен новый штраф за излишнюю волокиту. Чорт побери, что это все значит? Сговорились что ли суды отнять у молодого ретивого адвоката всякую практику?

Он послал маленькую Марту в Сирилунд за целой бутылкой водки и позвал для компании кузнеца. Когда бутылка была опорожнена, оба собутыльника побрели в Сирилунд продолжать. Домой молодой Аренцен вернулся под вечер, и тут все было не по нем: обед остыл, мать, старая кистерша, худая и запуганная, видно, боялась показаться сыну на глаза, а Роза, увидав мужа в таком виде - подвыпившого, взъерошенного - сперва было разсмеялась, когда-же он обиделся, закинула голову и словно воды в рот набрала.

- Большое мне утешение от тебя, Роза, когда я в таком отчаянии! - сказал он.

Молчание.

- Это проигранное дело, видно, означает, что судебные инстанции хотят погубить мою практику; что ты скажешь?

Роза, наконец, ответила:-- Я скажу, что не следовало бы тебе посылать ребенка за бутылками в Сирилунд.

- Гм... Вот ты о чем прежде всего думаешь, когда муж твой, адвокат, проигрывает дело.

Молчание.

- Нет,-- сказала она,-- но ты повадился частенько в Сирилунд.

- Так что ж? Свалиться мне что ли с ног от скуки? Нет, помалкивай-ка, матушка. Когда я окончательно разстроен, я ухожу из дома, вот и все.

- Так ты целых восемь месяцев каждый день был более или менее разстроен,-- сказала она.

- Да,-- ответил он и два раза кивнул себе самому;-- это до некоторой степени верно.

- Зачем? Или, пожалуй!.. Нет, совсем не нужно. Если она и сходит от меня за чем-нибудь таким в лавку, так заодно повидается с отцом. Как раз кстати выходит.

Молчание.

- Пожалуй, тебе бы все-таки лучше было взять Бенони,-- сказал он в раздумье.

- Лучше бы?

ему вид какого-то карлика; особенно, когда он сидел вот так, сгорбившись и втянув голову в плечи.

Не дождавшись ответа, он опять сказал:-- Нет, никогда я не думал, что ты такая скучная.

- Значит, тебе вернее было бы сказать, что я тебе не пара.

Молодой Аренцен сидел, разглядывая свои руки, затем вскинул глазами на стену и.проговорил: - Да, да; что ни говори, Роза, а нет иной любви, кроме краденой.

- С той минуты, как любовь делается законной, она превращается в свинство,-- закончил молодой Аренден. - С той же минуты она становится привычкой. И с той минуты любви и нет больше,-- испарилась.