Бенони.
Глава XXV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Бенони. Глава XXV. (старая орфография)

XXV.

Все следующие за тем дни Бенони ходил сам не свой от возбуждения. Ему не хотелось никому открываться; англичанин, проспав свой хмель, пожалуй, и не вернется, вот Бенони и останется на бобах, сделается басней всего околотка. Но когда уж недолго оставалось до прихода почтового парохода, Бенони стало невмочь, и он побрел в Сирилунд повидать Свена Дозорного. Двое приятелей отошли подальше к сторонке, и Бенони, обязав Свена молчанием но гроб жизни, открыл ему свою тайну.

Свен Дозорный долго стоял в раздумье.

- Вот это ладно,-- сказал он, наконец, с глубоким чувством.-- Пять тысяч далеров!

- Ну, а как ты полагаешь насчет всего этого?

- Как я полагаю? Гм... Я вот как раз стою и раздумываю...

- По-твоему, англичанин вернется?

- Как только почтовый пароход придет, так и он придет,-- убежденно изрек Свен.-- Или вы думаете такой человек, я готов сказать - принц..? Они настоящие денежные мешки эти англичане! Когда мне случалось задержать в городе матроса англичанина, ему нипочем бывало откупаться от нас; давал, сколько бы мы ни требовали, без разговоров.

- А как задешево следует мне уступить мои горы?

Свен Дозорный подумал.-- Коли действовать со смыслом, так вам следует потребовать десять тысяч.

- Ты так полагаешь?

- Твердо стою на том. Ведь там серебро... Постойте,-- перебил себя Свен Дозорный,-- спросите смотрителя маяка.

Бенони отрицательно покачал головой:-- Нет, я не хочу никому говорить, кроме тебя.

- Но, знаете что, Гартвигсен, если с одной стороны будет адвокат, так надо чтобы и с другой был. Вам бы пойти к Аренцену...

Опять Бенони заупрямился...

Почтовый пароход прибыл, и на нем адвокат из города. Он отправился в Сирилунд, где и поселился, как имел обыкновение во время тингов. На другой день он зашел к Бенони, чтобы захватить его с собой и отправиться вместе через кряж к сэру Гью. Но Бенони отказался. Настоящею причиной его отказа было то, что сегодня он все-таки решил пойти посоветоваться со смотрителем маяка, но перед адвокатом он прикинулся будто вовсе не особенно расположен к продаже. Когда адвокат один пустился в путь через общественный лес, Бенони направился к смотрителю Шёнингу.

- Я насчет гор,-- сразу выпалил он.-- Как, по вашему, следует мне перепродать их?

- Нет,-- ответил смотритель,-- слишком оне ценны.

- Мне дают за них пять тысяч далеров.

- Э?

- Один богатый англичанин.

Что происходило в эту минуту в Павле Шёнинге, смотрителе маяка четвертого разряда, высохшем до мозга костей, окаменевшем в самопрезрении и цинизме? Он был приставлен стражем и управителем идиотизма маяка: он зажигал маяк и заставлял его железную башку извергать яркое тупоумие на две мили в морской простор; он гасил его, и маяк погружался в противоположное безсмысленное состояние и внутри и снаружи: с виду он вздымался так удивительно-смело, ни за кого не держался, ни на что не опирался и в то же время словно шлепал по морю в туфлях...

Смотритель маяка Шёнинг почувствовал в себе какую-то перемену, вызванную словами Бенони,-- словно какое-то перемещение. Горы, его конек в течение стольких лет, снова перемещались, приобретали нового владельца, англичанина, принца! Значит, все-таки Павел Шёнинг не самая пустая голова в свете!

Необычайная торжественность тона смотрителя обострила внимание Бенони.

- Да, да,-- сказал он,-- мне, пожалуй, не мешает спросить побольше?

- Я в прошлый раз сказал: десять тысяч,-- продолжал смотритель,-- теперь я скажу миллион!

- Да что вы! Говорите толком!

Смотритель подумал, даже взял карандаш, словно собирался сделать вычисление, и сказал:-- Миллион! Более точной цифры я не знаю.

Бенони был слишком занят, чтобы сидеть тут и тратить время на вздорную болтовню со смотрителем, поэтому он встал и сказал:-- Так, пожалуй, я могу, по-вашему, запросить десять тысяч?

Смотритель тоже встал и сумел-таки в эту минуту внушить Бенони частицу своей фантастической веры в богатства, таящияся в горах: - Будь это даже последним моим словом в земной жизни: дешевле миллиона не уступайте!

Посещение это еще пуще сбило Бенони с толку. Он поспешил домой, перекусил немножко и отправился к ленеману. Вернулся он домой уже поздно вечером, обезпечив себе на завтра помощь писаря ленемана.

Утром он приоделся, но волнение его все росло; он метался то туда, то сюда, и по дому и вокруг дома. Затем он отправился в capaй, постоял там с минуту, огляделся и опять вышел. И вдруг решился последовать мысли, созревшей в нем ночью: все-таки надо пойти к Николаю Аренцену! Было одиннадцать часов утра.

Бенони пришел в дом кузнеца, прочел на дверях конторы имя Аренцена и постучал. Никакого ответа. Он заглянул туда,-- никого. Тут он услыхал, что где-то в доме плещут водой и скребут пол. Бенони пошел туда и постучал. Ответа не было. Он открыл дверь и вошел в комнату.

Это Роза мыла и скребла пол. Рукава были засучены за локти, верхняя юбка подоткнута, а нижняя красная юбка доходила только до икр. Увидав гостя, Роза быстро спустила верхнюю юбку; она была сильно сконфужена и к тому же запыхалась от работы.

- Мир! - приветствовал ее Бенони.-- Не прогневайтесь, что я нагрянул так невзначай.

Она ступила шаг-другой, взяла деревянный стул, подвинула его гостю и говором Бенони и местных жителей сказала:-- Пожалуйста, не погнушайтесь присесть. В хороший дом вы попали, нечего сказать... Я тут стою, как поломойка...-- При этом она старалась спустить рукава с мокрых локтей, переходя с места на место.

- Не говорите; есть о чем толковать! - ответил Бенони, продолжая стоять.-- Я собственно к адвокату. Его нет в конторе.

- Нету, нету... Впрочем, я не понимаю... это его часы. Верно, сейчас вышел.

- Так, так; может статься, он в Сирилунде или - ?

- Да, да; наверно, пошел проведать Макка.

Тем временем Роза в тревожном замешательстве все ходила по комнате, прибирая тут и там. Она успела положить на стол бинокль мужа и как бы мимоходом оставила на том же столе свой зонтик. Это был еще девичий её летний зонтик. Бинокль и зонтик были положены на виду, чтобы немножко скрасить убогий вид комнаты, показать, что тут живут люди, у которых есть и то, и другое.

- Я теперь одна осталась,-- объяснила она,-- так надо помаленьку помогать в доме, вот я и взялась вымыть пол. Мать Николая гостит у своей дочери.

Бенони знал, что старая вдова кистера совсем переехала к дочери.

- А маленькая Марта соскучилась по дому... Нет, да вы бы присели!

- Нет, спасибо, недосуг; ко мне сейчас собираются чужие люди... Мне только адвоката нужно было.

- Да, да. Мир вам! - раскланялся Бенони и ушел.

Аренцена он не встретил по дороге и раздумал идти отыскивать его в Сирилунд.-- Ай, ай, ай! - сказал он себе и покрутил головой,-- как же она изменилась! Совсем как будто другой человек.-- Она все стояла у него перед глазами такой, какой он видел ее в первую минуту - в нижней красной юбке, доходившей только до икр.

Когда Бенони вернулся домой, его уже ожидал писарь ленемана. Спустя некоторое время, явился городской адвокат и двое англичан с провожатыми. Бенони всех пригласил к себе в горницу. Сэр Гью на вид был совершенно трезв. Бенони предложил всем выпить с ним по рюмке коньяку, но сэр Гью резко отклонил угощение, Бенони обиделся и сказал:-- Что и говорить; верно, дом мой для вас больно прост!

Начались переговоры. Адвокат, сидя и раскладывая перед собой бумаги, начал:-- Так вот, дело насчет этих гор: сэр Гью Тревельян хочет купить их и заявил цену.

Бенони, все еще под впечатлением обиды, вдруг прервал:-- Знать не желаю никаких цен! Я вовсе не собирался продавать.

- Вот как?-- с удивлением спросил адвокат.

- Пойдите-ка вы к Макку и начните торговать у него Сирилунд; он бы вам ответил: я не собирался продавать Сирилунд, с чего же вы приходите торговаться ко мне?

Адвокат сказал на это:-- Может статься, и Макк продал бы Сирилунд за хорошую цену. А вам предлагают за горы очень хорошую цену, Гартвигсен.

- Нет,-- ответил Бенони, наперекор собственному мнению.-- Это не настоящая цена.

- Пять тысяч далеров?!

- Пусть себе горы стоят. Мне нет нужды их продавать. И не думайте понапрасну.

Марелиус из Торпельвикена, как-будто он был тут при чем-нибудь, заметил:

- Вам самим горы достались за сто далеров.

- Да,-- отозвался Бенони,-- а почему ты не купил их за пятьдесят? Тебе бы отдали их тогда. Я заплатил больше, чем за них просили.

Сэра Гью взяло нетерпение, и он поручил адвокату спросить у Бенони, за сколько же он расчитывает продать горы? За десять тысяч что ли?

Бенони принял это за насмешку и только ответил:-- Не знаю. Впрочем, горы могут и постоять себе: не убегут от меня. Да и кроме того в них серебро.

Вся эта болтовые так разозлила сэра Гью, что он даже побледнел и испустил негодующее: О-о!

Это не могло настроить Бепони на более кроткий лад.

- Да не собираетесь же вы торговаться без конца, Гартвигсен? - спросил адвокат.

- Я не просил ничего,-- ответил Бенони, раздраженный важничаньем англичанина,-- так нечего этому господину сидеть тут да пыжиться. Пришел в дом к человеку и думает, что уж стал хозяином и дома, и человека!

Адвокат, понизив голос, заметил ему:-- Вы же понимаете,-- это иностранец, важный господин.

- А хоть бы и так! - громко ответил Бенони.-- Пусть сообразуется с обычаями там, куда забрался! Небось, когда я в Бергене говорил людям "мир", меня не понимали; изволь, значит, говорить по-ихнему: здравствуй!

Он встал, застегнул свой клетчатый пиджак и взял свою шапочку с мухой. Собираясь уходить, он поручил спросить у Бенони: продаст ли он горы за двадцать тысяч далеров?

Все в комнате вздрогнули; только двое англичан стояли как ни в чем не бывало.

В ту же минуту в дверь постучали, и вошел смотритель маяка Шёнинг. Он не поздоровался, а прямо подошел к Бенони и сказал:-- Раз не хотите верить мне, так вот вам! - и он подал Бенони бумагу. Это был анализ руды, содержавшейся в горах.

Сколько, должно быть, это стоило смотрителю - заставить себя отыскать эту старую бумагу и объявить о ней во всеуслышание! Какой урон для собственного авторитета, раз приходится подкреплять его чужим! И почему он сам не купил этих гор в то время, когда их можно было приобрести за безценок? Теперь обнаружилось, что оне действительно имели ценность, за них уже предлагали тысячи. Не раскаивался ли теперь Павел Шёнинг и не прикрывал ли только свой недостаток деловитости, разыгрывая из себя мудреца, презирающого деньги?

Горный ученый схватился за анализ и с жаром углубился в него, тыкая пальцами в некоторые цифры и показывая их сэру Гью: содержание серебра в руде превышало результаты, которых он сам добился при помощи своей паяльной трубки. Как знать однако,-- для анализа могли послать особые образцы?

Смотритель вмешался в эти английские переговоры и сообщил коротко и ясно, что он, а не кто другой, послал образцы, и что он постарался взять для этого обыкновенные, средние.

Британцы прикинулись, будто не слышат и не видят его. Но их высокомерие пропало даром; о, его-то, смотрителя, никому не перещеголять холодным закоренелым презрением к людям!

- Мы не просили вмешательства этого человека,-- велел передать сэр Гью.

- Итак,-- обратился смотритель к Бенони,-- итак, нельзя продавать этих гор дешевле миллиона.

Эта баснословная сумма разом изгнала из горницы серьезное настроение. Даже британцы презрительно улыбнулись. Затем они по-прежнему попытались не обращать внимания на курьезного смотрителя, но так как он все продолжал вмешиваться, то сэр Гью потребовал через адвоката, чтобы человек этот удалился.

Смотритель же только отыскал себе стул и уселся поудобнее:-- Я много-много лет тому назад начал присматриваться к этим горам. Но мне оне были не нужны.

Тут сэр Гью, который в это время натягивал перчатки, вдруг не удержался и крикнул:-- It is я, который находил эти горы! - и он дико оглянулся вокруг.

- Да, да, разумеется,-- сказал адвокат.

А смотритель словно и не слыхал восклицания англичанина и продолжал себе:-- Арон из Гопана не знал в них никакого толку, и я говорил ему еще лет двадцать тому назад: в твоих горах серебро. А когда мы добились анализа, сомнений больше не было.-- Так не купите ли вы эти горы? - предлагал мне Арон.-- Нет, у меня на это денег не хватит,-- отвечал я,-- и кроме того, на что мне все это богатство? - У вас есть дети,-- говорил Арон.-- Да, отвечал я, но обе мои девочки сделали хорошия богатые партии.-- У вас еще есть сын,-- говорил он.-- Да, но он умрет, говорил я, он проживет недолго. Вот горы все и стояли с тех пор.

О, как, повидимому, важно было этому жалкому смотрителю довести до всеобщого сведения о своем сугубом презрении к богатству именно теперь! Потому, верно, он и выражался так грубо. Но, пожалуй, никто в эту минуту не терзался в глубине души больше его.

Адвокат деловито произнес:-- Скажу вам напрямик, Гартвигсен, вам бы следовало ответить на вопрос: согласны ли вы продать этот горный участок в четверть мили за двадцать тысяч далеров. Я собственно не знаю в серьез ли была предложена такая цена; едва ли; быть этого не может. Я понял это заявление только, как желание узнать вашу настоящую цену.

- Двадцать тысяч? - сказал смотритель.-- Много же, значит, понимают эти господа. Просто смешно. Да еще говорят о горном участке в четверть мили! Само собой разумеется, тут не будет четверти мили со свинцовым блеском и серебром; не будет и половины этого. Господа не в уме! Тут нет речи о миллиардах. Но тут речь о большой площади с рудою, богатой серебром. И нельзя продать эти горы дешевле миллиона.

- Может статься,-- начал Бенони медленно, обращаясь к адвокату,-- может статься, я и продам, если... ну, да, если мы сойдемся в цене.

Как ловко вел дело Бенони, смирно сидя на стуле и превозмогая холодную дрожь, пробегавшую по его спине. Он не слушал болтовни смотрителя насчет миллиона; но все прочия крупные суммы: пять тысяч, десять тысяч, двадцать тысяч окончательно спутали в его голове все определенные понятия о деньгах. Он стал продолжать в уме восходящую разницу, и мысль его остановилась на сорока тысячах. Но сорок тысяч... ведь это было чистейшее безумие, и когда адвокат спросил, на какой же сумме они могли бы сойтись, Бенони объявил сорок тысяч просто потому, что эта сумма вертелась у него на языке:-- За сорок тысяч еще, пожалуй.

И снова всех присутствующих дрожь проняла. Только двое англичан наскоро перекинулись парой другой вопросов и ответов: сколько это составит? Восемь, почти девять тысяч фунтов стерлингов.

Смотритель маяка вскочил со стула:-- Вы спятили!-- пронзительно взвизгнул он.

Смотритель уставился на Бенони выпученными глазами и раза два проглотил слюну,-- у него во рту совсем пересохло.-- Сорок тысяч! Да это вам любой даст, любой из ваших бергенских купцов. Бог с вами!

Когда адвокат уселся составлять продажную запись, писарь ленемана примостился около него и постепенно прочитывал написанное, преисполненный сознанием своего служебного долга, законов и предписаний.

- Это идиотство! - заикаясь, пробормотал смотритель Шёнинг, когда все уже было потеряно.-- Просто скотство!..-- Он надел шляпу и, шатаясь, вышел из дверей, никому не поклонившись.

позже пяти недель от сегодняшняго числа; оне уже находились в Христиании, куда горный ученый и съездит за ними.

Продажная запись была составлена и подписана.