Роза.
Глава ХXVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Роза. Глава ХXVI. (старая орфография)

ХXVI.

Раз утром Гартвигсен впопыхах вошел в лавку, прошел за прилавок и в контору. Пробыл он там всего несколько минут, а когда вышел, и у кого-то, как бывало всегда, оказалось до него дело, он только рукой махнул:

- Сегодня мне недосуг; у меня дома больная супруга.

Я сразу почувствовал острую боль в сердце и ахнул.

- Ну, ну,-- сказал Гартвигсен, улыбаясь,-- ей уже лучше, но...

- Значит, еще ночью случилось?

- Гартвигсен ответил: - Да, отпираться не приходится. Родился мальчик.

Гартвигсен не спал ночь, но сиял гордостью и счастьем. Он распорядился, чтобы Стен Приказчик не отказал двум бедным женщинам в их просьбе, и вышел так же поспешно, как вошел. Он, верно, только затем и приходил, чтобы сообщить Макку новость. Тому самому Макку! Да, его можно было подозревать в чем угодно и даже ненавидеть, но он был здесь настоящим господином.

Новость быстро распространилась. Девочки стали проситься к Розе поглядеть на чудо; Макк велел поднять флаги и на доме, и на пристани. Правда, рождение младенца не было в Сирилунде особенной редкостью, но Макку не кстати было подымать флаги по каждому такому случаю. Теперь дело другое. И такой крупный знак внимания не пропал даром для Гартвигсена.

- Пусть говорят про моего компаньона, что хотят, но он весьма обучен по части обхождения и всего прочого! - сказал Гартвигсен.

Баронесса тоже доказала, что у нея есть сердце и для других, а не только для себя,-- каждый день навещала Розу и усердно ухаживала за своей старой подругой. Наконец, она взяла с собою туда и девочек.

Роза встала и начала выходить. Я слышал от других, что молодая мать была здорова и счастлива, в восторге от ребенка и, вообще, стала спокойнее душой. Да, этот крохотный мальчуган стал для нея источником истинной благодати. Я не хотел воспользоваться случаем пойти к ней с поздравлением, но все выжидал как-нибудь встретиться с ней случайно.

И вот мы встретились при особых важных обстоятельствах.

Наступило весеннее равноденствие, и начались бури на суше и на море, темные ночи. В одну такую ночь я услыхал вой парохода над Сирилундом и подумал:-- Спаси и помилуй, Господи, всех. кто теперь на море!

Утром погода прояснилась. Я набросил на себя верхнее платье и пошел к пристани. По дороге я нагнал Розу, еще издали узнав ее по её песцовой накидке. Но я едва успел поклониться ей и только что собирался поздороваться, как она крикнула мне:

- Вы не видали Бенони?

- Нет.

Что-то, видимо, привело ее в отчаяние; губы у нея дрожали, и она сказала:

- Лопарь Гильберт опять заходил. Он говорит, что... И я не смею оставаться дома... Ребенок пока со старухой. Я все бегаю и ищу Бенони.

- Успокойтесь! Что такое сказал лопарь Гильберт?

- Сказал, что он приехал. Приехал ночью на пароходе. Николай приехал; значит, он не умер. Ночевал у кузнеца. Нельзя ли вам поскорее посмотреть - нет ли Бенони на пристани?

Я мигом бросился со всех ног. Но на пристани Гартвигсена нигде не оказалось. Какой-то человек присоединился ко мне, чтобы помочь искать. Я его не знал, но он разговаривал с бондарем, как человек знакомый. Меня же он спросил сначала, кого я ищу. Одет он был вполне прилично, и уже по тому, как он подошел и поклонился, видно было, что он человек образованный. Я ответил, что ищу Гартвигсена; жене его очень нужно его видеть; вон она там на дороге. Человек сразу встрепенулся и присоединился ко мне.

И мы оба побежали назад по дороге.

Но Роза, завидев нас еще издали, вся вздрогнула и всплеснула руками. Я, однако, ничего не понял, ни о чем не догадался, ничего не сообразил. Вдруг она повернулась и стала уходить от нас, а я подумал: видно, она догадалась, что я не нашел Гартвигсена, и страшно перепугалась. Но решительно незачем было приходить в отчаяние. Гартвигсен мог быть на мельнице; через четверть часа мы бы привели его. Роза между тем продолжала уходить от нас, и просто жаль было смотреть на нее: чисто как зверек бежала она в своей песцовой накидке, вся согнувшись и шатаясь. Когда же мы стали догонять ее, то услыхали её рыдания,-- словно зверек лаял. Она быстро свернула с дороги в сугробы, добралась до камня, с которого ветром смело весь снег, и опустилась на него. Мы подошли к ней; она была на себя не похожа: все лицо её передергивалось, кожа стала какой-то серой, она почти задыхалась.

- Не бойся-же, Роза,-- сказал вдруг незнакомый человек.-- Мы ищем Бенони. Он, наверно, на мельнице.

Меня вдруг осенило: да это сам Николай Аренден, эта злополучная личность, которой Господь Бог дал высадиться в эту ночь целой и невредимой! И я, по своей безтолковости, привел его прямо к Розе!

Меня как пришибло; я не знал, что и делать. Человек тоже ничего не предпринимал, только снял с себя шапку, чтобы прохладиться. Он был совсем лысый.

- Уверяю же тебя, что Бенони на мельнице. Долго ли отыскать его там,-- продолжал он.

Роза уставилась на него глазами и сказала дрожащим голосом:-- Что тебе надо здесь?

- Уф, как жарко было бежать! - отозвался человек и опять надел шапку.-- Что мне мало здесь? Есть кое-какие дела. Да и, кроме того, у меня здесь старушка-мать.

Я подошел к Розе, взял ее под руку и попросил пойти со мной:-- Нельзя вам сидеть тут на мерзлом камне.

Она не шевельнулась, но тупо ответила:

- Все равно.

- Да, я вот ночью приехал на почтовом пароходе,-- продолжал человек.-- Собачья погода, буря. Кузнец приютил меня. Мы с ним и сидели до утра, перекидываясь в дурачки.

Я не хотел слушать дальше и, так как Роза не шла со мной, я решил оставить ее и пойти отыскать Гартвигсена.

- Не уходите! - сказала она.

Человек тоже взглянул на меня и, словно в угоду ей, повторил: - Да, не уходите. Гартвигсен от нас не уйдет; живо отыщем его.

Мне в ту минуту пришли в голову две мысли. Первой мыслью было: Роза называла меня ребенком, и почему бы ребенку не присутствовать при разговоре взрослых? Так ей опять хотелось унизить меня!

- Нет, к чему же мне оставаться тут?-- сказал я.

- К тому что... нет, останьтесь здесь,-- ответила она.

Тогда я остановился на второй своей мысли: она чувствует себя спокойнее при мне. Ей не удалось уклониться от этой встречи, вот ей и хочется покончить все разом. Я остался.

- Это Николай,-- сказала она мне.

- Николай Аренцен, - прибавил человек.-- Бывший адвокат. В свое время я разыгрывал здесь роль полупровидения. Я был Николай Аренцен - закон. Теперь я - благая весть.

- С какой-же благой вестью явились вы?

- Да, вот что я тебе скажу, Роза,-- ответил он, совсем уже не обращая внимания на меня: - по моему, нам с тобою одна дорога - в воду.

- Пожалуй, это и будет самое лучшее,-- отозвалась она.

Молчание.

Я смотрел на него: человек лет тридцати, довольно обыкновенной наружности, круглолицый, с короткой шеей, но с красивым ртом.

- Нет, почему же это будет самое лучшее?-- вдруг спросил он.-- У тебя есть муж и ребенок, перед тобой долгая жизнь. Нет, Роза!

Она на это ответила:-- Ты все тот же, как вижу.

Я подумал: Боже ты мой, с какой стати она сидит тут и ведет эти разговоры? Встать бы да уйти!

Тут он сказал отрывисто и решительно:

- Послушай, Роза! Что я говорил тебе? Не говорил-ли я, что почтарь Бенони - вот муж как раз по тебе, а не я. Это всякий теленок понял бы.

- И ты ничего не говоришь на то, что я вышла замуж?

- Нет. Это дело конченное.

- Конченное? - спросила она, впервые проявляя интерес.-- Они сказали, что ты умер, потому я и вышла.

- Ну да, это дело конченное. То-есть, чорта с два! Я затем и явился, чтобы покончить. Умер? Ну, конечно, я умер. За то мне и обязались заплатить. Да вот не заплатили; то-есть, не сполна; эти милые господа надули меня. Вот я и всплыл снова, ожил.

Она, очевидно, давно привыкла к его неимоверному цинизму, но тем не менее, ее всю передернуло. И он это заметил.

- Конечно, конечно,-- оскалил он зубы,-- ты охвачена ужасом и так далее. Но я не собираюсь жить дольше получки; как только мне заплатят сполна, я опять умру. Можешь сказать спасибо надувалам за то, что я здесь. Я их дважды предостерегал; что же они не избавили тебя от такого рандеву? Я два раза подавал признаки жизни своей матери, но надувалы не пожелали добить меня.

Роза несколько успокоилась, сложила руки и сказала:-- О, как все это ужасно!

- Да, я ужасный человек, я все тот-же. Но думала-ли ты, что господа эти способны на такия штуки? Впрочем, пойми меня, как следует: я не столько подозреваю твоего мужа, сколько его агента.

- Кого? Я не понимаю...

- Макка.

Я не сводил глаз с Аренцена. В нем было что-то такое симпатичное и решительное. Только бы его грубая откровенность служила лучшим целям. Я хотел помочь Розе поскорее решиться и сказал ей:

- А это я сейчас скажу тебе,-- ответил он Розе.-- Твой брак с Бенони в наизаконнейшем порядке, и я ничего не добиваюсь по этой части. Твое вполне заслуженное мною презрение я несу уже много лет, и если-бы тебе захотелось вспоминать обо мне без тошноты, то пришлось-бы, конечно, вернуться далеко вспять, к дням нашей юности. Хорошо. Но теперь дело в том, что мне нужна недополученная сумма, нужна для известной цели. Я и подумал: может быть, Роза поможет мне дополучить ее.

- Насчет воспоминаний прошлого ты прав,-- сказала Роза, как бы отвечая на собственные мысли. Пожалуй, она хотела сказать еще больше, но он перебил ее.

- Конечно. Ты и прежде это говорила не раз; я знаю. И если у тебя хватает охоты пичкать себя этими воспоминаниями юных лет,-- на здоровье! В сущности же, тебе, пожалуй, больше всего хотелось бы, чтобы я предстал перед тобою теперь в таком виде, который располагал-бы к некоторому сочувствию, состраданию. И чтобы я выжал у себя из глаз слезу по поводу того, чего я лишился в тебе... Ну, скажи, разве тебе не приятно было-бы, если-бы я, в угоду твоей сантиментальности, зашатался бы и упал к носкам твоих башмаков?

Никогда мне не забыть, как озадачил меня прямолинейный, чистейшей воды цинизм этого прощалыги. Но ей он помог встать на ноги. Она быстро поднялась и с досадой и горечью наморщила брови.

- Я не хочу больше разговаривать с тобой!

- Даже, если я намекну на твою раскаленную медную улыбку? - спросил он невозмутимо.

- Да,-- только и ответила она, опять села и принялась совать кончик башмака в снег. Никогда не видел я ее такою разобиженной.

- Ступай-ка домой к ребенку! - вдруг сказал Николай Аренцен серьезно и внушительно.-- Мы с тобою покончили.

- Да,-- сказала она,-- Бог свидетель, что так.

- Да вот только я не получил всей суммы сполна.

- Получишь, не бойся; я поговорю с Бенони.

- Спасибо.

- Наверно, тут просто недоразумение. Я уверена, что Бенони не при чем.

- Верно. Ну, так чего же ты все сидишь тут в снегу? Мое дело кончено.

Молчание.

- Право, сама не знаю хорошенько,-- наконец, отозвалась Роза.-- Может быть, я все жду от тебя хоть на грош стыда.

- Напрасный труд, Роза.

- Так ты не получил за меня коей суммы сполна?

- Гм... Опять сначала? - сказал он и приосанился.-- Мы с тобою покончили; но теперь настал разлуки час,-- не так-ли?

Роза покачала головой и сказала:

- По моему, это такое безобразие с твоей стороны...

- Нет, нет; плакать мне не о чем.

- Вот этого-то тебе как раз и не достает!

О, не было сомнения в том, что он наносил ей чувствительный удар каждым своим новым выпадом. Наконец, она поднялась, вышла на дорогу и двинулась по направлению к дому. Мы пошли следом за нею.

- Постарайтесь отыскать Бенони,-- сказала она мне.

У поворота она невольно замедлила шаг. Аренцен снял шапку и сказал:

- Так спасибо тебе,-- ты поговоришь с мужем?

- Прощай! - сказал Аренцен и надельшапку.-- Чего-же ты ждешь еще?

- Да замолчи-же! - горячо вырвалось у нея.-- Просто неслыханно! Чего я жду еще?.. Я хотела только попросить вас,-- обратилась она ко мне,-- вы, наверно, найдете Бенони на мельнице...

Я кивнул головой, Аренцен-же опять вмешался:

- Да, уж знаем, знаем; я даже видел, как он шел туда. А ты вот все ждешь последняго слова! Каково, мол, оно выйдет? Так вот что: ты теперь совладелица лавки,-- не велишь-ли отпустит мне в долг бутылку-другую из погребка?

Роза круто повернулась и пошла домой.

Мы-же с Аренценом двинулись дальше. Оба молчали. Я думал о том, как излишне жесток был этот человек и к себе, и к Розе. А вдруг он делал это с целью облегчить ей разрыв? Если так, нельзя считать его ничего не стоющею личностью, никак нельзя.

Мы прошли мимо Сирилунда и дошли до поворота к дому кузнеца. Тут Аренцен сказал:

- Так вы пойдете искать Бенони? А я вот где живу - у кузнеца,-- на случай, если я кому понадоблюсь.

Я пошел на мельницу, отыскал Гартвигсена и передал ему все. Гартвигсен с минуту не мог выговорить ни слова, а затем сказал:

- Опять он тут выкинул штуку, милейший Макк! Он ведь взялся все это оборудовать. Не пойдете-ли вы со мною к кузнецу?

из окна и теперь встретил на пороге. Мужчины бегло поздоровались, а я сказал Аренцену:-- Вот и Гартвигсен! - и отошел в сторону. Они поговорили несколько минут, сообщили друг другу сумму и, казалось, оба одинаково изумились. - Вот сколько я получил и ни гроша больше! - сказал Аренцен, возвысив голос. Гартвигсен на прощанье подал ему руку.

- Теперь я возьмусь за Макка! - сказал Гартвигсен, обращаясь ко мне.

Мы отправились в лавку, и Гартвигсен прошел в контору, а я остался ждать его за дверями. Пробыл он у Макка с четверть часа; затем мы вместе пошли по дороге к его дому. Вот что сказал мне Гартвигсен:

- Просто беда с этим Макком. Он утвердил нас с супругой, что Николай умер.

- А теперь он что говорит?

- А что он сказал насчет денег?

- Вы думаете, он и тут не нашелся? Мне совестно признаться, какую суммищу содрал с меня Макк. А Николаю он обещал куда меньше.-- Это что-же значит? - говорю я Макку, а он: "Это значит, что я был только коммисионером". Вот что он мне ответил, да еще прибавил: "Я взялся устроить Розе развод за такую-то сумму, но тебе, Гартвич, дела нет до того, во сколько это обошлось мне самому и как я сторговался с Николаем". Вот он на что упирал. Видали вы такого мошенника? Вот и спасибо мне за то, что я выкопал ему ванну и, по доброте своей, помог ему опять завести свои шуры-муры.

- И вдобавок он не заплатил Аренцену сполна, сколько обещал?

- Нет. Всего половину. Надул беднягу на остальную сумму. Зачем вы так сделали? говорю я Макку, а он: "И не думал я его надувать; я никогда не обещал ему, что выплачу все сразу; пусть себе подождет; мне нужны деньги для нашего дела". Нет, что с ним толковать, у него на все ответ готов.

- Идите-же скорее к своей супруге,-- сказал я.-- Она заждалась совсем.

- Да, бедняжка Роза! - сказал Гартвигсен и поглядел по направлению к дому.-- Так она весь день бегала, искала меня? А ребенок один оставался! Но просто диво, каким он стал молодцом, Николай! И не узнать. Так, чем ему бедняге ждать своих денег, лучше уж я еще раз заплачу ему. Я так и обещал ему. И сегодня-же это сделаю.