Автор: | Гёте И. В. |
Категория: | Поэма |
ЭРАТО
ДОРОТЕЯ
Словно скиталец какой, заглядевшийся неосторожно |
На золотистое солнце пред тем, как оно закатилось,- |
После в темной листве и на хмурых склонах утесов |
Видит его сверканье, и всюду, куда он ни глянет, |
Пляшет оно перед ним в ослепительной роскоши красок,- |
Герман смотрел, и казалось влюбленному - образ чудесный, |
Словно живой возникая, плывет по тропе меж хлебами. |
Он, от себя гоня наважденье, решил обернуться, |
Бросил взгляд на село и вздрогнул - сон продолжался: |
Шла и оттуда навстречу прекрасная девушка. Герман |
Впился в нее глазами, но призрак не таял. И вправду, |
Это была она. С кувшинами - бо́льшим и меньшим |
В каждой руке - торопливо она приближалась к колодцу. |
К девушке весело он поспешил, и при виде любимой |
Силы вернулись к нему, и промолвил он ей, удивленный: |
«Вот и опять довелось мне с тобой повстречаться, готовой |
Людям полезною быть и в несчастьях служить утешеньем. |
По воду! Ведь остальным и в деревне хватило колодцев, |
Но, разумеется, здесь и свежее вода, и приятней; |
Верно, она для больной, о которой полна ты заботой». |
Девушка тотчас ему отвечала с улыбкою милой: |
«Вот мне уже и награда за длинную эту дорогу. |
Здесь я встречаю того, кто пришел нам на помощь столь щедро, |
Видеть даятеля так же отрадно, как видеть даянье. |
Доброго встретить приятно, как доброе дело увидеть. |
Что же, пойдемте, взгляните, кому приношенья достались, |
И благодарностью кроткой страдальцев вы умилитесь. |
Если ж хотите знать, почему воды захотелось |
Именно здесь мне добыть, где источник свеж и прозрачен, |
Вам я ответить готова: неосмотрительно люди |
Гнали коней и волов через речку, что вмиг замутили |
Воду, которую брать деревенские жители ходят, |
Стиркою да и мытьем загрязнили пришельцы тотчас же |
Все, что имелись в деревне, колодцы и все, что в округе. |
Каждому только свое на уме, и с насущной заботой |
Он развязаться спешит, о других не мысля нисколько». |
Вниз по широким ступеням. На узкую стенку колодца |
Рядышком сели они. Чтоб воды зачерпнуть, наклонилась |
Девушка. Так же и Герман чрез край перегнулся колодца. |
В зеркале чистом воды, где лазурь небес отражалась, |
Отображенья их, колыхаясь, кивали друг другу. |
«Дай мне водицы глоток», - он сказал, преисполнен отрадой. |
Девушка воду ему подала. Опершись на кувшины, |
Сидя, они отдыхали, и беженка друга спросила: |
«Как же ты здесь очутился? Один, без коней и коляски, |
Так далеко от дороги, где встретились мы? Что случилось?» |
Наземь глаза опустил, призадумавшись, Герман, но тут же |
Взор на нее перевел дружелюбный, и стало спокойней |
И на душе, и на сердце. Но все ж о любви не под силу |
Было ему говорить. Не любовью, а разумом светлым |
Искрился девичий взор и не к чувствам взывал, а к рассудку, |
И, совладав с собой, он ответил ей чистосердечно: |
«Высказаться дозволь, и вопросы твои разрешатся. |
Из-за тебя и пришел я. Зачем мне таиться напрасно? |
Я в постоянном довольстве живу при родителях милых, |
Я ведь единственный сын, и забот у нас полные руки. |
Мне полевые работы поручены, батюшка в доме |
Первый хозяин, а мать все усердьем своим оживляет. |
Впрочем, сама ты, наверно, могла убедиться, что слуги |
Пустоголовы, ленивы, всегда досаждают хозяйке; |
Вечно меняй их, как будто ошибкой исправишь ошибку. |
То-то давненько мать помощницу ждет, да такую, |
Чтоб, не спустя рукава услужая, а сердцем радея, |
Стала бы дочерью вместо утраченной в прежние годы, |
И, увидав тебя, я приметил веселую бойкость, |
Ловкость в каждом движенье, здоровье, крепкие руки, |
Речью разумной твоей насладился, и, всем восхищенный, |
Дома родителям добрым при наших друзьях чужестранку |
Я расхвалил по заслугам. Они ж, я затем и явился, |
Мыслят со мной заодно… Прости за нескладные речи…». |
«Можете их, не робея, продолжить, - она отвечала,- |
Не обижаюсь нисколько, напротив, - еще благодарна. |
Прямо так и скажите, ничуть я на то не обижусь: |
Девушку ищете вы в услуженье к родителям вашим, |
Вот и сочли, что я подходящей служанкою буду, |
Так как приветлива нравом, вынослива и расторопна. |
Попросту все вы сказали, и попросту вам я отвечу: |
Да, я за вами пойду, так судьбой мне назначено, видно, |
Долг мой исполнен, затем, что роженицу я возвратила |
Близким ее и друзьям, к их довольству и радости общей. |
Часть их уже отыскалась, отыщутся и остальные. |
Всяк помышляет уже о дороге обратной, ведь этим |
Тешить себя привык на чужбине каждый скиталец. |
Я ж не хочу обольщаться надеждой обманчивой, зная, |
Что за печальными днями такие же дни я увижу. |
Узы судеб теперь расторглись, и кто же их снова |
Свяжет, кроме нужды, неизбежно стоящей пред всеми. |
Если бюргер достойный мне хлеб предлагает и в доме |
Есть у него и хозяйка достойная, - что ж, я согласна: |
Девушку-беженку разве оставит иначе злословье? |
Да, я за вами пойду, но сначала вернусь я в деревню, |
Воду друзьям отнесу и приму их благословенье. |
Вместе к ним и пойдем, и они уж меня отдадут вам». |
Но колебался, не лучше ль ей сразу же правду поведать. |
Все же разумней - подумал - оставить ее в заблужденье, |
В дом поначалу ввести, а там в любви и признаться. |
И, золотое кольцо на руке у нее он увидев, |
Ей говорить предоставил, вникая в каждое слово. |
«Что ж, - проронила беглянка, - пойдемте. Молва осуждает |
Девушек, что понапрасну так долго торчат у колодца. |
Впрочем, приятно порой поболтать над журчащей водою…» |
Встали они, и тут заглянуть потянуло их снова |
В темную глубь водоема, и сладостный трепет объял их. |
Девушка, словно очнувшись, схватила кувшины и молча |
Вверх по ступеням пошла, и последовал Герман за нею. |
Ношу ее разделить он хотел, но она отвечала: |
«Тяжести легче нести, между ними храня равновесье. |
Тот же, кто будет мне вскоре приказывать, вовсе не должен |
Сам услужать. Ни к чему эти строгие взоры, как будто |
Участь моя не видна мне. Всё женщине быть в услуженье; |
Лишь услужая, она добивается в доме влиянья |
И полноправной хозяйкой становится в нем постепенно. |
Вечно она в суете: то туда, то сюда лишь и знает |
Только подать, принести, да вдобавок сготовить иль сделать. |
Благо, коль навык есть, с ним короче любая дорога, |
Длинная ночь приходит короткому дню на подмогу, |
Да и работа тогда не неволит, иголка не колет, |
Ты, о себе забывая, всецело живешь для домашних! |
Будущей матери все добродетели эти потребны |
В час, как младенец разбудит и станет с больной, неокрепшей |
Требовать пищи, к страданьям еще прибавляя заботы. |
Тяготы эти и двадцать мужчин сообща не осилят, |
Да и осиливать им ни к чему. Благодарность была бы!» |
Так рассуждала она и с примолкнувшим спутником вместе, |
Сад миновав, подошла неприметно к пустому амбару, |
Где на току и лежала роженица: с ней находились |
Дочки спасенные, обе - невинности образ чистейший. |
Дверь не успела за ними закрыться, как тут же навстречу, |
За руки двух малюток ведя, и судья появился. |
Были они в суматохе утеряны матерью бедной, |
И наконец удалось отыскать их почтенному старцу. |
С братцем еще незнакомым тотчас же играть захотели |
И, Доротею они обнимая, ласкались, и тут же |
Хлеба стали просить и плодов, но прежде - напиться. |
Девушка всех угостила водою: детей и больную, |
Старших дочек, а также судья глотком освежился. |
Каждый вдосталь испил, восхваляя отличную воду - |
Щелочь ей вкус придавала, и шла она людям на пользу. |
С тихою думой во взоре тогда Доротея сказала: |
«Этот кувшин, дорогие, должно быть, уже на прощанье |
К вашим устам подношу, напоследок их услаждаю. |
Все же, в полуденный зной ледяным глотком освежившись |
Или в тени у ручья обретя покой и прохладу, |
Вы об участье моем вспоминайте, ибо ему вы |
Больше, чем родственным узам, обязаны склонности сердца. |
Мне же вовек не забыть доброты, проявленной вами. |
С грустью вас покидаю. Но каждый теперь для другого |
Не облегченье, а бремя, и все под конец разбредемся, |
В чуждых краях осев, коль на родину путь нам заказан. |
Видите, юноша здесь, заслуживший признательность вашу |
Он лишь затем и пришел, что меня понадеялся видеть |
В достопочтенном, богатом родительском доме служанкой. |
Я отказать не могу. Предназначена быть в услуженье |
Девушка, если не хочет обузою стать для домашних. |
С ним и пойду. Ведь по виду он добропорядочный парень, |
Да и родители, верно, как люди с достатком, - не хуже. |
С вами, соседка, прощаюсь. Да будет утехою вашей |
Этот малютка, который теперь уже пышет здоровьем. |
К сердцу его прижимая в пеленках из пестрого ситца, |
Припоминайте с отрадой принесшего этот подарок |
Юношу, что и меня одевать и кормить согласился. |
Вы, - продолжала она, обращаясь к почтенному старцу,- |
Мне заменили отца, и признательна вам бесконечно». |
К ложу больной Доротея склонилась; у женщины доброй |
Слезы сверкнули в глазах и уста прошептали молитву. |
«Друг мой, - юноше молвил почтенный судья, - ты по виду |
Можешь быть смело причислен к хозяевам благоразумным, |
Что для ведения дома достойных людей выбирают. |
Часто случалось мне видеть: овцу, иль другую скотину, |
А человека, что все сбережет, будь он дельный и честный, |
Или своим небреженьем расстроит, растратит впустую,- |
Этого могут нанять, полагаясь на счастье иль случай, |
Чтобы потом себя укорять за поспешный поступок. |
Впрочем, ты взвесил все это, и девушка взятая, чтобы |
Матери тягот посбавить, и впрямь оказалась достойной. |
Другом ей стань и, покуда останется в доме, не будешь |
Чувствовать - нету сестры у тебя, у родителей - дочки». |
Подле роженицы много собралось друзей и знакомых. |
Ей приношенья несли и жилье предлагали получше. |
Новость уже разнеслась, и окидывал Германа каждый |
Многозначительным взором, исполненным тайного смысла. |
Даже одна из соседок другой на ушко прошептала: |
«Если просватает он Доротею, не быть ей внакладе». |
За руку девушку взял и промолвил Герман: «Пойдемте, |
Вечер уже наступил, а до города путь не короткий». |
В кучу женщины сбились, спеша с Доротеей проститься, |
Герман ее торопил, но обняться-то с каждою надо. |
Тут подоспели и дети, за платье ее уцепились, |
Но вразумительно им сказала одна из соседок: |
«Детки, пустите; она принесет вам из города много |
Разных сластей и печений, заказанных братцем, покуда |
Утром ранним с ним пролетел над кондитерской аист. |
». |
Девушку дети тогда отпустили: ее из объятий |
Вырвав, Герман увел, хоть платочки еще развевались. |