Фауст. Часть первая. Сцена 3

Покинул я поля и нивы;

Они туманом облеклись.

Душа, смири свои порывы!

Мечта невинная, проснись!

Утихла дикая тревога,

И не бушует в жилах кровь:

В душе воскресла вера в Бога,

Воскресла к ближнему любовь.

Пудель, молчи, не мечись и не бейся:

Полно тебе на пороге ворчать;

К печке поди, успокойся, согрейся;

Можешь на мягкой подушке лежать.

Нас потешал ты дорогою длинной,

Прыгал, скакал и резвился весь путь;

Ляг же теперь и веди себя чинно,

Когда опять в старинной келье

Заблещет лампа, друг ночей,

Возникнет тихое веселье

В душе смирившейся моей,

И снова мысли зароятся,

Надежда снова зацветет -

И вновь туда мечты стремятся,

Где жизни ключ струею бьет.

Пудель, молчи! К этим звукам небесным,

Так овладевшим моею душой,

Кстати ль примешивать дикий твой вой?

Часто у нас над прекрасным и честным

Люди смеются насмешкою злой,

Думы высокой понять не умея.

Злобно ворчат лишь, собой не владея.

Так ли ты, пудель, ворчишь предо мной?

Но горе мне! Довольства и смиренья

Уже не чувствует больная грудь моя.

Зачем иссяк ты, ключ успокоенья?

Увы, не раз испытывал я это!

Но чтоб утрату счастья заменить,

Мы неземное учимся ценить

И в откровеньи ждем себе ответа,

А луч его всего ясней горит

В том, что Завет нам Новый говорит.

Раскрою ж текст я древний, вдохновенный,

Проникнусь весь святою стариной,

И честно передам я подлинник священный

Наречью милому Германии родной.

Написано: «В начале было Слово» -

И вот уже одно препятствие готово:

Я слово не могу так высоко ценить.

Да, в переводе текст я должен изменить,

Когда мне верно чувство подсказало.

Я напишу, что Мысль - всему начало.

Стой, не спеши, чтоб первая строка

От истины была недалека!

Не Сила ли - начало всех начал?

Пишу - и вновь я колебаться стал,

И вновь сомненье душу мне тревожит.

Но свет блеснул - и выход вижу смело,

Могу писать: «В начале было Дело»!

Пудель, не смей же визжать и метаться,

Если желаешь со мною остаться!

Слишком докучен товарищ такой:

Мне заниматься мешает твой вой.

Я или ты; хоть и против охоты,

Гостя прогнать принужден я за дверь.

Ну, выходи же скорее теперь:

Путь на свободу найдешь тут легко ты.

Но что я вижу? Явь или сон?

Растет мой пудель, страшен он,

Громаден! Что за чудеса!

В длину и в ширину растет.

Уж не походит он на пса!

Глаза горят; как бегемот,

О, ты мою узнаешь власть!

Ключ Соломона^[28] весь свой вес

Тебе покажет, полубес!

Он попался! Поспешим!

Но входить нельзя за ним,

Как лиса среди тенет,

Старый бес сидит и ждет.

Так слетайся же скорей,

Осторожных духов рой,

И старайся всей толпой,

Чтоб избегнул он цепей.

В эту сумрачную ночь

Мы должны ему помочь.

Он велик, могуч, силен:

Помогал не раз нам он!

Для покоренья зверя злого

Скажу сперва четыре слова:

Ты, Сильфида, летай!

Ты, Ундина, клубись!

Домовой, ты трудись^[30]!

Стихии четыре

Царят в этом мире;

Кто их не постиг,

Их сил не проник, -

Чужда тому власть,

Чтоб духов заклясть.

Исчезни в огне,

Саламандра!

Разлейся в волне

Ты, Ундина!

Звездой просверкай

Ты, Сильфида!

Помощь домашнюю дай,

Incubus^[31], Incubus,

Выходи, чтоб закончить союз!

В ужасном звере не таится:

Ему не больно; он прилег

И скалит зубы и глумится.

Чтоб духа вызвать и узнать,

Сильней я буду заклинать.

Но знай же: если ты, наглец,

Из ада мрачного беглец, -

Так вот - взгляни - победный знак^[32]!

Его страшатся ад и мрак,

Ему покорны духи праха.

Пес ощетинился от страха!

Проклятое созданье!

Прочтешь ли ты названье

Его, несотворенного,

Его, неизреченного,

И смерть и ад поправшего

И на кресте страдавшего!

Страшен, грозен, громаден, как слон,

Вырастает за печкою он,

Он весь свод наполняет собой.

Мрачный дух, повелитель я твой:

Предо мною ты должен склониться.

Не напрасно грозил я крестом:

Я сожгу тебя божьим огнем!

Не жди же теперь от меня

Трикраты святого огня^[33]!

Не жди, говорю, от меня

Сильнейшего в таинстве нашем!

Туман рассеивается, из-за печи появляется Мефистофель в одежде бродячего схоласта.

К чему шуметь? Я здесь к услугам вашим.

Так вот кто в пуделе сидел:

Схоласт, в собаке сокровенный!

Смешно!

Привет мой вам, науки жрец почтенный!

По вашей милости изрядно я вспотел.

Как звать тебя?

Вопрос довольно мелочной

В устах того, кто слово презирает

И, чуждый внешности пустой,

Лишь в суть вещей глубокий взор вперяет.

Чтоб узнать о вашем брате суть,

На имя следует взглянуть.

По специальности прозванье вам дается:

Дух злобы, демон лжи, коварства-как придется.

Так кто же ты?

Часть вечной силы я,

Всегда желавший зла, творившей лишь благое.

Кудряво сказано; а проще - что такое?

Я отрицаю все - и в этом суть моя.

Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,

Годна вся эта дрянь, что на земле живет.

Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!

Короче, все, что злом ваш брат зовет, -

Вот это все - моя стихия.

Ты мне сказал: «я часть»; но весь ты предо мной?

Я скромно высказал лишь правду, без сомненья.

Ведь это только вы мирок нелепый свой

Считаете за все, за центр всего творенья!

А я - лишь части часть, которая была

В начале все той тьмы, что свет произвела,

Надменный свет, что спорить стал с рожденья

С могучей ночью, матерью творенья.

Но все ж ему не дорасти до нас!

Что б он ни породил, все это каждый раз

Неразделимо связано с телами,

Произошло от тел, прекрасно лишь в телах,

В границах тел должно всегда остаться,

И - право, кажется, недолго дожидаться -

Он сам развалится с телами в тлен и прах.

Так вот твое высокое значенье!

Великое разрушить ты не мог,

Что делать! Да и тут старался я не впрок.

Дрянное Нечто, мир ничтожный,

Соперник вечного Ничто,

Стоит, не глядя ни на что,

И вред выносит всевозможный:

Бушует ли потоп, пожары, грозы, град -

И море и земля по-прежнему стоят.

С породой глупою звериной и людскою

Бороться иногда мне не хватает сил -

Ведь скольких я уже сгубил,

А жизнь течет своей широкою рекою.

Да, хоть с ума сойти, - все в мире так ведется,

Что в воздухе, в воде и на сухом пути,

В тепле и в холоде зародыш разовьется,

Один огонь еще, спасибо, остается.

А то б убежища, ей-богу, не найти!

Так, силой мощной, животворной,

Тебе враждебною влеком,

Ей угрожаешь кулаком!

Другое лучше выдумай стремленье,

Хаоса странное творенье!

О том подумать сами мы хотим…

Но после мы с тобой еще поговорим.

Теперь могу ль я удалиться?

К чему такой вопрос? Иди.

Твое знакомство пригодится:

Когда захочешь, приходи.

Не хочешь ли в окно - открытая дорога!

Не то - в трубу ступай; не заперта и дверь.

Нет, трудновато выйти мне теперь.

Тут кое-что мешает мне немного:

Волшебный знак у вашего порога.

Так пентаграмма этому виной^[34]?

Но как же, бес, пробрался ты за мной?

Каким путем впросак попался?

Изволили ее вы плохо начертить,

И промежуток в уголку остался,

Там, у дверей, - и я свободно мог вскочить.

Да, случай над тобой удачно посмеялся.

Так ты мой пленник, стало быть?

Вот удалось негаданно-нежданно!

Не видел пудель этой штуки странной;

Вскочил - и вмиг переменился вид,

И выход был лукавому закрыт.

Ступай в окно, не будет затруднений.

Увы! таков закон чертей и привидений:

Каким путем вошел, таким и выходить.

Во входе волен я, а выходить обязан

Там, где вошел.

И ад законом связан?

Вот новости! Ну что ж! Прекрасно: может быть

С тобой и договор возможно заключить?

Что обещаем мы, ты можешь получить

Сполна, - ни в чем тебя мы не надуем.

Да, но об этом долго рассуждать.

Другой раз мы подробней потолкуем.

Теперь же я прошу нижайше позволенья

Уйти. Нельзя ль вам пентаграмму снять?

Куда? Чего спешить? Останься на мгновенье.

Не можешь ли мне сказку рассказать?

Теперь пусти! Ведь я приду опять;

Тогда расспрашивай - на все я дам решенье.

Тебя не звал я, сам ты это знаешь;

Ты сам попался в сеть, не правда ли, скажи?

Кто черта держит, тот его держи:

Не скоро ведь опять его поймаешь.

Ну, если так уж хочешь, я готов

С тобой остаться несколько часов;

Но попрошу мне волю предоставить

Что хочешь делай; лишь сумей

Меня занять повеселей.

Ты в краткий час среди видений

Получишь больше наслаждений,

Чем в целый год обычных дней.

Ни песни духов бестелесных,

Ни дивный ряд картин чудесных

Не будут сном волшебных чар;

Ты будешь тешить обонянье,

И вкус, и даже осязанье -

Все, все тебе доставлю в дар!

Приготовлений ждать не нужно:

Мы в сборе все. Начните дружно!

Вы, темные арки,

О, пусть вас не станет!

Пусть светлый и яркий

Приветливо глянет

Эфир голубой!

Рассеется рой!

Пусть звезды, мерцая,

Пусть, кротко лаская,

Нам солнца блестят!

Как легкая стая,

В роскошном расцвете

Красы бестелесной

Небесные дети,

Порхая, летят;

И рой их прелестный

То выше умчится,

То стелется ниже,

И ближе, все ближе

К земле он стремится,

И тканью эфирной

Одежды их веют

Над кущами мирной,

Блаженной страны,

Где, в неге беседки,

Влюбленные млеют,

Друг другу верны.

И всюду пестреют

Беседки, беседки!

Лоз нежные ветки

Дают виноград;

Давимы тисками,

Сок гроздья струят,

И, пенясь, реками

Стекает вино;

Среди несравненных

Камней драгоценных

Струится оно

И, высь покидая

Сияющих гор,

Течет, ниспадая,

В равнины озер.

Холмов вереницы

Меж ними цветут,

Блаженство там пьют,

И к солнцу стремятся,

И радостно мчатся

Они к островам,

Что в блеске сиянья

Плывут по волнам;

И гимн ликованья

Там слышится нам;

Пленяют нам взоры

Танцующих хоры

На светлых лугах,

Взбираются в горы,

Ныряют в волнах,

И в воздухе реют,

Стремленья свои

К той жизни блаженной

В безбрежной вселенной,

Где звезды, сверкая,

Блаженство любви!

Он убаюкан, спит. Воздушные творенья,

Спасибо вам мое за ваши песнопенья:

Нет, Фауст, не тебе повелевать бесами!

Пусть грезит он, объят воздушными мечтами,

Весь погружен в обманчивый покой.

Но надо снять с порога заклинанье:

Вот уж одна пришла: бежит и приказанье

Мое исполнить только ждет.

Владыка крыс, мышей, лягушек,

Клопов, и блох, и вшей, и мушек^[35]

К тому порогу подбежать -

И там, где масло он положит,

Пускай твой зуб усердно гложет.

Живей, зверек! Вперед! Мешает выйти мне

Довольно! Хорошо! Спасибо за старанье!

Ну, Фауст, спи себе! До скорого свиданья!

Ужели я обманут снова?

Мир духов вновь исчез: во сне

Коварный бес явился мне,

А пудель скрылся из алькова!

«Ключ Соломона» - В средние века библейский царь Соломон считался могучим волшебником. «Ключ Соломона» - Древнееврейская книга заклинаний.

«Духи» - прислужники Мефистофеля, пытающиеся спасти его от магических заклинаний Фауста.

Фауст заклинает здесь четыре стихии: огонь, воздух, воду и землю. Саламандра в этом заклятии олицетворяет стихию огня, так как, по легенде, это пресмыкающееся не горит в огне; Сильфида олицетворяет духов воздуха, Ундина - духов воды и Домовой - духов земли.

Incubus (лат.) - название домового, домашнего духа, хранящего клады.

«Победный знак» - знак, изображающий начальные буквы имени Иисуса Христа.

«Трикраты святого огня» разумеется Троица: Бог-Отец, Бог-Сын (Иисус) и Бог-Дух.

«Пентаграмма» - магический знак в виде пятиугольной звезды, по углам которой размещены начальные буквы греческого имени Иисуса Христа. Пентаграмму изображали для того, чтобы спастись от проникновения в дом злых духов.

По народному поверью, черти являются повелителями животной нечисти: паразитов, грызунов, лягушек и т. п.

Автор:	Гёте И. В.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница