Фауст. Часть первая. Сцена 4

Ну, теперь вхожу,

Надеюсь, мы с тобой поладим

И от тебя хандру отвадим.

Примером я тебе служу:

В одежде златотканой, красной,

В плаще материи атласной,

С пером на шляпе, с длинной шпагой,

Дыша весельем и отвагой, -

Чем я не бравый молодец?

И не пора ли наконец

Тебе одеться в том же роде?

Тогда, на воле, на свободе,

И бросив вздорные мечты,

Что значит жизнь, узнаешь ты!

Что ни надень, все мучусь я хандрою,

И уз земных не в силах я забыть.

Я слишком стар, чтоб тешиться игрою,

И слишком юн, чтоб без желаний быть.

Свет ничего не даст мне, я уверен.

«Умерен будь! Лишь будь умерен!» -

Вот песня вечная у нас.

Она терзает наши души,

Ее поют нам хрипло в уши

И каждый день и каждый час!

Встаю ли утром - ждут меня страданья:

И мне не даст, я знаю наперед,

Ни одного достичь, ни одного желанья!

Мгновенье радости почую ли душой -

Вмиг жизни критика его мне разрушает

И образы, лелеянные мной,

Гримасою ужасной искажает.

Когда же ночь спускается и мне

С тоской в постель приходится ложиться,

Не знаю я покоя и во сне:

Мне сон жестокий будет сниться.

Тот бог, который жив в груди моей,

Всю глубину ее волнует:

Он правит силами, таящимися в ней,

Но силам выхода наружу не дарует.

Так тяжко, горько мне, что жизнь мне не мила -

И жду я, чтоб скорей настала смерти мгла.

Ну, смерть, однако, гость не очень-то приятный.

О, как завиден жребий благодатный,

С победою встречает смерть свою,

Того, кто после пляски знойной

Находит смерть в объятьях девы стройной!

Зачем, зачем с восторженной душой

Не пал я мертвым в миг тот роковой,

Когда мне дух явился величавый!

А все-таки в ту ночь один знакомый мой

Не осушил бокал, наполненный отравой.

Шпионство, видно, страсть твоя?

Я знаю многое, хоть не всеведущ я.

Когда от дикого порыва

Отвлек меня знакомый звон,

То чувства детские так живо

Твердили ложь былых времен.

Всему, что душу обольщает,

Я шлю проклятие, - всему,

Что наше сердце увлекает,

Тебе проклятье - самомненье,

Которым дух порой влеком!

Тебе проклятье - ослепленье

Блестящим всяким пустяком!

Проклятье грезам лицемерным,

Мечтам о славе - тем мечтам,

Что мы считаем счастьем верным,

Семейству, власти и трудам!

Тебе проклятье, идол злата,

Влекущий к дерзким нас делам,

Дары постыдные разврата

И праздность неги давший нам!

Будь проклята любви отрада!

Проклятье соку винограда

И искрометному вину,

Надежд и веры всей святыне, -

Но больше всех тебя отныне,

Терпенье пошлое, кляну!

Увы, увы!

Разбил ты его,

Прекраснейший мир,

Могучей рукой.

Он пал пред тобой,

Разрушен, сражен полубогом!

И вот мы, послушны ему,

Уносим обломки созданья

В ничтожества тьму

Сквозь плач и рыданья

О дивной погибшей красе…

И молим мы все:

Воспрянь, земнородный, могучий!

Мир новый, чудесный и лучший

Создай в мощном сердце своем;

С душой обновленной

Ты новую жизнь начинай, просветленный,

И новую песнь мы тебе воспоем!

Не лишен рассудка;

Он дает совет разумный:

Кличет к делу, к жизни шумной!

Брось же угол свой,

Где, во мгле сырой,

Стынет кровь и ум смолкает:

Выйди в мир, где жизнь сверкает!

Довольно же играть своей тоскою,

Что рвет, как коршун, грудь твою! Взгляни:

Ты окружен беспечною толпою,

Ты человек такой же, как они.

Впрочем, ведь я не равняю с тобою

Эту толпу, неразумный народ.

Слушай: хоть я не из важных господ,

Все-таки, если ты хочешь со мною

В светлую жизнь веселее вступить,

Буду усердно тебе я служить,

Я тебе преданным спутником стану

И ни на шаг от тебя не отстану;

Стану рабом и покорным слугой.

А чем я заплачу за эти попеченья?

О, нам с тобой еще не близко до того!

Нет, нет! Черт - эгоист, нельзя ждать от него,

Чтоб даром стал он делать одолженья.

Ясней условимся, мой друг:

Таких держать опасно слуг.

Я буду верным здесь тебе слугою,

Твоим веленьям подчинен вполне;

Когда же там мы встретимся с тобою,

Ты отплатить обязан тем же мне.

Что будет там, о том мне нет заботы;

Когда разрушишь этот свет легко ты, -

Пускай себе иной возникнет свет!

Здесь, на земле, живут мои стремленья,

Под солнцем, здесь, мои мученья;

Когда ж придет последнее мгновенье -

Зачем мне знать о тех, кто там, в эфире, -

Бывает ли любовь и ненависть у них,

И есть ли там, в мирах чужих,

И низ и верх, как в этом мире!

Что ж, если так, - условься же смелей,

И я тебя немедля позабавлю

Своим искусством! Я тебе доставлю

Чего еще никто не ведал из людей!

Что, дашь ты, жалкий бес, какие наслажденья?

Дух человеческий и гордые стремленья

Таким, как ты, возможно ли понять?

Ты пищу дашь, не дав мне насыщенья;

Дашь золото, которое опять,

Как ртуть, из рук проворно убегает;

Игру, где выигрыш вовеки не бывает;

Дашь женщину, чтоб на груди моей

Она к другому взоры обращала;

Дашь славу, чтоб чрез десять дней,

Плоды, гниющие в тот миг, когда их рвут,

И дерево в цвету на несколько минут!

Ну, это для меня пустое!

Легко б я надавать таких сокровищ мог;

Но, может быть, захочешь ты, дружок,

Со временем вкусить и что-нибудь другое.

Когда на ложе сна, в довольстве и покое,

Я упаду, тогда настал мой срок!

Когда ты льстить мне лживо станешь

И буду я собой доволен сам,

Восторгом чувственным когда меня обманешь,

Тогда - конец! Довольно спорить нам!

Вот мой заклад!

Ну, по рукам!

Когда воскликну я «Мгновенье,

Прекрасно ты, продлись, постой!» -

Тогда готовь мне цепь плененья,

Твою неволю разрешая,

Пусть смерти зов услышу я -

И станет стрелка часовая,

И время минет для меня.

Я буду помнить все; рискуешь ты, не скрою.

Подумай же.

Свободен ты во всем.

Поверь, я не кичусь собою;

Тебе ль, другому ли - рабом

Готов я быть, когда того я стою.

Итак, пируйте ж, доктор, на досуге,

А я сегодня же исполню роль прислуги!

Еще одно: неверен жизни срок;

Могу ль у вас просить я пару строк?

Расписку? Вот педант! Тебе ли видеть ново,

Что значит человек и данное им слово?

То, что сказал я, власть тебе дает

Весь мир меняется, несется все вперед,

А я нарушить клятву не посмею?

Что делать: рождены мы с глупостью такой!

Кто от нее избавиться сумеет?

Блажен, кто верен, чист душой:

Он жертвовать ничем не пожалеет.

Но лист пергамента с печатями на нем -

Вот призрак, всех пугающий, к несчастью.

Мы слову смолкнуть на пере даем,

А воск^[36] и кожу одаряем властью!

Итак, чего ж ты хочешь, бес? Ответь!

Пергамент ли, бумагу, мрамор, медь -

Решай же, выбирай свободно!

Перо ли взять, резец иль грифель? Что еще?

Как ты словами сыплешь горячо!

Без них уладим дело превосходно.

Любой листок лишь взять решись

Изволь, уж если так тебе угодно.

Итак, обряд нелепый, совершись!

Кровь - сок совсем особенного свойства.

Но только чтоб ни тени беспокойства

За мой залог; я сам стремлюсь, поверь,

Всей силою к тому, что обещал теперь!

Собой напрасно слишком я кичился:

Мое достоинство лишь твоему равно.

Великий дух презреть меня решился,

И тайн природы знать мне не дано.

Теперь конец всему: порвалась нить мышленья;

К науке я давно исполнен отвращенья,

Тушить страстей своих пожар

В восторгах чувственных я буду,

И под густой завесой чар

Готов ко всякому я чуду!

Я кинусь в шумный времени поток,

В игру случайностей, куда забросит рок,

И пусть удача и досада

Причудливой промчатся чередой;

Кто хочет действовать-тот позабудь покой!

Не будет вам ни в чем ни меры, ни преграды;

Чем ни захочется полакомиться вам -

Все смело на лету хватайте здесь и там,

Что послужить вам может для отрады!

Не надо лишь робеть и выбор свой стеснять.

Не радостей я жду, - прошу тебя понять!

Я брошусь в вихрь мучительной отрады,

Влюбленной злобы, сладостной досады;

Мой дух, от жажды знанья исцелен,

Откроется всем горестям отныне:

Что человечеству дано в его судьбине,

Все испытать, изведать должен он!

Я обниму в своем духовном взоре

Всю высоту его, всю глубину;

Все счастье человечества, все горе -

До широты его свой кругозор раздвину

И с ним в конце концов я разобьюсь и сгину!

Старался разжевать я смысл борьбы земной

Немало тысяч лет. Поверь ты мне, мой милый,

Никто еще с пеленок до могилы,

Не переваривал закваски вековой.

Весь этот свет, все мирозданье -

Для Бога лишь сотворены;

Себе он выбрал вечное сиянье,

Мы в вечный мрак погружены;

А вы-то день, то ночь испытывать должны.

Я понимаю это;

Боюсь я за одно, в одном лишь мой протест:

Ars longa, vita brevis est^[37].

Позвольте вам сказать словцо совета:

Коль уж на то пошло, сыщите вы поэта, -

И все возвышенное света

В особе вашей пусть осуществит:

Отвагу пламенную львов,

Оленя быстроту,

Испанца огненную кровь,

Норвежца прямоту.

Пускай найдет он тайное искусство

С коварством согласить возвышенное чувство,

По плану вам составит идеал,

По плану вас влюбить не затруднится;

Ну, словом, если б мог тот идеал явиться,

Ему б я имя Микрокосма дал.

Что ж значу я, коль не достигну цели,

Венца, к которому стремиться род людской,

К которому и сам стремлюсь я всей душой?

Ты значишь то, что ты на самом деле.

Надень парик с мильонами кудрей,

Стань на ходули, но в душе своей

Да, вижу, что напрасно я собрал

Сокровища познания людского;

Не нахожу в себе я силы снова,

Когда свести я счеты пожелал;

Ни на волос не выше я, не ниже

И к бесконечному не ближе.

Привык смотреть на вещи ты, мой друг,

Как все на них вы смотрите; а надо

Умней, толковей тратить свой досуг,

Пока доступна жизни вся отрада.

Тьфу, пропасть! Руки, ноги, голова

И зад - твои ведь, без сомненья?

А чем же меньше все мои права

На то, что служит мне предметом наслажденья?

Когда куплю я шесть коней лихих,

То все их силы - не мои ли?

Я мчусь, как будто б ног таких

Две дюжины даны мне были!

И прямо в шумный мир за мной

Спеши, надеждой окрыленный!

Кто философствует, тот выбрал путь плохой,

Как скот голодный, что в степи сухой

Кружит себе, злым духом обойденный,

А вкруг цветет роскошный луг зеленый!

С чего ж начать?

Уйти скорей.

Что делать нам в тюрьме твоей?

Что здесь за жизнь? Тоской да пустяками

Морить себя с учениками?

Сосед-толстяк на это есть.

Толочь ли воду ты желаешь?

Все лучшие слова, какие только знаешь,

Мальчишкам ты не можешь преподнесть.

Да вот, один идет уж в коридоре.

Я не могу его принять.

Бедняжка долго ждал, он будет в страшном горе.

Твой плащ да шапочку на время я возьму;

Как раз к лицу мне быть в таком уборе!

Ты остроумию доверься моему -

Всего лишь четверть часика мне нужно, -

А сам иди да в путь сготовься дружно.

Мефистофель (один, в длинной одежде Фауста)

Лишь презирай свой ум да знанья светлый луч -

Все высшее, чем человек могуч;

Пусть с чародейскою забавой

Тебя освоит дух лукавый, -

Тогда ты мой, без дальних слов!

Ему душа дана судьбою,

Стремящаяся вдаль, не вынося оков;

В своем стремленьи пылкою душою

Земные радости он презирать готов.

Его ничтожеством томим,

Он будет рваться, жаждать, биться,

И призрак пищи перед ним

Над ненасытною главою будет виться;

Напрасно он покоя будет ждать.

И даже не успей оно душу мне продать,

Сам по себе он должен провалиться.

Я только что приехал по делам,

И вот, исполнен преданности к вам,

Я утруждать решаюсь посещеньем

Того, о ком все говорят с почтеньем.

Учтивость ваша делает вам честь:

Таких, как я, немало, впрочем, есть.

Вам приходилось где-нибудь учиться?

Я прямо к вам намерен обратиться!

И деньги есть и телом я здоров.

Меня пускать мать долго не хотела,

Да слишком мной охота овладела

Узнать побольше дельного у вас.

О, если так - на месте вы как раз.

Признаться, я б уехал хоть сейчас

Назад: все эти стены, коридоры

Мучительно мои стесняют взоры;

Так неприветлив, тесен этот дом:

Ни зелени, ни деревца кругом!

А в залах, на скамьях - в одно мгновенье

Теряешь сразу ум, и слух, и зренье.

На все привычка есть, мой юный друг:

Дитя - и то у матери не вдруг

Берет сосец, чтоб присосаться плотно,

Впоследствии ж питается охотно.

Что день, то больше даст вам наслажденья.

Всем сердцем я желаю к ней прильнуть.

Но как мои осуществить стремленья?

Сначала дайте мне ответ:

Какой милей вам факультет?

Хочу я быть ученым чрезвычайным,

Приблизиться ко всем земли и неба тайнам -

обнять желаю, словом, полный круг

Природы всей и всех наук.

Вы верный путь себе избрали,

Лишь развлекаться не должны.

И телом и душой, от сердца глубины,

Отдамся я ученью; но нельзя ли

И отдохнуть - гулять по временам,

Цените время: дни уходят бевозвратно!

Но наш порядок даст привычку вам

Распределять занятья аккуратно.

А потому, мой друг, на первый раз,

По мне, полезен был бы тут для вас

Курс логики: хоть опыт и рискован,

Начнут дрессировать ваш ум,

Как бы в сапог испанский зашнурован,

Чтоб тихо он, без лишних дум

И без пустого нетерпенья,

Вползал по лестнице мышленья,

Чтоб вкривь и вкось, по всем путям,

Он не метался там и сям.

Затем внушат вам ради той же цели,

Что в нашей жизни всюду, даже в том,

Для всех понятном и простом,

Что прежде сразу делать вы умели -

Как, например, питье, еда, -

«раз, два, три» всегда.

Так фабрикуют мысли. С этим можно

Сравнить хоть ткацкий, например, станок.

В нем управленье нитью сложно:

То вниз, то вверх снует челнок,

Незримо нити в ткань сольются;

Один толчок - сто петель вьются.

Подобно этому, дружок,

И вас философ поучает:

«Вот это - так и это - так,

А потому и это так,

И если первая причина исчезает,

То и второму не бывать никак».

Ученики пред ним благоговеют,

Но ткань соткать из нитей не сумеют.

Иль вот: живой предмет желая изучить,

Чтоб ясное о нем познанье получить,

Ученый прежде душу изгоняет,

Затем предмет на части расчленяет

И видит их, да жаль: духовная их связь

Encheiresin naturae^[38] именует

Все это химия; сама того не чует,

Что над собой смеется.

Виноват:

Неясно это мне.

О, все пойдет на лад:

В редукцию^[39] лишь надо вникнуть,

К классификации^[40] привыкнуть.

Все дико мне! В мозгу моем

Все завертелось колесом.

Затем, первей всего, займитесь неизбежно

Вы метафизикой^[41]

Глубокомысленно трудясь,

Вместить старайтесь то, что отродясь

В мозг человеческий не входит;

Вместите ль, нет ли - не беда:

Словечко громкое всегда

Из затрудненья вас выводит!

Но в первые полгода, милый друг,

Порядок вам нужнее всех наук;

Вам в день занятий пять часов нормально:

С утра к звонку являйтесь пунктуально!

Старайтесь раньше дома протвердить

Параграф, чтобы в классе проследить,

Что вам твердит учитель, слово в слово,

Лишь то, что в книге, - ничего другого,

И так старательно пишите все в журнал,

Как будто б Дух Святой вам диктовал.

Об этом мне напоминать не надо!

Сам знаю я, какая в том отрада.

Топор не вырубит, что писано пером.

Так изберите ж факультет.

К юриспруденции не чувствую влеченья.

Что ж, не во вред вам это отвращенье:

По правде, в ней большого проку нет.

Законы и права, наследное именье,

Как старую болезнь, с собой

Несет одно другому поколенье,

Одна страна - стране другой.

Безумством мудрость станет, злом - благое:

Терпи за то, что ты не дед!

А право новое, родное -

О нем - увы! - и речи нет!

К ней утвердили вы мое презренье.

Блажен, кому вы можете помочь!

Не стану вас вводить в заблужденье,

Мой юный друг. В науке сей

Легко с дороги сбиться: все в ней ложно;

Так яду скрытого разлито много в ней,

Что с пользой различить его едва ли можно.

И здесь учителя вы слушать одного

Должны и клясться за слова его.

И вообще: держитесь слова

Во всем покрепче, каждый раз!

Тогда дорога верная для вас

В храм несомненности готова.

Но ведь понятия в словах должны же быть?

Прекрасно, но о том не надо так крушиться:

Коль скоро недочет в понятиях случится,

Их можно словом заменить.

Словами диспуты ведутся,

Словам должны вы доверять:

В словах нельзя ни йоты изменять.

Простите, вам наскучил я; но снова

Решусь я вас вопросом утруждать:

Нельзя ли будет мне узнать

О медицине ваше слово?

Три года - много ли? А время ведь не ждет,

И - Бог мой! - мудрости так необъятно поле!

Когда указан путь, тогда гораздо боле

Почувствуешь себя продвинутым вперед.

Ну, речь педантская порядком мне приелась:

Мне сатаной опять явиться захотелось.

Дух медицины всяк легко поймет!

Большой и малый свет вам изучать придется.

А там - пускай все остается,

В науке здесь парить не надо через меру:

Все учатся кой-как, по мере сил;

А кто мгновенье уловил,

Тот мигом делает карьеру.

Притом же вы недурно сложены,

А стало быть, робеть лишь не должны:

Кто верить сам в себя умеет,

Тот и других доверьем овладеет,

И вот - ему успехи суждены.

Особенно ж всегда умейте к дамам

Подделаться их вечный «ох» да «ах»

Во всех его бесчисленных тонах

Лечите все одним, все тем же самым;

Тут стоит такта чуточку иметь -

И, смотришь, все попались в вашу сеть.

Ваш титул им внушит тот вывод ясный,

Что вы - искусник редкостный, прекрасный,

Каких на свете мало есть; а там -

Вы сразу приметесь за всяческие штучки.

Пожмете нежно пульс прелестной ручки

И, пламя хитрое придав своим глазам,

Изящный стан вы обовьете ловко:

Уж не тесна ли, мол, у вас шнуровка?

Вот это лучше, видно - как и где.

Суха, мой друг, теория везде,

А древо жизни пышно зеленеет!

Клянусь, теперь брожу я как во сне!

Еще разок прийти нельзя ли мне?

Никто учить так мудро не умеет!

Чем я могу, служить всегда готов.

Нельзя ж мне так уйти от вас! Позвольте

Просить вас написать в альбом мне пару слов

В знак вашей благосклонности!

(Почтительно закрывает альбом и откланивается.)

Следуй лишь этим словам да змее, моей тетке, покорно:

Божье подобье свое растеряешь ты, друг мой, бесспорно!

Куда ж теперь?

Куда стремишься ты душой.

^[43], потом в большой.

С каким весельем, друг ты мой любезный,

Ты просмакуешь этот курс полезный!

Ну нет; я с этой длинной бородой,

Не верю я в попытку эту;

Притом всегда я чужд был свету.

Я ниже всех себе кажусь,

Всегда стесняюсь и стыжусь.

Уменье жить придет само собою.

Лишь верь в себя, так жизнь возьмешь ты с бою!

Но как же нам пуститься в путь?

Где экипаж, где кони, слуги?

Мне стоит плащ мой развернуть -

И взовьемся легче вьюги.

Но на полет отважный свой

Ты не бери узлов с собой.

И мы поднимемся с поверхности земной:

Чем легче, тем скорей помчишься ты со мной.

Ну-с, с новой жизнью вас поздравить честь имею!

«воском» подразумевается восковая печать, которой скрепляли написанное на коже (пергаменте).

Ars long a, vita brevis est (лат.) - искусство вечно, жизнь коротка.

Encheiresin naturae (лат.) - способ действия природы (термин древней химии).

Редукция (лат.) - термин логики, означающий сведение понятий к основным видам.

Классификация (лат.) - термин логики, означающий распределение понятий по классам и категориям.

«Метафизикой» в то время называли часть философии, которая рассматривала вопросы, не поддающиеся изучению посредством опыта (о Боге, душе и пр.).

Eritis sicut Deus, scientes bonum et malum (лат.) - «Будете, как Бог, знать добро и зло». По библейской легенде, этими словами змий-искуситель соблазнял в раю Еву, предлагая ей отведать плодов с «древа познания».

Под «малым светом» Мефистофель подразумевает узкий мир средневекового городка, в котором происходит действие первой части «Фауста». «Большой свет» - государственная и общественная деятельность Фауста, показанная во второй части.

Автор:	Гёте И. В.
Категория:	Трагедия


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница