Фауст.
XIV. Лес и пещера

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Фауст. XIV. Лес и пещера (старая орфография)

XIV.

ЛЕС И ПЕЩЕРА.

Фауст (один).

Всесильный дух! ты все мне ниспослал,

О чем к тебе мольбы я возсылал:

Мне лик свой в пламени явил ты не напрасно;

Природу дивную ты отдал в царство мне;

Дал чувствовать ее и всем, что в ней прекрасно,

Мне наслаждаться дал вполне.

Не ограничил ты мой разум позволеньем

Лишь созерцать ее - ты дал мне проникать

В глубь недр её могучим размышленьем

И, как в душе у друга, в ней читать.

Ты ряд живых существ проводишь предо мною,

Ты учишь познавать меня душою

Их свойства в воздухе, на суше и в водах.

Когда жь гроза бушует в небесах

И лес дрожит от бури грозной,

И с треском падают столетния в нем сосны,

И эхо вторит ей в горах --

Самопознанье мне даешь,

Передо мной разоблачая

Всю глубину души моей.

И вот луна восходит золотая,

Как вестник мира, в тьме ночей;

И озарится все её дрожащим спетом,

И в чудном полумраке этом

Из недр громадных скал, из темной глубины

Кустов, увлаженных росой, озарены,

Являются в таинственном молчаньи

Былых веков виденья предо мной

И в тишине ночной

Суровые смягчают созерцанья.

Но, ах! я чувствую, что смертного удел

Далек, далек от совершенства:

Приблизив к Божеству меня блаженством,

Ты спутника послать мне захотел;

И вот ужь ни единого мгновенья

Я не могу остаться без него,

Хоть слово каждое его

Твой каждый дар здесь оскорбляет.

Огнем желания он грудь мою сжигает;

Он взглядом пламенным любимой красоты

Волнует все мои мечты.

Так, очарованный, под властью обаянья,

Я к наслаждению стремлюся от желанья;

А в наслаждении томлюся вновь тоской

Я об желании, утраченном душой.

(Входить Мефистофель.)

Мефистофель.

Скажи мне, долго ль жизнь такую

Намереваешься ты весть?

Попробовал - пора сменить и на другую.

Ведь, наконец, она должна и надоесть!

Фауст.

Я очень бы хотел, чтоб ты другое

Нашел здесь что-нибудь, чем мог себя занять,

Чтоб лучшие часы мои не отравлять.

Изволь, готов тебя оставить я в покое;

Но знаю: шутишь ты. С такой, как ты, брюзгой,

С такой безумной и упрямой головой,

Разлукою немного потеряешь:

От дел твоих мне вечно недосуг,

А ведь на лбу твоем не прочитаешь,

Каких ты требуешь услуг.

Фауст.

Вот так всегда он разсуждает:

За то, что мне надоедает,

Он благодарности желает от меня!

Мефистофель.

А что б ты быль, когда б не я,

Дитя земли, слабейшее творенье?

Не я ль тебя надолго излечил,

Когда в твоем мозгу охолодил

Безумный пыл воображенья?

Давно бы ты с своей душой

Отправился гулять за край земной.

Торчать, как филину, в пещерах и в лесу,

Питаться зельями, как жабе, пить росу,

Или глотать ночную сырость?

Занятье славное нашел ты для себя!

Нет, доктором все пахнет от тебя...

Фауст.

Ты понимаешь ли, какое наслажденье,

Какие в грудь вливает силы мне

Прогулка в этой тишине?

О, еслиб знал ты счастье тех мгновений,

Названье дьявола не даром бы носил:

Меня бы счастия ты этого лишил.

Мефистофель.

Да это счастие совсем ненатурально:

Всю ночь в траве лежать в растяжку на горах,

С восторгом обнимать вселенную в мечтах

Н до того раздуться идеально,

Что божеством себя воображать;

Мечтою в глубь земную проникать,

Все шестидневное творенье;

Бог-знает, восхищаться чем,

Стремиться духом быть с природою в слияньи,

Оставя сыну праха, между-тем,

Такое черезчур-земное ужь желанье...

Что... (С ужимкой)

Право, не найду пристойного названья!

Фауст.

Фи! мерзости.

Мефистофель.

Не нравится, мой друг?

Конечно, фи! твое в уставе всех приличий:

Что для невинных душ не входит здесь в обычай,

То оскорбляет нежный слух.

Но, впрочем, я предоставляю

Свободу полную тебе:

Морочь свой ум и лги-себе!

Вот снова погрузился ты

В свои бывалые мечты,

В тоску и страх с безумным бредом...

Да полно же мечтать об этом!

Подумай, что твоя красавица одна,

Что ты один её раздумье,

Что целый день она грустна,

И страсть её доходит до безумья.

Сначала с бешенством страстей,

Как переполненный водою

Поток весеннею норою,

Твоя любовь рвалася в душу к ней;

И вот, бушуя, ворвалася,

И ей вполне, бедняжка, предалася --

И что жь? изсох уже поток!

Не лучше ли, дружок,

Тебе заняться б ею

И усмирить её сердечную грозу,

Чем гению, как ты, воздвигнуть трон в лесу,

Она весь день проводит у окна,

Она мгновенья все считает,

Все тучки, что бегут над городом, она

Глазами жадно провожает,

"Зачем не птичка я?" мечтает.

И только в том проходят дни,

И только в том проходят ночи...

То весела мечтой любви,

То в море слез потонут очи,

И страсти нет границ...

Фауст.

Змея! змея!

Мефистофель (в-сторону.)

А-га! поймал, дружок, тебя!

Фауст.

Скройся с глаз моих, несчастный,

И имени её произносить по смей!

Не искушай меня мечтою сладострастной

Не вызывай вновь образа прекрасной!

Мефистофель.

А что ж от этого могло б иронзойдти?

Она ужь думает, что ты намерен скрыться.

Да чуть-ли это так и не случится...

Фауст.

Нет, нет, я всюду с ней; везде мечты мои

Стремятся к ней одной - я близко, иль далеко,

И к ней любовь моя лежит в душе глубоко.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мефистофель.

Брависсимо! чудесно, милый мой!

Я сам глядел завистливо порой

На вас, двух близнецов, душой и телом чистых,

Когда вы нежились под тенью роз душистых.

Фауст.

Прочь, подлый сводник, прочь!

Мефистофель.

Как хочешь ты, брани меня, порочь,

Мужчине с женщиной есть Бога назначенье,

Который их создал

И благороднейшим стремленье то признал.

Ну, ну, марш! марш! без горя и без страху!

Ведь отправляешься ты, друг мой, не на плаху,

А в комнату любовницы своей.

Фауст.

Что за восторг в её объятиях вкушу я!

О, дай упиться им больной душе моей!

Но меньше ль оттого страданий в ней найду я?

И меньше ль буду я виновен перед ней?

И не беглец ли я? не изверг ли презренный,

Гонимый грозною судьбой

Без цели, с алчущей душой,

Который, как поток от бури разъяренный,

В порыве бешеных страстей,

Стремится к пропасти своей?

И вот, с потоком этим рядом,

Она, дитя, средь Альп своих, в тиши,

Где был весь мир её душой!...

И мне, проклятому, от Бога было мало

Громить скалы и в прах их приводить!

Мне чистых радостей её не доставало,

И нужно было их сгубить!..

Да, для тебя, зияющого ада,

И этой жертвы было надо.

Идем же, демон, к ней! Скорее заглуши

Тоску на дне моей души!

И, что назначено судьбою,

Пусть совершается скорей!

Пусть в бездну увлеку ее с собою

И там погибну вместе с ней!

Мефистофель.

Опять и вспышка, и кипенье!

Пойдем, безумец, к ней: ей нужно утешенье.

Где запятая мозгу твоему.

Ты думаешь, что там конец уже всему!

Смельчак нигде не оплошает,

И вечно цели достигает.

Пора тебе одьяволиться, друг!

Я глупости не знаю выше сорта,

Как пароксизм отчаянья у чорта.