Фауст.
XXIII. Пасмурный день

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Фауст. XXIII. Пасмурный день (старая орфография)

XXIII.

ПАСМУРНЫЙ ДЕНЬ.

Поло.

Фауст и Мефистофель.

Фауст.

В нищете! в отчаянии! Страдавшая так долго на земле и, наконец, в заточении, как преступница! Кроткое, милое создание! И вот к чему все это привело!.. Предатель! отвратительный демон! и ты все скрывал от меня! Стой теперь, стой! Бросай вокруг свои яростные, дьявольские взгляды. Стой и беси меня своим невыносимым присутствием! Схвачена, заключена в тюрьму! терпит нестерпимые муки и предана злым духам и безжалостному суду человеческому! А ты, межь-тем, убаюкивал меня пошлыми удовольствиями, скрывал от меня её возрастающее отчаяние и оставлял ее гибнуть без защиты.

Мефистофель.

Она не первая.

Фауст.

Пёс! отвратительный изверг! О, Дух бесконечный! Обрати его в червя! дай ему образ пса, в каком он часто являлся ко мне по ночам, подкатывался под ноги беззаботному страннику и бросался к нему на шею, когда он падал. О, дай ему любимый его образ, да пресмыкается он вечно в прахе, попираемый моими ногами! Она не первая!... О, горе! горе! У каждого содрогнется душа от одной уже мысли, что много найдется подобных ей созданий, потонувших в таком же бедствии, от мысли, для чего страдания первой жертвы не в силах были искупить вины остальных у Всепрощающого! Одна уж эта мысль гложет сердце, проникает в мозг костей; а ты можешь, чудовище, спокойно смотреть на гибель тысячи подобных ей!

Мефистофель.

Кажется, мы достигли самой высшей степени остроумия, то-есть, той степени, когда у вас обыкновенно заходит ум за разум. Зачем же ты связываешься с нами, если тебе наше общество не под-силу? Хочешь лететь и боишься, чтоб голова не закружилась. Кто к кому навязывался: мы к тебе, или ты к нам?

Фауст.

Не скаль свои кровожадные зубы; мне тошно от этого. Великий, Всемогущий Дух! ты, некогда благоволивший низойдти ко мне, ты изведал мое сердце, мою душу; зачем же связывать меня с таким гнусным товарищем, который только жаждет бедствий и гибели других?

Мефистофель.

Кончил ли ты?

Фауст.

Спаси ее, или горе тебе! Страшное проклятие на тысячи лет!

Мефистофель.

Я не могу разбивать оковы правосудия, не могу отпирать тюремных замков. Спаси ее? А кто был виновником её гибели: ты или я?

(Фауст дико озирается кругом.)

Ты бы схватился за громы! Да хорошо, что они не даны вам, жалким людям. Известная манера всех эгоистов-тиранов - уничтожать за самое невинное противоречие, когда им нужно выйдти из какого-либо затруднительного положения.

Фауст.

Веди меня туда! Она должна быть свободна.

Мефистофил.

А опасность, которой ты подвергаешься? Знай, что над городом тяготеет еще убийство, свершенное твоей рукою, и над тем местом, где погиб несчастный, носятся духи-мстители и выжидают возвращения убийцы.

Фауст.

И ты мне это говоришь! Убийство и смерть целого мира на тебя, чудовище! Говорю тебе, веди меня туда и освободи ее!

сторожить. Волшебные кони готовы, и я умчу вас. Вот все, что я могу.

Фауст.

Так нечего терять времени.