Илиада (отрывок, песни 1-9).
Песнь вторая.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Илиада (отрывок, песни 1-9). Песнь вторая. (старая орфография)

ПЕСНЬ ВТОРАЯ.
 

          Всенощно лик богов и смертных сонмы ратны

          Вкушали сладости спокойствия приятны;

          Един Зевес, един ни мало не почив,

          О средствах разсуждал, все мысли устремив,

          Дакако бы венчать Ахилла и прославить,

          Ахейску рать в шатрах мечу вратов оставить.

          Впоследок он сие благоволил избрать,

          Чтоб вредный, ложный Сон к Атриду в сень послать.

          И так, призвав, гласит:"Творец мечтаний вредных,

          "Аргивцев к кораблям лети с высот безбедных,

          "И вшед к Атриду в сень, рцы все вождю сему,

          "Что я тебе реку, чтоб возвестить ему:

          "Вещай, чтоб все полки он в брань извел кроваву,

          "Уверь, что днесь Троян разрушит град и славу;

          "Что небожители согласны меж собой,

          "Преклонены к тому Юнониной мольбой,

          "И что последних зол Троянам ров отверзся.
 

          Достигши, как стрела, ахейских кораблей,

          Вступил немедленно в шатер вождя вождей;

          И зря сего царя глубоким сном стягченна,

          Приемлет стан и вид он Нестора почтенна,

          Которого Атрид всех паче уважал;

          В сем виде над главой царевой став, вещал:

          "Ты спишь, ты спишь всю нощь венчанный сын Героев,

          "Но должно-ль тако спать царю толь многих строев.

          "Носящему ярем советов и трудов?

          "Внемли, я послан днесь к тебе отцем богов,

          "Который, отстоя далече, призирает

          "И жалостью к тебе благоутробной тает.

          "Велить тебе на брань устроить все полки,

          "Падет бо сильный град в сей день от их руки;

          "Зане безсмертны в том согласны меж собою,

          "Убеждены к тому Юнониной мольбою:

          "Последних бедств удар на Трою вознесен.

          "Но тщись, да мой глагол пребудет незабвен,

          "Когда с твоих очей мрак сонный отрясется.
 

          В приятных помыслах, но ложных, яко тень.

          Мечтал бо твердый град низвергнуть в днешний день;

          Безумный! Зевсовых не ведал начинаний,

          Хотящих облаком печалей и стенаний

          Покрыть еще Троян и Греков на полях.

          Мечтая так, от сна возстал, и се, о, страх!

          Мнит зреть еще Атрид видение небесно,

          Еще мвит слышать глас, вещающий чудесно.

          Возстал, возсел, и вновь сошвен хитон надел,

          Где тонкость с белизной пречудною он зрел;

          Потом себя во блеск порфиры облекает,

          Изяществом плесниц он ноги украшает;

          Сребром блистающ меч с рамен его висит,

          Десницу скипетром он праотцев тягчит.

          Сей скиптр во племени его блистает вечно;

          Он с ним грядет к шатрам ахейским быстротечно.
 

          Уже течет заря Олимпа в высоту,

          Богам и Зевсу дня несуща красоту.

          Глашатаям велит Атреев сын мгновенно,

          Они гласят - и рать с поспешностью течет;

          Меж тем Агамемнон составил благ совет

          У Нестора в шатре с избранными вождями,

          И тако им вещал премудрыми устами:
 

          "О, друзи! в нощь сию небесный Сон я зрел,

          "Он Несторов и глас и вид и стан имел,

          "И ставшй над главой, вещал мне. "Сын героев!

          "Ты спишь, но должно-ль спать царю толь многих строев,

          "Носящему ярем советов и трудов?

          "Внемли, я послан днесь к тебе отцем богов,

          "Который, отстоя далече, призирает,

          "И жалостью к тебе благоутробной тает;

          "Велит тебе на брань устроить все полки,

          "Падет бо сильвый град в сей день от их руки:

          "Зане безсмертны в том согласны меж собою,

          "Преклонены к тому Юнониной мольбою;

          "Последних бедств удар на Трою вознесен.

          "Но тщись, да мои глагол пребудет незабвен.

          "Он рек, и от меня криле в полет направил;

          "Я ложе мягкое и сладкий сон оставил.

          "Зрим убо, како бы всех Греков ополчить;

          "Я прежде их потщусь адовами искусить,

          "Обратно в отчество бежать повелевая;

          "Вы тщитесь воспящать, противу мне вещая."
 

          То рекши он, возсел, но царь Пилосских стран

          Возстал, отверз уста и, мудростью венчан,

          Глаголет он: "Вожди и мужие советов!

          "Когда бы сна сего, небесных сих обетов

          "Был удостоен кто другой из всех вождей,

          "Отвергли б мы его и все почли бы лжей;

          "Но се тот чудный сон зрел царь вождей избранный;

          "Зрим убо, как возжечь огонь в Аргивцах бранный."

          Кончая Нестор речь, из сонма вон грядет,

          Собор других князей подобно возстает

          И повинуется вождю Агамемнону;

          Стекается и рать уже в минуту ону.

          Как пчелы меж собой в рои соединясь

          И сонмом сонму в след из гор крутых стремясь,

          Летят к цветам, летят на поле злаком лестно

          Так рать из кораблей во след за строем строй

          Течет в собрание геройскою ногой.

          Божественна Молва среди полков летает,

          Сей ангел Зевсов в путь стопы их понуждает;

          Спешат, и вопль и шум нося в устах своих,

          Садятся, и земля под тяжестию их

          Вздыхает, стонет брег, несется крик ужасно

          И девять вестников взывают громогласно,

          Да укротятся все и слушают вождей.

          Возсел народ, умолк, и се их царь мужей

          Возстал, имея скиптр, Вулкан где хитрость славну

          Явил и дал его дарю громодержавну;

          Но скиптром сим Зевес Эрмия наградил,

          Сей храбру всаднику Пелопсу подарил,

          Пелопс Атрею дал, Атрей же кровну брату

          Тиесту, множеством рогатых стад богату,

          Впоследокь же Тиест Агамемнону дал,

          Чтоб всей Аргосской он землею обладал,

          На многи, острова простерши власть велику.
 

          "Питомцы Марсовы, эладских честь племен!

          "Колико в бедствен рок и Зевсом низведен!

          "Неложный прежде знак мне дал сей Бог жестокий,

          "Что в дом я возвращусь, разрушив град высокий,

          "Но се устроив лесть, велит сей бог богов

          "Бежать мне вспять, лишась толь многих здесь полков.

          "Но что! угодно так его всевышней воле:

          "Он многи крепости поверг в плачевном доле;

          "Повергнет и еще: не имать бы конца

          "Могущество и власть сего богов отца.

          "Коликой стыд для нас в потомственные веки!

          "Безчисленны мы здесь и мужественны Греки

          "С безсильнейшим врагом воюем без плода,

          "И толь еще далек конец сего труда!

          "Зане, когда бы мы со гордыми врагами

          "На время примирясь чрез клятвы пред богами,

          "Исчислили себя и рать Троян одних,

          "И если б наконец себя противу их

          "В десяточисленны мы сонмы разделили

          "И сонму каждому из них определили

          "Мы виночерпия для пиршеств и утех,--

          "Кленусь, не стало бы Троян для сонмов всех.

          "Толь Греки в множестве Дарданцев превышают!

          "Но сих врагов полки союзны защищают,

          "Они преграда мне во всем, они претят

          "Разрушить Илион, благополучный град,

          "Реченны Зевсом нам лет девять прелетели,

          "Согнили корабли, канаты все истлели,

          "Нас младость жен и чад уже к себе зовет,

          "Возврату нашего их нежный пламень ждет;

          "А мы косним в войне, свершитъся неимущей.

          "И так, да внемлем вее судьбе, нас в дом влекущей,

          "Бежим в отечество на быстрых кораблях;

          "Надежды нет для нас низвергнуть Троюв прах."
 

          Он рек, и к бегству чернь сердца свои подвигли,

          Вещавий бо его и мыслей не постигла.

          Как Нот и Эвры летя из тяжких обоаков,

          Сгущенных в воздухе самим Царем богов,

          Высоких волн хребты на Икарийском Море

          Иль как Зефир в поля Церерины стремясь,

          И класов на главах с продерзостью носясь,

          Колеблет, зыблет их и низу преклоняет:

          Так речию Атрид собрание смущает.

          Волнуяся, полки несутся к кораблям,

          От ног же бурный прах восходит к облакам,

          Друг друга нудят все, желаньем к бегству полны,

          Чтоб тягостны суда низвесть на горды волны,

          Подпоры кораблей уже спешат отъять

          И рвы для скати их стремятся очищать.

          Восходит к небу крик, и в день сей, в ден смятений

          Побегла б рать против небесных изречений;

          Но Ира вдруг стремит к Афине сей глагол:

          "О, дщерь имущого незыблемый престол!

          "Что се! иль тако Грек в жилища вожделенны

          "Побегнет со студом, боря валы надменны?

          "Оставит ли врагам в корысть и торжество

          "Елену, светлое земное божество,

          "Подвергшу Греков тмы смертям при Трое злостным?

          "Спеши, стремись, лети к Аргивцам броненосным

          "И кротостью словес в них каждого прельщай;

          "Суда на волны влечь премудро воспящай."
 

          Рекла: богиня ей голубоока внемлет,

          И быстрый путь с небес к Аргивцам предприемлет.

          Толь славный мудростью, сколь горний царь царей,

          Стоит, и с брега свой корабль не движет черный;

          Объяла бо его печаль и гнев безмерный.

          Приблизившись к нему, богиня так речет:

          "Улисс, носящ в устах и мног и благ совет,

          "Что се! иль тако вы в жилища вожделенны

          "Стремитесь в кораблях, боря валы надменны?

          "Останется-ль врагу в корысть и торжество

          "Елена, свеетлое земное божество,

          "Подвергша Греков тмы пить чашу пагуб злостных?

          "Внемли, спеши в полки Ахейцов шлемоносных,

          "И кротостью словес их бегство прекрати,

          "Суда на волны влечь премудро воспяти."
 

          Рекла: он глас её познал и поспешает,

          Глашатай же его, ему текущий в след,

          Ифакский Эврибат, подъяв ее, несет.

          Улисс спешит, и став в пути Атриду встречен,

          Приемлет скиптр его, сей скиптр безсмертен, вечен;

          Благоразумного вождя, или царя,

          Увещавав его и кротко и спокойно:

          "Герой! тебе ли быть во ужасе достойно?

          "Сдержи свой бег и чернь потщися укрощать,

          "Не бо еще ты мог цареву мысль понять:

          "Вещал он речь к полкам, их бодрость испытуя,

          "Он скоро дерзость их накажет наказуя.

          "Не все мы ведаем, что он в совете рек,

          И так ве доижев ли страншться кяждый Грек,

          "Чтоб зло не пострадать от праведного гнева?

          "Тяжка и пагубна подвластным месть царева!

          "Атрида честию веечает сам Зевес,

          "Он щит ему; покров всеместный от небес."
 

          Когда же вопил кто из черни в буйстве яром,

          Кротя, гласил: "возсядь, несчастный, и внимай,

          "И лучшим тя во всем покорный слух склоняй:

          "Ты слаб, ты подл, твои не мужественны длани,

          "Ничтожен ты всегда в советах и на брани.

          "И како можем здесь царями все служить?

          "Многоначальсгвие не может блого быть;

          "Един да будет царь и вождь всего языка,

          "Ему же Кронов сыв, судеб и царств владыка,

          "Вручил закон и скиптр во знак своих щедрот."

          Вторично из шатров лететь в собранье тщатся,

          Их шум, есть шум валов, что сонмами стремятся

          Сражать недвижный брег, но, в камяях разразясь,

          Отзывны громы в понт несут, еще ярясь.
 

          Но велеречивый един Ферсит мятется.

          Сей гнусный грубостью, худой всегда дышал

          И с гордостью царям безстыдно пререкал:

          И все, чем рать на смех он мнил когда подвигнуть,

          Он в безобразии подобных не имел,

          Был хром, остроголов, единым оком зрел,

          Согбенны рамена и в грудь глубока впалы,

          Седых власов едва остатки зрелись малы:

          Всех паче был разим Ахилл и Одиссей;

          Но в днешнем сонме он, пронзая слухи криком,

          Атрида поносил язвительным языком;

          Негодование и гнев в полках горит,

          "Атрид! О чем еще скорбишь, чего желаешь?

          "Премного жен тебе избранных мы даем,

          "Коль некий вражий град разрушим в прах мечем;

          "Иль злата жаждешь ты, дабы его из града

          "Трояне принесли, да их любезны чада,

          "Моей или других плененные рукой,

          "Избавятся от уз и от напасти злой?

          "Иль нова пленница нужна из дев прекрасных

          "Во удовольствие забав твоих всечасных?

          "Ты царь, но должен ли здесь всуе мучить рать?

          "О, стыд! коль слабы мы! и что могу сказать?

          "Уже не Греки мы; Гречанки боязливы,

          "Побегнем в отчество, и пусть сей царь кичливый

          "Познает, здесь своих наград снедая плод,

          "Мы нужны ли ему в защиту и оплот:

          "Ахилл, всехь высший муж и лаврами венчанной,

          "Лишен недавно им награды, нами давной:

          "И жаль, что кроток он, о гневе не радит,

          "Иначе бы престал злотворцем быть Атрид.
 

          Но с яростью Улисс возведши взор свирепый

          И устремясь к нему, грозящу речь простер:

          "Вития буйственный, крикливый изувер,

          "Не пререкай вождям един, и будь в покое,

          "Зане из всех мужей, пришедших к гордой Трое,

          "Не мню кого еще тебя ничтожней быть,

          "И тако о царех брегися ты гласить.

          "Поносных укоризн противу их блюдися,

          "И к бегству назирать ты случаев не тщися:

          "Никто же весть из нас, отъидем како в дом

          "Со славою, или с безчестьем и стыдом.

          "Ты вопишь на царя, что мы герои сильны

          "Во мзду ему даем сокровища обильны;

          "Но что он от тебя приял, кроме хулы?

          "Ты яд лиешь на все, достойное хвалы.

          "И так кленусь, и в том явлюся непременен,

          "Коль будешь впредь, как днесь, безумен, дерзновенен,

          "Пусть враг с моих рамен ссечет главу мечем,

          "И Телемаковым да не зовусь отцем,

          "Коль я, схватив тебя, не обнажу де нага,

          "Чтоб розгами тебе отмстилася отвага.

          "Ты из собрания, постыдно мной изгнан,

          "Побегнешь к кораблям себя от рабских ран."
 

          То рекши, буйного он скипетром священным

          Под тяжестью руки приник Ферсит к земле,

          И слезы из очей неволей истекли;

          Явилась на хребте вдруг опухоль багрова,

          Ферсит возсел, страшась прещения сурова;

          И рать унылую склонил собой га смех.

          Там каждый говорил седящему с собою:

          "Поистине Улисс советов глубиною

          "И в бранех мужеством велик и славен был;

          "Но вящши днесь хвалы достойно заслужил,

          "Смиря безстыдного и злостного витию.

          "Не мню, чтоб впредь Ферсит подъял безумго выю

          "И хульные уста отверз против царей."

          Таков был слышан глас от ревностных мужей.
 

          Минерва близ его, ,как смертный возгласитель,

          Повелевает всем безмолвствовать, молчать,

          Да могут предние и дальние внимать

          Вещанием его, советам неоскудным.

          "Пред всей подсолнечной, тебя, о царь Атрид!

          "В безчестие облечь ахейска рать спешит;

          "Из Аргоса идя, клялись тебе все вои.

          "Не возвращаться вспять, не свергнув пышной Трои;

          "Но днесь обетов сих исполнить не хотят;

          "Подобясь слабостям и вдов и нежных чад,

          "Рыдают меж собой, желая возвратиться.

          "И правда: тяжко им надеждою томиться

          "И долговременно своей не зреть страны.

          "Иной бо отлучась от нежные жены,

          "И тридцать дней ее не зря, уже рыдает,

          "Коль море бурное и вихрь не дозволяет

          "Нестися в корабле ему в желанный дом?

          "А мы девятый год воюем со врагом.

          "Прощаю убо я полкам печаль, досады.

          "Но как! толь велий труд явится без награды.

          "И время истощив, побегнем мы вотще?

          "О, друзи!;бодрствуйте, помедлите еще,

          "Да вемы, истинно-ль все Калхасом реченно.

          "В скрыжалех бо сердец у нас напечатленно,

          "И вы, что жизнь свою от пагуб соблюли,

          "Свидетели тому, как наши корабли

          "Пред сим стекалися в пристанище Авлиды,

          "Неся Троянам месть за тяжкия обиды.

          "И как на алтарях источника мы вкруг

          "Стотельчны жертвы жгли, богов склоняя слух,

          "Где сенью прохлаждал нас клен весьма тенистый;

          "Из-под корня лия струи прозрачны, чисты;

          "То чудо странное открылося пред взор:

          "С червленным бо хребтом из подалтарных нор

          "Престрашный змий, самим Зевесом извлеченный,

          "Използ, и вскорости востек на клен священный,

          "И врабьих осмь птенцов на самой высоте,

          "Во многолиственной лежащих гусготе,

          "Пожрал без жалости, жерлом зияя гладным;

          "Их мать, носясь вокруг полетом безотрадным,

          "Кричала с томностью, но змий её крыло

          "Схватя, пустил ее в несытое жерло,

          "Пожрал; но вдруг сего ужасного дракона

          "Предивным знаменьем нам сын являет Крона,

          "Во камень бо его внезапно превратил.

          "Мы зрим сие, мы зрим, - и ужас нас покрыл:

          "Но Калхас, приступя, пророчески вещает:

          "Что так безгласны вы,и что ваш дух смущает?

          "Многосоветный Зевс чрез знаменье сие

          "Являет нам судеб грядущих бытие:

          "Приимет поздн конец наш подвиг сей кровавой,

          "Но увенчает нас безсмертной в смертных славой.

          "Сколь змий пожрал птенцов и с материю их,

          "Толико будем лет в труде противу злых,

          "Но в год десятой мы их град повергнем дому.

          "Нам тако жрец вещал, и по сему глаголу

          "Свершается судьба, и счастье нам течет;

          "Пребудем убо здесь, доколе враг падет".
 

          Твердыни кораблей от грома хвал трепещут.

          Но царь Пилосских стран, возставши, рек полкам;

          "Непомышляющим о бранех отрокам

          "Подобясь, тщетные сплетаете советы;

          "Что будут наши все и клятвы и обеты?

          *Что подвиги, труды и тщания мужей?

          "Что верность твердая, алтарных блеск огней?

          "Или исчезло все с вонею жертв несчетных?

          "Враждуем всуе мы устен избытком тщетных:

          "Сколь ни пребудем здесь, но к прекращенью бедств,

          "Мы в словопрениях снискать не можем средств.

          "Атрид! ты, в прежний дух облекшися геройски,

          "Безтрепетно веди на сопостатов войски;

          "И если некие, отселе удалясь,

          "Противно мыслят нам, бежати в домы тщась,

          "Не буди скорбен: их совет не совершится,

          "Доколе явственно для Греков не явится

          "Правдив, иль ложен нам обет отца богов:

          "Я помню оный день, как с отческих брегов:

          "Вошли мы в корабли, неся врагам отмщенье,

          "То нам Зевес послал благое извещенье;

          "Стремя в десной стране молниеносный гром.

          "И так никто из нас да не спешит в свой дом,

          "Не получа в свою Троянки лепой долю;

          "Дабы отмстить чрез то Еленину неволю.

          "Кто ж хочет вспять бежать, десницу пусть прострет

          "На черный свой корабль. - и смерть его пожрет,

          "Агамемнон! ты будь для нас добросоветен;

          "Но буди и других словам благоуветен.

          "Не тщетно я реку, устам моим внемли;

          "Ты рать на племена и роды раздели.

          "Да племя племени поможет, род же роду.

          "Коль тако сотворишь и угодишь народу;

          "Кто храбр из ратников, неустрашим в вождех,

          "Кто подл из них и слаб, ты узришь явно всех,

          "Познаешь, Небо ли претит низвергнуть Трою,

          "Или неискусством мы своим тому виною.
 

          Атрид ему в ответ: "Влиянною с небес

          "Ты всех превыше здесь премудростью словес.

          "О, Зевс, и светлый Феб, и грозная Паллада!

          "О, если бы дана была от вас награда

          "Мне десять таковых в премудрости мужей!--

          "Давно б Приамов град во власти был моей.

          "Но Кронов сын мне грудь печальми упояет,

          "Он зельные вражды меж нами устрояет:

          "За юну пленницу я прю с Ахиллем вел;

          "И правда, от меня сей пламень возгорем.

          "Но впредь, коль будем мы союзны и согласны,

          "Немедля враг падет во пагубы ужасны.

          "Теперь спешите снедь приять, готовясь в брань;

          "Пусть рать мечи острит, щиты готовит в длань,

          "Пусть кони пищею довольной укрепятся

          "И снасти колесниц в готовности явятся,

          "Дабы весь день сдержать нам Марсов жар и страх;

          "Отдохновения не будет на полях,

          "Доколе ночи мрак наш труд прервет военный,

          "Днесь потом щит и шлем пребудут упоенны,

          "От грозных копий днесь изсякнет мечь десниц,

          "Покроет пот коней под игом колесниц.

          "Но кто восхощет днесь, трудов чуждаясь бранных,

          "Остаться в кораблях, возлечь в шатрах желанных,

          "Тот смертию умрет, корыстью будет псам".
 

          Он рек, Ахейцы глас возносят к небесам.

          Так сонмы волн шумят, носимы вихрей спором

          Посем возстали все, к шатрам своим спешат,

          И возгнещают огнь и утоляют глад.

          Там каждой божеству, собой отменно чтиму,

          Приносит жертвен дар, мольбу неутомиму,

          Не погрузитися навеки в смертну сень:

          Но сам Атрид, царя богов многосоветна,

          Закланием тельца чествует пятилетна,

          Призвавши для сего избраннейших князей.

          Аяксы после них, и сын Тидеев сильный,

          И наконец Улисс, советами обильный,

          Но храбрый Менеиай для сих трудов и дел

          Ко брату своему и не зовом пришел.

          Атрид ко Зевсу глас вознес неухищренный:

          "О, царь! превыше звезд имущий свои престол,

          "И полняй славою и небеса и дол,

          "Благоволи, чтоб я, доколе светлы очи

          "Не скроет в понте Феб, и мрак прострется ночи,

          "Приамов пышный град низринут в дол мечем,

          "Чертогов же его врата сожег огнем;

          "И Гекторову грудь со твердою бронею

          "Расторгнул меч, вонзен десницею моею,

          "И пусть вокруг его троянские полки

          "Падут на прах земной от греческой руки".

          Он рек; но Кронов сын желанию не внемлет;
 

          Едину жертву он Атридову приемлет,

          Готовя новый труд и злы ему судьбы.

          Ячменем с солию телец уже святится

          И с выею глава подъята к небу зрится,

          И кровь его течет по острию ножа;

          Посем они его со тщаньем обнажа,

          И тук в сугубый ряд на оный возлагают,

          Поверх его кладут мяса частей других

          И жгут на пламени древ тонких и сухих;

          Когда же пламенем все лядвия истнились

          Останки прочих мяс на части раздробив,

          На острые рожны их тщательно вонзив,

          Готовят в снедь огнем, рачительно им внемлют,

          И зря в готовности, с рожнов искусно снемлют.

          Где сердце питием и брашном веселят;

          Все равенством частей они довольны были;

          Посем, как глад уже и жажду утолили,

          То Нестор, мудростью цветущий в них, гласит:

          "Великий царь мужей, божественный Атрид,

          "Не будем истощать на тщетны речи время

          "И поспешим подъять судьбою данно бремя.

          "Вели, глашатаям созвать всю рать на брег.

          "И сами чрез поля стремя поспешвый бег,

          "Пойдем, дабы своим присутстыием, речами

          "Скорее ополчить Ахейцов в брань с врагами.

          Атрид, покорствуя глаголам таковым,

          Велит немедленно глашатаям своим,

          Да громом гласа рать на браня призывают,

          С Атридом же вожди, носясь из строя в строй,

          Уготовляют их со ревностию в бой,

          Особо каждый род и племя ополчая.

          Минерва, славою небесною блистая,

          Непобедимый свой Эгид нося в руках;

          Сей драгоценный щит, безсмертный и нетленный,

          Где кисти хитростью златые соплетенны

          Блистаяся висят, числом же в сто рядов,

          Сей щит нося, лиет в сердца любяща войска

          Дух крепости и сил, дух мужества геройска:

          Уже им грозна брань приятнее стократ,

          Чем к собственной земле на кораблях возврат.

          В окрестные места разносят свет блестящий,

          Так блеск оружия и медяных броней

          До облак восходил сияющей стезей.

          Как сонмы лебедей или гусей крикливых,

          Летают веселясь, Каистра при струях,

          И ниспустясь с высот на радостных крылах,

          Садятся на земли во множестве великом

          И наполняют луг пространный зельным криком:

          Течет на прелести Скамандриных лугов;

          Под конским топотом, и сильных под стопами

          Земля дрожит, стеня со ближними горами.

          Уже они в полях стоят ополчены.

          Как мухи с жадностью, и множеством без счета

          Вкруг хижин пастырских во время знойна лета

          Летают, если там приманчива млека

          В сосуды излилась обильная река:

          Стоят в полях, дыша против Троян отмщеньем.

          Так каждый вождь своих толь скоро отличал

          И в надлежащий строй искусно учреждал,

          Сколь легко пастырь коз со дружнями смешенных:

          Среди же их герой, божественный Атрид,

          В лучах величества неизреченный вид,

          Очами и павой подобен сыну Крона,

          Когда он мещет гром с незыблемого трона,

          Нептуну персями и силой обоим.

          Каков телец в стадах обильно упитанных,

          Таков является Атрид в мужех избранных:

          Зевес его в сей день возвысил, озарил

          О, Музы, в искренних селениях живущи!

          Известны вы о всем, повсюду вы присущи,

          Но смертных слабый ум не ведает всего

          И следует стопам он слуха одного,

          Простых бо воинов подробно исчисляти

          Нет сил, и признаюоь, не возмогу отнюдь,

          Хотя бы медяну имел я тверду грудь

          И десять языков и столько же гортаней,

          Коль не исчислите вы сами всех племен,

          Пришедших разрушать пергамских твердость стен:

          Едины убо я суда элладских строев

          Исчислю, нареку начальных в них героев.
 

          И Клоний ревностных Беотян в брань стремит,

          Что жили в Гирие, в Авлиде каменистой,

          Во Схиле, Сколосе, в, Этеоне гористой,

          Во Грее, Фестии, Микалесса в полях,

          Во Гиле, Птеоне, изящном Элеоне,

          И во Окалее, и в крепком Медеоне,

          Во Копах, посреди эвтризинских полей,

          И в Физве, множеством обильной голубей,

          В твердынях новых Фив, в Гликанте и Платее,

          В Онхесте, вышной где Нептунов храм стоит,

          Во Арне, Дионис где виноград растит,

          В Мидее, наконец во Ниссе освященной.

          Сии все пятьдесят имели кораблей

          И в каждом корабле сто двадесять мужей.
 

          Но Ялмен, Аскалаф, которых Марс свирепой

          Имел от нежностей с Астиохеей лепой,

          Зане сей бог, её приятностьми влеком,

          В дому её отца с ней тайно сообщился,

          И Ялмен, Аскалаф от сей любви родился;

          Они вели на брань тех беотийских чад,

          И пышный Аспледон во области имели

          И в тридцати судах ко Трое прилетели;
 

          Эпистроф и Схедий, Навволл которым дед,

          И коих произвел Ифит прехрабрый в свет;

          Что во Кипариссе и Криссе обитали.

          В Давлиде, Ямполе, и Пифона в горах,

          Во Анемории, Панопе и в лугах,

          Дающих злак близ струй Цефиссы освященной,

          Их сорок кораблей несли на страх войны,

          Их стан Беотян близ бьы с шуей стороны.
 

          Аякс в теченьи скор, сын храбра Оилея,

          Не столь велик, не столь и мужества имея,

          Он мал и льняною бронею был покрыт,

          Но ни един во всех полках не обретался,

          Кто б лучше копием, как воин сей, сражался;

          Вождем Локрийцам был, что Каллиар, Скарфис,

          И любоплодную Авгию населялил,

          И Фроний, где струи Воагра протекали.

          Он сорок кораблей с Локрияцами привел,

          Что простиралися Эввеян за предел.
 

          В Халциде, и вином обильной Истиее,

          В приморсковгь Киринфе, в твердынях гордых стен,

          Что окружают град, Диосом наречев;

          Во Стире, Каристе, в Илетрии пречудной,

          Ветвь Марса грозного и Халкодонов сын;

          Он был народов сих и князь и вождь един;

          Они, спреди власов ни мало не имея,

          И жаром бодрости отличной пламенея,

          Разят противну грудь в безстрашии своем;

          И сорок кораблей тягча они собою,

          Чрез волны пронеслись, чтоб рушить горду Трою.
 

          Но жителям Афин, где царствовал Эрхфей:

          Эгидоносною Минервой воскормленный

          И ею в храм её божествен провожденный,

          Где, чрез претекшее число известных лет,

          Сей пышный град ей в честь тельцов и агнцов жрет;

          Премудро ополчив их мужественны длани:

          Кроме бо Нестора искусный сей герой,

          Всех лучше учреждал полки во бранный строй,

          И с афинейскими отважными мужами,

          Из Саламина же Аякс, муж славных дел,

          Двенадцать кораблей с подвижники привел

          И в ряд поставил их близ кораблей афинских.

          Народам, что Аргос и крепость стен тиринеских,
 

          Трезен и Эпидавр вина плодом счастлив,

          Эгину, Эион, Масету населяли,

          Безтрепетны вожди ко брани предтекали:

          Троянской рати страх, прегрозный Диомид,{

          И третий,: Эвриал, герой безсмертным равный,

          Талая внукъи сын Микистея преславный;

          Но главным Диомид вождем был сих мужей,

          И осмьдесят привел он чорных кораблей.
 

          Коринфа, Орниев, и Кифон утвержденных,

          Эрефирея, что в весельи многом цвел,

          Сиционы, Адраст где первый трон имел.

          И Гипперезии, Эгиоса, Пеллены,

          И всей приморския пространные страны,

          И чем эликские луга окружены;

          Сии все жители сто кораблей нмели

          И бодрым мужеством безстрашны пламенели.

          И лучезарною бронею облечен,

          Являлся славою превыше всех героев,

          Как муж безтрепетный и вождь множайших строев.
 

          Имущи гордый Фар во участи своей,

          Лакедемон, и с ним любезную Авгию,

          Пространство Спарты всей и радостну Врисию,

          Амиклы и Элос на взмории стоящ,

          И Лау, Итилон плодами веселящ;

          Их вождь был Менелай, блистающ меж полками,

          Особо рать свою от братней отделя,

          Он поощрял ее на Марсовы Поля,

          Дабы отмстилася прелестная Елена,

          С премудрым Нестором под Трою притекли

          Девятьдесять судов от стран тоя земли,

          Где Пилосс, и Фрион, со мелию Алеци,

          Арена град утех, Эаи, Амодгеiiя,

          И Муз победою известный Дорион:

          Они бо в месте сем Фамира знаменита,

          От Эхалийского царя тогда Эврита

          Идушого узрев, подвергии зиой судьбе,

          Хвалился, что своих приятных песней тоном

          Превысит самых Муз, учимых Аполлоном,

          Богини раздражась, и местию своей

          Лишили буяго и гласа и очей,

          Забвенною вовек осталась от Фамира.
 

          Но под Целленскою в Армадии горой,

          Где гробным каменем покрыть Эпит герой,

          В Финеи, в Страции, и в Риме всем живущим,

          Питают на полях несчетные стада,

          Энипу, вихрями смущаему всегда,

          Селение любви веселу Мантинею,

          Стимфел, Парасию и радостну Тегею;

          И шестьдесят судов под Трою он привел,

          И в каждом корабле земель сих многи чада,

          Давно привыкшие к войне, к осадам града;

          Но кораблями их Агамемнон снабдил,

          Народ Вупрасия, Элиды вознесенной,

          Страны меж Ирминой, Мирсином заключенной,

          Меж Оленийскою, Алийскою горой,

          Четыредесять в брань судов привел в собой,

          И управляемых искусными вождями:

          В них первый Амфимах, Креатов славный плод,

          По нем Эвритов сын, Фалпий в войне оплот,

          Но оба храброго Актора бодры внуки;

          Амаринцидов сын, и с ними Поликсен

          Царя Авгида внук Агасфеном рожден.
 

          Но из Дулихия, из островов священных,

          И Эсхинадами издревле нареченных,

          И в море падает где Ахилой счастлив,

          Пришедшим племенам был Мегес, сын Филея,

          Предтечей в бой, как Марс убийством пламенея.

          Отец его Филей царем богов любим,

          В Дулихий некогда из отчества прешел;

          Сей Мегес сорок в брань судов с собой привел;
 

          Улисс, премудрости, благих советов полный;

          Двенадцать кораблей привел чрез шумны волны,

          Многолесистого Нирита бдящий род,

          И род Кроцилии, Эгилипы неравной,

          И где-Зацинф, Самос, рожденьем Иры славной;

          И род всей твердые, что прямо их, страны:

          Этоляне, народ, живущий во Плевроне,

          В приморской Хальциде, в гористом Калидоне,

          В Пилене, Олене веселия в градах;

          В четыредесяти неслися кораблях;

          Уже бо Оеней был скрыт под смертной мглою,

          И равно Менеарг, дитя его отрад,

          И всех других собор его; несчастных чад.
 

          Но Крита жители, и Кносса, и Гортины,

          И населяющи Ликаст, и Ликт, Милет,

          Ритий, и Фест, где мног народ всегда живет,

          Все племена, чем цвел сей Крит превознесенный,

          Имущий сто градов, обилен, утучненный;

          Их бодрый, сильный вождь был царь Идоменей,

          И Мерион, как Марс во, гневе грозной брани,

          Взносящ против врагов пагубоносны длани.
 

          Надменны Родяне, что счастием гордясь,

          В Камире, Ялиссе и Линде обитают,

          Все девять кораблей под Трою ополчают;

          Им был ко брани сей безтрепетным вождем

          Алкидов сильный сын, великий Тлиполем.

          Котору сей герой, тираннов бич свирепой,

          Из Эфира, что близ селлентовых брегов,

          Пленил, повергнув тмы цветущих городов.

          Но Тлиполем, в дому воспитанный высоком,

          Лицимния, что был Алкмене кровный брат,

          Алкиду дядею, любезно им прият:

          Устроил корабли, собрал себе народы,

          Пустился с ними в бег чрез шумны моря воды;

          От чад Алкидовых, от братиев своих;

          По многих бедствиям к Родоссу он достигши

          И в нем желанное селение воздвигши,

          Сопутников своих в три сонма разделил

          Их подвиги труды явилися нетщетны:

          Зевес им одолжил сокровища нечетны,

          Царя Харона сын, Аглеин плод, Нирей,
 

          Кроме Ахилла, всех прекраснее мужей,

          Но он был слаб, и рать немногу вел с собою.

          Но населяющи Крапаф, и Кас, Нисил,

          Где прежде царствовал несчастный Эврипил,

          Живущи в островах, Калиднами зовомых,

          Летели чрез моря; вожди же их полкам

          Фидипп, и с ним Антиф, носящий страх врагам,

          Рожденны Фессалом, Алкида сильна внуки,

          Питомцы Марсовой кровавые науки.
 

          Сотрудники его громовые руки,

          Народы, жившие Фессалии в Аргосе,

          В Адопе, Трихине, во Фтии и Алосе,

          В Элладе, славимой красою нежных жен,

          Ахейских, эллинских, и мирмидонских равно,

          Привыкших разрушать оплот враждебный славно,

          В пятидесяти в брань неслися кораблях,

          Герой, Фетидин сын им был вождем в полях;

          Им к шумной брани вождь уже не обретался.

          Ахилл в своих шатрах высоких почивал,

          За деву юну гнев он сердца внутрь питал,

          Котору получил во мзду трудов жестоких,

          Эпистрофа и с ним Минета, храбрых чад

          Эвеновых, послав мечем своим во ад.

          Се люта скорбь, чем грудь изящна мужа вянет!

          Но злейший рок грядет, герой от сна воспрянет.
 

          И класов матери, Церере, посвящен,

          В Итоне радостном, овец стадами славных,

          В приморском Антроне, в Птелеи многотравном

          Живущи племена ко брани притекли,

          Им прежде был вождем Протезилай изящной,

          Но заключен уже он в узах смерти страшной;

          Он первый с корабля на вражий брег скочил

          И первый злую смерть от Гектора вкусил,

          Под игом горестей, вдовичих бед стнящу:

          Но страшна рать его не без вождя была.

          И в след Подарцесу на грозну брань текла.

          Сей вождь, Ификлов сын, огнем войны пылая,

          Был воин мужествен, но мужеством таким

          Равнятися не мог со братом он своим.

          И так сии полки, хотя вождя имели,

          Протезилая все они еще жалели.
 

          И Вива, и Глафир, Яолк, что верх вознес,

          И твердостию стен гордится укрепленных,

          Одиннадцать судов полками отягченных

          Послали в грозну брань; вождем же их Эвмил,

          Появ себе в жену прелестную невесту,

          Дщерь Пелиасову, божественну Альцесту.
 

          Но наслаждающий Фавмацию, Мифон,

          Меливию, и с ней гористой Олизон,

          И каждой пятьдесят мужей корабль тягчили,

          Искусных поражать врагов своих стрелой;

          Предтеча к брани им был Филоктет герой,

          Пеанта храбра сын, стрелометатель чудный;

          Змеиным жалом быв, несчастный, уязвлен,

          В священном Лемне жил, печальми упоен,

          Ахейской ратию для немощи оставлен,

          Но скоро должен быть воспомянут, прославлен.

          Медона бодрого имели в брань вождем,

          Плод тайные любви Оилея и Рены,

          Оилея, градов рушаща горды стены.
 

          Но населяющи Ифом презнаменит,

          И Трикку славную имущие под властью,

          Все тридцать кораблей, снабденных крепкой снастью,

          Вели на брань, дабы Приамов рушить трон;

          Им Подалир и с ним великий Макаон,

          Вождями были к сей осаде пышна града.

          Наследием себе имеющий народ

          Орменион, и с ним гиперских токи вод,

          Притом Астерию, и горь верхи титанских,

          Предтечей был в поля преславный Эврипил,

          Эвемоном рожден, и муж великих сил.
 

          Имущих учатью Олоокн град белый,

          Аргиссу и Гиртон, Орфен, Илон веселый,

          Которого родил Зевсов, Пиритой,

          От Гипподамии прекрасной, знаменитой,

          В тот день, как он сразил Центавров род несытой,

          С Пелийския горы к Эфиским гнав горам:

          Участвовал ему, весь Марсом пламенея,

          Коронов храбрый сын Леонтис, внук Кенея.

          И сорок кораблей они вели на брань,

          К сражению в полях готовя страшну длань.
 

          Живущий же вокруг Додоны хладной, страшной,

          И Титарезии веселые в полях,

          Что устьем кроется в Пенеевых водах,

          Не сочетаяся Кристальному Пенею

          Из Стикса бо её начало первых вод,

          Из Стикса, что богам есть страшной клятвы род:

          Сих жителей Гоневс вооружил под Троою

          Из Кифа двадцать два вел корабля с собою.
 

          И многоветвистых пилионских лесов,

          Сын Тенфредонов, вождь, Профой быстротекущий,

          И сорок кораблей под гордый град имущий.
 

          Се князи и вожди всех греческих мужей!

          Повеждь, кто мужеством в сей рати превышает,

          Чьих быстрота коней всех прочих прелетая?
 

          Эвмил, фереский царь, толь быстрых птиц,

          Привел на брань из всвхе двух лучих кобылиц,

          И на холмах он Пиерии преславных,

          Носящим сребрен лук царем воскромлены;

          Несли онеи в поля стран Марса и войны.

          Но Теламонов сын, Аякс, между вождями

          Доколе гневну желчь Ахилл в себе питал;

          Зане сей муж во всем Аякса превышал;

          И лучших он имел коней, чем у Эвмила;

          Но мужество его тогда и грозна сила,

          Не устремлялась в брань от черных кораблей;

          Его сподвижники на бреге забавлялись,

          В метаньи круга, стрел и копий упражнялись;

          И кони сих полков близ колесниц драгих,

          Травою злачною, и лотосом питаясь,

          И воплем Марсовым и шумом не смущаясь;

          Ему подвластные без действия вожди

          Ходили в сих полках, нося печаль в груди,
 

          И лучезарный блеск оружия сияет,

          Подобно, как бы огнь долины поядал:

          Под ними нутрь земли со трепетом стенал.

          Как стонет нутр горы тягчайшия Тифея

          Коль яростью Зевес, правдивою влеком,

          Стремит на верх её молниеносный гром:

          Так ратников стопы землею потрясали,

          Спешат, но с вестию, исполненной печали,

          К Троянам в град послал державный царь Зевес.
 

          Она Приамовых чертогов пред вратами

          Зря старцев и мужей, цветущих зря летами,

          Творяших купно всех совет во оный час,

          Что быстротою ног отважен и прославлен,

          Был стражем от Троян вне города поставлен,

          Чтоб с Эзиетова холма всегда взирать,

          Как двигнется в поля ахейска бурна рать:

          Рекла посланница пергамскому владыке:
 

          "Приам! твой тщетная всегда язык гласит,

          "Не мир желанный днесь, брань грозна настоит;

          "Я часто был в полях среди мужей военных,

          "Но я не зрел полков, толь сильно ополченных:

          "Подобна листвиям, или песку морей...

          "Стремится рать близ стен сражать твоих мужей,

          "О Гектор! речь к тебе я паче всех склоняю,

          "Сверши неленостно, что днесь повелеваю:

          "Во граде многи суть союзные полки,

          "Сподвижники твоей безтрепетной руки,

          "Глаголющие здесь языком все различным;

          "Вели, да каждый вождь с безстрашием обычным;

          "Устроит рать свою и на поля грядет.
 

          Спешит, и воины к оружию стремятся.

          Уже пергамски все врата отверзты зрятся:

          Из них и всадники и пешие текут,

          И страшный вопль и шум до облаков несут

          Со всех уклонный стран, величиной пространный,

          Он Ватией в земных зовется племенах,

          Но гробом быстрые Миринны в небесах;

          На нем союзники, и точны Трои чада,

          Троянам Гектор вождь, носящ блистающ шлем,

          Муж бранных подвигов пылающий огнем;

          Числом и храбростью полки его престрашны,

          Копьем разят врагов, и в бодрости изящны.

          Что Иды на холмах произвела на свет,

          Акамас, Архилох рожденны, Антенором,

          Вожди сияющи неустрашимым взором,

          Оружьми всякими искусны поражать,

          В богатой Зелии под Идою живущих,

          От струй глубокого Эзепа воду пьющих,

          Преславный Пандар в брань искусно ополчал;

          Ему сам Феб и лук и стрелы быстры дал.
 

          В Алезе, Питии, и на горе Тирее

          Предшествовал Адраст, и Амфий знаменит,

          Бронею льняною несчастливый покрыт.

          Они от Меропса Перкотска порожденны,

          Старался их отвлечь от пагубной войны;

          Но что! советы все вотще истощены:

          Зане предписана смерть роком неизбежным

          Премудрого отца толико чадам нежным.
 

          В Аризве, что стоит Селлента на брегах,

          Во Систе, Авиде, обильной тучным злаком,

          Асия бодрого, рожденного Гиртаком,

          Предтечею себе имели в грозный бой:

          Отлично сильными и страшными конями

          Пренесся во Пергам, чтоб ратовать с врагами.
 

          Пелазгический род, копьем разящ в войне,

          Лариссы тучные живущий во стране,

          Рожденны Лифом в свет для Марсовой науки,

          Вооружали в брань против своих врагов.
 

          Акамас и Пирой враясдебных стран полков

          Фракиян бодрственных отважно ополчали,

          Эвфем же, Кеев внук, Трезена славный плод,

          Ведет в кроваву брань Циконян сильных род.

          Пирехм , что от страны пришел во Трою дальной,

          От Амидоны, где Аксий течет кристальной

          Пирехм во патубный Пеонян бой стремит;

          Что дротики ремнем к деснице прикрепляют,

          Разят врагов и вспять немедля отвлекают.
 

          Но из Энетских стран, где много мсков лесных,

          Вел Пафлагонян в брань, лиющих пламень взором;

          Они и Сисамом владели, и Китором,

          Брегами, что кропит Парфения собой,

          Где грады пышные гордятся высотой,

          И каменистые высоки Эрифины.
 

          Ализонян, что в брань от дальния земли

          Аливы, ревностно на помощь Трои шли,

          Аливы, где сребра обилием гордятся,

          Но Хромис и Енном Мисиянам вожди:

          Енном, пророчеств дух нося в своей груди,

          Не мог предведеньем избегнуть смерти злостной,

          Низвергь его во гроб Ахилл победоносной,

          Разил Троян и их союзные полки.
 

          От дальних же краев Аскании священной,

          Асканий и Форцис, Беллоной ободренной,

          Фригиян ревностно уготовляют в брань,

          Живущих при горе Меонян грозных Тмоле

          Антиф и Месел стремят на браноносно поле,

          Родил же Пйлемен сих бодрственных вождей,

          Гигейска езера красу и честь мужей:
 

          Селением Милет имущ себе счастливый,

          Фтирийския горы обилие лесов,

          Меандровы брега со злачностью лугов,

          И Микалеских гор хребты превознесенны,

          Вооружали в брань, к защите гордых стен;

          Амфимах златом был, как дева отягчен;

          Безумный, мог ли он сим рок отринуть гневный!

          Ахиллом он сражен, нисшел во мрак плачевный

          И злато взял в корысть Фетидин славный плод.
 

          Великий Сарпедон, и Главк, герой прехвальной

          Предтечи тех племен, что из Лйкии дальной,

          Где воды Ксанеовы с прозрачностью текугь ,