| Автор: | Гораций К. Ф., год: 1742 |
| Категория: | Стихотворение |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Письма Квинта Горация Флакка. Книга 1. Письмо 1. К Меценату. Обличает непостоянство человека и неправильный суд людей о богатствах и почестях. (старая орфография)
КВИНТА ГОРАЦИЯ ФЛАККА.
ПИСЕМ КНИГА I.
ПИСЬМО I.
К МЕЦЕНАТУ.
Меценате, петый мне первыми стихами,
И которого еще в последних петь стану,
Довольно уж вызнанна меня, отставного
В прежнее позорище вновь ты включить ищешь.
Не те же годы уж мне, и мысль уж не та же.
Веяний, к дверям ружье Геркуля привесив,
В селе тихое житье отдален проводит;
Чтоб вдругорь на площади краю у народа
Не был принужден просить милость и свободу.
В уши уж очищенны часто слышу голос
Звонко мне советовать: коню что стареет
Благовременно покой дай, буде ты зваться
Умным хочешь, дабы той напоследок зрящих
В смех надежен не привел, и не впал в одышку.
Ныне убо, и стихи оставя и шутки,
И чрез других я искать, весь в том упражняюсь.
Учреждаю и коплю сокровища, кои
Тотчас в пользу бы я мог употребить многу,
Предупреждая вопрос твои, под каким вождем
В какой ватаге живу, скажу тебе словом:
Особно воле ни чьей одной не божился
Следовать я, но куды буря ни закинет,
Гостем бываю. Теперь, гибок и проворен,
Погружаются в волнах гражданских страж твердый
И друг добродетели истые; потом же
Под знамя Аристипа подкравшися, силюсь
Вещи себе, не себя вещам подчиняти
Как ночь долга тем, что ждут любовницу лживу,
И день долог кажется тем, кои работу
Дневну должны, как ленив мнится год питомцам,
Коих тяжка матерня опека стесняет,
Так тихи мне времена текут неприятны;
Что укосняют мою надежду и волю
Благодушно совершить то, что равномерно
И вредно, еслиб презреть, молодым и старым.
Остается мне себя утешать и править
Сими начальнейшими мудрости законы:
Хоть не можешь сильный взор иметь ты, как Линций,
За тем больные глаза не оставляй мазать;
Ни, отчаяваяся непреодоленна
Гликона уды нажить, за тем в свое тело
Леностию допущай скучную хирагру.
Можно до некой достичь точки, коль не дале.
Пылает ли лакомством и скупостью сердце?
Найдешь песни и слова, что облегчить могут
Болезнь и недуга часть не малу убавить.
Любовью ль похвал надут? чистительны книги
Суть, кои трижды чтены, исцелить тя сильны.
Гневливый, завистливый, пьяница, ленивец,
Сластолюбец - словом, всяк сколь бы ни свирепый
Друг злонравии, усмирен наконец быть может,
Если терпелив внушать советы похочет.
Добродетель есть бежать злой нрав, и есть нерва
Нужны важные труды и ума и тела,
Чтоб избежать мал доход, и отказ зазорный
Которой ты крайними злами почитаешь,
Не ленив в крайню бежишь Индию для торгу,
Убегая нищеты сквозь море, огнь, камни.
Не пекись о том, чему глупо ты дивишься
И жадаешь. Слышать ты, учиться и верить
Не хочешь умнейшему? Кои борец, что села
И распутий одни подлы обтекает,
Презрит в великих играх венец Олимпийских,
Еслиб надежда ему, еслиб ему слово
Дано было без труда одержать победу?
Как золота серебро подлее, так злато то
Подлей добродетели. Граждане, граждане!
Деньги вы прежде всего доставать трудитесь,
Добродетели потом. Сие с краю Яна
До другого твердят все, и один другому
Пересказывает всяк молодой и старой,
Нося под левой мешок рукою и счоты.
Шесть, семь, хоть бы храбр ты был, речист, добронравен,
И верен во всем, в числе народа пробудешь.
А младенцы говорят, меж собой играя:
Буде право поступать станешь, царем будешь.
Сие нам медною будь в защиту стеною,
Иметь совесть частую и в своих поступках
Не иметь, с чего б бледнеть. Скажи, буде смеешь,
Росциев лучше ль закон, иль песня младенцов,
Право-поступающим что подносит царство,
Песня, храбрым Куриям люба и Камиллам?
Кто лучший дает совет, тот ли, что богатство
Велит копить правдою, иль, буде не можно
Правдою, каким нибудь способом возможным,
Чтоб сблизи слушать стихи Пуппия плачевны?
Иль тот, что советует, всегда неотступен,
И желает, гордого чтоб ты и свободен
И смел счастья презирал так ярость, как ласку?
Еслиб когда у меня спросил народ римской,
Для чего, в одном живя городе, не то же
Не ищу, и не бегу, что он ненавидит;
Осторожной, я в ответ, лисицы представлю
Слова, что больному льву некогда сказала:
Для того, что страшны мне следы в твою нору;
Все в нее, ни один вон из нее не вижу.
Зверь ты многоглавный. Что искать я имею?
В ком надежду положу? к кому я пристану?
Одни ищут откупать подати и таможни!
Другие ловят вдовиц яблоком и коркой,
И стариков, коих бы в пруд свои сажать, удят;
Многим лихвою растет тайною богатство.
Еще сносно, если бы разным прилежали
Вещам люди разные; да человек тот же
Не может чрез час один пробыть в той же мысли.
Нет места, если богач скажет, во всем свете
Краснейшого Баиев приятных, уж море,
Уж озеро чувствует в здании горячность
Скорого хозяина. Тому-ж буде воля
Безпорядочна завет и отложные предпишет,
В Теанум збрую свою. Жену ли имеет,
Над всем он безбрачное житье выхваляет.
Каким я пременчива удержу Протея
Узлом? Что-же делает, скажешь мне, убогой?
Смейся. Пременяет он подклети, постели,
Бани, балбера; равно наемная лодка
Гадит и скучит ему, как богачу судно
Собственное золотом блистательно всюду.
Если грубого на мне балбера рукою
Волосы острижены, не равно усмотришь,
Если уж изношенну под новым кафтаном
Рубашку иль епанчу, так оплошно вздету,
Что один высок подол, а другой тащится,
Смеешься. Что же когда во мне моя воля
Себе противна самой? теперь презирая,
Что мало пред сим желал, и ища усердно,
Что недавно презирал? в движении вечном
Нестройной жизни моей сам себе несходен?
Строю, ломаю, на круг четвероугольник
С обществом шалеть меня мня ты не смеешься,
Ни чаешь нужно меня врачу отдать в руки,
Или дядьке под начал. Хотя ты защита
Моя, и криво один не стерпит обрезан
Ноготь у приятеля, которой зависит
От тебя, и глаз своих с тебя не спускает.
Заключу словом одним. Мудролюбец Бога
Знает только над собой: он богат, свободен,
Честен, пригож, царь царей, и здоров конечно,
Буде мокротный насморк ему не скучает.
I. Из самого начала сего письма усмотреть можно, что оно писано в ответ Меценату, которой Горация понуждал писать лирическия стихи. Гораций ему представляет, что уже нынешные его лета не позволяют упражняться в таких безделках, и что избирая дело, возрасту своему согласное, к одной только философии склонен. Потом показывает, сколь полезна людям в любомудрии прилежность, которая насаждает добрые и искореняет злые нравы.
Каий Клитий Меценат, к которому письмо сие писано, был один из главнейших министров и временщик Августа Кесаря, над всеми ему любимый, особливый защитник наук и ученых людей, искренный приятель и благодетель Горациев. По некоих мнению Меценат начало рода своего вел из королей этрурийских. Для того Гораций говорит в первой к нему оде:
Mecænas at avis édité regibus.
Меценате, рожденный от предков царских.
Ст. 1. Жеценате петый мне первыми стихами. В латинском стоит: Prima dicte mihi Camoena. Сиречь: Сказанный мне первою музою. сказывать вместо петь.
Die mihi Musa vir um, captae post tempora
Trojae Qui mores hominum multorum vidit et urbes. *)
*) Стих в Омировой Одиссее, переведен. Горацием. (Кант).
То есть: Скажи мне, муза, мужа, которой по взятии Трои Видел многие городы и многих народов правы.
Музам стихотворцы дают различные титлы, которые от их различных жилищ берут: так называют они их Пиеридами, Каменами и проч. - От слов сего стиха и следующих многие разсуждают, что Гораций первыми стихами, prima Camoena, разумеет первую свою песню к Меценату, и ultima Сатоепа, последними стихами, означает сие письмо. Но в самом деле он свои стихотворные сочинения на две части различает. Первая содержит его лирические стихи, его песни. Вторая творения философическия, каковы суть сатиры и сии письма. И оба те рода стихов Меценату посвящает.
Ст. 3. Вызнанна вместо вызнанного чрез сокращение. Spectatura в латинском значит искушенного. Речь занятая от серебренников кои серебро и золото искушают; или от единоборцов, кои многие бои с удачею произвели.
Ст. тот же. Отставногоодаренного деревянным налагаем. Когда оружий учители наставляли гладиаторов, то есть единоборцов, в их науке, употребляли деревянные палаши, которые называлися Rudis; и когда те гладиаторы выслуживали три года в боевой площади, народ давал им свободу, подарив их таким деревянным палашем. Такие единоборцы называлися рудиарии, и бывали совсем свободны, или буде полную вольность не получали, оставалися учителями других, и исполняли должность ланистов. - Изрядно Гораций соравняет лирическое стихотворство боевому позорищу, и Стихотворцов единоборцам или подвижникам. Как единоборцы не должны были стареть в позорищи, понеже за истощением сил никакого увеселения зрителям тогда подать бы не могли, так и лирической стихотворец должен заблаговременно от своего ремесла отстать, чтоб не потерял в старости славу, которую прежних лет удача ему доставила.
Ст. 4. В прежнее позорище вновь ты включить ищет. То есть: Ты, Меценате, желаешь, чтоб я паки начал прежнее свое упражнение, чтоб я по прежнему писал лирические стихи. - В прежнее позорище Antiquo Ludo. Ludus называлося место, площадь та, где единоборцы отправляли бой свой. Подвигом чаю можно бы назвать, буде позорище неправнее.
Ст. 5. Не те годы уже мне, и мысль уж не та же. Должно по летам соглашать свою склонность. Когда ум от возраста отстает, много человек шалеет.
Веяний знаменитой римской боец, которого образом Гораций подтверждает, что в старости должно отставить молодого возраста забавы.
Ст. тот же. К дверям ружье Геркуля привесив. Когда римляне покидывали свое ремесло, обычай имели посвящать орудии того ремесла богу, которому то ремесло было подчинено. Для того Веяний посвящает ружье свое Геркулю, богу поборищ и единоборцов. Близ всякого амфитеатра *были поставлены храмы или часовни, Геркулю посвященные.
Ст. 7. Отдален, Abditus значит отдаление совершенное без повороту
Ст. 8 и 9. Чтоб вдругорь на площади краю у народа не был принужден просит милость и свободу. Отставным бойцам позволялося возвращаться к своему ремеслу, но уже не вольны они бывали отстать, пока вторично народ их не освобождал. Когда боец или отставной или неотставной желал получать свою свободу, подвигался на край площади, и умильным лицом и голосом прашивал оную от народа. На краю площади. В латинском изображено чрез extrema arena. Arena называла е i площадь, на которой бой отправлялся. В сродном знаменании arena значить песок, ибо площадь та песком была наслана. - Примечай, что в латинском вместо, чтоб вдругорь на площади краю} чтоб столько раз на площади краю ne toties.
Ст. 10. В уши ужс очищенны часто слышу голос. Первая причина, для чего Гораций извиняется писать лирические стихи, был образец Веянуса бойца; теперь приводит вторую, сиречь здравого смысла совет, который ему часто на ухо звенит, чтоб благовременно отстать от того труда, дабы за слабостию сил не лишиться добытой пред сим славы; и оное подтверждает примером коня, который, когда уже состареет, негоден бежать в поприщи, понеже или падением насмешит зрителей, или добудет одышку к своей погибели. - Уши очищенны значит исправленное здравым разсуждением сердце от всяких страстей и вредных мнений.
Ст. 14. В смех падежем не привел. Упавши не заставил зрителей смеяться. В латинском стоит ne peccet ad extremum ridendo, чтоб напоследок не погрешил и смеха над собой не поднял.
Ст. 15. Ныне убо и стихи оставя и шутки. Гораздо скорое послушание вышепоказанного совета. Лишь здравой смысл промолвил, то он совету последует. Так бывает, когда душа страстей и мнений ложных свободна. Стихи и шутки, сиречь лирические стихи, стихи любовные, и все шалости, которые молодому возрасту согласуют, каковы суть любовь, прохлады, праздники, препровождение безсонных ночей и проч.
Ст. 16 и 17. Что честно и истинно. Сиречь обучаюся нравоучению, прилежу в исправлении правов своих. - две вещи, кои должны быть крайнее всякого человека попечение и обучение. - Прилежен собою и чрез других я искать, так я выразумел латинския слова euro et rogo.
Ст. 18 и 19. Учреждаю и коплю сокровища, кои и проч. Не только коплю нужные к исправлению нравов знания, кои суть истинное сокровище, но и учреждаю в изрядной порядок располагаю, чтоб тотчас без утраты времени я мог оные употребить в свою и в многих пользу. - Тотчас в пользу бы я мог употребить многу. В латинском стоит: Quae mox cleproinere possim. Depromere значит вынуть, выдать; я чаю не вредит мой прибавок, которой и в Дасиеровом французском переводе введен.
Ст. 20. Предупреждая вопрос. Гораций объявя, что он в любомудрии прилежно упражняется, и в его время будучи народ философов на разные ватаги разделен, изъясняет приятелю своему, что он не держится особливого какого мнения, ни последует одному учителю больше чем другому, но из различного учения выбирает то, что полезнее к разсудительнее кажется.
Под каким вождем. Гораций вождями называет начальников всякой философической ватаги или секты. Всякая из них своего имела и почитала: академическая Платона, перипатетическая Аристотеля, стоическая Зенопа, циренейская Аристина, эпикурская Эпикура и проч.
Ст. 21. В какой ватаге. В латинском стоит: в каком доме, Que lare tuter; но ватагу или секту чрез то разумеет, как он написал в оде 29, книги 1 Socraticam domuni, дом Сократов, вместо Сократова секта, и то для того, что секты философов называлися familiae, семьи.
Ст. 22. Особливо волг ничьей одной не божился следовать я. Я не божился, я не обещался особливо следовать одной воле, одному, кого нибудь, мнению; по от всякого беру, что мне правее и пристойнее кажется. В латинском стоит: Tullius addictus jurare in verba Magistri. Аддикты в сродном знаменании называлися должники, которых претор отдавал во власть заимодавцам. Называли также аддиктами бойков, которые, вписывался в войско, присягу чинили своему воеводе; и в сем последнем разумении Гораций то слово употребляет, чему повод подала речь вождя в предъидушем стихе, которая принадлежит к военной службе. Слово Magister кажется больше приличествовать учителю чем военному человеку; по известно, что римляне называли конного воеводу Magister Equitum.
Но куды буря ни закинет, гостем бываю. Гораций уподобляет философов тем, кои в море плавают, и которые должны приуготовляться жить во всякой земле, куды буря их ни закинет. Море, в котором философы находятся, есть мир сей; ветры и погоды суть дела и приключении, которые иногда понуждают философа вступать в должности гражданския, а иногда позволяют ему жить в покое и в тишине отдаленным. - Гостем, hospes. Дасиер в своем переводе не включил, и не изъяснил речь ту, но от слов его видно, что hospes по его мнению значит хозяин, понеже говорит в примечании своем doivent être préparés à vivre dans tous les pais où la tempete les a jettés comme s'ils étaient naturalisés. В латинском языке Hospes значит и хозяина и гостя.
Не знаю, не приличнее ли гостем того звать, кто бурею закинут в какое место оным наслаждается; или кто из одной секты в друтую переходит, и из всякой берет, что в ней полезнее, ни на одной не остановляяся?
Ст. 24. Теперь гибок и проворен погружаюся. Изрядно Гораций изобразует искуство нужное тому, кто в свете живет, и кто от всяких злоключений счастливо вывязиться желает. Если мы не гибки, если мы (так я перевел латинское agilis fio), безнадежно погибаем.
Ст. 25. Погружаюся в волнах гражданских. Гражданскими волнами называет дела, упражнении докучные и попечении, о которых упоминает в Сатире VI, книги I.
- Aliena negotia centum Per caput et circa saliunt latus.
(Со всех сторон меня обступают тьма дел мне непринадлежащих).
Ст. тот же и 26. Страж твердый и друг добродетели истые. Погружается в дела гражданского жития, по как человек совершенно добродетели преданный, не забывай сиречь должность честного, безкорыстливого и безпристрастного человека, одним словом, как строгой стоик. Ибо Стоические философы не только позволяли, по и советовали упражняться в гражданском правлении, и запрещая сластолюбие, в добродетели поставляли крайнее блаженство.
Ст. 27. Потом же под знамя Аристипово подкравшись. В латинском стоит: паки скрытно упадая в наставлении Аристиповы. In Aristippi furtim praecepta relabor. Помянутое выше сего имя вождя мне повод подало употребить знамя. - От Секты Стоической, которая требовала, чтоб мудрец провождал жизнь в упражнении, в делах, Гораций перехаживал в секту Аристипову, который был основатель циренеической, и философию свою в том поставлял, чтоб жить про себя одного, ни о чем не суетиться, употреблять все, и искать сластолюбие везде, где оно ни находится. Приметно, что Гораций называет Аристиновым наставлением эпикурово учение, которого он всегда держался. И подлинно из Лукиана показать можно, что Эпикур был ученик Аристинов. , значит, что он не вдруг из Стоической в циренеическую секту переходил, но помалу помалу, так чтоб в его поступках ничего прекословного усмотреть было не можно.
Ст. 28. Пещи себе, не себя вещам подчиняти, чтоб кто не почаял, что когда Гораций возвращается к аристиповой науке, впадает во все несовершенства того нравоучения, и погружается во все сластолюбия без всякой меры. В сем стихе изъясняет, что он из того философа правилъ~себе присвояет: стараюсь, говорит он, вещи себе подчинят, а не себя вещам. И правда, секта аристипова и эпикурская то всего лучшее в себе имела, что можно было по их науке все употреблять, но ничему над собою власть не дая. Когда Аристиппа обличали, что Лаис им совсем обладала, отвечал: я ее имею, а не она меня: Echo kai ouk echomai.
Ст. 29. Любовницу лживу. Любовницу, которая обещав быть, не бывает.
Ст. 31. Ленив год! Год, которой кажется, что не скоро идет.
Питомцам, коих тяжка матерня опека стесняет. Питомцам, маловозрастным детям, которым опека матерьняя докучна. О тех питомцах говорит, которые хотя вышли с под рук опекунов, еще матерям своим подвластны, как Сепека напоминает, говоря о сыне Марции. Недорослем остався, был под опекою опекунов до четвертого на десять лета, под насмотром матерним всегда. Pupillus relictus, sub tutorum cura usque ad decimum quartum annuni fuit, sub matris custodia semper.
Ст. 33. Так тихи текут. Если б мера стиха позволяла, должно бы перевесть: Так тихи и неприятны текут мне дни, или течет мне время. Метафора взятая от течения рек.
Ст. 34. Что укосняют мою надежду и волю. Понеже речь надежда неопредельна, и к будущему надлежит, Гораций прибавляет: волю, намерение, consilium, которая значит . Впрочем соединил он те две речи надежду и волю, чтоб нас научить той истины непременной, что все то, что отъимает у нас время, которое мы определили своему в любомудрии обучению и упражнению в добродетелях, отъимает также все наши надежды, ибо будущее неизвестно, и только настоящее в нашей власти.
Ст. 35. Благодушно совершить. Делать с смелою охотою. Agendi graviter.
Ст. Тот же и 36 и 37. То, что и равномерно, и проч. То, что равно богатым пользует, как убогим, и равно старым, как и молодым вредит, если то презрят. О нравоучительных сочинениях говорит, которые писать намеряется.
Ст. 38. Остается мне себя утешать и править. Обыкновенно Горацию свою речь негораздо связывать; здесь тому образец видим, понеже вдруг слово относит, ответствуя как бы на учиненной вопрос, для чего так поздно принимается прилежать к любомудрию. На то он говорит, что утратя напрасно только времени своей жизни, иное не остается, разве утешать и исправлять себя следующими начальнейшими законами или правилами мудрости. В латинском стоит: me ipse regam solerque elementis. Элементы суть первые наставлении, начала какой либо науки, которую речь мы в нашем языке не имеем, для того я употребил: начальнейшие законы. Ведаю, что то латинскому не соответствует, да не знаю чем пособить.
Хоть не можешь сильный взор иметь ты, как Лишний. Oculo contendere значит: меряться с кем, кто из двух лучше видит, у кого из двух глаза лучше. - Лишний был сын Афареев, о котором Гораций напоминает во 2 сат. книги 1. Понеже он первый нашол в земле руды, слово пропеслося, что он имел так острый взор, что мог видеть сквозь землю до самой её средины. Был еще другой Линций, которой с Картажской пристани мог видеть и перечесть корабли, отходящие из Сицилии.
Ст. 42 и 43. Ни отчаяваяся неопределенна и проч. Как не должно пренебрегать лечить свои больные глаза, для того что не льзя тебе силою взора преодолеть Липцея; так глупо бы было допущать в тело свое хирагру и прочия болезни, для того что не можешь надеяться себе силу Гликона нажить. - Хирагра есть жестокой лом в руках с опухолью и свербежем. Таж болезнь, когда в ноги сходит, называется подагра. - Я за нуждою меры стиха назвал хирагру скучною; Гораций гораздо лучше называет узловатою Nodosa Chiragra, ибо болезнь та как бы узлами препятствует употребление рук и ног, или для того, что острая и густая мокрота, от которой болезнь самая происходит, вкравшись меж сочинениями перстов, оные одувает и опухоль в них произносит подобную узлам или камышкам. От того Персий называет хирагру каменистою. Сат. 5, стих. 58. - Гликон был знаменитой греческой философ, которой, непрестанно бьючися с борцами, достал себе непреодоленную силу и тела состав укрепил, равно как бы сам был один из их числа.
Ст. 45. Можно до некой достичь точки, коль не дале. От сего уже ясно разумеется, что Гораций приводил вышепоказанные образцы больных глаз и слабости тела (которые недостатки ему были свойственны), чтоб доказать, что если человек не может достичь совершенное благонравие, если не может все тайны философии вызнать, может часть злонравий своих искоренить и часть добродетелей приобресть; может перенять первые начала любомудрия. Тем самим Гораций опровергает мнение тех, кои прилежание к любомудрию отсоветовали, для того что оную никто совершенно приобресть не может. Еслиб человек не мог бороться с злонравием, разве когда уже взойдет на вышную степень мудрости, имел бы он причину унывать в пути своем. Но по счастью что ни ступит, идя к верху той трудной горы, столько побед одерживает над неприятелем.
Пылает ли лакомством и скупостью сердце. Скупой иногда довольствуется беречь то, что уже имеет; лакомый всегда ищет достать, чего не имеет. В том разнится скупость с лакомством, которое в латинском изображено речью cupiditas, горячее желание, похоть, вожделение, жадность.
Ст. 47. Найдешь песни и слова и проч. То есть, нравоучение исправит вышепомянутые пороки. Первые из прежних врачи обычай имели волшебство вместе с своим искусством при больных употреблять, будучи уверены, что болезни тела происходят от души, как жар глазной приходит от головы. Для того при лекарствах, телу приличных, употребляли и те, кои душе пристойны; сиречь те verba et voces, слова и песни, заговорки или напевы. Оные состояли в изрядной к больному речи, которою утишали сердца его безпокойство и тогда уже свободнее могли возвратить телу здоровье.
Ст. 48. И недуга часть не малу убавить. В застарелой болезни и которую поздно лечить начинаем, не всегда можно надеяться совершенного исцеления; но и то не мало, если часть зла отъидет и упредит оного распространение.
Ст. 49. Любовью-ль похвал надут. Похвалы надувают сердце человека, которое уже любовьюжеланием похвал надуто и разгордело.
Ст. тот же. Чистительны книги. Sunt certa piacula. Пиакула, у греков Kalharmata называемые, были обмывании или очищении,;которые употреблялися для очищения греха или злочинства какого, а заговоры и кажение Thimiamata служили к исцелению бешеных. Слово то гораздо прилично наставлениям философским, которые очищают душу пашу от злонравий. Например очищении, которые для исправления или изгнания любохвальства стоики употребляли, суть почти следующия: что похвала есть тщетной звон, тщетное причудение, которое в мгновение ока родится и исчезает; что самая пространнейшая слава есть совершенное забвение, если приметить, в скольких землях она дойти не могла, в скольких народах она неизвестна, что все то, что изящно, собою таково, и похвала красоту того не составляет; по тому то, что хвалено бывает, ни дурнее, ни пригожее тем не становится, и следовательно человеку похвала не нужна, но нужно делать дела хвальные. (Напоследок, что разсуждая непостоянство ума человеческого, ясно узнаем, что непрзаведно и безразсудно есть требовать, чтоб все люди соглашались добро говорить и мыслить об нас, когда они о себе самих на мал час с собою несогласны.
Ст. 50. Трижды чтены. чисто чтены; чисто, с прилежанием, без пристрастия, инако десятью повторенное чтение немного пользовать может.
Ст. 53. Скол бы ни свирепый друг злонравий. В латинском стоит: Nemo adeo ferus est, никто столь свиреп, столь дик, чтоб не мог быть усмирен.
Ст. 54. Если терпелив внушат советы похочет. Si modo culturae patientem commodat aurem, если только наставлению подаст терпеливое ухо.
Ст. 56. Видишь ты какие нужды и проч. Сие разсуждение от предъидущих зависит. Нет такого человека, говорит Гораций, кто б не мог исправиться, если советы станет слушать. Ибо тот, кто в добродетель оболчись желает, в самом начале должен скинуть с себя все злонравии, и то учинить не силен, если он непокорен и непослушен советам. Хотя такое послушание не трудно, однакож по вся дни видим, что многие предают себя всяким бедствам, чтоб избежать нищеты и достать чины и славу, которые люди и слушать не хотят, когда их вредное мнение кто исправить желает. Мнение, которое им представляет нищету и презрение злами всех большими, а желании и удивление как бы посредними.
Ст. 58. Мал доход. Недовольный доход, убожество.
Ст. тот же. Отказ зазорный. Отказ, когда в чины добивается. Зазорный он, когда право, а не по пристрастию, судит тот, кто отказывает.
Ст. 60. В самые отдаленные край света едешь для торгу.
Ст. 61. Сквозь море у огнь, камни. Частица сквозь разумеется везде повторена: сквозь море, сквозь огнь, сквозь камни. - Сквозь огнь, сиречь сквозь жары, которые в дороге скосить ты должен; сквозь камни, которые в море находишь, или сквозь горы каменистые.
Ст. 62. Не пекись о том, чему глупо ты дивишься и жадаешь. Видишь ты какие и ума и тела нужны труды, какое безпокойство, чтоб избежать нищеты и добиться чинов. Всего того обойтись можешь, если ты не будешь суетиться о том, чему теперь глупо дивишься и чего глупо желаешь. Иметь богатство, быть на высокой степени, или не желать богатства, и не дивиться тем, кои в высокой степени, суть две вещи равномерные.
Ст. 63. Слышать ты, учиться и проч. Я самый лучший способ тебе показываю для избежания многих трудов; однакож ты слушать, учиться и верить не хочешь умнейшему.
Ст. 64. Кой борец, что села и распутий одни что оный без труда достанет; а мы легкой способ к стяжанию добродетели и тишины нашей презираем; способ тот вышепомянутый: не дивиться, не желать. - Борцы римские, прежде нежели приходили должность свою отправлять в столице, провожали несколько лет в уездных городах и в селах, как теперь французские комедиянты делают, прежде нежели в Париже играть начнут. И понеже не во всех тех местах имелися домы зрелищные, бой свой отправляли на площадях и на распутиях или кресцах.
Ст. 66. В великих играх Олимпийских. Гораций называет игры Олимпийския великими, понеже оные были славнейшия во всей Греции. Отправлялись они по вся четыре года в честь Юпитеру, близ Олимпии, города в Элиде. Стояли те игры в конских и тележных бегах и в различных боях.
Ст. 68. Без труда. В латинсксм стоит, sine pulvere, без пылу, сиречь без всякой опасности, без всякого труда. В бою и в бегу движение тела пыль подымает.
Ст. 69. Как золота серебро подлее, так злато подлей добродетели. Так нам мудрость кричит: вы бежите край света чрез бесконечные труды и бедства для получения богатств, а для стяжания добродетели ни мало что делать не хотите; однакож добродетель драгоценнее всего золота и всего серебра.
Ст. 70. Если с одной стороны мудрость кричит людям: добродетель лучше золота; безумие кричит им с другой: золото лучше добродетели, деньги прежде доставать трудитесь, добродетели потом. И понеже мудрость одна, а за безумием всегда следует толпа людей, которые повторяют её слова, не дивно, что мудрости голос не слышен.
Ст. 72. С краю Яна до другого. Была в Риме улица, в которой жили банкиры, и называлась она улица Яну сова или улица двух Янусов, понеже на обоих краях той улицы поставлены были болваны того бога.
Ст. 73. Твердят все. Латинское perdocet значит: учит, твердит с конца до другого, с утра до вечера.
Ст. 74. Пересказывает всяк. Recinunt dictata. Гораций чрез слово dictata
Ст. 75. Нося под левой мешок и счоты. Мешок, в кой деньги класть; счоты или таблицы, на которых счет выкладывали римляне, как мы на своих счотах костьми выкладываем.
Ст. 76. К четыреста тысячам если не достанут. Место сие собою не трудно; но разсуждение Горациево, не будучи связано к предъидущему, причину подало к ошибке и отменить стих сей следующим образом: Sed quadringentis sex septem millia desimt. Но к четыреста тысячам не достают шесть семь. Как бы народ в извинение своего сребролюбия Горацию отвечал: Легко тебе говорить, но если мне не достанут шесть или семь тысяч к четыреста тысячам сестерциев, которые нужно иметь для вступления в чины, я от них буду выключен, сколь бы впрочем я ни был честный и искусный человек. Да не та сила тех слов. Гораций сам всегда говорит, и показать тщится неосновательство сего правила: Virtus post nummos, что нужно прежде всего деньги добывать, а добродетели потом. И в том намерении ищет доказать, что те, кои уставили закон, что нужно иметь некую сумму денег для вступления в чины, были меньше разсудны, чем младенцы, кои в своих играх, неповрежденному еще естества внушению последуя, дают первое место тем, кои в своей должности исправнее, а не тем, кои прочих богатее. Вот как он разсуждает: Если не достают тебе шест или семь тысяч сестерциев (то есть 150 или 175 рублей), чтоб дополнит четыреста тысяч сестерциев которые нужны для вступления в чины, ты останешься в подлости, будешь в числе народа, сколько бы ты ни был честен и благонравен. А меж младенцами тот, кто имеет нужную добродетель, и должность свою лучше исправляет, входить на первую степень, сколь бы он ни убог был. Следовательно добродетель почтительнее богатств и младенцы умнее тех законодавцев. - К четыреста тысячам. Quadringentis прибавить должно milibus sestertium. У римлян по силе уставленного закона нужно было иметь четыреста тысяч сестерциев для вступления в чин всадника, Equitis, которая сумма потом до шести миллионов сестерциев прибавлена. - Сестерций была малая римская монета, которых (по исчислению Дасиерову) восемь составляют ливру французскую; а по среднему вексельному течению рубль российской содержит 5 ливров французских. Потому в рубле 40 сестерциев, и всякой сестерций стоит 2 1/2 копеек.
Ст. 78. В числе народа пробудешь. Plebs eris, народ будешь, останешься в черни, в подлых людях. - Народ римской разделен был на три классы. Первую составляли сенаторы, senatores, вторую всадники, equites, третью народ populus; и всадники должны будучи иметь пожитков на 400,000 сестерциев (10,000 рублей), а сенаторы 800,000, (20,000 рублей) а по уставу Августову милион двести тысяч (30,000 рублей). Явственно есть, что те, кои не имели довольного имения, чтоб могли достать чин всадничей, еще меньше можно было им достичь в степень сенаторскую, и потому необходимо должны были оставаться в числе народа.
А младенцы говорят, Гораций образцом младенцов укоряет корыстливость людей, показуя, что в них младенцах сродная простота здравее судит, чем сих искусная хитрость.
Ст. 80. Вуде право поступать станешь, царем будеть.По мнению Мюретову, Гораций здесь упоминает о игре называемой urania. Младенцы в той игре брасывали мяч вверх, и кто из них чаще оный на лету схватить мог, тот царем бывал, а кто оный всегда миновал, назывался ослом и принужден бывал от игры отстать. Без сумнения Гораций пред собой имел следующее место в Платоне: ho de hamartoon kai hos an aei hamartani kathedeitai, hoosperfasin hoi paides, lioi sfairizontes, onos, hos di an perigenetai anamartetos, basileusei hemoon kai epitaxei hoti an bouletai apokrinesthai (Plat. Th. 146). Тот, кто погрешит, сядет, как младенцы, играя говорят, ослом; а кто пребудет не погрешен, будет нами царствовать и повелевать нам все, что ни пожелает.
Ст. 81. Сие нам медною будь в защиту стеною. Противу сребролюбия и тщетной жадности славы и противу тех, кои говорят, что о добродетели печися мы должны после богатств, поставь стеною и оградою крепкою следующее правило, что крайнее человека благополучие состоит иметь совесть чисту и непорочным себя знать, подражай младенцам, делай добро и презирай все прочее. - Медною стеною. Медная или железная стена, вместо крепкая стена, у древних в употреблении; так Виргилий говорит:
- Cyclopum educta caminis moenia,
Stat ferrea turris ad auras.
Высится в небо железная башня.
Ст. 82. и 83. Иметь совуьсть чистую, и в своих поступках... Изъясняет предъидущого стиха: Буде право поступать станешь. Ибо тот, кто право поступает, имеет всегда чисту совеет, и никакое печальное воспоминовение своих дел его не устрашает, не заставляет его бледнеть с страху. - Вместо иметь совесть чистую Nil conscire sibi. Красивой и сильной образ речения, которому наш язык подобного не имеет ближе однакож перевесть можно следующим образом:
Ни в чем себя повинным не признать, или
Ничего за собою не ведать.
Ст. 84. Росциев ли лучше закон или песня младенцов Гораций показал столь чувствительным образом, что те, кои богатства добродетели предпочитают, суть безразсуднее младенцов, что не чает, чтоб кто посмел подтверждать, что закон Росциев лучше того младенцов припеву, которой в 80 стихе содержится. - РосуЛев закон, уставленный 1. Росцием Офою, трибунов народным, определял первейшие в правительстве чины тем, кои имели известной суммы богатство, как паприклад 400 тысяч сестерциев (10,000 рублей), и именно запрещал производить во всадники свобожденников и детей свобожденнических. Таким образом Росций давал достоинства рождению и богатствам, а не добродетели.
Ст. тот же и 85. Песня младенцов, право-поступающим что подносит царство. жалостную песню, которые у римлян при похоронах по мертвым певалися. Здесь употреблено то слово вместо песни, вместо припеву.
Ст. 86. Храбрым Кургам люба и Камиллам. Люба сиречь знатнейшим в добродетели римским мужам. - Гораций здесь говорит о Манлие Курие Дентаге, и о Марке Фурие Камилле, которых мужественными называем за их храбрость и добродетели. Камилл спас Рим и побил галлов в конец за триста лет пред рождеством христовым. С семьдесят пять лет потом Манлий Курий Дентат победил самнитов, сабинов и луканиев, выгнал Пирра из Италия, и ответствовал самнитским послам, которые его подкупить искаии: Я предизбираю есть сии репы на моих деревянных тарелках (ибо застали его на углях репу пекущого) w повелевать тем, кои всего света богатством владеют.
Ст. 90. Чтоб сблизи слушать. Чтоб иметь первейшее место в зрелищах. По уставленному от Росция определению сенаторы зрелища смотрели сидя в оркестре всадпики римские на четырнадцати ступенях полка зрелищного, а народ из самого нижняго места, Самеа у римлян называемого. - Стихи Пуппия плачевны. Сиречь трагедии стихотворца Пуппия, о котором пакакое известие до нас не дошло. Речь плачевные показывает, что того творца стихи жалость в зрителях возбуждали.
Ст. 94. Гораций искусно предупреждает вопрос, который римляне с яростию могли бы ему учппить, для чего дерзает осужать закон, уставленный Росцием, и предпочитать почтительному законодавцу маловозрастных младенцов.
Ст. 95. В одном живя городе. Народ чает, что живучи в одном воздухе, на одной земле и в однех города стенах, должно иметь одни с ним мнении, хвалить то, что он хвалит, и осужать то, что он осушает. Но мудрый человек инако судит. Ум его не раб обычая, когда он удостоверен, что обычай тот противен правде и здравому разсуждению.
Ст. 98. Осторожной я в ответ и проч. Я представляю в ответ слова осторожной лисицы, которые она некогда сказала больному льву. Басня сия Эсопова довольно известна. Престарелый лев, не могучи добывать себе пищу, притворил себе болезнь и залег в своей пещере, где питался теми зверьми, кои его посещать приходили. Лисица, навет уразумевши, довольствовалася к входу пещеры приступить и оттуду уведомляться о львином здоровьи. Лев, спрося у нея, для чего в пещеру не входит, отвечала: для того, что вижу следы вшедших, но не вижу исшедших. в пропасти бедств, из которой выйти уже не силен.
Ст. 102. Зверь ты многоглавный. К римскому народу говорит.
Ст. тот же и 103. Чего и в ком мне искать. Quid sequar aut quem? Как мне на род может доставит благополучие, когда он сам того лишается, будучи сам себе несогласен и на вся часы пременчив?
Ст. 105. и 106. Ловят вдовиц и стариков удят. Прислуживаются, льстят вдовицам и старикам, чтоб иметь участие в их богатстве или в их наследстве.
Лихвою тайною. Сиречь запрещенною законами лихвою, k следовательно чрезвычайною.
Ст. 111. Нет места, если богач скажет, с кранным поспешением. Гораций, показав непостоянство народное, разгласие людей меж собою, и что всего пуще, различные и прекословные мнения в одном и том же человеке, чувствительными образцами то подтверждает, такими сиречь, кои по вся дни видимы бывали. Ваии, ныне Ваия называемое, место чрезмерно приятное меж Кумою и Неаполью, в самом краю Пуццолской морской пазухи, и знаменито банями и теплицами, которые были весьма в чести так для здоровья, как и для сластолюбия. Для того берега морские и той пазухи наполнены были пышными домами, кои римляне строили один другого богатее.
Ст. 114. и проч. Томуж буде воля. сбрую из Баии в Теапум. Тем наипаче смешны недостаточные люди, что богатых мнению наипаче следуют, и хотя силы неравны, всяк им в иждивениях равняться ищет. - Теанум город в Кампании, или поле повыше Баии. Место то также славно было теплицами и называлося Teanum Sidicinum для различения с другим городом того ж имени в Пулии.
Ст. 120. Каким я переменчива удержу Протея узломПротей был сын Нептуна, морского бога, и царь египетской. Одарен искусством пророчества, ответ отказывал тем, кои к нему спрашиваться приходили, и для избежания их докук переображался в различные виды. Тот только ответа у него добивался, кто его связать мог так сильно, чтоб понудить его принять свой сродной образ, тогда он уже пророчествовал безсумненные пророчества.
Ст. 121. Что же делает, скажешь мне, убогойМецената, который у него спрашивает: чтож убогой умнее ли богатых? Против чего Гораций советует понеже и убогой в те же шалости впадает, в коих богатого описал, хотя еще присталее те шалости богатым.
Ст. 122. Подклети. Coenacula. Горницы самые верхния в доме под самою крышкою. Подклети напротиву самые нижные; да обыкновенно у нас служители и убогие люди живут в подклетях, для того я ту речь употребил.
Если грубого на мне. Понеже злонравии, о которых я говорил теперь, столь людям сродны и почти все их злополучие производят, не лучшеб ли было искать их от тех злонравий отвратить, чем в смех их подымать за наружные недостатки в уборе и поведении, которые могут глазу только быть неприятны, но уму совсем нечувствительны? Однакож напротиву приятели наши одни те наружные недостатки примечают, и недосадны им наши злонравии, понеже они весьма в людях общи и обыкновенны.
Ст. 140. Или дядьке под начал.
Ст. тот же и проч. Хотя ты защита. Хоть ты, Меценате, крайнее мое прибежище, и не можешь снесть видеть на мне один ноготь криво обрезанный, сносишь однакож мое непостоянство, мое безпорядочное житие. Дружба однакож наипаче является в советах к исправлению нравов, чем к исправлению убора и телесной украсы.
Ст. 144. Ad summam. Впрочем, наконец, напоследок. Гораций возвращается к своему делу, и желая убежать лишную докуку Меценату, пресекает подробное описание причин, для которых юношества своего забавы отложа, одному уже любомудрию прилежать намерен, и говорит ему: Напоследок заключая одним словом: мудрец Юпитера лишь над собой знает и проч.
Мудролюбец бога знает только над собой. Uno minor est Jove. Одного Юпитера меньше. - Он богат. Мудрец один только богатСвободен. Один он свободен или вольный
Сг. 146. Честен. Понеже истинную и бесконечную честь дает одна добродетель. - Пригож. пригож, понеже красота души есть одна истинная красота. - Царь царей. Пышное титло, которое однакож тем истинно, что цари не всегда народом властвуют и часто своим страстям рабы бывают.
Буде мокротный насморк ему не скучает. Стоики столько высоко прославляли мудрецов благосостояние, что уверяли их не только счастливыми в муках, но и совершенно здравыми в жесточайших болезнях Гораций, человек не столь простый, чтоб такими баснями себе льстил, кончает сие письмо насмеваяся такому противному естеству мнению, и весьма забавно говорит, что мудрец здоров, когда не болен, когда ему не скучает насморк или мокрота.