Ган Исландец.
Часть первая.
Глава VIII

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ган Исландец. Часть первая. Глава VIII (старая орфография)

VIII

- Правду сказать, старик, - заметил Орденер Спиагудри: - я уж начал думать, что обязанность отпирать дверь возложена тобою на трупы, находящиеся в этом здании.

- Простите, милостивый господин, - пробормотал смотритель Спладгеста, у которого еще раздавались в ушах имена короля и вице-короля, и повторил свое банальное извинение: - я... я крепко заснул.

- Ну, значит не спали твои мертвецы, так как я только что явственно слышал их разговор.

Спиагудри смутился.

- Вы, милостивый господин, вы слышали?..

- Само собою разумеется, но дело не в том. Я пришел сюда не для того, чтобы заниматься твоими делами, а чтобы занять тебя моими собственными. Войдем.

Спиагудри вовсе не хотелось пускать вновь прибывшого к трупу Жилля, но последния слова несколько успокоили его, и притом мог ли он воспротивиться?

Он пропустил молодого человека и запер за ним дверь.

- Бенигнус Спиагудри, - сказал он: - к вашим услугам во всем, что касается человеческих знаний. Но, судя по вашему ночному посещению, если вы разсчитывали встретить здесь колдуна, вы ошиблись, nе fаmаm сredas {Не верь пустой молве.} Я не более как ученый... Пройдемте, милостивый господин, в мою лабораторию.

- Незачем, - возразил Орденер: - мы остановимся у этих трупов.

- У этих трупов! - вскричал Спиагудри, вздрогнув от испуга: - Но, милостивый господин, вам нельзя их видеть.

- Как! Мне нельзя видеть трупы, которые нарочно для того и выставляются здесь! Повторяю тебе, мне необходимо собрать сведения об одном из твоих клиентов и ты должен сообщить мне их. Повинуйся добровольно, старик, если не хочешь, чтобы я употребил насилие.

Спиагудри питал глубокое уважение к сабле и видел, как она сверкала на боку Орденера.

- Nihil nоn аrrоgаt аrmis, пробормотал он и порывшись в связке ключей, отпер решетку и ввел посетителя во второе отделение мертвецкой.

- Покажи мне одежду капитана, - сказал ему Орденер.

В эту минуту луч света упал на окровавленную голову Жилля Стадта.

- Милосердый Боже! - вскричал Орденер: - Какое гнусное святотатство!

- Ради святого Госпиция, сжальтесь надо мною! - простонал старый смотритель.

- Старик, - продолжал Орденер грозным голосом: - неужели ты так далек от смерти, что решаешься издеваться над нею! Неужели, несчастный, ты думаешь, что живые не съумеют заставить тебя уважать мертвых!

Он вдруг замолчал, вспомнив слова малорослого человека: Будь верен и нем.

- Не видали ли вы кого-нибудь, проскользнувшого в это отверстие? - спросил он слабым голосом.

- Да, это твой сообщник?

- Нет, это преступник, единственный преступник, клянусь вам всеми муками ада, всеми блаженствами неба, даже этим столь недостойно поруганным телом!..

С этими словами он бросился к ногам Орденера.

Несмотря на всю гнусность Спиагудри, его отчаяние, его протесты звучали так правдиво, что молодой человек был убежден.

- Встань, старик, - сказал он: - если ты не издевался над смертью, не унижай по крайней мере старости.

Спиагудри поднялся на ноги, Орденер продолжал:

- Кто же виновник?

- О! Не спрашивайте, милостивый господин, вы не знаете, о ком говорите! Не спрашивайте! - вскричал Спиагудри, внутренно повторяя про себя: Буд верен и нем.

- Кто преступник? Я хочу знать его имя, - холодно возразил Орденер.

- Заклинаю вас именем неба, милостивый господин! Не спрашивайте о нем, страх...

- Страх не заставит меня молчать, скорее он заставит тебя говорить.

- Простите меня, - простонал Спиагудри, вне себя от отчаяния: - я не могу...

- Можешь, если я того хочу. Назови мне имя святотатца.

Спиагудри попытался еще раз увильнуть.

- Милостивый господин, человек, надругавшийся над трупом - убийца этого офицера.

- Так этот офицер был убит? - спросил Орденер, вспомнив при этих словах цель своего посещения.

- Без сомнения.

- Во имя святой, которую призывала ваша мать, рождая вас на свет, не старайтесь узнать это имя, не принуждайте меня открывать его.

- Старик, твои слова только увеличивают мое любопытство. Я приказываю тебе назвать этого злодея.

- Ну, - вскричал Спиагудри: - посмотрите на эти глубокие следы на теле несчастного длинными, кривыми ногтями... Они назовут вам убийцу.

С этими словами старик указал Орденеру длинные глубокия царапины на голом обмытом трупе.

- Как! - вскричал Орденер: - неужели красный зверь?..

- Нет.

- Но если это не дьявол...

- Шш, не спешите угадывать. Неужели вам не приходилось слышать, - продолжал смотритель, понизив голос: - о человеке, или чудовище во образе человеческом, ногти которого так же длинны как у Астарота, который нас погубил, или у Антихриста, который нас погубит?..

- Говори яснее.

- Горе! Гласит Апокалипсис...

- Я спрашиваю у тебя имя убийцы.

- Убийцы... имя... милостивый господин, сжальтесь надо мною, пожалейте себя.

- Вторая из этих просьб уничтожила бы первую, если бы даже не было у меня серьезных причин вырвать у тебя это имя. Не испытывай далее...

- Хорошо, вы сами того хотели, молодой человек, - вскричал Спиагудри громким голосом, выпрямляясь: - этот преступник, этот святотатец - Ган Исландец.

Орденеру было известно это страшное имя.

- Как! - вскричал он: - Ган! Этот гнусный бандит!

- Не называйте его бандитом, он действует всегда один.

- Но, несчастный, почему ты знаешь его? Какие преступления сблизили вас друг с другом?

- О! Благородный господин, не верьте наружности. Разве дуб становится ядовитым, когда змея укроется в его листве?

- Я совсем не друг его, а тем менее сообщник. Если мои клятвы не были для вас убедительны, вспомните, что это гнусное преступление подвергнет меня через двадцать четыре часа, когда придут хоронить труп Жилля Стадта, наказанию за святотатство. В таком ужасном положении вряд-ли когда находился невинный!

Эти доводы личной ответственности показались Орденеру убедительнее умоляющих возгласов несчастного смотрителя. Эти доводы вероятно в значительной степени воодушевляли его, в его патетическом, хотя и безполезном сопротивлении святотатству малорослого человека.

Орденер на минуту погрузился в размышление, между тем как Спиагудри пытался прочесть на его лице возвещает ли эта тишина мир или угрожает бурей.

Наконец, Орденер сказал суровым, но спокойным голосом:

- Старик, говори правду. Нашел ты бумаги у этого офицера?

- Ни клочка, клянусь честью.

- Но может быть их нашел Ган Исландец?

- Клянусь святым Госпицием, я не знаю.

- Не знаешь! Но может быть ты знаешь, где скрывается Ган Исландец?

- Он никогда не скрывается, он постоянно блуждает.

- Хорошо, но где же его убежище?

- У этого язычника, - ответил старик, понизив голос: - столько убежищ, сколько подводных камней у острова Гиттерена, сколько лучей у звезды Сириуса.

- Еще раз повторяю тебе, выражайся яснее, - перебил Орденер: - я хочу показать тебе пример, слушай. Какая то таинственная связь соединяет тебя с этим разбойником, хотя ты и уверяешь, что ты ему не сообщник. Если ты знаешь его, ты должен также знать куда он теперь отправился... Не перебивай меня... Если ты не сообщник его, ты не колеблясь поможешь мне розыскать его...

Спиагудри не мог сдержать движения ужаса.

- Вы, благородный господин; великий Боже! Вы, юноша полный сил и здоровья, хотите накликать на себя, розыскать этого злого духа! Когда четырехрукий Ингиальд сразился с великаном Никтольмом, он обладал по крайней мере четырьмя руками....

- Что же, - заметил Орденер, улыбаясь: - если так необходимы четыре руки, разве ты не будешь моим проводником?..

- Я! Вашим проводником?.. Как можете вы издеваться над бедным стариком, который сам уже нуждается в проводнике?

- Послушай, - перебил его Орденер: - не издевайся ты надо мною. Если это преступление, в котором мне не хотелось бы считать тебя виновным, повлечет за собой наказание за святотатство, ты не можешь остаться здесь более. Тебе необходимо бежать и я беру тебя под свою защиту, но с условием, что ты проводишь меня в логовище злодея. Будь моим проводником, я же буду твоим покровителем; даже более, если я разыщу Гана Исландца, я доставлю его сюда мертвого или живого. Ты можешь тогда доказать свою невинность, а я обещаю тебе выхлопотать прежнюю должность... А пока, вот тебе столько королевских экю, сколько не выработать тебе в целый год.

Орденер, приберегая кошелек под конец, наблюдал в своих аргументах последовательность, предписываемую законами здравого смысла. Но и без того каждый из этих аргументов сам по себе мог заставить Спиагудри призадуматься. Он начал с того, что взял деньги.

завтра же попаду в лапы палача Оругикса... Все равно... в обоих случаях опасность грозит моей бедной голове; но так как, согласно справедливому замечанию Семонд-Сигфуссона, прозванного Мудрым, inter duо реriсulа аеquаliа, minus imminеns еligеndum еst {Из двух зол выбирай меньшее.} я следую за вами... Да, милостивый господин, я буду вашим проводником; только во всяком случае не забудьте, что я употребил все зависящия от меня старания, чтобы отвратить вас от столь смелого замысла.

- И так, - сказал Орденер: - ты будешь моим проводником. Но, старик, - добавил он с выразительным взглядом: - я полагаюсь на твою честность.

- Ах, милостивый господин, - возразил смотритель Спладгеста: - честь Спиагудри так же чиста, как и золото, которым вы так щедро одарили меня.

- Пусть она навсегда останется такою, в противном случае я докажу тебе, что и сталь моя ничуть не хуже золота... Где, ты думаешь, находится теперь Ган Исландец?

- Так как южный дронтгеймский округ занят в настоящее время войсками, посланными туда неизвестно с какой целью великим канцлером, Ган, по всей вероятности, направился к Вальдергогской пещере или к Смиазенскому озеру. Нам надо идти через Сконген.

- Когда же ты можешь отправиться со мною?

- День уже занялся; так вот, когда наступит ночь и Спладгест будет заперт, ваш бедный служитель примет на себя обязанности проводника, ради которых мертвецы лишены будут его попечений. В течении дня мы постараемся скрыть от народа изуродованную голову рудокопа.

- А где я найду тебя вечером?

- На главной площади Дронтгейма, если вам угодно, у статуи Правосудия, бывшей некогда Фрейей. Она, без сомнения, укроет меня в своей тени, в благодарность за великолепного дьявола, которого я вылепил у её подножия.

Спиагудри, быть может, повторил бы Орденеру слово в слово все доводы своей просьбы к губернатору, если бы тот не поспешил его перебить.

- И так, старик, договор заключен.

- Заключен, - повторил смотритель Спладгеста.

Когда он произносил это слово, звук, похожий на рычанье, послышался над ними. Спиагудри затрясся всем телом.

- Что это такое? - прошептал он.

- Нет ли тут какого-нибудь другого живого существа кроме нас? - спросил Орденер, удивленный не менее его.

- Вы напомнили мне о моем помощнике Оглипиглапе, - возразил Спиагудри, успокоенный этой мыслью: - без сомнения, это он спит так громко. По мнению епископа Арнгрима, спящий лапландец шумит не менее старой бабы.

С этими словами они подошли к двери Спладгеста. Спиагудри тихо открыл ее.

- Прощайте, милостивый господин, - сказал он Орденеру: - и да благословит вас небо. До вечера! Если вы пройдете мимо церкви святого Госпиция, помолитесь за вашего несчастного служителя Бенигнуса Спиагудри.

Поспешно захлопнув дверь, боясь, чтобы его не приметили, и чтобы утренний ветер не задул ночника, он вернулся к трупу Жилля Стадта и принялся укладывать его голову таким образом, чтобы раны не было видно.

Серьезные причины заставили трусливого смотрителя принять смелое предложение незнакомца. Мотивами, побудившими его на такое отважное решение, были: во первых, страх, внушаемый Орденером; во вторых, страх, внушаемый палачем Оругиксом; в третьих, старинная ненависть к Гану Исландцу, ненависть, в которой он едва осмеливался признаться самому себе, до такой степени умерялась она ужасом; в четвертых, любовь к наукам, которым это путешествие могло принести пользу; в пятых, надежда на свою хитрость, чтобы отвести глаза Гану; в шестых, затаенное влечение к известному металлу, наполнявшему кошелек молодого искателя приключений и которым, по его мнению, был наполнен железный ящик, украденный у капитана и предназначавшийся вдове Стадт, посылка, которая теперь имела все шансы никогда не разставаться с посыльным.

незнакомца или незнакомец разбойника. При этой мысли он не мог удержаться от восклицания:

- Во всяком случае я получу труп!

В эту минуту послышалось новое рычанье, и несчастный смотритель вздрогнул всем телом.

- Нет, это не может быть храпенье Оглипиглапа, - пробормотал он: - этот шум слышится сверху.

- Как глупо пугать себя такими пустяками, - добавил он после минутного размышления: - по всей вероятности, это собака проснулась на пристани и залаяла.