Ган Исландец.
Часть первая.
Глава XI

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Ган Исландец. Часть первая. Глава XI (старая орфография)

XI

- Ну, кто там еще? Ты, Поэль! Кто тебя послал?

- Ваше превосходительство забыли, что сами изволили приказать мне.

- Да? - пробормотал генерал: - А! Я хотел, чтобы ты подал мне этот картон.

Поэль передал губернатору картон, который тот сам легко мог достать, протянув только руку.

Генерал машинально отложил картон, не раскрывая его, и разсеянно перелистал несколько бумаг.

- Поэль, что это хотел я спросить... Который час?

- Шесть часов утра, - ответил слуга генералу, перед глазами которого висели часы.

- Что, бишь, я хотел сказать тебе, Поэль... Что нового во дворце?

Генерал продолжал разсматривать бумаги, с озабоченным видом надписывая несколько слов на каждой.

- Ничего, ваше превосходительство, не считая того, что все еще ждут моего барина, отсутствие которого, видно, безпокоит и генерала.

Генерал поднялся из-за стола, с досадой взглянув на Поэля.

- Ты плохо видишь, Поэль. Мне безпокоиться об Орденере! Мне известны причины его отсутствия, и пока я совсем не жду его.

Генерал Левин Кнуд так ревниво оберегал права своей власти, что они казались ему попранными, если какой-нибудь подчиненный дерзал угадать его тайную мысль и думать, что Орденер действовал без его ведома.

- Ступай, Поэль, - продолжал он.

Слуга вышел.

- Право, - вскричал губернатор, оставшись один: - Орденер заходит слишком далеко. Пытаясь согнуть клинок, ломает его. Заставить меня провести ночь в безсоннице и нетерпении! Подвергнуть генерала Левина сарказмам канцлерши, догадкам лакея! И все для того, чтобы старый враг получил первый объятия, на которые имеет право старый друг. Орденер! Орденер! Прихоти убивают свободу! Пусть только вернется, пусть только покажется, чорт меня побери, если я не встречу его как порох встречает огонь. Нет, каково! Подвергать губернатора Дронтгейма догадкам слуги, сарказмам канцлерши! Пусть только появится!..

Генерал продолжал помечать бумаги, не читая их, до такой степени он был раздосадован.

- Генерал, батюшка! - вскричал знакомый голос.

Орденер сжимал в своих объятиях старика, который не мог удержаться от радостного восклицания.

- Орденер, мой храбрый Орденер! Чорт побери!

Как я рад!.. Я рад, барон, - продолжал генерал, вдруг переменив тон: - что вы умеете обуздывать свои чувства. Кажется, вы были рады свидеться со мною и если воздержались от этого в течение суток, то лишь для того, чтобы уметь сдерживать свои порывы.

- Батюшка, не вы-ли часто говаривали мне, что враг в несчастии предпочтительнее счастливого друга. Я прибыл сюда из Мункгольма.

- Не спорю, - возразил генерал: - если несчастие действительно грозит врагу. Но будущность Шумахера...

- В большей опасности, чем когда-либо. Достойный генерал, гнусный заговор составлен против несчастного. Его бывшие друзья хотят погубить его. Его исконный враг должен его спасти...

- Прекрасно, мой милый, но о чем ты толкуешь? Шумахер находится под моей защитой. Какие друзья? Какие заговоры?..

Орденеру затруднительно было дать определенный ответ на этот вопрос. Он обладал крайне скудными, слишком недостаточными сведениями о положении человека, для которого рисковал своей жизнью. Многие нашли-бы, что он поступает неразумно, но молодежь поступает так, как она считает справедливым инстинктивно, а не по разсчету; и при том на этом свете, где благоразумие так сухо, где мудрость так иронична, кто станет отрицать, что великодушие не есть безумие? Все относительно на земле, где все имеет свои границы; сама добродетель почиталась-бы величайшей глупостью, если бы над людьми не было Бога. Орденер был в том счастливом возрасте, который еще не утратил веры и доверия к себе; ради последняго он рисковал своей жизнью. Генерал принял его доводы, которые не выдержали-бы холодной критики.

- Какие заговоры? Какие друзья? Дорогой батюшка. В несколько дней я все это разузнаю и поспешу вам сообщить. Я намерен отправиться сегодня вечером.

- Что! - вскричал старик: - Ты уделишь мне только несколько часов! Но куда и зачем ты отправляешься, мой милый сын?

- Добрый батюшка, вы иногда позволяли мне делать добро в тайне.

- Да, мой храбрый Орденер; но ты уезжаешь, почти не зная зачем, и при том вспомни какое важное обстоятельство требует твоего...

- Отец дал мне месяц на размышление, я посвящаю его на пользу другого. Доброе дело приносит доброе наставление. Впрочем, по возвращении мы посмотрим.

- Что! - возразил генерал с озабоченным видом: - Разве этот союз не нравится тебе? Говорят, Ульрика Алафельд так хороша собой! Скажи мне ты ее видел?

- Кажется, - ответил Орденер: - она действительно хороша собой.

- Ну-с! - спросил губернатор.

- Ну-с, - ответил Орденер: - она не будет моей женой.

Эти холодные, решительные слова как громом поразили генерала. Подозрения гордой графини пришли ему на память.

- Орденер, - сказал он, покачав головой: - мне надо быть умнее, так как я наглупил. Право, я выжил из ума от старости! Орденер! Узник имеет дочь...

- О! Генерал, - перебил молодой человек: - я хотел поговорить с вами о ней. Батюшка, я прошу вашего покровительства этой безпомощной, притесняемой девушке.

- Действительно, - серьезно заметил губернатор: - твои просьбы пылки.

Орденер несколько опомнился.

- О! Разве может быть иначе, когда просишь за злополучную узницу, которую хотят лишить жизни и, что еще дороже жизни, чести?..

- Жизни! Чести! Но ведь я губернатор города, а между тем пребываю в неведении об этих ужасах. Объясни, что ты хочешь сказать.

- Дорогой батюшка, жизнь узника и его дочери беззащитна, ей угрожает адский заговор...

- Но это очень важно; есть у тебя доказательства?

- Старший сын могущественного рода находится теперь в Мункгольме, чтобы обольстить графиню Этель... Он сам признался в этом.

Генерал попятился.

- Боже мой, бедная, злополучная девушка! Орденер! Этель и Шумахер под моим покровительством. Кто этот презренный, какой это род?

Орденер приблизился к генералу и сжал ему руку.

- Алефельдов! - повторил старый губернатор. - Да, сомнения быть не может, поручик Фредерик находится теперь в Мункгольме. Дорогой Орденер, и тебя хотят породнить с этой семьей. Я понимаю твое отвращение, дорогой Орденер.

Скрестив руки, старик оставался несколько минут в задумчивости, затем, подойдя к Орденеру, он прижал его к своей груди.

- Молодой человек, ты можешь ехать; те, которым ты покровительствуешь, не останутся беззащитны в твое отсутствие; я заменю тебя. Да, поезжай, я одобряю все твои поступки. Эта адская графиня Алефельд теперь здесь, может быть ты знаешь об этом?

- Высокородная графиня Алефельд, - доложил слуга, растворяя дверь.

Услышав это имя, Орденер машинально отступил в глубину комнаты, и графиня не приметив его присутствия, вскричала:

- Генерал, ваш воспитанник издевается над вами. Он совсем не был в Мункгольме.

- Неужели! - сказал генерал.

- Ах, Боже мой! Мой сын Фредерик только что вышел из дворца; он был вчера на дежурстве в башне и не видел никого.

- Неужели, графиня? - повторил генерал.

- Так что, генерал, вам нечего ждать вашего Орденера, - продолжала графиня с торжествующим видом.

Губернатор оставался серьезен и холоден.

- Я действительно не жду его более, графиня.

- Генерал, - сказала графиня, обернувшись: - я думаю, что мы одни... Кто это?

Графиня устремила испытующий взор на Орденера, который поклонился ей.

- Неужели это... продолжала она: - Я видела его только раз... но... если бы не этот костюм, можно было бы... Генерал, это сын вице-короля?

- Он сам, графиня, - ответил Орденер, снова поклонившись.

Графиня улыбнулась.

- В таком случае позвольте даме, которая вскоре получить над вами большие права, спросить где вы были вчера, граф...

- Граф! Мне не верится, графиня, чтобы я потерял моего отца.

- Ну, одно другого стоит, графиня.

Графиня, несколько смутилась, однако разсмеялась.

- О, мне правду сказали о его нелюдимости. Он привыкнет к дамским подаркам, когда Ульрика Алефельд повесит ему на шею цепь ордена Слона.

- Действительно цепь! - заметил Орденер.

- Вы правы, графиня, - возразил Орденер: - человек, умеюший владеть шпагой, не должен быть обязан своими аксельбантами юбке.

Лицо графини совсем омрачилось.

- О! о! Но откуда вы явились, барон? Правда ли, что ваше высочество не были вчера в Мункгольме?

- Графиня, я не всегда отвечаю на все вопросы. Ну, генерал, мы увидимся...