Доктор Безымянный.
Часть I. Медведь Шивы.
Глава XVIII. Сокровище свободы

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Доктор Безымянный. Часть I. Медведь Шивы. Глава XVIII. Сокровище свободы (старая орфография)

XVIII.
Сокровище свободы.

Совершенно неузнаваемый автомобиль, запряженный восемью лошадьми, приобретенными в окрестностях города, грузно и тяжело громыхая, как настоящая сельская арба, въехал в Лагор через заставу Атар Хана. Миновав предместья Монтазанг и Ирира и бульвар, разбитые на месте прежних городских рвов, мнимый фургон въехал в одни из ворот зубчатой кирпичной городской стены и, следуя вдоль длинной и широкой улицы Wales, ведущей к гранитному плато, где возвышается цитадель, медленно проехал мимо дворца и мечетей Монти-Марджид, Оранг-Зеб и Ших-Магала, восточного университета, мимо госпиталя Мого и губернаторского дворца, находящагося в одном из превосходнейших зданий монгольской эпохи, затем, свернув направо в улицу Иностранцев, подъехал к гостиннице, рекомендуемой всеми карманными путеводителями. Управлял этой гостинницей некий парс Бейрали. Она походила на громадный Караван-Сарай, состоящий из нескольких десятков разнородных комнат, некоторые из них были меблированы со сказочной роскошью, другия - бедно и убого. Комнаты были соединены между собой шаткими галлереями, безчисленными ходами, аллеями, заброшенными двориками.

На площадке перед гостинницей толпились люди, верблкды, лошади, арбы, фургоны, паланкины, а среди этой волнующейся разнообразной массы, плавно и величаво двигались слуги, совершенно безучастно и равнодушно относившиеся к похвале и гневу посетителей. Эти люди часто подавали гостям бритвы, когда те требовали обед, или миску риса, когда те просили платяную щетку. Часто посетители рискуют получить такой ответ:

- Саиб просит запречь лошадь. "Я не могу этого сделать. Это дело конюха, а я конюшенный сторож", - или:

- Вы просите дессерта. "Обратитесь к другому слуге: на мне лежит обязанность подавать только блюда" и т. п.

Объясняется это тем, что нигде в свете не существует такого разделения труда, как в Индии. В то время, как богатый европеец довольствуется для своих личных услуг одним камердинером, в Индии состоятельный человек имеет по крайней мере трех слуг, из которых один заботится о его платье, другой об обуви, третий о головных уборах, а уж подать умыться или одеться - обязанность четвертого слуги. Если кто вздумает отправиться на прогулку, его должны сопровождать трое слуг, из которых первый несет зонт, второй опахало, третий курительный прибор.,

С трудом прокладывая себе дорогу между толпившимися гостями и слугами, фургон доктора Безымянного подъехал к флигелю No 28 караван-сарая и был помещен в просторном и высоком сарае. Матросы и Керадэк остались в фургоне, за доктор, Аноор и Сигаль с неразлучным Людовиком, прошли на одну из веранд и, расположившись под навесом, приказали принести себе закуску.

В ожидании заказанного кушанья, путешественники принялись с любопытством разглядывать пеструю толпу приезжающих и отъезжающих. Среди всей этой волнующейся, спорящей массы выделялась неподвижная и спокойная фигура парсийского купца, стоявшого, неподалеку от Безымянного и его друзей. Это был высокий, стройный мужчина, с черными проницательными глазами и длинной окладистой бородой. Одет он был весьма богато. На нем был длиннополый коричневый кафтан, цветной шелковый тюрбан, за поясом его торчал длинный кинжал в богато разукрашенных ножнах.

Человек этот упорно и пристально смотрел на Аноор. Это не ускользнуло от внимания доктора. Обезпокоенный этим обстоятельством, он уже хотел подойти к незнакомцу и обратиться к нему с вопросом, когда парс, лениво и как бы нехотя сам подошел к Безымянному.

- Знаете ли вы деревню Шейрах на краю пустыни Тар? вежливо спросил он, и не получив ответа, продолжал, ходят странные слухи, будто грозное общество "Шивы и Кали" нашло себе там нового главу, посланного самим Вишну. Его зовут "Золотой Тигр".

- Гм, - возразил на это доктор, я слышал это имя, но мне говорили, что главу товарищей "Шивы и Кали" зовут Даливаром.

- Даливар покинул братьев!

- Может быть для того, чтобы отправиться в Лагор?

- А, теперь я уверен, что ты тот, кого я ищу, возразил парс, низко кланяясь и складывая руки на груди. Мне казалось, что я узнал девушку, но сходство бывает иногда так обманчиво, что мне нужно было сначала убедиться, что братья тебе не чужды.

При этом он сильно понизил голос.

- Должен тебе сообщить, что Даливар со вчерашняго дня находится в стенах монастыря Рунжет-Синг, где он должен был встретиться с брамином Аркабадом, как ты приказал ему.

Доктор утвердительно наклонил голову.

- Я проводил Даливара до самых ворот монастыря, продолжал парс, и он мне велел отправиться в караван-сарай и выждать пока ты туда прибудешь, а затем вернуться снова в монастырь.

- Нет господин, ничего. А теперь, если позволишь, я возвращусь к Даливару. Со вчерашняго дня он, вероятно, успел проведать что нибудь о той тайне, которую желает разъяснить.

- О сестре моей, краснея от волнения произнесла Аноор.

- О нашей сестре, поправил ее Сигаль, она тоже будет моей франжиной, как вы, и я тоже буду ее любить... конечно не как вас, Аноор, но все таки как сестру.

- Ого, - воскликнул Безымянный, с каких это пор ты называешь Аноор на "вы"?

Сигаль густо покраснел.

- Я думал, что это приличнее, сконфуженно произнес он. Аноор за это время так выросла, и стала совсем взрослой девушкой.

На губах доктора промелькнула загадочная улыбка.

- Да, да, я замечаю, что за последнее время она очень выросла в твоих глазах. Затем, обращаясь к парсу, доктор продолжал:

- Можешь итти к Даливару. Помни, что мне необходимо быть раньше Аркабада возле той, которую он хочет подвергнуть новой нравственной пытке. Если Вишну намерен вернуть ей разсудок, то пусть это будет на пользу делу свободы. Иди!

- Повинуюсь тебе, господин с золотым тигром! С этими словами парский купец достал из за пазухи своего кафтана лист бумаги, испещренный санскритскими письменами.

- Это прокламация, которую Даливар разослал всем отделам общества "Товарищей Шивы и Кали", находящимся в Пенджабе. Этот экземпляр он велел мне вручить девушке с глазами газели, из него она узнает чего ей нужно опасаться.

Безымянный взял бумагу из рук парса.

- Хорошо, к тому времени, когда ты вернешься, девушка ознакомится с содержанием этой бумаги. А теперь спеши!

Индус молча повернулся и скрылся в одном из соседних зданий.

из этого ты поймешь, как велика опасность, окружающая нас со всех сторон и как важно твое доверие ко мне.

- Ах, отец, я верю тебе как самому всемогущему Браме! воскликнула Аноор.

- Мало верить, дитя мое, нужно еще повиноваться.

- Я твоя слуга, отец мой! прошептала Аноор.

вам прочту.

И он стал медленно читать прокламацию Даливара.

- Бодрствуйте, бодрствуйте, братья! В былое время жители Синда и Пенджаба мечтали о свободе и независимости. Но у них не было ни ружей, ни пороха, ни пуль. Чтобы приобрести все это, им нужно было золото, много золота. Жители решили, что каждый день, каждый сын страны будет приносить свою посильную лепту родине; богатый жертвовал рупию, бедный мелкую медную монету. Но все: воины, купцы, рабочие, крестьяне, мастеровые, все несли свою дань родине охотно и радостно. Одни только брамины отказались внести свою дань в Сокровищницу Свободы.

Несмотря на это, Сокровище Свободы росло и стало больше всех остальных сокровищ Индии. Человек, мудрейший из муудрых и честнейший из честных, был избран хранителем этих несметных сокровищ, предназначенных для выкупа целого народа. Он хранил эти деньги в недоступных тайниках и только он и старшая дочь знали то место, где накоплялись и наростали миллионы. Но этого человека похитили брамины: они надеялись вырвать у него его тайну и завладеть сокровищем. Его подвергли страшным пыткам и мучениям. Но он упорно молчал и не выдал тайны врагам отечества. Он погиб мученической смертью, но остался верен себе и родине.

Бодрствуйте, бодрствуйте, братья! Остались живы обе дочери мученика свободы. Одной из них было восемь лет, другой четыре года.

Она своими глазами видела эти миллионы, она осязала их руками, и любовь к родине зажгла в её юном сердце беззаветную преданность этому святому делу, создала из нея мученицу свободы.

Своей кровью, своей жизнью, своим вечным покоем в лоне Брамы, этими тремя страшными и священными клятвами для индусской женщины, поклялась девочка своему отцу иногда, ни под каким видом не выдавать врагам свободы родины то место, где хранятся сокровище.

Отец исчез и девочка сумела обойти все козни, все хитрости браминов.

Ей грозили разлукой с её маленькой сестрой Аноор, которую она нежно любила. Девушка плакала и убивалась, но не выдала тайны браминам.

на волосок от смерти.

Тогда сам Вишну простер над ней свою десницу: когда она наконец оправилась от недуга, Вишну лишил ее разсудка и тем сделал ее неприкосновенной для всех, с тех пор она живет в своем дворце, безучастная ко всему, кроткая и смиренная, постоянно окруженная шпионами браминов и англичан, которые следят за каждым её словом и жестом, в надежде, что безумная как нибудь выдасть безсознательно ту тайну, которая стоила ей разсудка и жизни её отцу. Теперь ей уж 18 лет, но до сих пор она невыдала еще своей тайны.

Бодрствуйте, бодрствуйте, братья. Враг силен, он бодрствует и не дремлет. Он хочет внезапным сильным потрясением вернуть разсудок безумной, хочет получть право пытать ее, чтобы вырвать у нея тайну и захватить в свои жадные, нечистые руки "Сокровище Свободы"!

Бодрствуйте, бодрствуйте, братья!.. "

Доктор Безымянный замолчал.

"О моя бедная сестра, со слезами на глазах воскликнула Аноор, "что они сделали с ней".

- "Не плачь, дитя мое", сказал доктор, ласково гладя ее по голове, "мы найдем твою сестру и вернем ей разсудок"...

Девочка быстро подняла глаза на доктора.

- "Ты, действительно, можешь сотворить это чудо?"

- "Да, милое дитя, могу!"

"Так будем же ее искать господин. Я так боюсь, что мы явимся слишком поздно, чтобы вырвать ее из рук врагов... О ищи ты ее, господин, твоя сила и могущество так велики!"... Вдруг девушка прервала себя на полусловее: парсийский купец, вручивший Безымянному воззвание Даливара, снова появился в толпе недалеко от них. Его лицо было бледно, руки дрожали, он тяжело дышал, как бы после продолжительного бега.

- "Что случилось?" тревожно спросил его молодой ученый.

- "Я не мог видеть Даливара".

- "Как, неужели брамины монастыря Рунжет - Сикхи осмелились удержать его как пленника?"

- "Пленника! Я был бы рад, если бы это было так! Всякий узник может освободиться, но"...

"Что случилось? Разсказывай по порядку!"

- "Я исполнил твое приказание, Саиб, я пошел в монастырь браминов и спросил Даливара, главу нашего общества. Мне сказали, что его нет и что он не переступал ограды этого монастыря. Но я знаю, что это ложь. Я сам видел, как медная дверь монастыря затворилась за Даливаром"...

- "Дальше, дальше", в тревоге проговорил Безымянный.

- Тогда я попросил вызвать ко мне Аркабада, но брамины твечали, что он находится в Эллора и еще не явился в монастырь".

- "Как, неужели он пропустил свидание, им же самим назначенное?

- "Да нет же! Брамины солгали. Аркабад был в моастыре; он вырвал у Даливара окровавленное опоясание и исчез безследно, желая один знать, где находится "Сокроище свободы".

- Что же случилось с Даливаром, что он не мог прити к тебе?"

Красивое лицо парса исказилось на мгновение злобной, полной ненависти, улыбкой.

- В браминском монастыре есть тайники ("selavus").

"Неужели ты думаешь?"...

- "Я уверен, что наш глава погиб предательски сброшенный в одну из этих бездонных каменных ям. Ему уж не придется, как бывало, председательствовать на наших собраниях".

Подростки обменялись быстрым взглядом, полным ужаса, при последних словах купца.

- "Знаете, доктор!" вдруг неожиданно сказал, Сигаль. Я хочу пробраться в этот монастырь: брамины не отделаются от меня такими баснями"...

Безымянный отрицательно покачал головой.

"Ты не знаешь, какие опасности грозят всякому, кто только решается иметь дело с людьми, у которых нет ни сердца, ни совести. Брамины поступят с тобой также, как сх Даливаром"...

- "Опасность!" воскликнул Сигаль, "я не боюсь никаких опасностей. К тому же я поклялся в душе быть верным слугой моей франжины Аноор, а раз принято такое решение, то, разумеется, приходится рисковать своей шкурой, что гораздо приятнее, чем набивать ее жиром и мясом, как какой нибудь обленившийся пузатый рантье".

Аноор слушала его с глазами, полными слез, восхищенная его беззаветной смелостью, его простой, шутливой речью.

Мальчик так горячо настаивал на выполнении сврего плана, что после долгого спора Безымянному пришлось уступить.

Действительно нужно было во что бы то ни стало предпринять что нибудь, так как загадочное исчезновение Даливара разом изменяло все дело. Через него доктор надеялся напасть на след семьи Аноор, а теперь это почти невозможно. Необходимо было добыть хоть какие нибудь указания.