Радости и горести знаменитой Молль Флендерс...
III. Мое падение. - Брат моего любовника предлагает мне свою руку.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Радости и горести знаменитой Молль Флендерс... III. Мое падение. - Брат моего любовника предлагает мне свою руку. (старая орфография)

III.
Мое падение. - Брат моего любовника предлагает мне свою руку.

Но демон искушения не знает отдыха и всегда найдет случай заманить человека в сети порока. Однажды вечером, когда я была с ним и его сестрами в саду, он, улучив минуту, сунул мне в руку записку, в которой сообщал, что завтра он при всех попросить меня исполнить его поручение, отправиться в город, где он встретит меня на дороге.

Действительно, после обеда он начал со мной при сестрах следующий разговор.

- Мисс Бетти, я хочу просить вас об одном одолжении.

- О каком это? - спросила младшая сестра.

- Если ты, сестра, - продолжал он важным тоном, - не можешь сегодня обойтись без мисс Бетти, тогда я воспользуюсь более удобной минутой.

- Но если, - разом сказали обе сестры, - мы можем свободно обойтись без Бетти и если попросим тебя извинить нас за нескромный вопрос: - зачем тебе понадобилась Бетти? то ответишь-ли ты?

- Во всяком же случае тебе необходимо, - прибавила старшая, - объяснить мисс Бетти, чего тебе от нея нужно, однако, быть может у вас есть какое-нибудь личное дело, которое нам не следует знать, тогда вызови ее в другую комнату.

- Как! - воскликнул молодой джентельмен, - что ты хочешь этим сказать? Я просто думал попросить Бетти отправиться в лавку на Гай-Стрит (при этом он вынул из кармана брыжжи и рассказал длинную историю о двух красивых кисейных галстухах, которые он торговал там), я думал попросить ее купить воротник для этих брыжжей; и если не отдадут галстухов за ту цену, которую я назначу, то чтобы она прибавила шиллинг и поторговалась больше.

Окончив это, он начал новую историю о том, что должен отправиться с визитом в одно знакомое им семейство, где будут и те и другие джентельмены, и церемонно стал упрашивать сестер ехать с ним вместе, но все отказались, говоря, что ждут к себе гостей; все это он придумал, имея в виду совершенно другия намерения.

Едва он кончил, как вошел его лакей и объявил, что приехала карета сэра W... EL. При этих словах он выбежал из комнаты и тотчас вернулся.

- Увы! - проговорил он громко: все мои планы провести сегодня хорошо время разом рушились; сэр W... прислал за мной карету и просит, чтобы я приехал к нему. - Потом оказалось, что этот сэр W... был джентельмен, живший от них в разстоянии трех миль, и мой джентельмен просил его прислать за ним карету к трем часам.

Молодой джентельмен велел подать себе лучший парик, шляпу, шпагу и приказал лакею отправиться с извинением, туда, куда намеревался ехать раньше, - это извинение было придумано с целью услать лакея, - затем сам он приготовился сесть в карету. Уходя, он на минуту остановился и очень серьезно напомнил мне о своих поручениях, причем, уловив момент, тихо сказал:

- Как можно скорее, нагоните меня, моя милая.

Я ничего не ответила, но сделала реверанс, как делала всегда, когда он говорил со мной при всех. Через четверть часа я вышла, не переменив платья и взяв с собой в карман чепчик, маску, веер и перчатки; таким образом я ушла, не оставя ни в ком ни малейшого подозрения. Он ожидал меня возле улицы, по которой я должна была проходить, кучер заранее знал, куда ему ехать и мы отправились в Майль-Энд, где жил его наперсник и где мы нашли все удобства, чтобы на полной свободе предаться нашей порочной страсти.

Когда мы остались одни, он начал со мною очень серьезный разговор, говоря, что привез меня сюда не с целью обмануть, так как его любовь не допускает вероломства, то он решился жениться на мне, лишь только у него явится возможность самостоятельно располагать своим состоянием, но что если я теперь уступлю его желаниям, то в даст мне приличное содержание; затем он тысячу раз уверял меня в искренности своей любви, прибавя, что никогда не оставит меня; надо сказать правду, он сделал в тысячу раз больше предварительных приготовлений, чем это было нужно.

Так как он настаивал, чтоб я говорила, то я отвечала ему, что после таких его уверений у меня нет основания не верить искренности его любви, но... здесь я остановилась, как бы предоставляя ему догадаться, что я хочу сказать.

- Ах, я понимаю, что вы хотите сказать, моя милая! Вы думаете, что будет с вами, если вы станете беременной; не правда-ли? Ну чтож, тогда я позабочусь о ребенке, так же, как я о вас, а чтобы вы могли видеть, что я не шучу, вот вам более серьезное доказательство моей искренности; с этими словами он вынул шелковый кошелек, наполненный ста гинеями, и передал его мне, говоря, что он ежегодно будет давать мне столько же, пока я не стану его женой.

Деньги, обещания, ласки, все это сильно взволновало мою кровь, я то краснела, то бледнела, я не могла выговорить слова; он прекрасно понял мое состояние и воспользовался им, я же не сопротивлялась больше и позволила ему делать с собой все, что он хотел.

Но этим дело не кончилось. Я отправилась в город, исполнила все его поручения и возвратилась домой, раньше чем кто-нибудь мог заметить мое долгое отсутствие; что касается моего любовника, он оставался в городе до полуночи и таким образом в семье не возникло ни малейшого подозрения на наш счет.

Потом нам часто представлялись случаи повторять наши преступные свидания, особенно дома, когда мать и молодые девушки уезжали в гости. Он тщательно сторожил эти случаи, зная заранее, когда оне уедут, и не пропуская момента застать меня одну в совершенной безопасности; таким образом почти полгода мы полной чашей вкушали радость наших запретных наслаждений, и не смотря на это, я, к величайшему моему удовольствию, не чувствовала себя беременной.

объяснился мне в любви и формально предложил свою руку.

Это страшно поразило меня и поставило в такое затруднительное положение, в каком я не была еще никогда. Я упорно отказывалась от его предложения, приводя различные аргументы: я выставила ему на вид неравенство нашего положения, мое отношение к его родным; я сказала, что если и приму его предложение, то отплачу глубокой неблагодарностью его отцу и матери, которые так великодушно приютили меня у себя в то время, когда я, оставшись одна, была выброшена на улицу; словом, я говорила все, чтобы только отклонить его от этого намерения, все, кроме правды, которая одна могла положить всему конец и о которой я не осмелилась обмолвиться ни одним словом.

Но здесь случилось одно неожиданное для меня обстоятельство, которое привело меня в еще более отчаянное положение; этот молодой джентльмен был прямой и честный человек, и потому, не имея в виду никаких порочных намерений и сознавая свою чистоту, он не старался, как это делал его брать, тщательно скрывать свою склонность к мисс Бетти; хотя он не сказал никому о своем объяснении со мной, тем не менее, он отзывался обо мне так, что его сестры и мать легко могли угадать его нежные чувства ко мне; оне не скрывали своих подозрений, и я заметила, что их обхождение со мной совершенно изменилось.

И так на моем горизонте показалась туча, но я не предвидела грозы; повторяю, поведение со мной матери и сестер становилось с каждым днем все хуже и хуже и, наконец, я узнала, что не далеко то время, когда меня попросят уйти.

Впрочем меня нисколько не встревожило бы это известие; я не боялась за свое будущее, зная, что меня обезпечит мой любовник; с другой стороны, имея в виду, что я могла каждый день забеременеть, я должна была во всяком случае быть готовой оставить этот дом.

Спустя несколько времени, младший джентльмен нашел случай сообщить мне, что его любовь ко мне стала всем известна, он обвинял за это себя, говоря, что не мог сохранить в тайне свое чувство, и потому теперь необходимо, если только я согласна принять его предложение, открыто объявить родным, что он меня любит и хочет на мне жениться; правда, прибавил он, отец и мать, узнав об этом, могут разсердиться, будут неумолимы, но это для него вздор, так как он юрист, может сам зарабатывать столько денег, что просодержит себя и меня без их помощи; таким образом, полагая, что мы оба одинаково достойны друг друга, он, вместо того чтобы обвенчаться со мной тайно, как думал прежде, решил сказать об этом всем теперь же я потому мне стоит только согласиться быть его женой, а за все остальное он ручается.

Эти слова привели меня действительно в самое ужасное положение. В душе я чистосердечно раскаявалась в своих легкомысленных отношениях к его брату, но я каялась не потому, чтобы меня вообще мучила совесть, а потому, что не могла и думать быть любовницей одного брата и женой другого; с другой стороны я вспомнила обещание старшого брата жениться на мне, когда он будет самостоятельно располагать своим состоянием, причем мне пришло в голову, что я часто задавалась вопросом, почему с тех пор, как я стала его любовницей, он ни слова не говорил об этом обещании; надо сказать правду, до сих пор я мало заботилась о браке, так как считала невозможным лишиться любви своего любовника, а тем более его щедрости, хотя он и был человек разсудительный и всегда советовал мне беречь деньги, не тратить даже двух пенни на платья и не позволять себе ни малейшей роскоши, так как последнее непременно возбудило бы подозрение в семье; ибо всем известно, что я не могу иметь денег иначе, как при помощи какой нибудь связи на стороне.

После серьезного размышления вы, разумеется, поверите, что теперь я стала строго относиться к своему положению. Однажды младший брат уехал по делам в Лондон, а мать и сестры отправились в гости, тогда мой любовник по обыкновению пришел ко мне провести час или два с своей Бетти.

После первых приветствий, ему не трудно было заметить во мне перемену; я была не так свободна с ним в обхождении и не так весела, как прежде; скоро у меня на глазах появились слезы и я начала плакать. Он нежно ласкал меня и спрашивал, что со мной. Я бы охотно отказалась от объяснений, но я была не в силах больше притворяться, я страстно желала открыть ему все и потому, после недолгих его настояний, объяснила, что меня страшно мучит одно обстоятельство, которое я едва могу скрывать, а между тем не знаю, как рассказать, с чего начать, тем более, что это обстоятельство неожиданно застало меня врасплох, и без его совета я не могу придумать, что мне делать. Он нежно утешал меня, говоря, что как бы ни было велико мое горе, я не должна тревожиться, помня, что он навсегда останется моим покровителем.

Ободренная его ласками, я начала издалека. Я сказала, что мне кажется, будто его мать и сестры узнали о нашей связи_" что легко заключить из перемены их отношений ко мне; теперь оне находят во мне такие недостатки, каких не видели прежде; оне высказывают мне недовольство мной, заводят со мной ссоры, без всякого повода с моей стороны. Прежде я всегда спала с его старшей сестрой, недавно же меня перевели сначала в отдельную комнату, а потом положили в комнате горничной. Несколько раз я слыхала, как оне дурно отзываются обо мне; но важнее всего то, что оне готовятся меня выпроводить отсюда совсем, о чем я узнала от горничной.

Слушая меня, он улыбался, и потому я спросила, неужели можно так относиться к моим словам, неужели можно смеяться в виду моей гибели, если действительно обнаружилась наша связь; разумеется, прибавила я, погибну я, а не вы, но во всяком случае я думаю, что и вам будет не легко. Я упрекала его, что он похож на всех мужчин, которые забавляясь честью женщины, играют ею как куклой и считают пустяком падение той, которая уступила их желанию.

Увидя, что я серьезно разгорячилась, он сразу изменил тон и начал говорить, что его огорчает мое мнение о нем, что он не дал мне ни малейшого повода так думать и что мое честное имя для него так же дорого, как свое собственное; правда, мы очень искусно обставили свой союз, никто в семье не подозревает нас, и если он смеялся, слушая мой рассказ, то причиной этого была уверенность в том, что ни один светлый луч не выдал нашей связи, и когда он разскажет, почему он убежден в полной нашей безопасности, тогда я также весело посмеюсь с ним.

- Я не понимаю ваших таинственных намеков, - сказала я, и не понимаю, можно ли смеяться, когда знаешь, что тебя хотят вытолкать за дверь. Если никто не подозревает нашей связи, тогда что же заставило ваших родных отвернуться от меня после того как они относились ко мне с такой нежной любовью, что я готова была считать себя их дочерью?

- Видите ли, дитя мое, сказал он, вы действительно служите невольной причиной их тревоги, хотя они далеки от истины и подозревают не меня, а моего брата Робина, который дает повод думать, что он ухаживает за вами, не переставая открыто толковать о своей любви и тем ставя себя в глупое и смешное положение. Действуя таким образом, он, разумеется, виноват перед вами, так как он видит, что это раздражает родителей и возстановляет их против вас; но с другой стороны, мы выигрываем, потому что с нас снимается всякое подозрение, и я полагаю, что вы довольны этим так же, как и я.

- Но что же вас мучит? спросил он.

Я залилась слезами и не могла вымолвить слова; он, как мог, старался успокоить меня, прося объясниться; наконец, я сказала, что считаю своею обязанностью откровенно рассказать ему все, так как он имеет на это некоторое право, и кроме того я поставлена в такия затруднительные условия, что без его совета я не съумею ничего сделать; затем я передала ему историю с братом, объяснив его неблагоразумное поведение в том смысле, что если бы он не действовал так открыто и хранил бы в тайне свое чувство ко мне, тогда я могла бы смело отказать ему, не объясняя причин; после чего, спустя некоторое время, он наверное прекратил бы свои искательства, между тем как теперь моя нерешительность поселяет в нем уверенность, что я не откажу ему, и потому он, не стесняясь, рассказывает всем о своем намерении жениться на мне.

Затем я объяснила своему любовнику, что не смотря на благородное и искреннее предложение его брата, я до сих пор упорно стояла на своем отказе.

что я отказываю ему, то тем более согласятся на брак, но если я и тогда стану упорствовать, то, разумеется, у всех возникнет вопрос: "Она отказывает, стало быть имеет на то серьезные причины. Она вероятно замужем, иначе она не упустила бы такой блестящей партии".

при следующем свиданьи высказать свое решение; он просил также не давать согласия брату, но пока и не отказывать ему, оставляя этот вопрос открытым.

Последния его слова как бы пробудили меня от сна. "Вы просите меня, начала я, не давать согласия вашему брату, но ведь вы хорошо знаете, могу ли вообще согласиться на это, после того как дала вам слово выйти за вас замуж, а вы на мне жениться? Вы всегда называли меня своей женой и я смотрела на это, как на дело решенное, считала свою связь с вами как бы уже освященною обрядом, в чем вы сами постоянно меня уверяли".

- Хорошо, моя дорогая, прервал он меня, но теперь дело не в том; если я не муж ваш, то во всяком случае я исполняю все его обязанности; в настоящую же минуту я прошу вас дать мне время серьезнее обсудить и разобрать все, о чем мы поговорим подробнее при следующем свидании.

Затем он успокаивал меня, как мог, но я заметила, что он стал очень задумчив и хотя старался казаться нежным, осыпая меня поцелуями и даря деньги, тем не менее во все наше свидание, которое продолжалось более двух часов, он не решился на большее; это крайне удивило меня, так как я хорошо знала его привычки.