Радости и горести знаменитой Молль Флендерс...
IV. Мое отчаяние и моя болезнь.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Радости и горести знаменитой Молль Флендерс... IV. Мое отчаяние и моя болезнь. (старая орфография)

IV.
Мое отчаяние и моя болезнь.

Его брат возвратился из Лондона только через пять или шесть дней после этого свидания; прошло еще два дня, пока представился случай старшему брату поговорить с ним наедине. В тот же вечер мой любовник нашел возможность передать мне их разговор, который, насколько помню, представляется в таком виде.

Старший брат начал с того, что до него дошли странные слухи, будто Робин влюблен в мисс Бетти.

- Пусть так, отвечал Робин, сердясь, что же дальше? Кому какое дело до этого?

- Не сердись, Робин, продолжал старший, я вовсе не желаю вмешиваться и говорю только потому, что оне встревожены и начали дурно обходиться с бедной девушкой, которую мне так же жаль, как если бы я сам был причиной этого.

- Кто же это оне? спросил Робин.

- Мать и сестры, - отвечал старший. - Но неужели ты в самом деле любишь эту девушку?

- Если так, - продолжал Робин, - то я откровенно скажу тебе, что люблю Бетти больше всего на свете, и она будет моей, что бы ни говорили и ни делали мать и сестры, так как я уверен, что Бетти согласится выйти за меня замуж.

Эти слова кольнули меня в самое сердце, и хотя Робин имел полное основание так думать, и я предчувствовала, что дам ему свое согласие, зная, что оно погубит меня, тем не менее я понимала, что в данную минуту мне следовало говорить иначе и потому я прервала своего любовника следующими словами:

- О, да, пусть воображает, что я не откажу ему, но он скоро разубедится в этом, и я во всяком случае не соглашусь на его предложение.

- Хорошо, хорошо, моя дорогая, но дайте мне кончить и тогда можешь говорить все, что тебе угодно.

Затем он продолжал: я отвечал своему брату так: - Однако, тебе хорошо известно, что у Бетти ничего нет, а между тем ты можешь взять девушку с большим состоянием.

- Что за беда, что ничего нет! - отвечал Робин, - раз я люблю Бетти, то не стану заботиться об её кошельке.

На это, моя дорогая, - прибавил он, обращаясь ко мне, - я ничего не мог ему возразить.

"А я, напротив, съумела бы что ответить. Теперь я прямо скажу ему нет, хотя раньше и не решилась бы на это; теперь я искренно могу отказать самому знаменитому лорду Англии, если ему вздумается сделать мне предложение.

- Но разсмотрим, моя дорогая, какой ответ вы действительно можете дать брату? Вам очень хорошо известно, что если вы откажете, то на другой же день все в изумлении спросят вас, что это значит?

- А разве я не могу разом заставить всех замолчать? - сказала я, улыбаясь, - разве я не могу объявить вашему брату я всем, что я уже замужем за вами?

Он слегка улыбнулся, но я заметила, что эти слова поразили его, и хотя он не мог скрыть своего волнения, тем не менее продолжал:

- Нет, нет, - весело сказала я, - я не так безразсудна, чтобы могла сгоряча выдать без вашего согласия нашу тайну.

- Но тогда что же вы скажете брату и чем объясните свое несогласие на союз, который очевидно представляет для вас столько выгод?

- Мало-ли чем. Во первых, я не обязана никому давать отчета в своих действиях, а с другой стороны я могу объяснить, что я замужем, и стоять на этом; такое объяснение будет окончательным и после этого, я полагаю, ваш брат не станет предлагать мне никаких вопросов.

- Да, - сказал он, - но этим отказом вы оскорбите всех моих родных, они потребуют более подробных объяснений я если вы откажетесь от них, то помимо обиды возбудите подозрение.

- В таком случае, что же мне делать? - воскликнула я. -- Скажите, что вы хотите, чтобы я сделала? Я уже говорила, как меня мучит все это. Я потому и рассказала вам, что хотела знать ваше мнение, хотела, чтобы вы научили как мне поступить.

- Моя дорогая, - отвечал он, - верьте, я много думал об этом, и вы сейчас услышите мой совет, как он ни мучителен для меня и как ни странен будет для вас; принимая же в соображение условия, в которые мы поставлены, я должен предложить вам этот совет. Я не вижу лучшого исхода, как предоставить это дело своему течению, и если вы убеждены, что мой брат искренно и глубоко вас любит то я советую вам выйти за него замуж.

При этих словах я с ужасом посмотрела на него и побледнела, как смерть, и упала в обморок, едва не свалившись со стула, на котором сидела. "Милая моя, - громко кричал он, - что с вами? Успокойтесь, опомнитесь!" При этом он взял меня за руки, начал трясти, уговаривать, ласкать, пока наконец я пришла немного в себя, однако прошло достаточно времени прежде, чем я совершенно опомнилась. Тогда он снова начал говорить так:

- Милая моя, нам надо очень серьезно обсудить все. Вы видите, с каким неудовольствием мои родные отнеслись к намерению моего брата жениться на вас, но что же они скажут и как будут возмущены, когда узнают, что его место уже занял я; я уверен, что случись подобная вещь, она в конец раззорить меня, а стало быть и тебя.

- Да, теперь я вижу, - в гневе вскричала я, - что все ваши уверения, клятвы, обещания ничто в сравнении с неудовольствием ваших родных. Не говорила-ли я вам об этом раньше? Разве я не предсказывала этого? Но вы всегда легкомысленно относились к моим замечаниям, вы делали вид, что стоите выше вашей семьи и всех предразсудков. А теперь до чего вы дошли? Где ваше честное слово, где ваша любовь и святость ваших обещаний?

Не смотря на мои упреки, которых я не щадила, он оставался совершенно спокойным и сказал:

- Дорогая моя, до сих пор я еще не нарушил ни одного своего обещания; я дал слово жениться на вас, но только тогда, когда получу наследство, а между тем вы видите, что отец мой человек здоровый, бодрый и может прожить еще лет тридцать; вы сами никогда прежде не требовали, чтобы я женился раньше назначенного нами срока хорошо понимая, что такой смелый шаг с моей стороны был бы причиной моего разорения.

Я не могла отрицать ни одного слова из всего, что он сказал до сих пор.

- В таком случае, - возразила я, - зачем же вы убеждаете меня бросить вас в то время, когда вы еще живете со мной? Неужели вы не знаете, что я люблю вас так же, как и вы меня? Разве я не отвечала вам взаимностью? Разве я не доказала вам искренности моих чувств? Разве я не принесла вам в жертву свою честь, свое целомудрие и разве все это не связало меня с вами такими узами, которые я не в силах порвать?

- Но ведь теперь, моя дорогая, - отвечал он, - представляется случай, который упрочит ваше положение и поможет нам выйти с честью из всех затруднений; память о нашей связи покроется вечным молчанием, я навсегда останусь вашим искренним другом, а чтобы быть честным и справедливым по отношению к брату, вы станете для меня такой же милой сестрой, как теперь моя милая... он остановился.

- Милая непотребная женщина, хотели вы сказать, и имели на это право; однако вспомните ваши длинные разговоры, которыми, в продолжении долгих часов, вы старались убедить меня в том, что я честная женщина, что я ваша жена и что наш брак так же действителен, как еслибы мы были обвенчаны в церкви; вспомните, что все это ваши собственные слова.

Но я чувствовала, что я слишком, так сказать, прижала его к стене, и потому в то время, когда он стоял молча и неподвижно, я смягчила тон и продолжала так:

- Если вы не захотите быть жестоко несправедливым, то никогда не подумаете, что я отдалась вам без любви, в которой вы не имеете права сомневаться и которую нет сил во мне уничтожить, что бы ни случилось дальше; но если вы думаете иначе, тогда я спрошу вас, на каком основании? И так, уступив порывам своей страсти и поверив вашим доводам, я считала до сих пор себя вашей женой, как же я могу теперь сама изобличить себя во лжи и помириться с мыслью, что я развратница, или, что все равно, ваша любовница? Вы хотите передать меня вашему брату, но разве вы можете передать ему мое сердце?

Его видимо тронула искренность моих слов и он сказал, что остался ко мне таким же, как и был, не нарушив ни одного своего обещания, но что благодаря брату, обстоятельства слагаются так ужасно, что он должен прибегнуть к этому средству, как единственному, которое не только не отдалит нас, но, напротив, сблизит дружбой на всю жизнь, что невозможно при нашем настоящем положении; мне же нет оснований бояться нарушения им нашей тайны, потому что, если бы он это сделал, то принес бы столько же вреда себе. сколько и мне. "Наконец, - сказал он, - мне необходимо предложить только один вопрос, и если я получу на него неблагоприятный ответ, то тогда все мои планы могут рушиться, в противном же случае, по моему мнению, вам остается сделать именно то, что я предлагаю".

Я сразу догадалась, о чем он хочет спросить меня, и потому сказала:

- Теперь, моя дорогая, у нас нет больше времени продолжать беседу; подумайте обо всем еще; что касается меня, то я снова повторяю что, по моему мнению, нам остается один указанный мною выход из нашего положения.

С этими словами он поспешил быстро уйти, так как у парадной двери позвонили мать и сестры.

Я осталась в полном недоумении и замешательстве, я не могла опомниться и ходила, как потерянная, не только весь следующий день, но и всю неделю, чего он не мог не заметить. Раньше воскресенья мы не имели случая переговорить с ним; в этот же день я была больна и не пошла в церковь, а он тоже остался дома под каким-то предлогом.

Мы еще раз перебрали в течении полутора часа все свои доводы; наконец, я горячо сказала ему, что, допуская для меня возможность сожительства с двумя братьями, он не только не щадит моей стыдливости, но и смотрит на меня, как на позорную женщину, для которой все возможно; а между тем, если бы мне сказали, что я не увижу его более (хотя это для меня было бы ужаснее смерти), то я и тогда не могла бы покориться с такой унизительной мыслью, а потому прошу его, раз у него сохранилась ко мне хотя капля уважения, не говорить мне больше об этом и лучше вынуть свою шпагу и убить меня.

Теряя его, как любовника, я не так огорчалась, как теряя в нем человека, которого я обожала до безумия и с которым были связаны все мои надежды и мечты. Это сознание угнетало меня до такой степени, что я заболела горячкой и заболела так серьезно, что никто не надеялся на мое выздоровление.

В болезни я часто бредила, причем я более всего боялась сказать в бреду что нибудь опасное для него. Я томилась желанием видеть его, он испытывал тоже, я знала это, потому что чувствовала, как он любит меня; было невозможно исполнить наше желание, а оно было так велико, что нет слов выразить. Я пролежала в постели около пяти недель и хотя в конце третьей недели лихорадка стала уменьшаться, тем не менее она возвращалась несколько раз, и доктора говорили, что лекарства не могут помочь, а надо предоставить болезнь своему естественному течению и силе моего организма; в конце пятой недели мне стало лучше, но я была так слаба и так изменилась, что доктора боялись, что у меня разовьется чахотка; неприятнее всего было их предположение, что мой организм потрясен каким нибудь душевным страданием и что по всей вероятности я влюблена. По этому поводу все в доме заговорили. Меня начали осаждать вопросами, правда-ли, что я влюблена, в кого и когда я влюбилась. Я, насколько могла, уверяла всех, что это неправда и что я ни в кого не влюблена.

Однажды за обедом начался на эту тему разговор, послуживший поводом к ссоре. Кроме отца, все сидели в столовой, я была еще больна и обедала у себя в комнате. Старая леди, отправя раньше мне кушанье, послала теперь горничную узнать, не хочу-ли я еще; горничная, возвратясь, объявила, что у меня осталась половина того, что было подано.

- Бедная девушка, - сказала старая леди, - мне кажется, она никогда не поправится.

- Разумеется, она не может поправиться, - заметил старший брат, - ведь говорят, что она влюблена.

- Я этому не верю, - сказала старая леди.

- А я уж не знаю, что думать, - вмешалась старшая сестра, - все кричали, что она красавица, что она обворожительна, никто не стеснялся говорить это ей в глаза, и глупенькой девушке поневоле вскружили голову, ей Бог знает что могло взбрести на ум.

- Но ведь надо сказать правду, сестра, Бетти действительно красива, - сказал старший брат.

- И гораздо красивей тебя, - прибавил Робин, вот это и бесит тебя.

- Хорошо, хорошо, - отвечала она, - но не в этом дело. Я не спорю, Бетти не дурна, и это ей очень хорошо известно, но не следует постоянно твердить об этом, если не хочешь развить в девушке тщеславие.

- Мы не о том говорим, что она тщеславна, - возразил старший брат, - а o том, что она влюблена, может быть даже и в себя, ведь сестры кажется держатся этого мнения.

- Как бы я хотел, - сказал Робин, - чтобы она была влюблена в меня, я бы скоро ее вылечил.

- Что ты хочешь этим сказать? - спросила его мать. - Разве можно болтать такой вздор.

- Неужели вы думаете, матушка, - отвечал Робив, - что я допустил бы девушку умереть от любви ко мне, чувствуя, что я могу предложить ей свою руку.

- Фи, - сказала младшая сестра, - неужели ты можешь говорить подобные вещи. Неужели ты способен жениться на девушке, у которой нет пенни за душой?

- Ради Бога, не безпокойся обо мне, дитя мое, - отвечал Робин, - красота большое приданное, а прекрасный характер и того больше, я желал бы, чтобы у тебя была хотя половина того, что есть у Бетти.

- И так я вижу, - сказала старшая сестра, - что Бетти действительно не влюблена, но за то в нее влюблен Робин и меня удивляет, почему до сих пор он не предложил ей свою руку; я готова держать пари, что она не скажет ему нет.

- Что-ж, - начал Робин, - если девушка и уступает просьбе, то во всяком случае она стоит на шаг впереди той, у которой ничего не просят, и на два впереди той, которая готова на все услуги прежде чем у нея их попросят; вот что я тебе отвечу, моя сестра.

Эти слова вызвали бурю; девушка, выйдя из себя, в гневе вскочила из-за стола и закричала, что дела не могут идти так дальше, что настало накомец время удалить из дому эту девку (она разумела меня), но так как теперь она находится в таком положении, что ее нельзя выбросить на улицу, то она надеется, что отец и мать сделают это при первой возможности.

Робин возразил, что это дело хозяина и хозяйки дома, которые не имеют надобности слушать наставлений его сестры.

Они пошли дальше; сестра ругала брата, брат издевался над ней, а между тем несчастная Бетти теряла под собою почву в их семье. Когда мне рассказали все это, я горько плакала, и старая леди узнала об этом. Скоро она пришла ко мне. Я стала ей жаловаться на докторов, говоря, что они поступают со мной жестоко, приписывая мне то, на что не имеют ни малейшого основания; это тем более жестоко, что глубоко отражается на моих отношениях к её семье, а между тем я не чувствую за собой ничего, что бы могло лишить меня её расположения или подать повод к ссоре между её детьми; я говорила ей, что мне надо думать скорее о смерти, чем о любви, и умоляла ее разубедить меня в том, что она составила обо мне дурное мнение, благодаря чьим-то, но, во всяком случае, не моим заблуждениям.

Она отнеслась с полным доверием к моим словам, но вместе с тем сказала, что так как между её детьми произошла ссора, благодаря болтовне её сына, то она просит меня ответить откровенно только на один вопрос: - Было ли у меня что нибудь с Робином? Я совершенно искренно отвечала ей, что между нами ничего не было и не могло быть, хотя Робин, по своей привычке, которая ей, как матери, хорошо известна, часто шутил и смеялся со мной, но я всегда понимала его слова так, как, полагаю, он понимает их и сам, то есть считала их пустяками и пропускала мимо ушей, не придавая им никакого значения; я уверяла ее, что он не сказал мне ни одного такого слова. которое могло бы повести к тем отношениям, на которые она намекает, и что тот, кто таким образом оговаривает меня перед ней, причиняет мне большое горе и оказывает плохую услугу сэру Роберту.

Старая леди вполне удовлетворилась моим ответом, она поцеловала меня, успокоила и весело советовала скорее выздороветь; но когда она вышла из моей комнаты и спустилась вниз, то застала там новую ссору брата с сестрами, обе оне были раздражены до бешенства. Старая леди пришла в самый разгар их ссоры и, желая прекратить ее, рассказала весь наш разговор, прибавя в заключение:

- Она меня убедила, что между ней и Робином ничего не было.

ее, но никогда не мог заставить плутовку поверить, что я говорю правду.

- Я не понимаю, неужели тебе могло придти в голову, - сказала старая леди, - что найдется такой благоразумный человек, который поверит, что ты можешь сказать это серьезно бедной девушке, очень хорошо зная её общественное положение. Но, ради Бога, сын мой, скажи, что все это значит?

- Право, матушка, - сказал Робин, - поднося вам пилюлю, я не вижу никакой надобности золотить ее или, говоря иначе, прибегать ко лжи. Я так же серьезен, как человек, которого хотят повесить, и уверяю вас, что если бы мисс Бетти захотела сейчас сказать мне, что любит меня, то я завтра же, на тощак, утром, взял бы за себя ее вместо завтрака и с восторгом бы сказал: "Она моя, она в моих руках".

- А я скажу на это, что ты погибший сын, - произнесла она заунывным тоном глубоко опечаленной матери.

- Неужели можно назвать погибшим человека, - отвечал Робин, - который полюбил честную девушку.

- Стало быть, тем более она нуждается в милосердии, - сказал Робин; - взявши ее, я развяжу руки приходу, и мы будем нищенствовать вместе.

- Повторяю тебе, если ты говоришь серьезно, то ты погиб, - сказала мать,

- А я боюсь, что не погибну, - отвечал он, - так как почти уверен, что после всех криков моих сестер, мне никогда не удастся убедить Бетти согласиться на мое предложение.

- Вот забавная история, - сказала младшая сестра, - поверь, Бетти не зайдет так далеко; она не дура, и неужели ты думаешь, что она ответит тебе нет,

- Да, моя остроумнейшая леди, Бетти действительно не дура, - отвечал Робин, - но она может помимо меня выйти замуж, и что-же тогда?

- Насчет этого, - сказала старшая сестра, - мы ничего не умеем сказать; однако, за кого же другого она выйдет? Бетти всегда дома, и потому ей остается выбор только между вами двумя.

если ей остается выбирать только между нами,

Эти слова задели за живое старшого брата, и хотя ему пришла мысль, что Робин открыл нашу тайну, тем не менее, он спокойно ответил:

- Пожалуйста, не сваливай на меня своих историй; я не торгую подобным товаром, и не стану обращаться в приход и искать там какую нибудь мисс Бетти.

С этими словами он встал и вышел из комнаты.

Так кончился этот разговор, смутивший старшого брата; он пришел к заключению, что Робин узнал все, и у него явилось сомнение, не принимала ли и я участия в этом; свидание со мною ему было необходимо, но несмотря на всю свою ловкость и хитрость, он не мог его устроить, наконец он пришел в такое смущение, что в отчаянии решил во что бы то ни стало увидеться со мной. Действительно, однажды, после обеда, он подстерег старшую сестру, которая поднималась ко мне по лестнице, и сказал ей:

- Я думаю, что можно, - отвечала она. - Впрочем обожди минуту, я сейчас скажу тебе.

Она вбежала ко мне осведомиться и потом закричала:

- Войди, если хочешь!

- Так вот где наша больная, влюбленная, - сказал он входя. - Как поживаете, мисс Бетти?

- Зачем вы хотите вставать? мой брат не нуждается ни в каких церемониях, особенно теперь, когда вы так слабы.

- Да, да, мисс Бетти, прошу вас, сидите спокойно, - сказал он, усаживаясь на стул прямо против меня и принимая свой обыкновенный, веселый вид.

Он начал общий разговор, переходя от одного предмета к другому, как бы с целью позабавить нас, возвращаясь по-временам ко мне и моей болезни.

- Бедная мисс Бетти, - говорил он, - что за печальная вещь быть влюбленной; посмотрите, как это измучило вас.

- Я счастлива, что вижу вас таким веселым, - сказала я, - но я думаю, доктор сделал бы лучше, если бы перестал забавляться на счет своих пациентов, и не будь я действительно больна, я бы охотно напомнила ему одну пословицу, которая избавила бы меня от его визитов.

- Какую? - спросил он, - уж не эту ли?

Где любовь есть причина недуга,

Там доктор осел, и ненужна его услуга.

ли я послушать его флейту; тогда сестра тотчас заметила, что, по её мнению, я слишком слаба и не могу теперь переносить музыки; но я наклонилась к ней и сказала:

- Прошу вас, мисс, не мешайте ему, я очень люблю флейту.

- Милая сестра, - продолжал он, - ты знаешь как я ленив, будь же такая добрая, сходи за флейтой, вот тебе ключ от ящика (при этом он указал на такое место, где наверное не было флейты, ему хотелось подольше задержать там сестру).

Лишь только она вышла, он передал мне весь свой разговор с братом, а также и причины, заставившия его искать этого свидания. Я уверяла, что никогда не заикалась ни его брату, ни кому бы то ни было о наших отношениях; затем я описала ему свое ужасное положение. Я предвижу, говорила я, что лишь только я оправлюсь, то должна буду оставить этот дом, что же касается замужества с его братом, то после того, что произошло между нами, я гнушаюсь одной мысли об этом, и он может быть вполне уверен, что никогда не соглашусь на подобный брак. Если же он хочет нарушить данную мне клятву и забыть все свои обещания, пусть это остается на его совести; по крайней мере, и никогда не дам ему повода сказать, что, считая себя его женой и отдавшись ему, я нарушила супружескую верность.

На это он начал говорить мне, что он глубоко огорчен, видя, что не может убедить меня согласиться на его предложение, но тут послышались шаги сестры, и он едва успел поймать мои последния слова: "Вы никогда не убедите меня полюбить вашего брата и выйти за него замуж". Он покачал головой и сказал: "Тогда я погиб". При этих словах сестра вошла в комнату, говоря, что она нигде не могла найти флейты. "И так, сказал он весело, моя леность ни к чему не послужила", потом он встал и пошел сам за флейтой, однако скоро возвратился с пустыми руками и объявил, что у него прошла охота играть.