Радости и горести знаменитой Молль Флендерс...
XXII. Я в игорном доме. - Мои похождения по ярмаркам.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Радости и горести знаменитой Молль Флендерс... XXII. Я в игорном доме. - Мои похождения по ярмаркам. (старая орфография)

XXII. 

Я в игорном доме. - Мои похождения по ярмаркам.

После этого со мной случилось другое приключение, совершенно иного характера, чем все, что случалось до сих пор; оно произошло в игорном доме возле Ковент Гардна.

Здесь я увидела много народу; одни выходили, другие входили, я же долго стояла у прохода вместе с другой женщиной, бывшей со мной; между другими я заметила одного джентльмена, который выделялся своими приятными манерами, и потому, подойдя к нему, я сказала:

- Сэр, позвольте спросить вас, пускают туда женщин?

- Да, мадам, - отвечал он, - вы можете и играть там, если пожелаете.

- Да, я желаю, сэр, - сказала я.

После этого он предложил провести меня, и я пошла за ним в двери, затем он посмотрел в комнату и сказал:

- Здесь играют, если хотите, можете попробовать счастья.

Я посмотрела тоже туда и, обратясь к своей компанионке, сказала:

- Здесь только одни мужчины. Я не хочу рисковать.

Все сидевшие за столом были очень учтивые люди и один из них, желая ободрить меня, сказал:

- Позвольте, мадам, вы, кажется, боитесь рискнуть одна; мне всегда бывает удача, когда я играю с леди; вы будете ставить на меня, если не желаете ставить на себя. Здесь десять гиней, поставьте их за меня.

Я взяла деньги и положила, глядя на него. Я истратила их по одной и по две за раз, и когда стакан перешел к моему соседу, мой джентльмен дал мне еще десять гиней и велел положить из них за-раз пять, а когда джентльмен, у которого был стакан, выбросил деньги, то оказалось, что мой джентльмен, кроме своих, еще выиграл пять гиней. Ободренный этим, он просил меня взять стакан и начать ставку, что было большим риском с его стороны; однако я держала так долго стакан, что выиграла ему все деньги; много гиней лежало даже в складках моего платья; это было в высшей степени удачно, потому что он взял столько же или вдвое против того, что я положила.

После этого я предложила джентльмену взять все золото, так как оно было его и я играла за его счет, почти не понимая игры. Он засмеялся и сказал, что при моем счастьи решительно все равно, умею ли я играть или нет; но я не должна оставлять игры. Затем он взял себе пятнадцать гиней, а на остальные приказал мне начать снова. Я хотела показать ему, сколько у меня денег, но он сказал: "не надо, не надо, не говорите об этом, я верю вашей честности, но говорить об этом нельзя, это значит искушать счастье". И так я опять начала игру.

Я играла довольно хорошо, хотя и утверждала противное, и играла очень осторожно; действительно в складках моего платья остался порядочный запас гиней, которые я перевела в карман, разумеется, так ловко, что он не заметил этого.

Я играла очень долго и очень удачно для него, но в последнее время, когда я держала стакан, игроки сделали большую ставку и я смело метала на все и держала стакан с ставками до тех пор, пока выиграла около восьмидесяти гиней; но при последней ставке я проиграла около половины; тогда я поднялась и, боясь проиграть все, сказала ему:

- Прошу вас, сэр, продолжайте теперь сами, мне кажется я выиграла довольно для вас.

Он настаивал, чтобы я не бросала игры, но становилось поздно и я извинилась. Отдавая ему деньги, я сказала, что, надеюсь, теперь могу наконец узнать сколько я выиграла в его пользу; оказалось шестьдесят три гинеи.

Если бы не было последней несчастной ставки, я бы выиграла сто гиней. Я отдавала ему деньги, но он и хотел их брать, пока я не взяла несколько монет; он требовал, чтобы я взяла, сколько нахожу нужным. Я отказывалась и действительно не хотела сама брать денег, думая, что если он намерен дать мне что нибудь, то может сделать это сам.

Один из сидевших за столом джентльменов, услыхав наш спор, закричал: "Отдайте ей все"; но я положительно отказалась от этого. Тогда другой сказал: "Джек, поделитесь с ней пополам; разве вам неизвестно, что вы равноправны с леди". Короче сказать, он разделил выигрыш пополам со мной, и таким образом я унесла тридцать гиней, не считая сорока трех, которые тихонько украла, хотя потом и сожалела об этом, так как мой джентльмен был очень великодушен.

И так, я принесла домой семьдесят три гинеи, при чем рассказала моей гувернантке, как я была счастлива в игре. По её мнению, мне не следовало больше рисковать и я согласилась с ней; я также, как и она, очень хорошо понимала, что значит игорная чесотка и как скоро я могу проиграть все, что приобрела.

До сих пор мне улыбалось счастье, и я также сильно богатела, как и моя гувернантка, с которой я делилась всегда; теперь моя благородная дама стала заговаривать со мной о том, что нам пора остановиться, пока все идет хорошо; но я не знаю, что за роковая судьба руководила мной: теперь я также была не расположена оставить свое ремесло, как раньше она не соглашалась на это. И так, в этот роковой час мы, так сказать, отложили в сторону все подобные мысли, я стала смелее и отважнее, чем когда либо, и мои постоянные удачи сделали мое имя таким знаменитым, каким не пользовался ни один вор в подобного рода кражах.

Иногда я свободно принималась играть ту самую игру, какую вела прежде, что было не практично, хотя и не безуспешно; вообще же я появлялась в новых видах и старалась принимать новые формы, выходя на улицу.

Настало шумное время года, когда большая часть населения отправлялась за город, в Тонбридж, Эпсон и другия подобные места. Город опустел, и я, полагая, что наша торговля пойдет здесь также слабо, как и остальная, отправилась в конце года с толпой народа в Стоур-бридж на ярмарку, а оттуда в Бери, в не представлялось столько случаев для работы, как в Лондоне. Таким образом, впродолжении целого путешествия я заработала золотые часы в Бери и небольшой сверток полотна в Кембридже, что дало мне повод проститься с этими местами.

Моя комната находилась рядом с комнатой одного голландца. Однажды, в его отсутствие я зашла к нему, и втащив с трудом к себе его тяжелый чемодан, пошла на улицу, с целью найти возможность вынести его из гостинницы; долго я ходила, но мне не представлялось никого, кем бы я могла для этого воспользоваться; город был не велик, меня было легко заметить и потому я возвращалась в гостинницу с намерением отнести чемодан назад и оставить его там, где взяла. Но в эту самую минуту я услыхала,что какой то человек шумно торопит людей на бот, который, пользуясь приливом, сейчас отходит. Я позвала этого малого и спросила:

- Скажите, мой друг, какой это бот, на котором вы служите?

- Лодка из Ипсвича, мадам, - отвечал он.

- Когда вы отправляетесь?

- Да, - сказала я, - не можете ли вы обождать, пока я вынесу свои вещи?

- А где ваши вещи, мадам? - спросил он.

- В этой гостиннице.

- Тогда я пойду за вами и отнесу их на шлюпку, - любезно предложил он.

В гостиннице была большая суматоха; только что пришел пакет-бот из Голландии, вместе с тем приехали две кареты с пассажирами из Лондона, которые отправлялись на другой пакет-бот в Голландию, а кареты должны были уехать на другой день назад с пассажирами, только что прибывшими из Голландии. В этой суматохе я подошла к конторке разсчитаться с хозяйкой гостинницы, говоря, что я отправляюсь морем в лодке.

Эти лодки также обширны, как морское судно, и приспособлены для перевозки пассажиров из Горнича в Лондон; хотя их называют лодками, однако оне вмещают двадцать пассажиров и десять или пятнадцать тонн груза.

Моя хозяйка очень любезно приняла от меня по счету деньги, но в этой суматохе ее сейчас же куда то позвали и она ушла. Оставшись одна, я повела малого в свою комнату, дала ему чемодан или сумку, которая была очень похожа на чемодан, завернув ее в старый передник; я послала его с вещами прямо на бот, сама следуя за ним; меня никто ничего не спросил об этих вещах. Владелец чемодана сидел в зале с другим джентльменом за ужином, где они шумно разговаривали; таким образом, я чисто обделала дело и отправилась в Ипсвич; ночью никто не мог узнать куда я уехала: в Лондон на Горничской лодке, как я говорила хозяйке, или в другое место.

он еще не приехал из Горнича; я дала такое объяснение чиновникам, имея в виду, чтобы им не показалось странным, что в случае осмотра чемодана они найдут в нем только мужския вещи. Они решили во что бы ни стало открыть чемодан, я согласилась сломать замок, что было не трудно сделать.

и голландских дукатов, за тем там лежали два парика, белье, мыло, духи, бритвы и другия принадлежности необходимые для всякого джентльмена, а равно и для того, который пошел за моего мужа и которого я предоставила самому себе.

После этого я возвратилась в Лондон и хотя случайно, но благодаря последнему приключению, я приобрела довольно значительную добычу. Однако, я никогда больше не предпринимала подобных прогулок и не решилась бы на это, если бы даже продолжала свое ремесло до конца жизни. Я рассказала своей гувернантке историю моих путешествий и ей особенно понравилось приключение в Горниче. В разговоре по этому поводу, она заметила, что вор есть такое создание, которое чутко сторожит каждую человеческую ошибку, желая извлечь из нея для себя пользу, и потому невозможно, чтобы при такой бдительности и таком старании ему не представилось много счастливых случайностей; вот почему она думает, что с моим тонким и превосходным знанием этого дела я не могу упустить ничего где бы то ни было и куда я ни пойду.

С другой стороны мораль всей моей истории заключается в том, что она предоставляет каждому читателю сделать из нея свои выводы, согласно его разумению и понятиям; я же не берусь проповедывать им. Пусть опыт несчастного и в конец испорченного создания послужит складочным местом полезных предостережений для каждого, кто прочтет эту историю.