Жизнь и приключения Мартина Чодзльвита.
Глава LIII. Что Джон Вестлок сказал сестре Тома Пинча и что она ему отвечала; что Том Пинч сказал им обоим, и как был проведен остаток того дня.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Жизнь и приключения Мартина Чодзльвита. Глава LIII. Что Джон Вестлок сказал сестре Тома Пинча и что она ему отвечала; что Том Пинч сказал им обоим, и как был проведен остаток того дня. (старая орфография)

Глава LIII. Что Джон Вестлок сказал сестре Тома Пинча и что она ему отвечала; что Том Пинч сказал им обоим, и как был проведен остаток того дня.

Весело сверкал на ясном солнце фонтан Темпля, когда Руфь и спутник её к нему приблизились.

Фонтан был им вовсе не по дороге - почему же они очутились около него? Почему смутились, когда увидели себя там?

-- Что здесь за доброе старое место! - сказал Джон, глядя с непритворною нежностью на фонтан.

-- Да, очень приятно, - отвечала Руфь. - Здесь столько тени!

О, лукавая Руфь.

Погода была прекрасная. Как не прогуляться по саду Темпля и около фонтана! Они долго гуляли и долго не хотели уйти оттуда.

Они вышли, но пошли не по улицам Лондона, а по какому то волшебному городу с воздушными улицами, где всякий грубый шум суетливой столицы заменялся нежною музыкой, где все были счастливы, где не было ни времени, ни места!

Разумеется, они разговаривали между собою. Они толковали о Томе и обо всех чудных происшествиях того достопамятного дня; о расположении, которое почувствовал к Тому старый мистер Чодзльвит и о том, как ему может быть полезна такая дружба, и многое еще в том же роде. Чем больше они разсуждали, тем больше боялась веселая, миленькая Руфь каждой паузы; чтоб предупредить ее, она готова была разсуждать снова о том, что сейчас только было предметом их беседы; а когда у нея не доставало на это духа, она была в десять тысяч раз милее и прелестнее, чем когда нибудь.

-- Я полагаю, что Мартин скоро женится, - сказал Джон.

Она полагала то же самое. Никогда еще ни одна очаровательная девушка не выражала своих предположений таким слабым голосом. Но видя, что снова приближается одна из страшных пауз, она, чтоб не дать водвориться молчанию, поспешила заметить, что у Мартина будет прекрасная жена. Так ли думает мистер Вестлок?

-- Да, да... о, да! - отвечал Джон.

Она изъявила опасение, что на мистера Вестлока трудно угодить, потому что он говорил так холодно.

-- Напротив, скажите лучше, что мне нечем больше угодить. Но я едва ее видел. Я мало думал о ней. У меня сегодня утром глаза были не для нея!

О, благодать небесная!

Хорошо еще, что они пришли к цели своего пути; иначе она бы не могла идти дальше - она так дрожала!

Тома не было. Вестлок вошел вместе с его сестрою в треугольную гостиную, и они остались наедине. Она села на маленькую софу и развязала ленты своей шляпки. Он сел подле нея и очень, очень близко к ней.

О, как сильно билось её сердечко!

-- Милая, милая Руфь! Еслиб я любил вас меньше, то давно бы высказал вам, что я вас люблю! Я начал любить вас с самого начала нашего знакомства. На свете нет никого, кто бы был мною так любим, как вы, милая Руфь!

Она закрыла лицо обеими ручками. Она была не в силах удержать слез радости, гордости, надежды и невинной привязанности. Слезы эти лились в ответ Дасону прямо из её свежого, юного сердца

-- Ангел! Если это... я почти решаюсь надеяться, что так... если это не огорчает вас, вы делаете меня невообразимо счастливым. Милая, добрая, очаровательная Руфь! Я знаю цену вашего сердца, знаю цену вашего ангельского характера. Позвольте мне попробовать доказать вам, что это правда... вы, Руфь, сделаете меня счастливее...

-- Не счастливее того, как я сама теперь, - говорила она сквозь слезы, и грудь её сильно волновалась. - Никто не может сделать меня счастливее теперешняго, кроме вас, Джон!

Ручка её нежно упала на его плечо. Она улыбалась сквозь слезы, краснела, и прекрасные глаза её смотрели на Джона с такою чистою радостью!

-- Я надеюсь, что он этому обрадуется! - сказал Джон Вестлок, и глаза его весело сверкали.

Руфь серьезно взглянула на своего обожателя.

-- Но, друг мой, ведь мне не придется разстаться с ним? Я бы ни за что не могла разстаться с Томом.

-- Неужели бы я мог этого требовать?

-- Я уверена, что нет, - и светлая слеза сверкнула на её ресницах.

-- Я поклянусь в этом, милая, очаровательная Руфь. Оставить Тома! Разстаться с Томом! Да можем ли мы существовать без нашего доброго Тома?

-- Том будет так счастлив, так рад! - воскликнула она, краснея и глядя с благодарностью на Джона Вестлока. - Но как он удивится! Я уверена, что он никогда и не думал об этом.

Разумеется, Джон стал ее спрашивать, с которых пор она начала думать об этом, и таким путем вовлеклись в отступление, очень интересное для них, но очень мало интересное для нас - по окончании которого они снова возвратились к Тому.

-- О, милый Том! - сказала Руфь: - Я думаю, что теперь должна рассказать вам все. Теперь у меня не будет от вас никаких секретов.

И она рассказала Джону великую тайну своего брата, и Джон выслушал ее с сожалением и сочувствием. Потом, в духе той же откровенности, он рассказал ей, что имеет чудеснейший случай получить архитекторское место в провинции, где он может - если счастие его будет полное - поселиться вместе с Томом и доставить ему занятия по той части, к которой он готовился, так что Том будет жить вместе с ними, нисколько не в зависимом положении, и что они будут неразлучны и счастливы. Руфь приняла эту весть с радостью, и они продолжала мечтать о том, как они купят для Тома отборную библиотеку и купят для него орган, на котором он будет фантазировать сколько душе его угодно и т. п. В самом разгаре этой усладительной беседы, они были прерваны стуком Тома у дверей.

Хотя Руфь пламенно желала рассказать своему брату обо всем случившемся, но прибытие брата встревожило ее сильно, потому что она знала, что мистер Чодзльвит пришел вместе с ним.

-- Что мне делать, Джон? - сказала она с трепетом. Но прежде, чем Джон успел отвечать, а она отодвинуться от него на софе, вошли Том Пинч и старик Чодзльвит.

Руфь забыла все и бросилась на шею своему брату, скрыла лицо свое на его груди и могла только сказать, заливаясь слезами: - О, Том! Милый, милый брат!

Том озирался с изумлением. Джон Вестлок стоял подле него, протягивая ему руку.

-- Джон! - вскричал Том: - Джон!

-- Да, дружище! Дай руку. Теперь мы братья, Том!

Том пожал ему руку изо всех сил, пылко и нежно обнял сестру и передал ее в объятия Джона Вестлока.

-- Не говори, Джон. Небо к нам очень милосердо. Я...

Он не мог продолжать и вышел из комнаты; Руфь последовала за ним. Когда брат и сестра возвратились, она казалась прелестнее, а Том добрее и правдивее, нежели когда нибудь.

-- Как я рад, что вы выбрали сегодняшний день, - сказал мистер Чодзльвит Джону с тою же лукавою улыбкою, как и тогда, когда они выходили из дома. - Я думал, что выйдет так. Я этого ожидал. Надеюсь, мы с Томом промедлили достаточно скромный промежуток времени. Прошло уже столько лет с тех пор, как я имел практическия познания по этой части, что уже начинал безпокоиться.

-- Полноте, мистер Вестлок, будто бы и нужно было обладать даром пророчества, видя вас вместе с нею! Поди сюда, моя миленькая. Посмотри, что мы сегодня купили вместе с Томом, пока вы торговались с этим молодым купцом.

Старик сел подле нея и говорил ей с нежностью, как ребенку.

-- Вот! - сказал он, вынимая из кармана ящичек: - что за хорошенькое ожерелье. А! Каково оно блестит! А вот и серьги, и браслеты, и пояс для твоего стана. Это для тебя, моя душа; и Мери получит другой прибор, точь в точь такой же, как этот. Том не мог понять, для чего я покупал два ящичка... Что за близорукий Том!... А ведь хорошенькия вещицы! Попроси мистера Вестлока, чтоб он примерил их на тебя.

Мистер Вестлок приложил все свое неловкое старание, она краснела и улыбалась. Милее этого невозможно было ничего придумать!

-- Брильянты и сама она так под стать друг другу, - сказал улыбаясь старик: - что я не знаю, которое из них лучше идет другому. Мистер Вестлок мог бы еще это решить, но на него нельзя полагаться - он подкуплен. Носи их, моя милая, и помни о них только как о знак дружбы любящого тебя старика!

Он потрепал ее по щеке и сказал Тому:

-- Мне и здесь надобно разыграть роль отца, Том. Немного отцов выдают замуж двух таких дочерей в один день; но надобно же потешить фантазию старика, тем более, что он утешал себя в жизни немногими фантазиями, которые клонились бы к счастию других!

После этого они занялись такими приятными разговорами, что чуть не забыли об обеде. За четверть часа до обеда все сели в наемную карету и поехали в Темпль, где все было в совершенной готовности для приема их.

Мистер Тэпли, уполномоченный безгранично относительно заказывания обеда, приложил такое старание в пользу общества, что под руководством его и мистрисс Люпен пир был великолепный. Мистер Чодзльвит и Мартин настоятельно упрашивали его сесть за стол, но он отказался наотрез, говоря, что при заботах о комфорте общества ему будет приятно чувствовать себя как будто хозяином "Веселого Тэпли", под гостеприимный кров которого стекалось столько любезных людей.

Обед прошел чрезвычайно приятно. Марк забавлял всех разными анекдотами и замечаниями. Все пили за здоровье Тома Пинча, но никто не обращался к нему ласковее и дружественнее, как Мартин и Мери, которых благодарность растрогала доброго Тома до слез. Тут же присутствовал и Фипс, который оказался самым веселым и забавным стариком, говорил речи, пел песенки, шутил с Томом и преисправно прихлебывал вино.

Общество разошлось поздно вечером. Джон пошел провожать свою невесту и Тома, потому что миленькая Руфь, припоминая их приятную прогулку из Форнивельз-Инна, ни за что не хотела ехать, а настаивала, что будет вдесятеро приятнее воротиться домой пешком.

-- Им хочется побыть наедине, - соображал он, - а я ушел под таким естественным предлогом, что они будут теперь каждую минуту ждать моего возвращения. Ловко это я придумал!

Но он не долго оставался одинь за книгою. Кто-то постучался к нему.

-- Можно к тебе? - раздался за дверью голос Джона.

-- Конечно, - отвечал он.

-- Дорогой мой друг!

-- Милый мой брат!

-- Мне не угрожает опасность быть в меланхолии, друг мой. Чего мне печалиться, коли я знаю, что ты и Руфь любите друг друга. Не могу тебе высказать, до чего меня порадовал сегодняшний день, хотя должен об этом сказать тебе! Она девушка бедная, безприданница; но я чувствую, что ты знаешь ей цену! Притом-же то сокровище, которое ты берешь за нею, не уменьшится, не истратится, а деньги ведь истратятся.

-- Да, Том, деньги выйдут! А её цена?.. Разве можно ее знать и не любить! Кто может оставаться равнодушным к сокровищам такого сердца! Еслиб я не знал её достоинств, разве я мог бы чувствовать то упоение, в котором я пребываю в этот день? Сегодня день не одной только твоей радости, а скорее моей!

Этот спор о радости был прерван приходом Руфи. Жених горячо обнял ее, а она смотрела на брата гордым взглядом, как бы говоря ему:

А Том был в восторге. Он готов был целыми часами смотреть на них, как они обнимаются.

-- Я сказал Тому, моя милая, что мы его от себя не отпустим. Мы не можем потерпеть в своей семье такой утраты, как Том; я так ему и сказал. Не знаю, чего в нем больше: - разсудительности или самолюбия? Но если он с разсудком, то должен понять, что не может стеснять нас. Как ты думаешь?

колена на молитве, он смиренно и радостно благодарил то Существо, от Которого исходят такия привязанности, которое создало такия сердца!..