Даpтула (Поэмы Оссиана)

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Даpтула (Поэмы Оссиана) (старая орфография)

ДАPТУЛА.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Предлагаемая здесь поэма Макферсона "Дартула" возбуждала и до сих пор возбуждает немало споров: в Ирландии существует несколько версий сказания под названием: "Longes mas-n-Usnig" - "Изгнание сыновей Усноха" по переводу заглавия Виндишем, хотя может быть, точнее было-бы перевести (Странствования сыновей Усноха: long - корабль, longes, longas - странствование на корабле, которое, очевидно, имеет основанием одно и то-же предание. Только Макферсоновская версия мягче и несомненно новее. Сам Макферсон в своем предисловии говорит, что в Гэйлэнде существует следующее предание: Уснот или Уснох, король Эты или Этглы, по берегу залива Loch-Etha, женился на дочери Семо Слисаме и имел трех сыновей - Натоса, Альюса и Ардана, которых послал в Ирландию учиться военному искусству в знаменитому Кухулину. Приехав в Ульстер, они узнали о смерти Кухулина. и Нотос привял главное начальство над войском и вел успешно борьбу с Каирбаром, ирландским узурпатором; но Каирбар убил Кормака, юного короля Ирландии, и сделался королем. Натос должен был вернуться в Ульстер, чтобы затем переправиться на родину. Дартула, дочь Коллы, одного из мелких вождей, жила в Ульстере в плену у Каирбара. Она увидела Натоса, полюбила его и с ним бежала. Но буря прибила их к ирландскому берегу, и Каирбар с войском окружили их. Три брата защищались долго и упорно, но неприятель их победил, благодаря своему численному превосходству. Они были убиты, и Дартула закололась на трупе Натоса.

Поэма, приведенная Макферсоном по-английски, изменяет несколько подробности: Дело идет исключительно о бегстве Дартулы с Натосом, об их невольном возвращении, вследствие бури. Поэма кончается битвой, гибелью юношей и Смертью Дартулы от раны, полученной в битве. В виде эпизодического рассказа введены и описания битвы Каирбара с отцом Дартулы и с войском Кормака и т. д.

Таким образом, если верить Макферсону, существовала предание, которое или им переработано, или им был найден подобный памятник, следа которого не осталось, как и не нашлось до сих пор в Гейлвиде следов и самого предания, приведенного Макферсоном. Между тем, в Ирландии существует сказание Longes mac-n-Usnig, т. е. Изгнание сыновей Усноха, как я сказала выше, совершенно отвечающее внешней стороной событий Макферсоновскому пересказу. Это сказание сохранилось в трех версиях. Первую из них приводит O'Curry в переводе в третьем томе Zeitschrift Atlantis. Это, по мнению Виндиша, самая древняя версия (Irishe Texte, стр. 59), потому что находится в древнейших' рукописях. Вторая Кетинга (Keating) находится в его истории Ирландии (Дублинское изд. 1811 г. I т. стр. 370--377) и есть только свободная передача того-же рассказа без стихотворных вставок.

Третья - под заглавием Deirdri, находящаяся в I т. Transactions of the Gaelic Society (Dublin, 1808), говорит о борьбе сыновей Усноха за Deirdri и их гибель. Все эти три версии независимы друг от друга и, конечно, невозможно определить точно, когда и кем оне записаны и не было-ли других им параллельных. Стихотворные вставки первой и третьей версий очень трудны для понимания.

Вот содержание поэмы:

Fedlimid, поэт при дворе Конхобара, короля Ульстера, давал пир. Его жена била беременна и в ту минуту, когда она проходит по комнате, закричало дитя, еще не родившись. Все гости очень испуганы и друид Батбад объясняет чудо следующим образом: жена Fedelimid родит дочь необыкновенной красоты, которая принесет большие несчастия Ульстеру. Derdrui будет её имя. Когда родилась девочка, ее хотят немедленно убить, но Конхобар оставляет ее при себе, желая впоследствии на ней жениться. Derdrui растет одиноко и никого не видя, кроме Конхобара и своей кормилицы. Раз Derdrui увидела, как Конхобар зарезал теленка на снегу, а ворон прилетел пить кровь, и она сказала, что хотела-бы иметь мужа, у которого щеки были бы так красны, как кровь, а тело так-же бело, как снег, а волосы так черны, как ворон, и кормилица называет Noisi, сына Усноха, как отвечающого её желаниям. Дердруи встречает его и берет с него слово ее увезти. Нуази призывает своих братьев и, вынужденные обстоятельствами, они убегают вместе с Дердруи в Шотландию. Шотландский король принимает их в свою свиту, но и здесь грозит опасность: один из приближенных короля уговаривает его жениться на этой знаменитой красавице. Снова сыновья Усноха и Дердруи убегают, и теперь они приезжают на один остров, где их друзья убеждают их вернуться в Конхобару, который предлагает прислать на остров заложниками за них Фергуса, Дунтога и своего сына, Кормака; но под разными предлогами не высылает, замышляет измену, входит в соглашение с королем острова Эогоном, своим бывшим врагом, который убивает Нуази и возвращает Дердруи Конхобару. Кормак и Фергус, огорченные предательством, уезжают в Коннаут к Алильлу и Медб'е. Конхобар на конец овладевает Дердруидой, но она уже никогда не бывает веселой. "Кто тебе всех ненавистнее на свете?" спрашивает ее Конхобар. - "Ты и Эогон", отвечает она. Конхобар грозит отправить ее. на год к Зотову, насмехается над ней и заставляет ехать с собой и Эогоном в колеснице - тогда Дердруи разбивает себе голову о скалы.

Шотландское предание, каким оно является и в предисловии Макферсона, несомненно новее и, если и имеет внутреннюю связь с ирландскими сказаниями, то с тем, которое носит название Deirdri, только здесь играет роль не Конхобар, король Ольстера, а Cairbar, göl-Cairbre, один из героев новейшого цикла (тут опять смешение их). Derdroi (gen. Derdrenn) названа Дартулой - Darthula, Noisi (gen. Noisen), Натос - Nattos, Andle-Althos. Usnoth или Usnoch, конечно, одно и то-же, и в позднейших ирландских рукописях th и ch очень часто заменяют друг друга.

- рассказ очень прост, но зато мы редко встречаемся с народными оборотами. Я склонна думать, что на этот раз у Макферсона действительно был какой-нибудь памятник, может быть, даже чисто школьный, а потому и не указанный им и не оставшийся в его бумагах, как лишнее орудие против него в то время.

ДАРТУЛА. (Dar-thula).

Прекрасна ты, дочь неба, привлекательно безмолвие твоего лица! Ты идешь полная прелести. Звезды сопровождают твой голубой путь по небу. Облака радуются в твоем присутствии. О луна! они освещают твои темные бока. Кто подобен тебе в небе, светило безмолвной ночи. Звезды пристыжены в твоем присутствии. Они отвращают от тебя свои блестящие глава. Куда удаляешься ты с своего пути, когда лик твой темнеет? Имеешь-ли ты свое жилище, как Оссиан? Омрачена-ли ты печалью? Пали-ли сестры твои с неба или уже нет тех, кто радовался с тобой ночью. Да, оне пали, прекрасное светило, и ты часто удаляешься их оплакивать. Но и сама ты падешь когда нибудь ночью и покинешь твой голубой путь в небе. Тогда звезды поднимут свои головы и рады будут оне, стыдившиеся в твоем присутствии: ты теперь одета твоим сиянием. Выгляни в свои небесные врата. Разорви тучи, ветер, чтобы дочь ночи могла выглянуть, чтобы покрытые кустами горы могли осветиться и океан катить свои белые волны в её свете. Натос ¹) на море и Альтос ²), "луч юности"; Ардан ³⁴) уходят во мраке от гнева Каирбара ⁵) Эрина.

Чей этот туманный облик рядом с ними? Ночь скрывает его красоту. Его волосы развеваются по ветру океана. Его одежда клубится, как туманное облако. Он подобен красивому духу неба среди темного тумана. Кто это, как не Дартула ⁶), первая из дев Эрина. Она бежала от любви Каирбара с Натосом "лазоревого щита" ⁷ Эрин протягивает в море свою зеленую голову, гавань Туры принимает твой корабль ⁸). Где были вы, вы, ветры юга, когда сыны моей любви были обмануты? Но вы играли на равнине, гоняя бороду волчеца. Отчего не надували вы парусов Натоса, пока не явились-бы холмы Эты, пока не выросли, бы они в облаках и не увидали бы возвращения своего вождя? Долго был ты в отсутствии, Натос! день твоего возвращения прошел. Но страна чужестранцев увидала тебя, милого. Ты был мил глазам Дартулы. Твое лицо было как утренний свет. Твои волосы как крыло ворона. Твоя душа была великодушна и нежна, как час заката солнца. Твои слова были как ветерок в тростнике, как журчащий поток Лоры. Но когда разыгралась ярость битвы, ты был как море в бурю. Звон твоего оружия был ужасен: войско исчезало, слыша твое приближение. Тогда-то Дартула увидала Тебя с вершины её мшистой башни, с башни Селама ⁹), где жили её отцы. "Мил ты, о чужестранец", сказала она в своей потрясенной душе. "Прекрасен ты в битвах, друг павшого Кормака. Зачем нападаешь ты храбро, румяный юноша? Недостаточно твоей руки для битвы с смуглым Каирбаром. О, если бы я могла быть освобождена от его любви, чтобы я могла порадоваться присутствию Натоса. Привет утесам Эты, они увидать следы его охот, они увидят его белую грудь, когда ветер развевает его распущенные волосы". Таковы были слова Дартулы в мшистых башнях Седаны. Но теперь ночь вокруг тебя. Ветер обманул твои паруса.. Ветры обманули твои паруса, Дартула. Громко звучат они. Прекратись на минуту, северный ветер! пусть я услышу голос милой. Твой голос, Дартула, мил среди рева ветров. "Это-ли скалы Натоса?" она сказала, "это-ли рев его горных потоков? Приходне-ли этот луч света из темных зал Уснота ¹⁰). Туман распространяется кругом; луч слаб и далек. Но свет души Дартулы живет в вожде Эты. Сын великодушного У енота, почему этот порывистый вздох? Разве мы в стране чужеземцев, вождь звучной Эты". - "Это не скалы Натоса", возразил он, "это не звук его потоков. Не видно света из зал Эты, потому что они далеко. Мы в стране чужеземцев, в стране жестокого Каирбара. Ветры обманули нас, Дартула. Здесь высятся холмы Эрина. Пойдем в северу, Альтос, иди, Ардан, по берегу, чтобы враг не пришел во мраке, и не погибла-бы наша надежда на Эту. Я пойду в этой мшистой башне посмотреть, кто там есть при луче света., Оставайся, Дартула, на берегу. Оставайся в мире ты, милый свет. Меч Натоса защищает тебя, подобный молнии неба".

Он ушел. Она сидела одна, слушала прибой волн. Крупные слезы у ней на глазах. Она ждет возвращения Натоса. Она прислушивается к его шагам, но шагов его не Слыхать. "Где ты, сын моей любви? Рев ветра окружает меня. Темна облачная ночь. Но Натос не возвращается. Кто задерживает тебя, вождь Эты? Не встретили-ли враги героя в битве ночи?"

тумана. Звезды тускло мерцали сквозь его тело. Его голос был подобен глухому ветру в пещере. Его глаза - вдали мерцающий свет. Он рассказал повесть горя. Душа Натоса была печальна, как солнце в день тумана, когда его лицо заплакано и неясно.

"Почему печален ты, Натос?" сказала милая дочь Коллы. "Ты столб света для Дартулы. Отрада её глав - вождь Эты. Есть-ли у меня друг, кроме Натоса? Мой отец, мой брат пали. Молчание царит на Селаме. Печаль распространяется по голубым потокам моей родины. Друзья мои пали с Кормаком. Могучие убиты в битвах Эрина. Выслушай, сын Уснота, выслушай, Натос, рассказ о моем горе.

"Вечер темнел на равнине, голубые потоки исчезли перед моими глазами. Редкие порывы ветра налетали на вершины лесов Селамы. Я сидела под деревом у стен моих отцов. Трутгил мелькнул в моей думе, мой любимый брат, он, кого не было в битве против дерзкого Каирбара. Пришел седовласый Колла, опираясь на свое копье. Его опущенное лицо было мрачно и печаль жила в его душе. Меч героя на боку, шлем его отцов на его голове. Воспоминание о битве сжимало ему грудь. Он старался удержать свои слезы. "Дартула, дочь моя, говорил он, ты последняя из рода Коллы. Трутгил пал в битве. Нет более вождя Селамы. Каирбар со своими тысячами подходит к стенам Селамы. Колла пойдет на встречу его славе и отмстить за сына. Но где скрою я тебя, Дартула, с темными волосами, ты мила, как небесный луч солнца, а друзья твои все погибли"! "Разве убит сын битв?" ¹¹) сказала я с порывистым вздохом. "Разве великая душа Трутгила не блистает более в битвах? Моя безопасность, Болла, в этом луке. Я научилась попадать в лань. Отец павшого Трутгила, разве Каирбар не тот-же олень пустыни?

¹²) осветилось радостью. Столпившияся слезы его глаз ¹³) потекли и губы Коллы задрожали. Его седая борода развевалась по ветру. "Ты сестра Трутгила", говорит он, "ты загораешься огнем его души. Возьми, Дартула, возьми это копье, этот медный щит, этот блестящий шлем - это все доспехи воина-юноши. С появлением утра над Селамой мы пойдем навстречу рожденному на колеснице Каирбару. Но оставайся близ оружия Боллы под тенью моего щита. Твой отец, Дартула, мог когда-то защищать тебя, во дрожит его рука от старости, сила его ослабела". Его душа потемнела от печали. Мы провели ночь в скорби. Появился утренний свет - я блистала оружием битвы. Седовласый герой шел впереди. Сыны Селамы собрались вокруг звучного щита Боллы. Но мало их было в долине и волосы их были белы. Юноши пали вместе с Трутгялом в битве рожденного на колеснице Кормака. "Друзья моей юности", сказал Болла, "не таким видели вы меня в вооружении, не таким был и в битве, когда великий Конфаден пал, но вы удручены печалью, мрак старости приходит, как туман в пустыне. Мой щит износился с годами, мой меч прибит уже на месте. ¹⁴). Я сказал в душе, что вечер будет спокоен: твоя смерть будет подобна угасающему свету. Но буря вернулась; я склонился, как старый дуб, все мои ветви пали на Селаме. Я дрожу на месте. Где ты с павшими героями, о мой милый Трутгил? Ты не отвечаешь с своего бурного ветра. Душа твоего отца печальна. Но а не буду больше печален: Каирбар или Колла должны пасть! Я чувствую возвращающуюся силу моей руки. Мое сердце прыгает при звуке войны".

Герой вынул свой меч. Блестящие клинки его народа поднялись. Они двигались по равнине, их седые волосы развевались по ветру. Каирбар сидел на пиру на безмолвной равнине Лоны ¹⁵

Зачем стала-бы я рассказывать Натосу, как разростался бой. Я видела тебя среди тысяч, как луч небесного огня: он прекрасен, но ужасен; люди падали на его ужасном пути. Копье Коллы полетело - он вспомнил битвы своей юности. Вот прозвенела стрела - она пронзила бок героя. Он упал на свой отозвавшийся щит. Моя душа содрогнулась от страха: я прикрыла его своим щитом, но моя подымавшаяся грудь обнажилась. Каирбар пришел со своим копьем. Он увидал деву Селами. Радость отразилась на его смуглом лице. Он удержал поднятый меч. Он воздвиг могилу Коллы. Плачущую он привез меня в Селаму. Он говорил слова любви, но. моя душа была печальна. Я увидала щиты моих отцов, меч рожденного на колеснице Трутгила. Я увидала оружие мертвого, слезы были на моих щеках! Тогда ты, Натос, пришел, и мрачный Каирбар бежал. Он бежал, как дух пустыни перед утренним лучем. Его войско было не близко, и слаба была его рука против твоей стали. Зачем ты так печален, Натос?" сказала милая дочь Коллы.

"Я бывал в битве еще в юности, моя рука еще была не в силах поднять копье, когда впервые явилась опасность; моя душа просияла в войне, как узкая зеленая долина, когда солнце озаряет ее своими струистыми лучами, перед тем, как спрятать ему свою голову в буре. Одинокий путник чувствует мрачную радость: он видит медленно наступающий мрак. Моя душа блистала в опасности, прежде чем я увидал красавицу Селамы, прежде чем я увидал тебя, подобную звезде, которая ночью сияет над холмом: туча подходит и угрожает милому свету. Мы в стране врагов. Ветры обманули нас, Дартула, не близка сила наших друзей. Где найду я для тебя покой, дочь могучого Коллы? Братья Натоса храбры и его собственный меч блистал в битве. Но что могут сыны Уснота перед войском темно-лицого Каирбара? Пусть-бы ветры принесли твои паруса, Оскар, король людей. Ты обещал придти к битвам павшого Кормака. Тогда моя рука была-бы сильна, как огненная рука смерти. Каирбар дрожал-бы в своих залах и мир жил-бы кругом милой Дартулы. Но зачем падать душой - сыны Уснота могут еще победить".--

"И они победят, о Натос!" сказала ободряясь духом девушка. "Никогда Дартула не увидит зал мрачного Каирбара. Дай мне это медное орудие, что блестит, как мелькнувший метеор, я вижу его неясно в темногрудой лодке. Дартула будет участвовать в битве стали. Дух благородного Коллы, я вижу тебя на этом облаке. Чей туманный образ рядом с тобой - рожденный-ли то на колеснице Трутгил? Увижу-ли я залы, того, кто убил вождя Селамы? Нет, я не увижу их, духи моей любви".

Радость осветила лицо Натоса, когда он слушал белогрудую деву. "Дочь Селамы, ты сияешь в моей душе. Приди с твоими тысячами, о Каирбар! Сила Натоса вернулась. Ты не услышишь, престарелый Уснот, что твой сын бежал. Я помню твои слова на Эте. Когда мои паруса начинали надуваться, когда я распускал их по направлению к Эрину, по направлению мшистых башен Туры. "Ты идешь", он сказал, "Натос, к королю щитов. Ты идешь к Кухулину, вождю людей, который никогда не бежал от опасности. Пусть твоя рука не будет слаба и твои мысли пусть не обращаются на бегство, иначе сын Семо скажет, что слабо племя Эты. Его слова могли-бы дойти до Уснота и опечалили-бы его душу в его дворце. Слеза была на щеке моего отца. Он дал этот блестящий меч.

и престарелый Ламхор ¹⁶) сидел в слезах. "Откуда приходит оружие стали?" сказал подымаясь Ламхор. "Давно не было света копья в печальных Стенах Туры. Приходите-ли вы с бурного моря или из печальных зал Теморы?".

"Мы приходим с моря", я сказал, "из высоких башен Уснота. Мы сыновья Слис-самы ¹⁷), дочери рожденного на колеснице Семо. Где вождь Туры, сын молчаливых зал? Но зачем спрашивать Натосу, когда он видит твои слезы. Как пал могучий сын одинокой Туры?" - "Он не пал", возразил Ламхор, "как безмолвная звезда ночи, когда она бежит сквозь мрак и исчезает. Но он был, как метеор, падающий в отдаленной стране. Смерть сопровождает его страшный путь. Сам он знак войны. Печальны берега Лего и рев бурной Лоры! Там пал герой, сын благородного Уснота. Там пал герой в бою, сказал я с порывистым вздохом, его рука была Сильна в войске. Смерть мрачно следила за его мечем. Мы пришли к звучным берегам Лего. Мы нашли его высокую могилу. Его друзья в битве были здесь: его барды многих песен. Три дня мы оплакивали героя, на четвертый я ударил в щит Каитбата. Герои собрались с радостью вокруг и потрясали своими -лучистыми копьями. Корлат был близко С своим войском, друг рожденного на колеснице Каирбара. Мы пришли, как лоток ночью. Его герои пали прежде нас. Когда племя долин проснулось, они увидали их кровь при утреннем свете. Но мы понеслись, как Клубы тумана к звучным валам Кормака. Наши мечи поднялись на защиту короля. Но залы Теноры опустели: Кормак пал в своей юности, короля Эрина не было более. Печаль овладела сынами Эрина. Они медленно мрачно удалились, как исчезают за холмами тучи, долго грозившия дождем. Сыны Уснота шли в своем горе к звучному заливу Туры. Мы прошли мимо Селамы. Каирбар удалился, как туман Лано, когда его гонит ветер. Тогда-то увидал я тебя, Дартула, как свет солнца Эты. Мил этот луч, я сказал, и толпившиеся вздохи теснились в моей груди. Ты пришла в своей красоте, Дартула, к печальному вождю Эты. Но ветры обманули нас, дочь Коллы, и враг близко" ¹⁸).

"Да, враг близко", сказал Альтос бурной силы, "я слышу его звенящее оружие на прибрежьи. Я вижу мрачно развевающееся знамя Эрина. Слышен голос Каирбара, громкий, как падающий поток Кромлы. Он увидел темный корабль на море, прежде чем мрачная ночь сошла. Его племя бодрствует на равнине Лены. Они поднимают десять тысяч мечей".

"И пусть поднимают они десять тысяч мечей", сказал Натос с улыбкой. "Сыновья рожденного на колеснице Уенота никогда не дрожат в опасности. Зачем катишься ты в пене, гудящее море Эрина, зачем несетесь вы на своих темных крыльях, вы, свистящия бури неба. Думаете-ли вы, бури, удержать Натоса на берегу. Нет, дети ночи, его душа удерживает его! Альтос, принеси мне оружие отцов, ты видишь его, как оно блестит при звездах. Принеси копье Семо, оно стоит в темно-трудом корабле".

Он принес оружие. Натос одел блестящею сталью свои члены. Красива была поступь вождя. Радость его глав была ужасна. Он взглянул на подходившого Каирбара, ветер играл его волосами. Дартула безмолвно держалась около него. Она пристально смотрела на вождя, она старалась скрыть зарождающийся вздох. Две слезы повисли на её блестящих главах.

"Альтос", сказал вождь Эты, "я вижу пещеру в утесе. Помести туда Дартулу, пусть твоя рука, мой брат, будет сильна. Ардан, мы встречаем врага; зови на битву мрачного Каирбара. О, еслиб он пришел в своей звучной стали встретить сына Уснота. Дартула, если ты спасешься, не обращай взоров на павшого Натоса. Подними твои паруса, Альтос, в звучащим лесам моей родины. Скажи вождю, что его сын пал со славой, что мой меч не избегал битвы. Скажи ему, что я пал среди тысяч. Пусть радость его печали будет велика. Дочь Коллы, позови девушек звучных зал Эты. Пусть поют оне о Натосе, когда тенистая осень вернется. О, пускай оне услышат голос Кона, голос Оссиана в похвалу мне! Тогда мой дух мог-бы радоваться среди ревущого ветра". И мой голос будет прославлять тебя, Натос, вождь лесистой Эты! Голос Оссиана возстанет для прославления тебя, сын великодушного Уснота! Зачем меня не было на Леде, когда битва состоялась! Тогда меч Оссиана защитил-бы тебя или и он пал-бы сам.

Мы сидели ту ночь в Сельме вокруг раковины; ветер шумел, горный дух ревел, порыв ветра ворвался в зал и нежно, задел мою арфу. Звук был печален и тих, как могильная песня ¹⁹). Фингал первый услыхал, в груди его столпились вздохи. Кто-нибудь из моих героен пал, сказал седовласый король Морвена. Я слышал звук смерти на' арфе. - Оссиан, трогай дрожащия струны. Вызови горе, чтобы твои духи могли пронестись с радостью к лесистым холмам Морвена. Я играл на арфе перед королем, звук был печален и тих. Наклонитесь с своих облаков, сказал я, духи моих отцов, наклонитесь. Отложите на время кровавый ужас вашего полета - примите павшого вождя: приходит-ли он из отдаленной страны или подымается с бурного моря. Пусть близка будет его туманная одежда, его облачное копье, пусть меч героя погасающим метеором светится у его бока и пусть его образ будет привлекателен, чтобы его друзья могли радоваться в его присутствии. Склонитесь с ваших облаков, сказал я, духи моих отцов, склонитесь.

свое копье. Утро вставало с своими лучами. Сыны Эрина явились, как серые утесы, покрытые деревьями, разсеялись они по берегу. Каирбар стоял посреди, он угрюмо улыбался, когда увидал врага. Натос стремился вперед в своей мощи, и Дартула не могла оставаться сзади, она шла с героем, подымая свое блестящее копье. - Кто это идет в оружии с гордостью юности? Кто как не сыны Уснота - Альтос и темноволосый Ардан.

"Выходи", сказал Натос, - "выходи, вождь высокой Теноры. Пусть наша битва состоится на берегу перед белогрудой девой. С Натосом нет его людей, они остались за этим волнующимся морем. Зачем привел ты свои тысячи против вождя Эты. Ты-же бежала от него в битве, когда друзья его были вокруг его копья. Юноша гордого сердца будет-ли биться с тобой, король Эрина. Твои отцы не были ни королями, ни в числе славных. Есть-ли в твоих залах оружие врагов или щиты былых времен? Каирбар известен в Теноре, но он не бьется с слабыми людьми".

Слеза скатилась у рожденного на колеснице Натоса. Он обратил свои глаза на братьев. Их копья понеслись сразу.

Три героя упали на землю, мечи их высоко заблестели, ряды Эрина разбились, как гряды темных облаков перед порывом ветра. Тогда Каирбар приказал своим людям и они натянули тысячи луков. Тысяча стрел полетела. Сыны Уснота пали в крови. Они пали, как три молодые дуба, которые стояли одиноко на холме. Путник видел милые деревья и удивился, как выросли они так одиноко: ветер пустыни подул ночью и сорвал их зеленые вершины, на следующий день он вернулся, но они были вырваны с корнем и оставался один вереск.

Мрачный Каирбар пришел. Дартула стояла в безмолвном горе и смотрела на Их гибель. Не было слез в глазах её, но во взоре была безумная печаль. Бледны были её щеки. Дрожащия губы отрывисто произносили полувнятные слова. Её темные волосы развевались по ветру. "Где теперь твой возлюбленный, рожденный на колеснице, вождь Эты? Видела-ли ты жилище Уснота? видела-ли ты темно-коричневые холмы Фингала? Гул битвы моей раздался-бы в Морвене, еслибы ветры не принесли сюда Дартулы. Сам Фингал был-бы побежден, и горе воцарилось-бы в Сельме". Дартула выпустила свой щит из рук. Её белоснежная грудь обнажилась, но она обагрена кровью. Стрела пронзила её сердце. Она упала на падшого Натоса, как хлопок снега.

"Дочь Коллы, ты пала", сказал Каирбар "сто бардов". Безмолвны голубые потоки Селаны. Род Трутгила ²⁰) погиб. Когда возстанешь ты, первая по красоте дева Эрина? Ты долго спишь в могиле. Утро далеко, солнце не придет к твоему ложу и не скажет: встань, Дартула, встань, первая из женщин! Весенний ветер дует, цветы поднимают свои головы на зеленых холмах. Леса шелестят своими листьями. Уйди, солнце, дочь Коллы заснула. Она не явится в своей красоте, она не будет ходить своей милой походкой.

Такова была песнь бардов, когда они воздвигали могилу. Я пел над могилой, когда король Морвена пришел в зеленый Эрин сразиться с рожденным на колеснице Каирбаром.

Примечания

¹

²) Althos прекрасный.

³) Ardan - гордость.

⁴) Usnoth'а.

⁵) Cairbar, т. е. Coirpre, умертвивший Кормака, короля Ирландии, и завладевший его троном, в свою очередь, был убит Оскуроп, сыном Оссина (хроника Лейпстера).

⁶

⁷) Эпитет, встречающийся и в песнях Гэйланда.

⁸) Т. е. ветры занесли корабли в Ирландию.

⁹) Selаma - возвышенное место. Знаменитая Сельма Фингала, конечно, слово того же корня.

¹⁰) Одна из самых древних построек в Ульстере; здесь еще в XIV в. был замок, в котором жил сэр Эдвард, брат Роберта Бруса.

¹¹

¹²) Двойное сравнение.

¹³) Тоже.

¹⁴) Обыкновение престарелого воина: он прибивал свой меч и щит в зале пиршеств, как доказательство, что время его военных подвигов прошло, и это называлось "время прибивания оружия".

¹⁵) Lona - туманная долина - долина близ Бельфаста и теперь носить название Mo-Lona.

¹⁶

¹⁷) Slis-seamha - нежно-грудая, дочь Семо, вождя острова туманов.

¹⁸) Постоянно один и тот-же припев.

¹⁹) По верованию гэйландцев, таким образов возвещается смерть героев.

²⁰) Truthil - два героя одного имени, глава рода, из которого Дартула и её брать.