Битва при Лоре (Поэмы Оссиана)

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Битва при Лоре (Поэмы Оссиана) (старая орфография)

БИТВА ПРИ ЛОРЕ.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Этой поэме Макферсона посчастливилось больше, чем всем другим его песням, в деле национального спора) возбужденного появлением Оссиана Макферсона. К своем предисловии в этой песне последний говорить, что в ней Оссиан обращается в одному из кульдейских отшельников, "жителю уединенной пещеры", что в лесах и пещерах Гэйлэнда спасалось много таких выходцев из Ирландия. Ирландские-же ученые, напротив, старались доказать, что здесь говорится ни более, ни менее, как о свидании Оссиана со св. Патриком, а потому свивание это несомненно ирландское, так как в Гэйлвиде предания о св. Патрике никоим образом быть не могло. Г-жа Тальви идет дальше: она приводить народную песню о вторжении скандинавского вождя Эррагона в Ирландию, доказывая, что битва при Лоре есть только перефразировка этой песни. Действительно, поэма Макферсона и песня, приведенная г-жею Тальви в немецком переводе в её книге "Die Unächtheit der Lieder Ossian'e", стр. 91--99, очень похожи и по содержанию, и даже по деталям; но это, конечно, ничего не доказывает: г-же Тальви мог быть известен один вариант, Макферсон записал другой, а в сборнике Киарве есть третий - и, несомненно, гэйлэндский. Кроме того, г-жа Тальви, приводя перевод песни в 1840 г., не говорит, когда она была найдена и записана - до или после Макферсона; через 80 лет, протекших между по* явлением поэмы у Макферсона и книгой Тальви, литературное произведение могло перейти в народ и сделаться достоянием народной поэзии, факт! встречаемый нередко. Что преданий о вторжении скандинавов было очень много в Гэйлвиде, это мы знаем и из сборников Кдарке, Смита и др., - да иначе и быть не могло, так как с скандинавскими пиратами гэйлэндцы познакомились гораздо раньше, чем ирландцы.

Битва при Лоре с географическим указанием местности - Лора, есть маленькая река на севере Гэйлэнда - по моему мнению, принадлежит к сказаниям фенианского цикла последняго периода, не носит смешанного характера песен более ранняго времени и отличается большой простотой". Я бы отнесла ее к первой группе Макферсоновских песен, наименее пострадавших от литературной обработки.

Романический эпизод вставлен сюда, конечно, каким нибудь позднейшим певцом, а может быть, и самим Макферсоном.

Вторжение Эррагона в Эрин.
(Тальви, стр. 91-99).

Король Лохлина был человек, побеждавший в каждом споре, Эргон, сын Аннира кораблей, король, опытный в деле оружия.

Король собрал войско Лохлина, девять могущественных князей соединились, воины Лохлина, славное войско.

И они дали клятву в том, что они не возвратится, не ведя с собою пленного Финна. Но ни один меч негодится раньше, чем испытают его в битве.

Они отважно направили свои корабли к берегам Эрина, и их войско расположилось близко от того места, где был Финн, окруженный своими воинами.

К Финну пришло известие, страшная весть, для многих причина грусти и горя: призыв к войне на северном берегу героям Инисфайля.

Мы отослали к нему дочь короля, деву с голубыми глазами, и белыми зубами, и послали с нею сто коней, лучших, которыми когда-либо управляли. И сто всадников сидели на них, сияя на солнце в шелку. Когда она сошла к берегу, она оставила за собою коней и всадников. Она пошла вперед в войску, держа в правой руке два золотых яблока; на плечах на одежде были украшения и затканы были изображения дерев.

- Что нового приносишь ты от народа Финна, девица с кудрявыми волосами?

- "Твоя жена нарушила брачную клятву и.виновна в постыдном поступке. - Так Финн предлагает тебе свою дружбу, я останусь у тебя заложницей. И сто коней получишь ты, лучших, которыми когда-либо управляли.

"И сто всадников сидят на них, сияя на солнце в шелку, - они твои; и поясов также сто, чудесно богатых.

"Того, кто их носит, болезнь не постигнет, мучения и боли они успокаивают, - подарок, приятный роженице; они твои и еще больше!

"Сто блюд, которые некогда стояли перед царями мира; тот, кто примет с них пищу, будет наслаждаться вечною младостью и силой.

"Ты их получишь и сто кораблей, разрезающих волны во время быстрого прилива; на них храброе войско, которое оставалось победителем в каждом сражении.

"Ты их получишь и сто вождей, чтобы добывать даль в трудной борьбе; ты их получишь и сто коршунов, постоянных победителей в воздухе.

"Ты их получишь и сто жеребых кобыл и столько белого скота, сколько поместится в одной долине. Все это твое, герой!

"Возьми Подарки и возьми твою жену и заключи мир с нами!

"До тех пор, пока Финн не сделается моим пленником, и я к берегам погоню его скот!

- Говорю тебе, тебе герой, если ты слышишь меня, никогда Финн не будет твоим пленником!

"Никогда, каково бы ни было твое войско, ты не погонишь его скота к берегам! Но так как ты неразумно мне отказываешь, то я ухожу - и прощай!"

- Не уходи, дева с кудрявыми волосами, кроткая, женщина с сладким голосом; возьми драгоценные камни и я сам соединюсь с тобою.

- Все-таки я ухожу, вождь этого войска, оттого что я не могу укротить твоего гнева, как ты не хочешь простить обоих, которые провинились.

Дочь короля вернулась в дом своего отца. Много шелковых флагов поднялось. Феннии выстроились в битве.

* * *

Семь раз двадцать из рода героев, все наши с Альдо впереди пали от могучей руки Эррагона, против которого выступило войско. Молча и гневно стоял Финн и видел, как он побил Фенниев. "Кто хочет сразиться с Эррагоном, кто из Фенниев отомстит за наш позор?"

Голль, храбрейший герой, которого труднее всех победить, отвечал: "Позволь мне испытать Эррагона в борьбе, испробовать силу-героя!"

- Мак-анн-Лут и смуглый Дермод, Мак-анн-Лейс и прекрасный Диаран пусть пойдут с тобою и будут защищать тебя, пусть будут тебе щитами с обеих сторон.

Восемь дней без перерыва продолжалось сражение между нашими войсками. Короля Лохлина, темнобурого щита, убил Голль на девятый день.

Ни один не ушел от меча, ни один не вышел радостно из битвы. Ни один из войска короля Лохлина не возвратился в родную землю.

Четыре раза двадцать и пять тысяч человек пали от руки Тара и Голля. Двое от руки Оскара храбрых дел и Карриаля с белой кожей.

Но при имени, которое ты мне дал, Патрик, "рот прекрасных псалмов", не меньше пали через Финна и меня, не меньше через четырех других.

Из Фенниев в этой битве пала половина на юго-западном берегу, но когда закатилось солнце, только осталась одна треть.

Битва при Лоре.

Сын далекой страны, живущий в сокровенной пещере! Слышу-ли я звук твоего леса или это голос песни? Поток шумел в моих ушах, но я слышал стройный голос. Хвалишь-ли ты вождей своей страны или духов ветра? Но одинокий житель скал, посмотри на эту заросшую вереском долину. Ты видишь зеленые могилы с их ровной свистящей травой, их камни с покрытыми мхом вершинами; ты видишь их, сын скалы, но глава изменили Оссиану.

Горный поток низвергается с ревом и гонит свои воды вокруг зеленого холма. Четыре мшистые камня поднимают свои головы среди увядшей травы. Два дерева, наклоненные бурею, простирают кругом свои свистящия ветви. Вот твое жилище, Эррагон ¹), вот твой тесный дом! Звук твоих раковин давно забыт в Соре. Твой щит потемнел в в вале. Эррагон, король кораблей!²) вождь отдаленной Соры, как пал ты на наших горах. Как пал могучий! Сын сокровенной пещеры, любишь-ли ты песни? Слушай битву Лоры. Звон стали давно умолк; так гром над потемневшим холмом прогремит и замолкнет. Солнце возвращается в своих безмолвных лучах. Сияющие утесы и зеленые вершины гор улыбаются. Залив Коны принял наши корабли с катящихся волн Эрина. Наши белые паруса свободно висели на мачтах. Шумные ветры ревели за лесами Морвена. Рог короля прозвучал, олень вскочил с своих утесов. Наши стрелы полетели в лесах. Пир холма приготовлен.

Велика была на утесах наша радость от поражения ужасного Сварана ³). ярость в их груди кипела. Они втайне угрожали своими красными глазами. Вздох вырывался из их груди. Видно было, как они. разговаривали вместе и бросили свои копья на землю. Они были два темных облака среди нашей радости, подобные столбам тумана на успокоившемся море. Они блестят на солнце, но моряки боятся бури.

"Поднимите мои белые паруса", сказал Мароннан ⁴), "поднимите их по восточному ветру. Понесемся, Альдо, по пене северной волны. Мы забыты на пиру, но наше оружие было красно от крови. Покинем холмы Фингала и будем служить королю Соры. Его обращение гордо. Война темнеет кругом его копья. Прославимся, о Альдо, в битвах других стран!."

Они взяли свои мечи, свои щиты, с ремнями. Они понеслись в звучному заливу Люмара. Они пришли в надменному королю Соры, "вождю прыгающих копий". Эррагон вернулся с охоты. Его копье было красно от крови. Он склонил свое смуглое лицо к земле и свистел на ходу. Он пригласил чужеземцев к своим пирам. Они бились и побеждали в его битвах. Альдо вернулся в своей славе в свежим долинам Соры. С своей башни смотрела супруга Эррагона, смотрели влажные глаза Лормы. Её желтые волосы ⁵) раздевались по ветру океана, её белая грудь волновалась, как снег на вереске, когда подымается легкий ветер и медленно капает его при свете. Она увидала молодого Альдо, как луч заходящого солнца Соры. Её нежное сердце вздыхало, слезы наполняли её глаза. Её белая рука подпирала её голову. Три дня она сидела в жилище и в притворном веселье скрывала свою печаль; на четвертый она бежала с героем по неспокойному морю. Они пришли в мшистым башням Конна, к Фингалу, "королю копий".

"Альдо с гордым сердцем", сказал Фингал, вставая в гневе: "разве я буду защищать тебя от ярости оскорбленного короля Соры? Кто теперь примет мой род в свое жилище? Кто даст пир чужестранцам с тех пор, как Альдо, низкая душа, обезчестил мое имя в Соре? Иди на свои холмы ты, слабая рука, иди спрячься в свои пещеры.

Я родился среди битв ⁶), я мои шаги до смерти моей будут в крови. Но рука моя не вредила слабым, моя сталь не трогала безсильного оружием. Я видел твои бури, Морвен, которые опрокинут мое жилище, когда мои дети умрут в битве и некому будет жить в Сельме. Тогда придут слабые, но они не узнают моей могилы, моя слава только в песне, мои дела будут точно сон для будущих времен". Вокруг Эррагона собрался его народ, как бури вокруг духа ночи, когда он сзывает их с вершин Морвена и готов выпустить на страну чужестранцев. Он пришел к берегам Конны, он послал своего барда в королю просить битвы тысяч или страну многих холмов. Фингал сидел в вале в кругу друзей своей юности; молодые герои были на охоте далеко в пустыне; седовласые вожди толковали о других временах, о делах их юности, когда пришел престарелый Нартмор ⁷), вождь ⁸). "Теперь не время", сказал Нартмор. "слушать песни былых времен: Эррагон хмурится на берегу и поднимает тысячи мечей. Мрачен король в кругу своих вождей! Он подобен темнеющей луне среди метеоров ночи, когда они проносятся по её лицу и дают утраченный ею свет". "Приди", сказал Фингал, "приди из твоего жилища, дочь моей любви! Приди из твоего жилища, Босмина ⁹), дева богатого потоками Морвена! Нартмор! ты возьми коней чужестранцев, сопровождай дочь Фингала. Пусть пригласит она короля Соры на наш пир в тенистую долину Сельмы. Предложи ему, Босмина, мир героев и богатство щедрого Альдо. Наша юность далеко, старость в наших дрожащих руках".

Она пришла в войско Эррагона, как луч света в тучу. В её правой руке виднелась искрящаяся раковина, в её левой - золотая стрела; первая - радостный знак мира, последняя - знак войны. Эррагон просиял в её присутствии, как утес при внезапных лучах солнца, когда они вырываются из разорванной тучи, разделенной шумящим ветром.

"Сын далекой Соры", начала нежно-краснеющая дева, "приди на пир короля Морвена в тенистым стенам Сельмы. Прими мир героев, воин. Пусть темный меч покоится у твоего бока. Если же ты выбираешь царское богатство королей, тогда выслушай слова щедрого Альдо. Он дает Эррагону 100 коней, "детей повода", 100 девушек далеких стран, 100 летающих в небе соколов с свистящим крылом ¹⁰); твои же будут 100 поясов, чтобы опоясывать высокогрудых дев, друзья рождений героев, ¹¹королей мира ¹²) среди твоих звучных зал и оне, герой, будут твоими или твоей белогрудой супруги. Блестящие глаза Лормы будут в твоих залах, хотя Фингал любит великодушного Альдо, Фингал, никогда не оскорблявший героя, хотя его рука сильна".

"Сладкий голос Конны", возразил король, "скажи ему, что напрасно приготовил он пир. Пусть Фингал отдаст мне свою добычу. Пусть он преклонится перед моей властью. Пусть отдаст мне мечи своих отцов, щиты былых времен, чтоб мои дети могли видеть их в моих залах и сказать: "вот оружие Фингала". - "Никогда не увидят они его в твоих залах!" сказала вспыхнувшая гордостью девушка: "оно в руках героев, никогда не сдававшихся в войне. Король звучной Соры, буря собирается на наших холмах. Не предвидишь ты падения своего народа, сын отдаленной страны!"

Она пришла в молчаливые залы Сельмы. Король увидал её опущенные глаза. Он встал с своего места во всей своей силе. Он встряхнул своими престарелыми кудрями, он взял звонкую кольчугу Тренмора, темнобурый щит своих отцов. Мрак наполнил зал Сельмы, когда он протянул руку к своему копью; духи тысяч были близко и предчувствовали смерть народа. Ужасная радость отразилась на лицах престарелых героев. Они ринулись встретить врага Их мысли были о подвигах былых времен и о славе, выросшей из смерти.

Феркут ¹³) показал свой мрачный образ. Дермид распустил свои темные волосы но ветру. Оссиан пришел последним. Я напевал песнь былых времен. С помощью копья перебирался через небольшие потоки. Мои мысли были о могучих людях. Фингал ударил в свой горбатый щит и подал мрачный знак войны. Тысячи мечей, сразу обнаженных, загорелись над волнующимся вереском. Три седовласые Сына песен подняли гармонический печальный голос. Звучно раздавались шаги, когда мы густой, темной, мрачной толпой шли, как ливень во время бури в узкой долине.

Король Морвена сидел на своем холме. Ветер приносил солнечный луч битвы. Друзья его молодости были близко со своими развевающимися кудрями старости. Радостью загорелись глаза героя при виде своих сынов войны, когда он среди блеска мечей взглянул на нас, помнящих деяния наших отцов. Эррогон пришел в своей силе, как рев зимняго потока. Битва прекратилась кругом него, мрачная смерть шла вместе с ним.

"Кто идет", сказал Фингал, "как прыгающая лань, как олень звучной Конны? Его щит блестит у бока. Звон его оружия печален. Он встречает Эррогона в поединке. Смотрите на битву вождей; она точно борьба духов в мрачной буре. Но неужели ты падаешь, сын холма, и твоя белая грудь окрашена кровью? Плачь, несчастная Лорма, нет более Альдо!" Король схватил копье своей мощи. Он был огорчен падением Альдо. Он наклонил на врага свои горящие Смертью глава, но Голь встретил короля Соры. Кто может передать битву героев? Могучий чужеземец пал!

"Сыны Конны", громко закричал Фингал, "остановите руку смерти! Могуч был тот, кто пал. Много будут оплакивать его в Соре. Чужеземец придет к его жилищу и удивится, что оно так безмолвно. Король пал, о чужеземец! Радость в его доме умолкла. Прислушайся к звуку его лесов: может быть, там шепчет его дух, но сам он далеко на Морвене под мечем чужеземного врага". Таковы были слова Фингала, когда бард затянул песню мира. Мы остановили наши поднятые мечи. Мы поберегли слабого врага. Мы положили Эррогона в могилу. Я запел песню горя. Клубясь опустились тучи ночи, некоторым явился дух Эррогона. Его лицо было облачно и мрачно, и едва слышный вздох вырвался из его груди. Мир твоей душе, король Соры! Твоя рука была ужасна в битве. Лорма сидела в зале Альдо. Она сидела при свете горевшого дуба. Ночь спустилась, но он не вернулся! Душа Лормы печальна. "Что задерживает тебя, охотник Конны, ведь ты обещал вернуться? или далеко завлек тебя олень? вокруг тебя не вздыхают-ли мрачные ветры пустыни? Я в стране чужестранцев, кто здесь мне друг, кроме Альдо. Приди с своих звучных холмов, о мой милый!"

Её глава обращаются в воротам. Она прислушивается в ревущему ветру. Она думает, что это шаги Альдо. Радость отражается на её лице, но печаль возвращается, как тонкое облако на луне. "Неужели не вернешься ты, мой милый? Еслиб увидала тебя на холме! Луна на востоке. Спокойна и светла поверхность озера. Когда увижу его собак, возвращающихся с охоты? Когда услышу я его голос, ясно издали доносимый ветром? Приди с своих звучных холмов, охотник лесистой Конны!" Его прозрачный дух явился на скале, как туманный луч слабого света, когда луна вдруг выглянет среди облаков, а полночный ливень шумит еще в поле. Она следует по вереску за призрачным образом. Она знала, что её герой пал. Ветер доносил до меня её приближающийся плач, как печальный голос ветерка, вздыхающого в траве пещеры.

Она пришла. Она нашла своего героя. Её голоса не было более слышно. Молча смотрела она. Она была бледна и безумно печальна. Немногие дни прожила она в Конне: она сошла в могилу. Фингал приказал своим бардам, и они пели о смерти Лормы. Дочери Морвена оплакивали ее один день ежегодно, когда мрачные ветры осени возвращались.

Сын далекой страны, ты живешь на поле славы. О пусть иногда раздастся твоя песнь в честь тех, кто пал. Пусть их легкие духи радуются вокруг тебя, а душа Лормы приходит в слабом луче, когда ты лежишь отдыхая и луна смотрит в твою пещеру. Тогда ты увидишь, как она мила, но слеза остановилась на её щеке.

Примечания

¹

²) King of chifs - эпитет, даваемый почти постоянно скандинавским вождям.

³) Вожди, не принимавшие участия в битве, все-таки приглашались на пир в честь победителя, если только они были или соседи, или союзники.

⁴) Ma-ronnan или Мананин - имя колдуна в кельтских сказаниях 1-го цикла, отчего он явился здесь, и в роли незначительной, - кажется мне очень странным.

⁵) The yellow hair - эпитет, постоянный для девушек кельтских народных песен; даже и теперь мы его встречаем безпрестанно в ирландских и валлийских песнях, что можно видеть в сборнике Child'а.

⁶

⁷) Neart-mor - великий погон.

⁸

⁹) Boe-mhiua - нежная рука, младшая из дочерей Финна, погибшая в пожар Тары.

¹⁰) Свистящее или звенящее крыло - несомненно, народный эпитет.

¹¹

¹²) Королями мира звали римлян в Шотландии, так как сюда они доходили до налива Фризы; в Ирландии такого названия они получить не могли.

¹³) Fear-cuth, т. е. человек со словом, с речью - т. е. предводитель войска.