Каррик-Тура (Поэмы Оссиана)
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Каррик-Тура (Поэмы Оссиана)

КАРРИКЪ-ТУРА.

ПРЕДИСЛОВІЕ.

Это одна изъ самыхъ характерныхъ поэмъ и по стилю, и по содержанiю. Здесь, собственно, связано несколько обломковъ несомненно народныхъ эпико-лирическихъ кантиленъ, но также и несомненно потерпевшихъ сильно отъ литературной обработки. Начинается поэма очень красивой и сильной картиной заката солнца и прилива: волны приходятъ взглянуть на заснувшее солнце на западе, оне поднимаютъ свои дрожащiя головы, оне видятъ его и убегаютъ въ страхе. Затемъ описывается пиръ у Фингала, и на пиру бардъ и женщина въ лицахъ изображаютъ романтическую полную лиризма повесть о Винвеле и Сильрике, имена которыхъ не кельтскаго происхожденiя и указываютъ, что барды черпали матерiалъ своихъ песенъ не только изъ родныхъ преданiй. После пира Фингалъ поднялъ паруса и поплылъ на освобожденiе Каррикъ-Туры, вероятно, Туры или Торы, и вотъ здесь описывается очень странный поединокъ бога Лоды съ Фингаломъ, въ которомъ победителемъ является последнiй. Что это за богъ Лода, достаточно не выяснено; онъ не похожъ на кельтскаго Брана и не есть скандинавскiй Одинъ, во всякомъ случае, хотя Кэмпбеллъ и порывается признать его за такового. Поэма кончается пиромъ, разсказами героевъ и новыми вставками, не относящимися къ делу. Вообще, мы различаемъ здесь три, если не четыре обломка различныхъ сказанiй, соединенныхъ вместе довольно примитивнымъ образомъ. Стиль очень характеренъ и строго выдержанъ, почему а и склонна предположить, что сводъ этотъ сделанъ давно и лучшимъ знатокомъ чемъ Макферсонъ, хота весьма вероятно, что литературная обработка и принадлежитъ последнему.

КАРРИКЪ-ТУРА.

Покинулъ-ли ты твой голубой путь, золотоволосый сынъ неба ¹)? Западъ открылъ свои ворота, тамъ ложе твоего отдыха. Волны приходитъ взглянуть на твою красоту, оне поднимаютъ свои дрожащiя головы, оне видятъ тебя въ твоемъ сне и убегаютъ прочь въ страхе. Отдыхай въ твоей тенистой пещере, солнце, и вернись въ радости. Но пусть появятся тысячи лучей по звуку арфъ Сельмы, пусть светъ распространяется въ зале: король раковинъ вернулся. Война Каруна миновала, какъ звукъ, который уже замолкъ. Пой песню, бардъ: король вернулся со славой. Таковы были слова Уллина, когда Фингалъ вернулся изъ битвы, когда онъ вернулся въ сiяющей красоте молодости, въ своихъ густыхъ кудряхъ. Голубое оружiе ²) было на герое, какъ блестящее облако на солнце, когда оно несется въ своей туманной одежде и показываетъ только половину своихъ лучей. Его герои следовали за королемъ. Пиръ раковинъ готовъ, Фингалъ обращается къ своимъ бардамъ и проситъ запеть песню.

"Голосъ звучной Коны", онъ сказалъ, "о барды "былыхъ временъ!" ³). Вы, въ чьихъ думахъ возстаютъ голубыя войска ⁴) нашихъ отцовъ, играйте на арфе въ моемъ жилище и дайте мне послушать песню. Прiятна радость горя, она подобна ветру весны, когда онъ нежно качаетъ ветви дуба, и молодые листы поднимаютъ свои зеленыя головы. Пойте, барды; завтра мы поднимемъ парусъ: мой голубой путь ⁵) лежитъ по океану въ стенамъ Каррикъ-Туры. Мшистыя стены Старна были жилищемъ Комала, тамъ благородный Катхулла давалъ пиры раковинъ. Вепри ихъ лесовъ были многочисленны, и часто звучалъ охотничiй призывъ!"

"Кроннанъ ⁶", сказалъ Уллинъ, "грацiозная Минона ⁷) надъ арфой, передай повесть Сильрика для удовольствiя короля Морвена. Пусть Винвела придетъ въ своей красоте, какъ радуга, когда она показываетъ свою милую голову въ озере и блеститъ заходящее солнце. Она идетъ, Фингалъ, ея голосъ неженъ, хота и печаленъ".

Винвела.

Мой милый сынъ холма. Онъ преследуетъ безрогаго оленя, его серыя собаки ⁸) бегутъ вокругъ него, тетива его лука звенитъ отъ ветра. Отдыхаешь-ли ты у источника скалы или у шумящаго горнаго потока? Камышъ колышется по ветру, туманъ несется надъ холмомъ. Я подойду въ моему милому невидимо, я хочу видеть его со скалы. Милый, я увидала тебя первый разъ у стараго дуба Бранна ⁹); ты вернулся тогда съ охоты, красивейшiй среди твоихъ друзей.

Сильрикъ.

Чей голосъ слышу я, голосъ, подобный летнему ветру? Я не сижу у колышащагося тростника, я не слушаю потока на скале. Далеко, Винвела ¹⁰), далеко ушелъ я въ войну Фингала. Мои собаки не сопровождаютъ меня, никогда больше не взойду я на холмъ. Не увижу я более съ высоты неба милую у потока равнины, прекрасную, какъ радуга неба, какъ луна на западной волне.

Винвела.

Такъ ты меня покинулъ, Сильрикъ? Я одинока на холме. Олени видны на вершине, они пасутся безъ страха, не пугаясь больше ни ветра, ни шелестящаго дерева. Охотникъ ушелъ далеко, онъ на поле могилъ. " Чужестранцы, дети волнъ ¹¹)", берегите моего милаго Сильрика.

Сильрикъ.

Если я долженъ пасть въ поле, воздвигни высоко мою могилу, Винвела. Серые камни и груда земли отметятъ меня будущимъ временамъ. Охотникъ, севъ у насыпи, вынетъ пищу въ полдень и скажетъ: "Какiе-нибудь воины отдыхаютъ здесь", и моя слава оживетъ въ его хвале. Вспомни меня, Винвела, когда я буду лежать низко въ земле.

Винвела.

Да, я вспомню тебя! Мой милый Сильрикъ падетъ! Что буду я делать, мой милый, когда ты уйдешь навсегда? Черезъ эти холмы я пойду въ полдень, я пойду черезъ безмолвную вершину. Тамъ увижу я место твоего отдыха, когда возвращался ты съ охоты. Увы, мой Сильрике падетъ, но я буду помнить Сильрика.

"И я помню вождя", сказалъ король лесистаго Морвена. "Ярость его жгла битву. Но теперь мои глаза не видятъ его более. Я встретилъ его однажды на холму, его щеки были бледны, его чело мрачно, вздохи его были часты, шаги его направлялись въ пустыню. Теперь его нетъ въ толпе моихъ вождей, теперь, когда слышенъ звукъ моихъ щитовъ, онъ не является съ другими; или лежитъ онъ въ тесномъ жилище ¹²), вождь высокой Карморы? ¹³)"

"Кроннанъ," сказалъ Уллинъ "былыхъ временъ", "спой песню Сильрика, когда вернулся онъ къ своимъ холмамъ, а Винвелы уже не было больше. Онъ нагнулся къ ея серому мшистому камню, онъ думалъ, что Винвела жива: онъ виделъ, какъ она красиво шла по равнине, но ея блестящiй образъ скоро исчезъ ¹⁴) - солнечный лучъ скрылся съ поля, и ед стало не видно. Выслушай песнь о Сильрике; она нежна, но печальна".

"Я сижу у мшистаго источника, на вершине холма ветровъ; одинокое дерево шелеститъ надо мною, темныя волны катятся надъ верескомъ. Внизу взволнованное озеро, олень спускается съ холма, но не видно охотника въ отдаленiи. Полдень, но все безмолвно. Печальны мои одинокiя мысли, но ты являешься, о моя милая, моя странница, ты являешься надъ верескомъ, твои волосы развеваются по ветру за тобой, твоя грудь колеблется отъ вэдоховъ, твои глаза полны слезъ о твоихъ друзьяхъ, которыхъ скрылъ туманъ холма. Тебя хотелъ-бы утешить я, моя милая, и доставить въ домъ твоего отца. Но она-ли это явилась, подобная лучу света на вереске, прекрасная какъ луна осенью, какъ солнце въ летнюю бурю? Черезъ скалы, черезъ горы идетъ ко мне дева; она говоритъ, но какъ слабъ ея голосъ, точно ветеръ въ тростнике озера! "Возвращаешься-ли ты невредимымъ съ войны? Где твои друзья, мой милый? Я слышала о твоей смерти на холму, я слышала и оплакивала тебя, Сильрикъ!" - "Да, моя красавица, я вернулся, но одинъ изъ моего рода, ты не увидишь ихъ более: я воздвигнулъ ихъ могилы на равнине. Но зачемъ ты на пустынномъ холму? зачемъ одна ты въ вереске?"

"Одна я, о Сильрикъ, одна я въ темномъ жилище отъ горя о тебе. Погибла я, о Сильрикъ, и лежу, бледная, въ могиле." Она полетела, она понеслась прочь, какъ туманъ передъ ветромъ. "Отчего ты не остановишься, Винвела? Остановись и посмотри на мои слезы. Прекрасною ты являешься, Винвела, прекрасна ты была, когда жила. У мшистаго источника буду я сидеть на вершине холма ветровъ, когда полдень безмолвенъ вокругъ меня. О, говори со мной, Винвела, приди на блестящихъ крыльяхъ ветра, на ветре пустыни приди. Дай мне услышать твой голосъ, когда ты проносишься въ безмолвный полдень".

Такова была песнь Кроннана въ ночь веселья Сельмы. Но утро занялось на востоке, голубыя воды осветились. Фингалъ просилъ поднять паруса. Ветры съ ревомъ подули съ холмовъ, появились въ виду Инистора-мшистыя башни Каррикъ-Туры. Но на вершине ихъ былъ знакъ гибели, сквозь дымъ виднелись языки сигнальнаго огня ¹⁵). Король Морвена ударилъ себя въ грудь. Онъ сразу схватилъ копье, его омраченное чело наклонилось впередъ къ берегу, онъ оглядывается на медленные ветры, его волосы въ безпорядке на его спине. Молчанiе короля было ужасно.

Ночь сошла на море. Заливъ Роты принялъ корабль. Скалы наклонились надъ берегомъ со своими звучными лесами. На вершине кругъ Лоды, мшистый камень власти ¹⁶); узкая равнина простирается подъ ней, покрытая травой и старыми деревьями, сорванными полночными ветрами въ ихъ ярости съ утесистой скалы; тамъ бежитъ голубой потокъ, одинокiй ветеръ океана гонитъ бороду волчеца, пламя трехъ дубовъ подымается, пиръ готовъ вокругъ, но душа короля печальна отъ грозящей опасности вождю Каррикъ-Туры.

Бледная, холодная луна встаетъ на востоке. Сонъ сходитъ на юношей, ихъ голубые шлемы ¹⁷ скрывала свой красный обликъ на востоке, ветеръ дулъ съ горъ и несъ на своихъ крыльяхъ духа Лоды. Онъ, мрачный, шелъ на свое место, и потрясалъ своимъ ужаснымъ копьемъ ¹⁸). Его глаза блестели на его темномъ лице, какъ огни, его голосъ болъ, какъ далекiй громъ Фингалъ направилъ свое копье впередъ во мракъ ночи и громко закричалъ (поднялъ высоко свой голосъ):

"Сынъ ночи, уходи, зови ветры и улетай. Зачемъ приходишь при мае съ твоимъ туманнымъ оружiемъ? Испугаюсь-ли твоего ужаснаго образа, духъ мрачной Лоды? Слабъ твой щитъ изъ облаковъ, слабъ этотъ метеоръ - твой мечъ. Подуетъ ветеръ - и ты исчезъ. Беги отъ меня, сынъ ночи, зови ветры и улетай!"

"Ты гонишь меня съ моего места", возразилъ глухой голосъ. "Народы поклоняются мне ¹⁹); я обращаю битву въ поле храбрыхъ: я только взгляну на народы, и они исчезаютъ; изъ моихъ кудрей несется ветеръ смерти ²⁰); я ношусь на ветрахъ, впереди меня бури. Но мое жилище спокойно надъ облаками, милы поля моего отдыха".

"Живи же въ твоихъ милыхъ поляхъ," сказалъ король, "забудь сына Кумгала, разве я прихожу съ моихъ холмовъ въ твои мирныя равнины? Встречаю ли я тебя съ копьемъ на твоемъ облаке, духъ мрачной Лоды? Такъ зачемъ-же ты хмуришься, глядя на меня? Зачемъ потрясаешь ты воздушнымъ копьемъ? Ты хмуришься напрасно: я никогда не бежалъ отъ могучаго въ битве. Разве сыны ветра могутъ напугать короля Морвена? Нетъ, онъ знаетъ слабость ихъ рукъ".

"Беги въ свою страну," возразилъ духъ, "бери ветеръ и беги. Я держу ветры въ моей горсти, я направляю бурю. Король Соры мой сынъ, онъ преклоняется передъ камнемъ моей власти, онъ окружилъ битвой Каррикъ-Туру и онъ победитъ. Беги въ свою страну, сынъ Кумгала, или испытаешь пламя моего гнева".

Онъ высоко поднялъ свое туманное копье. Онъ наклонилъ впередъ свой смертоносный образъ. Фингалъ, приближаясь, вынулъ свой мечъ, клинокъ смуглаго Луна ²¹). Блестящiй путь стали, извиваясь, разделилъ ужаснаго духа. Образъ исчезъ, расплываясь въ воздухе, какъ столбъ дыма, разбитый палкой мальчика, когда онъ поднимается изъ полуугасшаго горна.

Духъ Лоды вскрикнулъ, свертываясь и уносясь по ветру. Инисторъ вздрогнулъ отъ этого звука. Волны услыхали его въ своей глубине и остановились отъ страха. Друзья Фингала вдругъ вскочили и схватили свои длинныя копья: они хватились короля, и тревожно зазвенело ихъ оружiе.

дуба поднялось высоко и начались разсказы героевъ.

Но Фротхалъ, гневный король Соры, сидитъ печально у дерева. Войско его окружаетъ Каррикъ-Туру. Онъ съ гневомъ смотрятъ на стены, онъ жаждетъ крови Катхулла, который однажды осилилъ его въ битве. Когда царствовалъ въ Соре Анниръ ²²), отецъ рожденнаго въ море Фротхала, буря поднялась на море и принесла Фротхала въ Инистору. Три дня онъ пировалъ въ залахъ Сарна и увидалъ темные глаза Комалы. Онъ полюбилъ ее пламенемъ юности и напалъ, чтобы овладеть рукой девушки. Катхуллъ встретилъ вождя. Ужасная битва началась. Фротхалъ былъ связанъ во дворце, три дня онъ томился одиноко; на четвертый Сарно послалъ его на его корабль, и онъ вернулся въ свою страну.

Но гневъ на благороднаго Батхулла омрачалъ его душу. ²³) Аннира, Фротхалъ пришелъ во всей своей силе. Битва возгорелась вокругъ Каррикъ-Туры и мшистыхъ стенъ Сарна.

Утро занялось надъ Инисторомъ. Фротхалъ ударилъ въ свой темный щитъ. Его вожди вздрогнули при этомъ звуке. Они встали, но ихъ глаза обратились къ морю. Они увидали Фингала, идущаго во всемъ своемъ блеске, и первый заговорилъ благородный Тубаръ. "Кто идетъ, какъ олень пустыни со всемъ своимъ стадомъ? Фротхалъ, это врагъ! Я вижу его наклоненное впередъ копье. Можетъ быть, это король Морвена, Фингалъ, первый изъ людей. Его дела хорошо известны въ Лохлине; кровь его враговъ въ валахъ Старна. Долженъ-ли а просить у нею мира королей? Ею мечъ - ²⁴"Сынъ слабой руки", сказалъ Фротхалъ, "неужели дни мои промчатся въ облаке? Неужели я сдамся, не победивъ, вождь богатой потоками Торы? Тогда народъ въ Соре сказалъ-бы: "Фротхалъ бежалъ, какъ метеоръ, мракъ встретилъ его, и нетъ более его славы". Нетъ, Тубаръ, я никогда не сдамся, моя слава окружаетъ меня, какъ светъ. Нетъ, я никогда не сдамся, вождь богатой потоками Торы!"

Онъ пошелъ впередъ съ потокомъ своего народа, но они встретили скалу. Фингалъ стоялъ неподвижно. Разбитой толпой они отхлынули отъ него, но ихъ бегство было не благополучно: копье короля преследовало ихъ шаги. Поле покрылось героями; поднимающiйся холмъ спасъ врага.

Фротхалъ смотрелъ на бегство, въ груди его закипела ярость, онъ взглянулъ внизъ и позвалъ благороднаго Тубара. "Тубаръ, мой народъ бежалъ, моя слава перестала рости. Я буду биться съ королемъ, я чувствую, что душа моя горитъ. Пошли барда просить битвы, не противоречь словамъ Фротхала! Но, Тубаръ, я люблю девушку; она живетъ у потока Таны, белогрудая дочь Хермана, Ута съ нежными глазами. Она боялась убитаго Комала и тайно вздыхала, когда я распустилъ свои паруса. Скажи Уте "арфъ", что я люблю ее".

Таковы были его слова, когда онъ решился биться съ Фингаломъ. Нежный вздохъ Уты сопровождалъ его и былъ близокъ: она последовала за своимъ героемъ въ доспехахъ мужчины. Она украдкой смотрела на юношу изъ-подъ покрывавшей ее стали. Она видела уходящаго барда, и копье трижды падало изъ ея руки. Ея распущенные волосы развевались по ветру, ея белая грудь подымалась отъ вздоховъ. Она подняла свои глаза на короля, три раза собиралась она заговорить и не могла: голосъ изменялъ ей.

Фингалъ выслушалъ слова барда и пришелъ въ своемъ стальномъ оружiи. Они скрестили свои смертоносныя копья и подняли свои блестящiе мечи; мечъ Фингала опустился и разсекъ пополамъ щитъ Фротхала. Его прекрасное тело открылось; полусклонившись, онъ предвидитъ свою смерть. Душа Уты омрачилась, слеза скатилась по ея щеке, она кинулась прикрыть вождя своимъ щитомъ, но путь ея былъ прегражденъ упавшимъ дубомъ. Ея щитъ и шлемъ откатились. Ея белая грудь подымается отъ вздоховъ, ея темнорусые волосы разсыпались по земле. Фингалъ пожалелъ белорукую девушку: онъ удержалъ поднятый мечъ! Слеза стояла въ глазахъ короля, когда, нагнувшись впередъ, онъ сказалъ: "Король богатой потоками Соры! не страшись меча Фингала: онъ никогда не былъ обагренъ кровью побежденныхъ, онъ никогда не пронзалъ павшаго врага. Пусть твой народъ благоденствуетъ у своихъ родныхъ потоковъ! Пусть девы твоей любви будутъ довольны. Зачемъ гибнуть тебе въ юности, вождь многоводной Соры?" Фротхалъ услышалъ слова Фингала и увиделъ поднявшуюся девушку: , когда весеннiй дождь еще не высохъ на ихъ листьяхъ, а громкiй ветеръ уже утихъ ²⁵). "Дочь Хермана ²⁶), сказалъ Фротхалъ, неужели пришла ты съ потоковъ Торы, чтобы видеть своего воина побежденнымъ. Но онъ былъ побежденъ могучимъ, девушка съ темными глазами. Слабый не побеждалъ сына Аннира, рожденнаго на колеснице. Ужасенъ ты, король Морвена, въ битве копiй, но во время мира ты какъ солнце, когда оно светить сквозь безмолвный ливень; цветы поднимаютъ къ нему свои красивыя головы, и легкiй ветеръ колеблетъ своими звучными крыльями. О, еслибы ты былъ въ Соре, еслибы ты принялъ тамъ мой пиръ, будущiе короли Соры увидали-бы твое оружiе и порадовались-бы славе своихъ отцовъ, видевшихъ могучаго Фингала".

"Сынъ Аннира", возразилъ король, "слава племени Соры будетъ известна. Песни возникаютъ, когда вожди сильны въ битве, но если ихъ мечи заносятся надъ слабыми, если кровь слабыхъ обагряетъ ихъ оружiе, бардъ забудетъ о нихъ въ своей песне, и могилы ихъ останутся неизвестными. Чужестранецъ придетъ и построитъ здесь домъ и снесетъ насыпанную землю; полуистлевшiй мечъ поднимется тогда и, наклонившись надъ нимъ, чужестранецъ скажетъ: "Это оружiе вождей былыхъ временъ, но именъ ихъ нетъ въ песне". Приди, Фротхадъ, на пиръ въ Инистору, приведи туда и девушку твоей любви, пусть наши лица заблестятъ радостью".

Фингалъ взялъ свое копье. Ворота Каррикъ-Туры открыты широко. Пиръ раковинъ готовъ. Раздался нежный голосъ музыки. Радостью блисталъ залъ. Слышенъ былъ голосъ Уллина, арфа Сельмы звучала. Ута радовалась его присутствiю и просила спеть песню горя; крупная слеза повисла на ея реснице, когда заговорила нежная Кримора ²⁷), Кримора, дочь Ринвала, жившаго у ревущаго потока Лоты ²⁸

Кримора.

Кто спускается съ холма, подобный облаву, озаренному лучемъ запада? Чей голосъ громкiй, какъ ветеръ, и прiятный, какъ арфа Карилля ²⁹), слышу я? Это идетъ мой милый въ светлой стали, но печально его мрачное чело. Живъ ли еще могучiй родъ Фингала? или другое горе омрачаетъ ³⁰)?

Конналъ.

Они живы, они возвращаются съ охоты, какъ потовъ света; солнце освещаетъ ихъ щиты; какъ столбъ огня, сходятъ они съ холма. Громокъ голосъ юности, но война, моя милая, близка! Завтра смертоносные Дарго придетъ испробовать силу нашего племени; онъ пренебрегаетъ родомъ Фингала, родомъ битвъ и ранъ.

Кримора.

Конналъ, я видела его паруса, какъ серый туманъ на темной волне. Они медленно подвигаются къ земле. Конналъ, многочисленны воины Дарго.

Принеси мне щитъ отцовъ, горбатый, железный щитъ Ринвала, щитъ, подобный полной луне, когда она, темная, движется по небу.

Кримора.

Я принесу тебе щитъ, Конналъ, но онъ не защитилъ моего отца, павшаго отъ копья Гормара; и ты можешь пасть, Конналъ.

Конналъ.

грудь. Хоть ты и прекрасна, какъ светъ, но я не хочу оставаться здесь, когда друзья пойдутъ въ битву. Воздвигни мою могилу, Бримора, если я долженъ пасть.

Кримора.

Такъ дай мне сверкающее оружiе, этотъ мечъ и копье изъ стали. Навстречу Дарго пойду я съ Конналомъ и буду помогать ему въ битве. Прощайте, скалы Ардвена дорогiя! и вы, гордые потоки! Мы более не вернемся. Наши могилы далеко отсюда.

"Разве они не вернулись?" спросила Ута, вздыхая. "Разве палъ могучiй въ битве, а Кримора осталась жива? Бродила-ли она одиноко съ печальной тоской по Конналу? Разве не былъ онъ юнъ и милъ, какъ лучъ заходящаго солнца?" Уллинъ виделъ слезы девушки, онъ взялъ нежно-дрожащую арфу; песнь его была мила, но печальна, и молчанiе было въ Каррикъ-Туре.

"Осень мрачна на горахъ: серый туманъ садится на вершины, вихрь слышится въ вереске. Мрачно катится река черезъ узкую долину. Дерево стояло одиноко на холму и отмечало покоющагося Коннала, ветеръ кружилъ листья и покрывалъ ими могилу. Иногда виднеются здесь тени умершихъ, когда задумчивый охотникъ одиноко и медленно проходитъ черезъ верескъ. Кто можетъ указать родоначальника твоею племени и пересчитать твоихъ отцовъ, Конналъ! Твой родъ выросъ, какъ дубъ на горе, встречающiй ветеръ своей гордой вершиной. Но теперь онъ вырванъ изъ земли. Кто займетъ твое место, Конналъ? Здесь звенело оружiе, здесь слышались стоны умирающихъ. Кровавы были битвы Фингала! Здесь палъ и ты, Конналъ. Твоя рука была какъ буря, твой мечъ - лучъ неба, твой ростъ - какъ скала на равнине, твои глава - пламенный горнъ. Громче бури былъ твой голосъ въ битвахъ стали. Воины падали отъ твоего меча, какъ камышъ отъ палки мальчика. Могучiй Дарго пришелъ, темнея отъ гнева. Его глаза какъ две пещеры въ скале. Блестя поднялись мечи съ обеихъ сторонъ, громокъ былъ звонъ ихъ стали. Въ вооруженiи мужчины прекрасная Бримора, дочь Ранвала, была близко; ³¹) распущены по спине, ея лукъ въ руке. Она последовала въ битву за юношей, за своимъ милымъ Конналомъ. Она пустила стрелу въ Дарго, но стрела ошибкой попала въ Коннала! Онъ падаетъ, какъ дубъ въ равнине, какъ обломокъ Скалы съ каменистой горы. Что будешь делать ты, несчастная девушка? Онъ истекаетъ кровью. Ея Конналъ умираетъ. Всю ночь она плачетъ и весь день: "О Конналъ, мой милый, мой другъ!" Оплакавши его она умираетъ отъ горя. Земля скрыла здесь на холму милую пару. Трава растетъ между камнями могилы. Я часто сижу въ печальной тени, ветеръ вздыхаетъ въ траве, ихъ память теснится въ ною душу. Безмятежно вы теперь спите вместе, въ могиле на горе вы покоитесь одни". "И пусть будетъ тихъ ихъ покой", сказала Ута. - "Несчастныя дети богатой потоками Лоты! Я буду вспоминать ихъ со слезами, и, когда ветеръ зашумитъ въ лесахъ Торы и зареветъ потокъ, моя сокровенная песня зазвучитъ, и они придутъ въ мою душу со своимъ горемъ".

Три дня пировали короли, на четвертый поднялись ихъ белые паруса. Северный ветеръ гналъ Фингала къ лесистой стране Морвена. Лода сиделъ въ своемъ облаке за кораблемъ Фротхала. Онъ наклонился впередъ со своими ветрами и надувалъ белогрудые паруса. Раны его тела не были забыты. Онъ отныне боялся руки короля.

Примечания

¹) Солнце.

²

³

⁴) Цветъ одежды клана иногда соответствовалъ цвету щита.

⁵) Путь по морю.

⁶) Cronnan - печальный звукъ.

⁷

Вероятно, родъ бродячихъ певцовъ, о существованiи которыхъ говоритъ и поэтъ Мак-Нессо (кн. Лейн. 7. а).

⁸) Собаки всегда съ эпитетомъ "серыя".

⁹) Старый дубъ Бранна, можетъ быть, бога смерти.

¹⁰) Vinvela, собственно, не кельтское имя, можетъ быть соответствуетъ кельтскому слову Bhén bheul, т. е. женщина съ тонкимъ голосовъ.

¹¹

¹²) Въ могиле.

¹³) Carn-mor - буквально высокiй скалистый холмъ.

¹⁴) По верованiю кельтовъ, духи умершихъ любятъ являться въ уединенныхъ местахъ.

¹⁵) Обыкновенный способъ объявлять объ опасности.

¹⁶

¹⁷) Реторическiй эпитетъ Макферсона.

¹⁸) Такое же описанiе Лоды мы встречаемъ и въ поэме "Смерть Кухулина".

¹⁹) The people bendbefore me.

²⁰) My nostrile pour the blost of deаth.

²¹

²²) Annir отецъ Эррагона, бывшiй королемъ Ирландiи после смерти его брата Фротила, - историческое лицо.

²³

²⁴) Молнiи, двойное сравненiе.

²⁵) Характерное для стиля Макферсона картинное сравненiе.

²⁶

²⁷) Cri-moro - ведшая душа.

²⁸) Lotha древнее имя реки на севере Шотландiи; въ настоящее время она называется Торса.

²⁹) Garril. Можно предположить, что это не известный по преданiямъ Карриль, сынъ Книфена, Кухулинова барда, а просто какой нибудь бардъ, отличающiйся уменьемъ сказывать, потому что Cor-ila - хорошее сказанiе или разсказъ.

³⁰) Connal, сынъ Дiарана, однако изъ сподвижниковъ Фина, онъ былъ убитъ въ битве противъ Дарго.

³¹