Берратон (Поэмы Оссиана)

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Берратон (Поэмы Оссиана) (старая орфография)

БЕРРАТОН.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Эта поэма состоит прямо из двух народных песен, записанных, вероятно, Макферсоном иди в том виде, в каком оне являются здесь, конечно, в его литературной обработке, или соединенных им самим, что менее вероятно. Первая - смерть Мальвины - есть известная и до сих пор поющаяся в Ирландии баллада "Плач Мильваны", которую я привожу в дословном переводе из сборника Смита с сохранением, по возможности, размера, а вторая - ирландский Авессалом или красавец Утал, по словам Кемпбелля, распеваемая до последняго времени на деревенских ярмарках и базарах. Какой-нибудь внутренней или хотя-бы внешней связи эти две песни совершенно не имеют; такими чуждыми друг другу оне являются и у Макферсона: поэма начинается жалобой Оссиана на смерть Мальвины и её прославлением, обращенным к какому-то сыну Альпина, не то духу, не то сыну барда Фингалова Альпина; затем идет эпизод об Утале, вклеенный сюда прямо в виде воспоминания Оссиана о подвигах молодости, и затем заканчивается все почти дословной передачей песни о Мальвине с сохранением даже имени героя песни, Рино, который в поэме совершенно отсутствует.

Стиль поэмы пестрый, но местами очень певуч и картинен. 

Плач Мильваны.

БЕРРАТОН ¹)

Окружи твоими голубыми водами, потов, окружи узкую доливу Луты *), пусть покрывающий холмы зеленый лес склоняется над тобою и солнце освещает тебя в полдень, ветер раскидывает растущий по скалам волчец и тяжелые опущенные к земле головки цветов. "Зачем будишь ты меня, ветерок? как будто говорит цветок: - я покрыть росой и скоро отцвету, порыв ветра развеет мои лепестки. Завтра придет- прохожий, который видел меня в моей расцветающей красоте, он окинет взором все поле". Охотник придет утром, но не услышит звука моей арфы. Где-же сын рожденного на колеснице Фингала? По щеке его Скатится слеза. Тогда приди, о Мальвина, приди со своими песнями! Положи Оссиана в долине Луты, пускай его могила возвышается на прекрасном поле.

Мальвина, где ты с твоими песнями, с тихим звуком твоих шагов? Близко-ли ты, сын Альпина ³⁴). Не было больше дыма над жилищем, безмолвие царило в лесу и на холме. Замолкли звуки охоты, я видел дочерей лука. Я спросил их о Мальвине, но оне не отвечали мне, оне отвернулись от меня, облако печали омрачило их красоту. Оне походили на звезды, которые в дождливую ночь слабо мерцают во мгле над холмом.

Мирно отдыхай, прекрасный луч, рано скрылся ты за наши холмы! Плавно удалилась ты, как луна покидает голубые дрожащия волны. Но ты оставила нас во мраке, первая из дев Луты. Мы сидим на сказе, где все безмолвно и только свет огненного метеора мелькает во тьме. Рано скрылась Мальвина, дочь щедрого Тоскара! Но ты встаешь, подобно лучу востока, среди теней твоих друзей, когда они сидят в твоих бурных залах, жилищах грома. Туча повисла над Коной, её голубые края волнисты, она еще высоко над землей, и под нею ветры расправляют свои крылья, - в ней жилище Фингала, там герой сидит во мраке, у него в руке воздушное копье, его щит полузакрыт облаками, он подобен темнеющей луне, когда одна её половина скрывается в волнах и светит тускло на поле.

В тумане друзья окружают короля, они слушают пение Уллина, он играет на едва виднеющейся арфе, он возвышает свой слабый голос, меньшие герои тысячею метеоров освещают воздушный дворец. Мальвина появляется в тумане, румянец покрывает её щеки. Она смотрит на незнакомые лица своих отцов, она смотрит в сторону влажными от слез глазами. "Рано приходишь ты, говорит Фингал, - дочь щедрого Тоскара. Горе поселилось в залах Луты, мой престарелый сын печален. Я слышу ветер Коны, привыкший развевать твои тяжелые кудри, он принесся в залы, но тебя там нет, он печально звучит в оружии твоих отцов. Несись на своих звучащих крыльях, о ветер, вздыхай на могиле Мальвины, она подымается там недавно, она подымается над скалой у голубого потока Луты. Девы вернулись на свои места, только ты, ветер, горюешь там. Но кто приближается на туче с темнеющого запада? Улыбка озаряет его сероватое влажное лицо, его туманные кудри развеваются по ветру. Он склоняется над своим воздушным копьем. Это отец твой, Мальвина! "Зачем засияла ты так рано на наших облавах, о милый луч Луты? говорит он. - Но ты горевала, дочь моя, друзья твои погибли. Сыновья мелких людей наполнили валы. Никого не осталось из героев, кроме Оссиана, короля копий".

Помнишь-ли ты Оссиана, рожденный на колеснице Тоскар, сын Конлоха ⁵). Много было битв в нашей юности, мечи наши вместе начинали битву, врагам казалось, что их настигают два низвергающихся утеса. Сыны чужеземцев бежали. "Вот идут воины Коны", говорили они, "они направляются по стопам бегущих". Приблизься, сын Альпина, послушать песню старины: дела былых времен пробудились в моей душе, воспоминания озаряют минувшие дни, дни могучого Тоскара, когда мы шли толпой в славе. Приблизься, сын Альпина, послушай последние звуки голоса Коны ⁶).

"Король Морвена приказал. Я подставил ветру мои паруса. Тоскар, вождь Луты, стоял около меня, я понесся по темно-синим волнам. Мы плыли к окруженному морем Берратону, острову многих бурь. Там жил в своих престарелых кудрях могучий Латмор ⁷), Латмор, который приготовил пир раковин для Фингала на его пути в жилищу Старно в дни Агандекки. Но когда вождь состарился, пробудилась гордость в его сыне, прекрасно-волосом Утале ⁸), любимце тысячи дев. Он связал престарелого Латмора и зажил в его звучных залах.

Долго страдал король в своей пещере, на берегу шумящого родного моря. День не проникал в его жилище так-же, как и свет от горящого дуба - ночью. Только ветер с океана гулял в нем и скользил слабый луч луны. Красная звезда отогрела на короля, дрожа отражаясь в западной волне. Синто ⁹) пришел в залы Сельмы, Смито, друг юности Латмора. Он рассказал о короле Берратона, гнев Фингала разгорелся. Трижды он хватался за копье, решившись обратить свое оружие против Ухала, но он был слишком славен для Утала, а потому послал своего сына и Тоскара. Велика была наша радость, когда мы плыли по широкому морю. Мы часто полуобнажали наши мечи, потому что еще никогда не бывали одни в битве копий.

Ночь сошла на океан. Ветер унесся на своих крыльях. Холодна и бледна была луна.. Красные звезды ярче блистали на небе. Наш берег был против берега Берратона. Белые волны ленились у его скал. "Что за голос?" сказал Тоскар: "голос, доходящий по звучной волне? Он сладок, но печален, как голос умерших бардов. Я увидал деву, она сидела одиноко на утесе. Её голова покоилась на её белоснежной руке, её черные волосы развевались по ветру. Послушай, сын Фингала, её песню, она нежна, как журчанье ручейка. Мы вошли в безмолвную пристань и слушали деву ночи.

"Долго-ли еще будете вы катиться вокруг меня, голубые дрожащия волны океана? Жилищем моим не всегда была пещера у шелестящого дерева, пиры были блестящи в залах Тортомы ¹⁰), мой отец любил мой голос, юноши любовались моей красотой, им нравилась темно-волосая Нинатома ¹¹). Но пришел ты, Утал, как солнце на небо. Сердца всех девушек принадлежали тебе, сын щедрого Лартмора. Зачем-же оставляешь ты меня одинокой среди ревущих волн? Омрачена-ли душа моя твоею смертью? Поднимала-ли моя белая рука меч? Зачем-же оставляешь ты меня одинокой, король Финтормы? ¹²)".

"Милая обитательница пещеры, зачем вздыхаешь ты? Оссиан поднимет меч в твоем присутствии на смерть твоим врагам!" Дочь Тортомы встала. Я услышал слова печали. "Род Морвена окружает тебя, но он никогда не оскорблял слабого. Приди на наши темногрудые корабли, ты сияешь, как заходящая луна. Мы идем к скалистому Берратону, в звучным стенам Финтормы". Она пришла в своей красоте, пришла медленной поступью, тихая радость сияла на её лице, подобно полю весной, когда тень убегает, а голубые потоки ярко блестят, и зеленый кустарник наклоняется в их водам. Лучезарное утро проснулось. Мы пришли в гавань Ротмы ¹³). Кабан выскочил из леса, мое копье пронзило его, я радовался его крови - это предвещало победу. Но с высот Финтормы слышно приближение Утала, он идет по вереску, преследуя кабана, он идет, полный отваги, протягивая два острых копья, На его боку меч героя. Трое юношей несут его полированный лук, пять прыгающих собак бегут перед ним, его герои следуют поодаль, любуясь поступью короля. Статен был сын Латмора, но его душа была мрачна, мрачна, как затемняющийся лик луны, когда она предвещает бурю.

Мы поднялись из вереска перед королем. Он остановился. Герои окружили его. Седовласый бард вышел вперед. "Откуда вы, сыны чужеземцев?" спросил "рот песен" ¹⁴). "Дети несчастных приходят в Берратон и находят смерть от меча рожденного на колеснице Утала. Он не готовит пира в своих валах, кровь чужеземцев уносится его потоками. Если вы пришли со стен Сельмы, с мшистых стен Фингала, выберите трех юношей и пошлите к вашему королю рассказать о гибели его народа. Может быть, придет сам герой и окрасит своею кровью меч Утада, и тогда выростет слава Финтормы, как дерево долины".

"Никогда не выроста ей", возразил а в ярости своего гнева. "Он бежит от Фингала, глаза которого - пламя смерти. Сын Комгалла является, и короли исчезают, они уносятся, как туман, от дыхания его гнева Они не могут сказать Фингалу, что его народ пал; если и скажут его, бард, то прибавя, что народ его пал со славой".

свистали в воздухе, копья звучали по кольчуге, мечи прыгали по разбитым щитам ¹⁵). Как шумит старый лес в бурю, когда тысячи духов ломают ночью деревья, таков был шум оружия. Но Утал пал от моего меча. Сыны Берратона бежали. Я видел его повергнутым в его красоте, и слезы показались на моих глазах. "Ты пало, юное дерево, во всей твоей мощи", сказал я, "ты пал на родных равнинах, и поле кругом застонало. Ветры пустыни подули, нет ни звука в твоих листьях. Но красив ты и мертвый, сын рожденного на колеснице Лартмора"! Нина-тома сидела на берегу, она слушала звуки битвы. Она обратила свои красные глаза на Летмала ¹⁶"Сын былых времен", сказала она, "я слышу шум смерти. Твои друзья встретились с Уталом, и вождь погиб. О, зачем я не осталась заключенной на скале и окруженной дрожащими волнами! Тогда моя душа была печальна, но крик смерти не доносился-бы до моего слуха. Ты пал на родном вереске, сын высокой Финтормы. Ты оставил меня на моей скале, но моя душа была с тобой. Сын высокой Финтормы, пал-ли ты на родном вереске?" Она встала бледная, в слезах. Она увидала окровавленный щит Утала, она увидала его в руках Оссиана. Она побежала шатаясь, не по вереску она побежала, она нашла его и упала, её душа улетела со вздохом, её волосы закрыли её лицо. Я горько заплакал. Могила поднялась над несчастными, и раздалась моя надгробная песня.

"Покоитесь, несчастные дети юности, покойтесь у этого шумного, мшистого потока! Девы, охотясь, увидят вашу могилу и отвернутся с заплаканными глазами. Ваша слава будет жить в песне, арфы зазвучат в прославление вам, дочери Сельмы услышат их, и память о вас дойдет до других стран. Покойтесь, дети юности, у этого шумного мшистого потока".

Два дня мы оставались на берегу. Герои Берратона собрались. Мы повели Лартмора в его жилище, пир раковин был приготовлен, радость старца была велика, он смотрел на оружие своих отцов, оружие, принадлежавшее ему, пока не возстал гордый У тал. Мы простились с Лартмором, он благословлял вождей Морвена: он не знал, что сын его был убит, убит страшный Утал! Он слышал, что со слезами горя он бежал в лес, ему сказали это, но Утал был безмолвен в могиле на вереске Ротмы.

память об Утале ожила... "Кто из моих героев покоится здесь", спросил он: "как видно, он из рода королей. Знали-ли его в моем жилище до возстания Утала? Но вы безмолвствуете, сыны Берратона, неужели погиб король героев? Мое сердце смягчается к тебе, Утал, хотя ты и поднял руку на своего отца. Лучше бы мне оставаться в пещере, и пусть мой сын жил бы в Финторме, я мог бы слышать шум его шагов, когда он отправлялся на охоту кабанов, я мог бы слышать его голос, доносимый ветром в мою пещеру, и моя душа наполнилась бы радостью, но мрак поселился в моем жилище".

Таковы были мои подвиги, сын Альпина, когда рука моей юности бала сильна. Такова были дела Тоскара, рожденного на колеснице сана Конлоха. Но Тоскар живет на своей несущейся туче, я одинок в Луте. Мой голос звучит, как последний порыв ветра, покидающого лес. Но недолго будет одинок Оссиан. Он видит уже туман, который примет его дух. Он видит туман, который послужит ему одеждой при его появлении на своих холмах. Сыны слабых людей увидят меня и полюбуются на могучий рост вождей старины, они поползут в свои пещеры с ужасом и будут смотреть на меня, идущого в облаках. Мрак будет подвигаться вместе со мной. Веди, сын Альпина, веди старика в его леса, ветер подымается, зашумели темные волны озера. Не склоняется-ли с Моры дерево со своими обнаженными ветвями? Да, оно склоняется, сын Альпина, при реве ветра. На обнаженной ветке висит моя арфа, звук её струн печален. Ветер-ли дотрогивается до тебя, арфа, или пролетающий дух? Не рука-ли то Мальвины? Принеси мне арфу, сын Альпина, зазвучит иная песня, вместе со звуком отлетит моя душа. Отцы мои заслышат ее в своем воздушном жилище, их туманные лица с радостью склонятся с облаков и их руки встретят их сына. Старый дуб склоняется над потоком, он стонет, покрытый мохом, сухой папоротник свистит вблизи и покачиваясь сплетается с волосами Оссиана.

Ударь по струнам и запой песню, а вы, ветры, приготовьте вблизи свои крылья. Несите печальный звук в воздушное жилище Фингала, донесите его до жилища Фингала, чтобы он мог слышать голос своего сына, голос того, кто прославлял могучих. Северный ветер отворяет твои ворота, король, я вижу тебя, сидящого на тумане, слабо мерцающого в своем оружии. Твой образ теперь не внушает ужаса храброму, он подобен влажному облаку, сквозь которое мы видим плачущия звезды. Твой щит - луна на ущербе, твой меч - озаренный огнем туман. Безсилен и туманен вождь, прежде блиставший на своем пути. Но ты идешь в ветре пустыни, бури темнеют в твоей руке, ты хватает во гневе солнце и скрываешь его в тучах. Сыны мелких людей поражены страхом - низвергаются тысячи ливней. Но когда ты появляешься в своей кротости, тебе сопутствует утренний ветерок, солнце улыбается в своих голубых полях, седой поток вьется в долине, верхушки кустов раскачиваются при ветре, олени бегут в пустыню.

Но в вереске слышится шепот, бурный ветер затихает. Я слышу голос Фингала, давно он чужд моему уху. "Приди, Оссиан, приди", говорит он. Фингал уже получил свою славу: мы миновали, как мимолетное пламя, наша смерть была славна. Хотя долины наших битв мрачны и безмолвны, наша слава запечатлела на четырех серых камнях. Голос Оссиана был слышен, арфа звучала в Сельме. Приди, Оссиан, приди, говорит он, "приди носиться в облаках с твоими предками". Я иду, я иду, король людей. Жизнь Оссиана кончается, я исчезаю на Боне, не будет видно моих следов в Сельме. За камнем Моры я гасну. Ветер, свистящий в моих седых волосах, не разбудить меня. Удались на своих крыльях, о ветер, ты не можешь нарушить покоя барда. Ночь длинна, глава его отяжелели. Удались, ревущий ветер ¹⁷)!

Зачем-же печален ты, сын Фингала? Зачем-же отуманилась твоя душа? Умерли вожди былых времен, они ушли в славе, так-же минуют и сыны будущих лет, и явится другое племя. Народы, как волны океана, как листья лесистого Морвена: они сменяются в ревущем ветре, и другие листья поднимают к небу свои зеленые головки.

моя слава останется и выростет, как дуб Морвена, подставляющий буре свою широкую вершину и радующийся в порывах ветра.

Примечания

¹) Berrathon, надежда среди волн.

²) Luthe, сладкий, нежный поток.

³) Alpin был бард Фингала; о нем ли говорится - сказать трудно.

⁴

⁵) Conloch.

⁶) The lut Sound of the voies of Coda, т. е. Оссиан.

⁷) Larthmor.

⁸) Uthal - Авессалом ирландских преданий.

⁹

¹⁰) Дочь Тортона, увезенная Уталом и заключенная им в пещере.

¹¹) Hina-thoma.

¹²) Finthormo - дворец Латмора.

¹³) Rothma.

¹⁴

¹⁵) Смесь оружия: средневековые кольчуги, шлемы, мечи и проч. рядом с луками и стрелами, вероятно, целиком перенесенная Макферсоном из народной песни.

¹⁶) Lethmal.

¹⁷) Песнь Минваны, перенесенная на Оссиана.